Госпожа поневоле или раб на халяву

— Ты что, не проводил ее? — прорычал я.

— Мы с ней поругались, и она ушла, — возмущенно оправдался... уже практически не жилец.

— Как давно? — процедил я, едва сдерживаясь.

— Ну, уже почти час назад, как раз должна была доехать и немного успокоиться, — пробурчал виновато жлоб.

Потом убью, решил я. Сейчас это не важно. Сейчас надо найти мышь.

Я обулся, оделся, вылетел на улицу и... куда?! Куда мне бежать? В голове застучало "налево". Отлично! Поисковик мне не заблокировали, хаискорт! Святые люди эти Светлые! Дай им их главный сил и здоровья... дожить до встречи со мной. Направо. Налево. Прямо. Подворотня.

Пятеро здоровых парней и моя... пффф! МОЯ ЖЕНЩИНА!

Алена:

Это была странная неделя. Если попробовать описать ее в двух словах, получится, наверное, следующее: "И хочется, и колется".

В день неудачного свидания я едва дом не разнесла от беспокойства. А когда мне так плохо, единственное, что меня может отвлечь — что-то не менее тяжелое и противное.

Да, у меня все друзья в курсе, и если вдруг, попав ко мне домой не в день посещения его Эммой Львовной, застают идеальную чистоту, порядок и полную кухню вкусных запахов, первый вопрос звучит так: "Что случилось?! Все живы?! Помощь нужна?!" И они недалеки от истины. Счастливая Алена — свинюшиная квартира, эта примета верна всегда. У меня почти год после...

Как-то они все быстро от меня ушли. В течение четырех лет, один за другим. Бабушка, потом папа... а потом мама. Я даже не сразу поняла, что осталась одна. Нет, не одна, конечно, друзья и другие родственники никуда не делись, но... одна. Кто знает, что это такое, тот поймет...

Я продала родительскую квартиру, переехала в другой район, ушла из института и стала учиться ювелирному делу у старого мастера, брала частные уроки. Потом появился Лешка, и два года было очень весело. Без всяких кавычек, Лешка классный, и я его обожаю. Но он вырос, у него своя жизнь.

А я научилась быть одна. Сначала научилась, а потом вдруг поняла, что одиночество — это фикция. Его просто нет для того, у кого есть нечто другое — самодостаточность. Умение сделать свою жизнь интересной и полной, а не виснуть на других, впитывая в себя обрывки чужих жизней, радостей, печалей, прилипнув как пиявка к друзьям и родственникам. Если тебе интересно с самой собой, другие тоже тобой заинтересуются — я убедилась в этом на собственном опыте.

Конечно, я скучаю по ним. По тем, кто ушел. Их по-прежнему не хватает, и это неправда, что время лечит. Все равно больно, но... жизнь-то идет. И все равно она — жизнь, чертовски прекрасная штука.

Ага, чертовски прекрасная жизнь, на которой уже вдоль и поперек разлегся один конкретный прекрасный черт. Очень... распрекрасный чертяка, и игнорировать его прекрасность все труднее и труднее. Воспринимать его младшим родственником, как Лешку, ни фига уже не получается, хаис...крот...кролик-крокодил, или как он там ругается.

Я уже и так отрывалась каждые три дня, давая волю не только рукам, но и... воображению. Мазохистка, не иначе, а еще чертенка обзывала. Он хоть на задницу приключений себе нашел, а я на весь организм сразу, и на больную голову в том числе.

Ладно, разберемся. Чертенок, кстати, как-то немного притих. В смысле, попкой все равно вилял соблазнительно и глазки строил, но общее впечатление было такое, что товарищ о чем-то усиленно размышляет и по этому поводу взял тайм-аут.

А потом позвонил Пашка, и я забыла обо всем. Абдразаков в "Доне Карлосе"! Да хоть потоп, а я иду в театр!!! А туда я не могу прийти, одетая как попало! Это же... это... это ТЕАТР! Это моя сказка, мой кумир — не в смысле я хочу на сцену, нет! Но театр... это театр, короче, все по боку, а я навожу марафет!

