— Туда... — наконец пробурчал Федор. И небольшая кавалькада двинулась за ним. Стучали копыта. Пофыркивали лошади. Тихонько блеяли две привязанные к лошади Окассия овцы.
Вообще путешествие, которое разменяло уж который день, шло пока не так плохо. Несмотря на сложную местность, направления Федор пока не терял. Опыт не пропьешь. Парфений, книжный червь, несмотря на некоторые начальные опасения Федора, держался молодцом, и ничего себе в седле не натер. Несколько утомлял разве что рыцарь Фабиан, который хоть и ехал немного поодаль, наособицу, периодически доставал свой волшебный меч, и зачинал бубнить пламенные молитвы на латыни. Федора радовало, что молитвы те были достаточно короткие. А вот Парфения от их содержания коробило как от уксуса — молитвы у боевого монаха и были достаточно своеобразными — боевыми, и на обычные походили далеко не всегда.
Меч Федора, достолюбезный Солнцедар, впрочем, тоже доставлял владельцу определенные хлопоты. Еще на самом первом переходе Солнцедар напомнил Федору, что должен защитить его от проказы. С разрешения Эклера Рыцарь Фабиан укололся о кончик Солнцедара, и тот добыл каплю крови. Подержав её в себе один переход, и как-то над ней поколдовав, Солнцедар сказал, что теперь нужно перелить её частичку Федору и остальным компаньонам.
— Я все-таки не понимаю, — зачем тебе в меня тыкать зараженной кровью? — Упирался Федор опасливо держа Солнцедар на отлете. Ты меня уморить решил, ирод?
— Ну ты тугой. — Терпеливо цедил Солнцедар, — смотри объясняю еще раз. Помнишь, я тебе говорил, что болезнь — это как бы армия, из мириадов крохотных солдат?
— Ну?
— Вот. Когда болезнь попадает в твое тело, их армия захватчиков бьется с твоей армией защитников. Понял?
— Ну.
— Гну. Думай, солдат. Что случится, если захватчики внезапно напали в великой силе, а армия защитников к бою не готова? Вражеских хитростей да уловок она не знает, оружью вражьему противостоять непривычна, да сама не тренирована?
— Проиграет такая армия, вот что.
— Именно. С треском проиграет. Поэтому, чтоб твоя защитная армия организме не проиграла — я ей посылаю сперва как бы ослабленную армию захватчиков. Не армию даже, а так, один отряд. Воины в том отряде заморенные, кольчуги у них равные, оружье худое. Вот твоя защитная армия организма на этот слабом отряде и научится быть врага, узнает его ухватки да уловки, натренируется. А потом уже и полную армию захватчиков сама, без моей помощи уже сможет разбить. Уразумел теперь?
— Ну... так-то да.
— Ну, подставляй тогда руку.
— Не.
— Чего опять?
— Боязно.
— Вот ты ж бревно!.. Достался на мою голову...
Как ни странно, первым после объяснения Солнцедара на процедуру согласился Парфений. Истово троекратно перекрестившись, он оголил предплечье, Солнцедар поднесенный рукой Федора, клюнул его туда, отчего на руке образовался небольшой холмик. После такого, Федору уже было стыдно отнекиваться, и он скрепя сердце тоже подставил руку. Окассий отказался категорически. Поэтому на следующей ночной стоянке все проснулись от ужасного вопля достойного монаха — оказалось, что в ночной тьме, Солнцедар самостоятельно покинул ножны, прополз стальным змием, и преподло уязвил божьего слугу в таковое место, что тот потом целый переход не присаживался в седле. Рыцаря Фабиана с разрешения его меча Солнцедар тоже клюнул, но насколько понял из беседы клинков Федор, — в теле рыцаря подлая болезнь уже слишком укрепилась, поэтому речь шла не о излечении, а лишь о медленном сдерживании развития.
На том хлопоты не кончились. На бивачных остановках Федор периодически доставал меч, чтобы потренировать с ним ухватки да удары. Вытащив меч на одной из таких остановок, Федор аж охнул: — клинок меча покрылся рисунком сложнейшей протравленной пакетной ковки, будто самый дорогой булат.
— Ты что совсем сдурел, Солнцедарище тщеславное?! — Охнул Федор, — да меня ограбят и убют за один такой рисунок. Он же даже ценнее фиолетовых трусов!
