Если она пока что не может представить себе достаточно чётко и полно то, что должно произойти довольно далеко от фрегата, то хотя бы о перспективах своих взаимоотношений с Сареном она может поразмышлять? Не просто может — обязана. Да, теперь ясно, что скорее всего Сарен станет постоянным членом экипажа и команды фрегата 'Нормандия'. Происшедшее на Иден-Прайме, а именно — боестолкновение со Жнецом — относится к прямой, к непосредственной компетенции Спецкорпуса Тактической Разведки Цитадели. И дело даже не в том, что в этом названии почти нет ничего реального: Корпус, как хорошо знала Бенезия, занимался такими делами, которые категорически не соответствуют тому, что определяло — хотя бы на пластобумаге — название этой структуры.
Сарен Артериус изменился. Не мог не измениться. После такого... Разумный органик меняется. Меняется быстро и глубоко. Очень быстро и очень глубоко.
Бенезия не сомневалась: если она изменилась, значит, изменился и Сарен. Изменился. Прежде всего — внутренне, а потом уже — внешне. Если уж он заикнулся о том, чтобы пройти через серию операций по приведению в порядок своего лица... Вряд ли турианец такого уровня и такого ранга стал бы заморачиваться своей внешностью, если бы не произошло ничего экстраординарного. В конце концов, он — Спектр, можно даже сказать, легендарный Спектр, личность неприкосновенная.
Да ещё и Найлус Крайк... Тот самый, которому Совет Цитадели поручил проследить за изъятием Маяка из ведения человечества, фактически — за передачей Маяка в руки Совета Цитадели. Он, как ни странно, оказался учеником Сарена Артериуса. Хорошим, прилежным учеником. Вряд ли цитадельские сидельцы рассчитывали на реализацию такого варианта развития событий, при котором Найлус встретится со своим пропавшим учителем. Можно даже сказать — воскресшим из мёртвых учителем.
При таком раскладе Найлус и Сарен останутся на борту фрегата 'Нормандия' и начнут действовать вне стандартных протоколов Корпуса. Слишком многое изменилось. Слишком многое. И эти изменения не прошли мимо сознания, мимо понимания обоих турианских Спектров. В этом Бенезия, сидевшая на больничной кровати, сейчас была стопроцентно убеждена.
Если так... То два Спектра на борту корабля, выигравшего боестолкновение со Жнецом... Это уже слишком серьёзно. Вряд ли Совет Цитадели ринется лишать Сарена и Найлуса статусов и званий Спектров. Вряд ли. Скорее всего, и иден-праймовцы, и нормандовцы уже позаботились о том, чтобы с планеты не ушла никакая детальная информация о происшедшем. А с недетальной информацией Советники поступят просто — они её проигнорируют. Потому что... Потому что уже давно занимаются не своими служебными и должностными обязанностями, а грызнёй между собой. Междоусобицами, которые, кстати, только ослабляют Совет Цитадели, делают его недееспособным. Впрочем, наверное, такая же незавидная судьба постигла и Матриархат. Как понимала сейчас Бенезия, вспоминая события, предшествовавшие моменту её попадания под власть Жнеца, уже тогда в Матриархате далеко не всё было нормативно.
— Вы утомлены сверх меры, Бенезия. — Чаквас, ступая едва слышно, подошла к азари, сидевшей на кровати. — Потому — немедленно в постель и — спать.
— Я... — попыталась возразить матриарх, но остро почувствовала, что размышления и воспоминания действительно обессилили её. — Вы правы, Карин... Я о многом должна была подумать. И подумала, — азари поднялась, откинула покрывало, легла, запахнулась покрывалом, удобно устроив отростки в выемке. — Спасибо. Я уже лежу и, думаю, скоро усну.
— Хорошо. — Чаквас взглянула на вспыхнувшие экраны медицинских мониторов. — О многом мы с вами поговорим потом. Сейчас у вас есть возможность поспать. Отдыхайте, — врач повернулась, отходя от кровати и задвигая за собой полотнище ширмы.