Чертенок расфырчался, совсем как сердитый ежик. Но меня даже это не остановило, "Дон Карлос" ждал меня. И дождался. Туда я добралась на такси, а обратно меня должны были подвезти. И только когда я, вся с ног до головы в "счастливой эйфории", вывалилась из гардероба, истина предстала во всей унылой неприглядности.

Свет наш Павел успел, оказывается, сказать ребятам, что мы договорились заранее, и он повезет меня из театра К СЕБЕ! ЩАЗЗЗ!!! Я позвонила Натке, не поленилась, потому что Пашенька-долбоешенька как-то подозрительно туманно выдал мне версию, что ребята решили не пихаться локтями в Мишкиной машине и доверили меня ему.

И ведь, черт, ну наорала бы на идиота и велела везти домой, но фикус-то вырос не за просто так, а с загибом! У Пашеньки, оказывается, две недели назад забрали права. И везти нас ДОМОЙ собиралась милейшая Антонина Эдуардовна, владелица кондитерской, двух автозаправок, мужа-подкаблучника и своего, блин, бесправного сынули!

Индюку понятно, куда меня отвезет эта мадам, и даже не опасаясь за сохранность тела, я всерьез боюсь за мозг. Она его ест всем и всегда, а мне так особенно старательно. "Делает из меня приличную девочку, ведь Пашенька..."

Вот не знаю, что на меня нашло, обычно я, как загипнотизированная обезьянка, попав в поле зрения этой Каа, уже не могу сорваться с крючка. Но тут вдруг заело. Мерзкий маменькин долбоеб и не подумал предупредить меня о такой мелочи, как собственная родительница за рулем.

Я совсем невежливо оборвала мелодию Каашного сладкого шипения, заявив, что мне СРОЧНО надо сказать что-то Пашеньке наедине, оттащила его за колонну и отвела душу. А потом послала... к мамочке и гордо ушла в другую сторону.

Блин, ну не идиот?! И такси теперь даже если вызвать, придется ждать, а те, что караулят сразу за углом, везут только на луну — судя по тому, сколько хотят за проезд. Мне на луну не надо, и денег на межпланетное путешествие у меня нет. Но щелкать шпильками по брусчатке до самого дома — потому что маршрутки уже не ходят — это не мой мазохизм. А что делать, пришлось щелкать сначала до проспекта, а потом от остановки через дворы к дому.

Ну и конечно, мне повезло. Не иначе, неземное счастье в виде Абдразакова выдается только с нагрузкой, как сувенирная чеканка к постельному белью. Мама рассказывала. А мне в нагрузку досталось пять амбалов в темной подворотне...

Все бы ничего, если бы не одна черта характера, которую я... не то чтобы ненавижу, но здорово опасаюсь. Я человек исключительно мирный и незлобливый, но в момент стресса, при явной и направленной на меня агрессии моментально слетаю с катушек. И иду, блин, воевать с гадами, как кузнечик на асфальтовый каток— звонко, прыгуче и полным выключением мозгов из этого похода.

Нет бы отдать мирно все, что мальчикам понравилось — сережки, сумочку, браслет... но это мамины сережки, да, они дорогие, но не в этом дело! Они мамины.

Первый гад получил сумочкой по голове, пофиг, что она театральная, у меня там всегда круглогубцы, кусачки, швензы и другой мелкий ювелирный набор, мало ли. Да девчонкам всегда на ходу что-то надо чинить. Набор дорожный, маленький, но если в лоб — вполне себе увесистый и твердый.

Второму я прицельно долбанула шпилькой в голень, когда он попытался схватить меня за руки, зайдя со спины. Но на этом мои победы и закончились. Все же у кузнечика и асфальтоукладчика весовые категории слишком разные.

Руки назад мне заломили двое, хотя если подходить со стороны логики, на мелкую меня и одного за глаза. Но это на меня, а чокнутая белка со встроенным свистком даже на вид страшнее. Так что когда последний незанятый персонаж подвалил ко мне "с фронта" и протянул жадную лапку, я висела между двумя амбалами, визжала и пиналась, как бешеная велосипедистка.