— Чего ценнее? — Не понял меч.
— Гхм, не важно! — Отрезал Федор. — А рисунок — убери.
— Так мы ж в пустыне, кто меня увидит? Дай мальца покрасоваться.
— Убери!
— Слушай, ну давай я вообще весь, как бы покроюсь ржавчиной, и согнусь — сварливо предложил меч, — гнилую железку отнимать у тебя точно никто не позарится. Тоже мне, отважный воин...
— Разговорчики в строю! Убрать и всё.
— Ох, скучный человек...
К следующей тренировке рисунок исчез. Однако на следующей стоянке, когда Федор достал клинок, на нем появилась красивая надпись, по виду сделанная кузнецом, вкованными в полотно буквами:
— "Ульфберт — инпетус дисципулус эст; крэатор мэум — фабэр фаброрум эст"... — Продираясь через, полузабытую со времен службы вместе с солдатами равенского экзархата, латынь, прочитал Федор. — "Ульфберт — малохольный ученик; а мой создатель — искусник из искусников"... — с грехом пополам перевел он. — Эй, какого черта это значит?!
— Пока мы толкались в городе на рынке, я услыхал, что какой-то Ульфберт делает лучшие мечи, — буркнул меч. — Как мог я оставить неотвеченным такое возмутительное заявление?! Это ж моя порода — лучшие мечи!
— Ах ты ж епт!.. — Утер пот Федор. — Убери!
— Ох, унылый хозяин...
Надпись опять исчезла, но Федор все равно теперь каждый раз доставал меч с опаской.
— Слушай, а что ты можешь рассказать мне о мече рыцаря Фабиана? Об этом Эклере? — На одной из остановок, отойдя на приличной расстояние от остальных, спросил у Солнцедара Федор.
— Хм, — Задумчиво промычал меч. — Он мой единостальной брат, несомненно. Но встречались ли мы раньше... Наша память устроена не так, как у вас, человек. Мы ничего не забываем. Но наша жизнь настолько длинна, что старые второстепенные воспоминания, как бы это сказать, шифруются, и уходят из оперативной памяти.
— Чо? — Переспросил Федор.
— Ну, как бы тебе объяснить... Вот ваши камнерезы для экономии места пишут на каменных плитах слова в сокращенном виде. Это как-бы компрессия, сжатие текста. Так же и мои воспоминания сжимаются, как надпись на плите, да еще саму плиту грузчики, почитай, утаскивают в самый дальний подвал дома памяти. Понял?
— Ну, вроде да...
— Прибавь к тому, что мы — божественные мечи, за время жизни постоянно меняем свой облик. Поэтому я не могу ориентироваться на внешний вид этого Эклера. Мы узнаем друг друга, ну считай, что по запаху. Этот запах ядра, самой нашей сути, который никто из нас почти никогда не меняет — это сложно и затратно. Вот и выходит, что чтобы узнать его, мне нужно таскать из дальнего подвала памяти тысячелетние записи, и расшифровывать их, чтобы найти нужный запах. Мне тоже интересно, встречал ли я этого Эклера. Рано или поздно, я вспомню, — можешь не сомневаться.
— Добро, — кивнул Федор.
Тянулась пустынная земля. Тянулись дни. Несколько раз отряд Федора встречал людей. Встреча с антиохийскими рыцарями прошла дружески. Пахоий с Окассием там всех благословили, для порядка. С небольшим торговым караваном разминулись, обменявшись голосами на расстоянье. Один раз на пути встретилась разбойничья шайка. Федор едва успел дать команду к обороне, как рыцарь Фабиан разогнал своего коня, обнажил меч, и рванул на бандитов с воплями "Атавис эт Армис"69 и "Нон нобис!..". Разбойники разбежались как тараканы от тапка, пустив пару неметких стрел, и более уже не показывались. Федор похвалил Фабиана за боевитость, но впредь приказал оставаться в строю, и слушать его многомудрых приказов. Фабиан обещался.
Путешествие все длилось. И Федоров меч видать и правда не забывал шуровать в подвале своей хитроустроенной памяти. Потому что однажды он вспомнил.
Случилось это, во время очередного дневного перехода. Фабиан все так же ехал поодаль, и достав свой высокодуховный меч бубнил молитву на терцию.