Бенезия закрыла глаза. Несколько секунд — и она заснула. Без сновидений, крепко и глубоко. Подошедшая к своему рабочему столу Чаквас удовлетворённо изучила показания основных медицинских мониторов, присела в кресло и занялась привычным заполнением множества медицинских форматок.
Сарен спал. Снова спал без сновидений, без кошмаров, без движений. Спал, не слыша разговора Чаквас с Бенезией, не слыша шелеста ширм, гудения медицинской аппаратуры. Спал, отдыхал, восстанавливался. Спал столько, сколько желал, сколько хотел и сколько мог.
Всё равно, как понимал он сейчас, ему ничего другого и не оставалось делать. Из Медотсека строгая врач его не выпустит. Уже одно то, что его сумели вернуть в обычное состояние, извлечь из 'кокона' хаска говорило и однозначно свидетельствовало: здесь его статус Спектра — чистая формальность, на которую никто из нормандовцев, включая Чаквас, не обратит никакого внимания. Вообще не обратит внимания.
Слишком долго он, турианец-Спектр, может быть и ставший для кого-то из разумных органиков какой-то легендой, отсутствовал, слишком надолго он исчез, чтобы сейчас что-то требовать, на чём-то настаивать, опираясь на свой статус Спектра. А потому — надо спать. Сон хорошо восстанавливает силы любого разумного органика.
Отметив, что в Медотсеке установилась желанная тишина, Чаквас погасила экран настольного инструментрона, прошла в выгородку, где стояла её койка, быстро приготовила себе небольшой 'перекус'. Конечно же, как врач, она не была сторонницей беспорядочности питания, но... слишком уж ситуация была нестандартной. Вряд ли она будет стандартной в ближайшее время. Похоже, нормандовцы здесь, на Иден-Прайме, 'застряли' и дело не окончится подтверждением обездвиживания Жнеца.
Орудуя вилкой и ножом, Чаквас поглядывала на мониторы контроля состояния пациентов и членов экипажа, вспоминала то, как наблюдала за работой Шепарда, восстанавливавшего азари и турианца. Да, Шепард... уникален. Здесь, на борту фрегата он получил новые возможности, новые способности и он... он опасается, что его сочтут теперь монстром. Он, безусловно, сильно напугал того же Ричарда Дженкинса. А потом... потом напугал многих других разумных и в первую очередь — военных полисменов, силой приказа засунутых на штатные должности специалистов-нормандовцев.
Если бы не Шепард... то фрегат попал бы под огонь этого гигантского корабля и не факт, что разведкорабль смог бы остаться целым после огневого взаимодействия. С такими кораблями ВКС Альянса Систем, да что там ВКС — люди и не только люди — ещё не воевали. Никогда не воевали в обозримом прошлом. Наверное, ни командиры, ни командующие эскадрами и не планировали воевать с такими кораблями. А вот теперь — придётся. Придётся реально. И — в очень близком, к сожалению, будущем.
Медикам придётся осваивать военно-полевую хирургию. Новую военно-полевую хирургию. Всем медикам — и военным и гражданским. Ладно, она — майор Медслужбы ВКС Альянса Систем, но кроме неё есть ещё десятки штатских медиков. Проще говоря, гражданских. И им придётся в кратчайшие сроки становиться профессионалами в области военной медицины. Намного более жестокой, кровавой и требовательной к потенциалу врача, фельдшера, медсестры.
Война с такими кораблями... будет совершенно другой войной. Не той, к которой готовили большинство нормандовцев инструкторы, наставники, тренеры, преподаватели. Не той. Совершенно другой. Страшной. Хотя бы тем страшной, что эта война будет не межрасовой, а общегалактической. Войной с внешним врагом, пришедшим извне. Трудно представить себе, что где-то в Галактике есть область, в которой таких вот кораблей — сотни и тысячи.