Как раз в тот момент, когда пнутый в голень злыдень кинулся на меня сбоку и сзади с явным намерением долбануть по выключателю, а стоящий ровно передо мной попробовал схватить меня за ногу, в подворотню влетел... эм. Не смерч и не вихрь, ни фига. Торнадо!

Я услышала смачный бум об стенку, и проткнутый шпилькой исчез из моего поля зрения. Потом еще один бум, и моя левая рука внезапно оказалась свободна, а я, слегка криво, повисла на правом держателе, активно размахивая ногами и пытаясь пнуть, кого достану. Достала. Услышала сдавленное "Хаиссссскорт!", и тут же бумкнуло справа, а я едва успела поймать равновесие и не шлепнуться на грязный асфальт. Попыталась оценить обстановку. Тот, которому прилетело в лоб круглогубцами, как раз плавно и медленно осел под ноги озверелого вида... чертенку. Ух ты. А тот, который был с фронта...

Я отчаянно завизжала, когда этот урод, безумно усмехаясь в кровь разбитыми губами, направил на меня маленький, словно игрушечный, пистолет и нажал на курок.

Я еще успела заметить короткую вспышку у дула и почти услышала сухой негромкий треск, когда меня оттолкнуло, закрыло чем-то... кем-то... чертенок!!! Нет! Нет-нет-нет-нет-НЕЕЕЕТ!!!! Господи! Не надо, пожалуйста! Чертенок, он же сейчас... у него же регенерация! Нет! Выстрел был не один! Если... тело... не справится... утилизация магичес...НЕТ!!!!

И тут вдруг бумкнуло гораздо громче, а еще на секунду стало светло и очень жарко. Я крепко зажмурилась, отлетая куда-то к стене, ударилась плечом и коленом, на секунду даже потеряла дыхание, но тут же рванулась обратно, заливаясь отчаянными слезами. Чертенок...

Go home

На халяву 14

Алена:

Я не успела ничего толком рассмотреть, слезы лились сплошным потоком, и, кажется, выпала одна линза, во рту чувствовался противный привкус крови — прикусила губу. В ушах шумело... пошатываясь и на ощупь пытаясь сориентироваться, я сделала пару неуверенных шагов, когда вытянутая вперед рука наткнулась на... что-то.

В следующий момент мне показалось, что я теряю сознание — все закружилось, замелькало перед глазами что-то серо-белое, меня кто-то схватил, кажется... а потом я упала. Вверх.

Ощущение было именно такое — падения и одновременно я чувствовала, что земля осталась далеко внизу, меня обдувает сильным потоком холодного воздуха и вокруг кто-то громко хлопает мокрыми пододеяльниками.

В себя я пришла далеко не сразу, причем очень странно — на собственном балконе, уже влетая в спальню от хорошего толчка в спину. Влетела, споткнулась и упала на кровать. А когда, совершенно ошалевшая от таких чудес, обернулась, завизжала так, что зазвенели стекла.

В открытую балконную дверь, кряхтя и порыкивая, лезло... нечто. Огромное, страшное, покрытое серо-стальной кожей в элегантный бело-рунный узор. Рогатое, когтистое. Оно, это страшное, сдавленно шипело и... ругалось "Хаискортами!!!", с трудом протискиваясь в узкий для него проем так, чтобы его не выломать.

— Чертенок?!?!?

— Демон я! Демон, Хаискорт... — громогласно рыкнули на меня... с такими знакомыми, родными недовольными нотками.

— Чертеноооок! Живооой! — вторая линза тоже потерялась, ее просто смыло водопадом слез, которым я поливала это серое-крылатое, повиснув у него на мощной шее и уткнувшись в твердую, как броня, грудь.

— Давай теперь возвращай мне человекоподобный образ, — смущенно буркнуло большое и рогатое.

Но я не могла сейчас связно мыслить, не говоря уже о том, чтобы делать. Тискала это серо-стальное (на ощупь оно стальное и было, твердое такое и гладкое, но теплое) И только минут через десять, когда истерика с водопадом пошли на убыль, отцепилась от его шеи и позволила усадить себя на кровать.

Чертенок... демоненок, блин, большой такой, сел у моих ног прямо на пол и уставился на меня с надеждой. Он на меня, я на него.