— Мультум инкола фуит анима мэа, кум хис кви одэрант пасэм. — Тихо, но страстно тарабанил рыцарь Фабиан, покачиваясь на лошади.
— Амен, — важно шелестел его меч.
— Ерам пацификус, кум локуэбар — иллис инпугнабант мэ...
— Амэн,70 — Опять поддакнул клинок. Так он делал на каждую строчку.
"Вот ведь у человека с оружьем гармония, — про себя позавидовал Федор. — Не то что у меня с моим зазнайкой. Только и требует драгоценных камней, да украс...".
В этот самый момент Федор почувствовал шевеление у себя слева на поясе. Уже зная, что это значит, он вытянул Солнцедара из ножен.
— Вспомнил! — Завопил Солнцедар на всю округу. — Наконец-то я вспомнил тебя, брат!
Все компаньоны обернулись на крик.
— Эхем... — Ты наверно ошибся, брат, — отчего-то встревожившись и смущенно отозвался Эклер. — Вряд-ли мы с тобой встречались.
— Ну да! — Развеселился Солнцедар. — Ошибся я, как же! Я же точно тебя узнал.
— Повторяю, любезный, я тебя не знаю. — С ужасным нажимом процедил меч "христианнейшего рыцаря".
— А ти! Не знает!.. — Хохотнул Солнцедар. — Думаешь новую гарду отрастил, сменил крыж, написал на полосе пару изречений на латыни — так и все? Дудки! У меня память — кремень. Помнишь, как мы с тобой переведывались на каталунских полях?71 Ты — Иштер Кард!72 Я ж едва не перерубил тебя пополам. Как там тогда звали твоего носителя? Эвон, вылетело из головы... Ах ну да — Атилла! Тебя потом еще долго так и звали — "Феомастикос".73
Парфений тихо охнул. Фабиан уставился на свой меч с нескрываемым ужасом.
— Фрагеллум Дэи...74 — слабым голосом пробормотал Окассий.
— Ты был мечом Атиллы Божьего Бича?! — Окаменел в седле рыцарь Фабиан.
— Да что-ты, что-ты... — забормотал Эклер, — Кого ты слушаешь? Наветы! Происки! Сей бессовестный языческий меч, пытается смутить нас лукавыми речами. Помни, что ложь — орудие Дьявола. Прекрати его слушать, сын мой, и пять раз прочитай "Отче наш".
Фабиан осенил себя крестным знамением, и послушно забубнил молитву "Патэр ностэр".
— Нет, ну что значит ложь?!. — возмутился Солнцедар.
Федор понял, что добром такие выяснения не кончатся. Поэтому быстро перевернул Солнцедара клинком вниз, и запихал обратно в ножны.
— Да я точно говорю! — Успел вякнуть напоследок Солнцедар, — Я ж тебя узна... -фшшшшить! — последнее слово перешло в шелест задвигаемого в ножны клинка.
Федор облегченно убер пот. Однако Солнцедар тут же самоходом возмущенно полез обратно из ножен. Федор едва успел ухватить его за рукоять, силой — фшшшшиить! — задвинул обратно, и теперь держал его с силой упирая в ножны. "Надо пришить на ножны специальную петлю — подумал он — а то так никаких хлопот не оберешься".
— Ну и достаточно "Отче наш", — тем временем приказал меч Эклер рыцарю Фабиану. — Вижу, мысли твои обрели ясность и душа очистилась, сын мой. Возвращаемся к псалму сто девятнадцать.
* * *
Глава двадцать четвертая.
На очередную ночевку отряд расположился в развалинах небольшой деревушки.
— Интересно, как называлось это место? — Спросил Парфений, когда путники стреножили лошадей, устроили небольшой костер, и уселись вокруг него.
— Как бы оно раньше не называлось, — отозвался Федор, оглядывая при неярком свете костра, полузанесенные домики с пустыми бельмами окон, — теперь оно называется "Атлаль".
Парфений лишь печально кивнул.
— Что это значит? — Повернулся к нему Окассий.
— Атлаль на языке муслимов-агарян значит "руины", — объяснил Федор. С тех пор как муслимы разлились по этим землям, здесь стало много руин. А ведь когда-то здесь жили люди... Сколько труда они вложили в постройку. В добычу воды. И все прахом. Война — самое глупое, из того что придумали люди.