На меньшее количество рассчитывать — глупо. Если раз за разом такие корабли зачищали галактику от любой разумной жизни... то их не может быть мало. Галактика огромна не только по человеческим меркам, но и по меркам любой нынешней органической разумной расы. Значит, такие корабли обрушатся одновременно на множество населённых миров. Далеко не каждый такой населённый мир сможет оправиться быстро и полно даже от первого удара.
Первым ударом дело не ограничится. Будут новые удары и их, этих ударов будет немало. Война затянется на месяцы и годы. Затянется, как иногда затягивается агония живого разумного существа.
Если не будет у Галактики силы, способной возглавить Сопротивление... Разумная органическая жизнь в нынешней галактике обречена. На гибель обречена. Быструю и окончательную гибель. Потом, вполне возможно, разовьются другие разумные расы, но это уже будут совершенно иные расы.
Может быть, преображение Джона Шепарда, обретение им уникальных возможностей и способностей... есть шанс, предоставленный разумной органической жизни в Галактике Высшими Силами? Если сейчас появляются такие личности, такие сущности, как Джон Шепард, то, может быть, всё же удастся избежать гибели? Хотя бы выстоять в войне со Жнецами. Выстоять и... победить. Победить Жнецов. Да, это будет трудно, это будет сложно, это будет... долго. Но всё же лучше, чем знать о неизбежной гибели нынешней разумной жизни... в масштабах всей Галактики.
Закончив 'перекус', Карин убрала пакеты и посуду в шкафчики, вернулась за свой рабочий стол. Часы на панели отсчитывали уходившие в прошлое минуты. Взглянув на индикаторы, врач Медотсека убедилась — оба пациента находятся на пути к полному выздоровлению. Предстояло дождаться возвращения группы высадки от места расположения странного артефакта. Потом... потом можно будет многое решать более определённо. А пока — только ждать. Во всяком случае — ей. Ждать. Готовиться. Думать. Вспоминать.
Шепард. Вылет на археологические раскопки. Протеанская капсула. Видение
Ингвар привёл Шепарда в ангар и подождал, пока капитан устроится на жёсткой лавке лицом к водительской кабине. Три полисмена уселись на лавке напротив старпома. Справа от Шепарда сел капрал Дженкинс, слева — старший группы полисменов с напарником. Поймав взглядом разрешающий кивок Шепарда, Дженкинс сделал знак Стиву. Тот вывел челнок за пределы фрегата, продолжавшего висеть над Жнецом.
Прикрыв глаза, не пытаясь особо бороться с подступавшей слабостью, Шепард вполголоса называл водителю координаты следующей точки маршрута, не сверяясь с ридером. Он знал, в каком направлении следует лететь. Откуда и почему — старпом не смог бы сейчас пояснить словами ни коллегам, ни самому себе. Но знал это, успевая сверять пройденный челноком путь с координатами колонны машин археологической партии.
Через десять минут полёта задача усложнилась: если челнок мог пролететь по прямой, то колонна транспортёров могла следовать только по дорогам и потому капитану пришлось называть водителям челнока и головного колёсного транспортёра две пары координат.
Капрал Ричард Дженкинс сидел рядом с Шепардом. Он видел краем глаза полуприкрытые веки утомлённых глаз капитана, видел его строгое и сосредоточенное лицо и молил всех известных ему богов, чтобы его, Дженкинса, не перевели на другой корабль, под начало другого командира десантного экипажа.
Под днищем стремительно летящего челнока расстилались поля, виднелись аккуратные постройки энергостанций, малоэтажные корпуса сельскохозяйственных производственных предприятий, строчками чертили землю дороги.
Дженкинс начинал сейчас особенно остро осознавать, от какой судьбы спас его родную планету капитан спецназа десанта и старший помощник капитана фрегата Джон Шепард. Двухкилометровый корабль потряс восприятие Ричарда. Увидев огромное 'око' главного излучателя, Дженкинс испытал настоящий глубокий и холодный могильный ужас, представив, как мощный луч, исходящий из этого 'ока', полосует землю планеты, людей, постройки, животных. Как гигантские лапы передвигают этого высоченного тяжеловооружённого пришельца, позволяя лучу дотянуться до всё новых и новых целей, становящихся за невообразимо краткие секунды беспомощными жертвами.