А что, это даже красиво. Экзотично так. Серо-стальная, но не блестящая, а матовая кожа покрыта сложной вязью белых закорючек — то ли рун, то ли иероглифов. Крылья тоже кожистые, и в белый узорчик. Ростом демон получился внушительный — чуть выше трех метров. Это если по потолку судить — он у меня два восемьдесят, а мой красавчик стоять смог только сильно ссутулившись и пригнув рогатую голову. И с опаской косился на люстру.

Рога, кстати, тоже внушительные. Никакой шлем не нужен, как у тех горных бара... муфлонов. То есть массивные, круто загнутые назад и на вид очень крепкие.

Я не выдержала, протянула руку и постучала по рогу ноготком.

— А зачем рога? Бодать врага? — перед глазами невольно замаячила картинка с канала Анимал Планет. Ну, то есть похожая. Как два Владиса, пробуксовывая когтистыми задними... ногами и помогая себе не менее когтистыми руками, берут разбег... несутся навстречу друг другу и шарррррах рогатыми башками! Искры, грохот, пыль столбом, Владисы в разные стороны...

— Это шлем, — обиженно фыркнул мой демон.

Я торопливо кивнула, отгоняя образ лежащих рядышком Владисов. В глубоком нокауте. И стала рассматривать боевую трансформу дальше. Ну да, в потоке паники мелькнула эта мысль, там, в подворотне. Не знаю, ее ли услышали, или просто... так совпало, но сомнений, что это такая специальная "униформа" для "мочить врага" у меня не возникло.

Кстати, в этом облике чертенок неожиданно оказался... блондином. Причем совсем блондином, до снежной белизны. Жесткая, блестящая, как лед на изломе, грива спускалась по спине не просто косой, она там и росла до самой... копчика. А хвоста не было.

Черты лица тоже изменились, стали более острыми, хищными, что ли. И зубищи вон, торчат, совершенно однозначно не травоядные. Красавееец...

А во лбу — звезда горит. Оппа, как интересно! То есть не совсем во лбу, а выше, на линии волос, из кожи выступает крупный, с куриное яйцо, красиво граненый и... я не Ван дер Билд, но это точно черный алмаз в бриллиантовой огранке.

Загадочно поблескивающие грани обрамлены тонким золотым ободком, который потом идет по линии волос дальше, до рогов, и в них врастает. Круууто!

Я проследила пальчиками витую золотую кромку, не решившись почему-то трогать сам камень, и восхищенно вздохнула.

— Чертенок, ты такой красивый! — ну правда! Тело мощное, но очень... гармоничное, крылья вообще слов нет, и даже когти на руках и ногах элегантны в своей несомненной хищности. Хи, а ниже пояса такой... такие... стринги из костяных пластинок. А, то есть дополнительная броня у нас только на самом важном месте. Хи...

Чертенок, хмыкнув, повернулся ко мне задом, демонстрируя, что да, стринги, плотно обхватывая и упрятывая, наверное, тоже увеличенное чертячье достоинство и к нему прилегающие органы, между ягодиц проходят тонкой полоской. Как стрингам и положено. Этот красавец еще обернулся и через плечо наблюдал, какое впечатление производит. Оценив мои восторженные ахи и охи, сам заулыбался во всю клыкастую... ротик. Акула позавидует! Интересно, а у демонов бывает кариес? А стоматологи?

Не буду спрашивать, лучше еще повосхищаюсь. Вслух. Крылорогатику явно нравятся комплименты, вон глазки как горят довольно. Эх... красивый, красивый, да. Только как его такого распрекрасного, теперь выгуливать? Мне же никто не поверит, что это просто такая порода мужа. Новая. Экзотическая. Сильно иностранная.

И в квартире ему не развернуться, а на диван он вообще не поместится. Да, надо как-то превращать его обратно. А как?

Вот это я и собралась уже вслух спросить у своего распрекрасного демона. Но он словно угадал мои мысли.

— Слушай, тут у тебя ужасно неудобно в боевой трансформации... как бы я по ней не соскучился, — повернувшись ко мне лицом, Владис устроился рядом со мной, скрестив ноги по-восточному и с надеждой уставившись на меня.