— Странно слышать такое от воина, — заметил Парфений.
— Я воин не для грабежа. Я защитник. — Поправил Федор. — И кому как не воину знать лицо войны? Это книжники да поэты потом придумывают ей красивую косметику.75 А я видел эту мерзкую тварь без прикрас.
Все помолчали, глядя на сухо потрескивающие ветки кустарника в костре.
— Грустное место, грустные речи, — разорвал тишину Окассий, хлопнув по бурдюку. — Этак мы совсем потеряем боевой дух. Выпьем немного вина.
Монах пустил бурдюк по кругу.
Рыцарь Фабиан, безмолвно сидевший поодаль, зашевелился. Меч при его поясе дернулся. Фабиан вытащил свой клинок на свет.
— Мне нужно поговорить с моим братом. — Прошелестел Эклер.
Федор кивнул и извлек с ножен свой клинок. После того как днем Федор силой засунул того Солнцедар в ножны, тот нахохолился, и не подавал признаков жизни.
— Нам нужно поговорить наедине, — уточнил Эклер.
Федор с рыцарем переглянулись.
— Ну-у... — протянул Федор. — Солнцедар?
— Да, — отозвался клинок гвардейца. — Приспело время. Наедине.
— Где ж вы хотите говорить? — Растерялся Федор.
— Отнеси нас в тот дом, — Орлиная голова Солнцедара повернулась к одному из заброшенных домов.
— Как-то мне стремно оставаться без меча, — Замялся Федор. — А вдруг вас кто украдет?
— Мы сами кого хоть украдем, — отозвался Солнцедар. — Не бойся. Мы не надолго.
Федор пожал плечами, взял из костра горящую ветвь. Вместе с рыцарем Фабианом они подошли к полузанесенному песком дому, вошли через дверной проем, чью дверь давние путники уже давно перевели на костер, и осмотрели темную пустую комнату.
— Здесь что ли? — Уточнил Федор.
— Да, просто положите нас на пол.
Федор и Фабиан положили оба меча рядом.
— Если что, кричи, о мой Эклер, — Попросил Фабиан. — Я тут же прибегу.
— Хорошо. Не беспокойся, сын мой, — отозвался меч рыцаря.
— Ну, я тут тоже недалеко, на подхвате. — Гукунул Федор. Без меча на боку он чувствовал себя голым.
— Да, да. Идите уже...
Федор с Фабианом вышли из дома, и пошли к заинтригованно смотревшим на них от костра святым отцам. Федор нарочито громко ступал своими бронесапогами. Но не пройдя и половины пути от дома до костра на площади, он остановился, и начал тихонько снимать сапоги.
— Что ты делаешь, сир Федор? — Удивился Фабиан.
— Иду подслушивать, — ясное дело, — объяснил гвардеец.
— Но это же не по-рыцарски! — Возмутился Фабиан.
— Так я и не рыцарь. — Пожал плечами Федор, запихивая сапог себе за пояс голенищем вверх. — Ты рыцарь — ты и не подслушивай.
— Но...
— Никаких "но". — Оборвал Федор. — Командир приказал. Дуй к костру.
Фабиан неодобрительно покачал головой, и пошел к святым отцам. Федор же крадучись, с ухваткой пограничника-акрита, бесшумно прокрался обратно к старому зданию, и наточил ухо к оконному проему.
— ...Опостылел мне этот Фабиан со своими молитвами, слов нет. — Услышал Федор глуховатый шелест голоса Эклера.
— Чтож ты ему служишь? — Послышался удивленный голос Солнцедара.
— Новые времена, брат.
— Мы выбираем тех, кто нас носит. Всегда так было.
— Так было, пока нас не начали ломать. — Вздохнул Эклер. — Я тебя прошу, брат. Не кричи о том, что я был мечом Атиллы. У него здесь теперь дурная слава. Для меня это может плохо кончится.
— Я больше не буду смущать твоего владельца. — Пообещал Солнцедар. — Но ты бы хоть предупредил.
— Я хотел, но все не представилось случая... И потом, я не думал, что ты так быстро размотаешь архив. У тебя быстрая операционная система. Ты из топовых конфигураций, как я погляжу. Таких не так много было собрано. Но я пока не узнаю твой запах.