Дженкинс знал, что район с упавшим кораблем-пришельцем закрыт для всех колонистов Иден-Прайм, знал, что фрегат, висящий над 'каракатицей', жёстко контролирует всю ситуацию на несколько километров вокруг. Капрал сейчас с трудом мог себе представить, как бы он сам смог вскрыть бронесферу со столь пугающим и странным содержимым.
Ему вдруг показалось, что тогда, достав сферу, выведя её на руках из пределов бронекапсулы, капитан действовал слишком медленно. Только потом, по возвращении на 'Нормандию' он понял: Шепард просто успокаивал его, Ричарда Дженкинса, молчаливо, без контактов взглядами, убеждая его, унтер-офицера ВКС Альянса в том, что он, Дженкинс, действует правильно.
Ричард удивился, насколько точно капитан просчитывает каждую миссию, насколько чётко определяет состав нужного для выполнения задачи оборудования.
Коснувшись взглядом лица сидевшего рядом Шепарда, Дженкинс увидел, как капитан очень ненадолго просыпается от чуткой дремоты только для того, чтобы в очередной раз назвать тихим голосом очередные четыре последовательности цифр и снова погрузиться в забытьё. Поняв, насколько его командир утомлён, Дженкинс вдруг устыдился того, что разглядывает лицо первого помощника командира 'Нормандии' так внимательно, словно видит впервые. Но Шепард не выражал недовольства поведением капрала и Дженкинс немного успокоился.
Опустив взгляд, капрал перевёл его на экран с картой. Челнок прошёл уже больше тридцати километров и сейчас поворачивал, ложась на новый курс. Неяркая точка маркера челнока оставляла на экране чёткий след. Дженкинс почувствовал, что вот сейчас, в эту самую минуту он, капрал ВКС Альянса Систем, видит воочию, как пишется история.
Полисмены дремали, видя, что командир десантного экипажа расслаблен. За окном разгорался полдень и единственному, кроме водителя, не спящему человеку на борту военного челнока вдруг подумалось, что и этот полдень стал особым. Что-то неуловимо и очень сильно поменялось вокруг, приобрело новые черты, новое содержание, новые краски.
Его, Ричарда Дженкинса, родная планета впервые встретилась с гостем из невообразимых глубин космоса и, благодаря капитану Шепарду, избежала Апокалипсиса. Где-то там, в восьмидесяти километрах от нынешнего местоположения челнока, размещался посёлок, где до сих пор жили его родители и младшая сестра.
Дженкинс вспомнил странные шагающие машины, не сумевшие уйти от лап гиганта туда, к жилым модулям. Машины, несущие смерть. Нерассуждающие, холодные, равнодушные. Безжалостные. Неспособные сопереживать.
— Стив, посадка в точке с координатами... — Шепард тихо, но чётко назвал шесть последовательностей цифр и сбросил с себя сонливость.
Уловив, что командир восстановился, проснулись и полисмены.
— Грег, Пит, — обратился капитан к двум полисменам. — Идёте к дороге. В этой точке, — в руках капитана появился командирский ридер с яркой точкой, нанесённой световод-кодатором, — встречаете колонну и провожаете её вот на это место. — Шепард отметил другую точку, проконтролировав, чтобы на служебных ридерах полисменов вспыхнула карта района посадки с теми же тремя отметками — челноком, точкой у дороги и местом стоянки для колонны. — Ник, — повернулся капитан к третьему полисмену, — вы берёте у археологов лёгкий транспортёр и перекрываете дорогу вот в этих местах, — командирский ридер обзавёлся десятью точками. — Схема эль-тридцать восемь, комплекты — зет-десять и икс-пятьдесят из укладок ограждений. — Ответом командиру были уверенные чёткие кивки названных полисменов. — Стив, можешь опускать машину. До метра, — уточнил офицер. — Мы — спрыгнем.
