Значит, мы должны добраться до альвов и взять у них их древнее оружие, чтобы успешнее лупить мерзких тварей, вроде Дикой Охоты,— подытожил Аодан.
Не взять, а попросить,— поправила его Ила, очень щепетильно относящаяся ко всем подозрительным нападкам в сторону ичири, даже если их и близко нет.
А они нам его дадут?— спросил Киаран.
Не знаю. За все века они очень неохотно раздавали свое оружие людям, слишком оно ценное. Мы уже пятьсот с лишним лет не входили в их леса, они не хотят видеть никого чужого... даже своих учеников, наш орден.
Мда...— протянула Яра.— Придём, как дураки, а нас еще нахрен пошлют...
Яра, не ругайся, матриархи не ругаются,— поддела ее Лелька.
Матриарх?— изумлённо посмотрел на Яру старичок.— Из Иннис-ир-Рануи?
Нет, мое племя само по себе!— гордо вздёрнула нос Яра.— Мы живём в горах в Запретной Долине!
Хм...— Гвенн Бендигейд покачал головой.— Неужто эта диадема в твоих волосах — давно утраченный Лунный Венец Девы Олайши?
Чего это утраченный? Никто его не терял... Да, он так называется, а что?
Царица-Богиня Иннис-ир-Рануи душу бы за него продала... Семьсот лет назад рануяне бежали от войны, уничтожившей их страну, некоторые попросили убежища в Арданноне, некоторые бежали в долину реки Лианнан, а большая часть переселилась на южные острова, где и возникло царство Иннис-ир-Рануи,— сказал друид.
Семьсот лет? Во времена наших... их, в смысле?— кивнул Бренн на изваяния дедушек-бабушек.
Да. Госпожа Олинория была младшей дочерью тогдашней Царицы-Богини. А ее старшие сестры разделили Двойной Венец и власть вместе с ним. Острова до сих пор царствуют в южных морях под Сияющей Короной Земной Богини. А Лунный Венец ведёт... племя... Печален конец осколка великого народа...
Ты что такое говоришь, старик!— взвилась Яра.— Мой народ велик! Ну и что, что нас мало осталось, нас ведёт Богиня!
Слышал я, что вы сделали из своей Богини... кровожадного монстра...— горько вздохнул Гвенн Бендигейд.
Мы сделали?— моргнула Яра растерянно.— Но... как же... Она требует — мы жертвуем... Как это мы?..
А кто? Вы извратили древние ритуалы. Забыли их прекрасный смысл о торжестве жизни и любви над смертью, вывернули всё наоборот. Что ж теперь от бедной Олайши хотите, если кормите ее кровью?...
Мы? Мы сами?...— прошептала Яра, бледнея. Кажется, только теперь до нее дошла причинно-следственная связь между богами и смертными. Раньше, видимо, все эти разговоры мимо ушей пропускала, считая, что к ней это не относится, ведь мы же всё о кельтских богах толковали.
Мама умерла зря? Папа умер зря?— шептала она. — Они не ушли в сияющий свет Госпожи Олайши, они стали едой для чудовища?..
Она закатила глаза и рухнула в обморок. Аодан едва успел подхватить ее, чтоб головой не стукнулась. Друид и Лианель разом кинулись на помощь.
Бедная девочка,— бормотал друид, доставая из мешочка на поясе коробочку с пахучей мазью. Принялся мазать ей виски. О, как пахнет мятой, и еще чем-то... хм, корицей что ли?...
Яра, Яра,— собрались мы все вокруг. Лианель одну ей ладонь растирает, я другую, Ила завсхлипывала от жалости. Парни растерянно вздыхают, только Аодан присел, держа ее голову на коленях и ласково гладит по пышным ее волосам своей широкой ладонью.
Она пришла в себя, огляделась, увидев, как мы все за нее переживаем, и расплакалась. размазывая свою ритуальную раскраску по лицу.
Яра, миленькая, не плачь,— я прижала ее руку к себе. Блин, ее слёзы прямо как нож в сердце, Лелька и Ила часто хнычут, а Яра... уж если она плачет... Матриарх, Живая Богиня, гордая до невозможности, отважная до безумия... Ох, твою ж дивизию, я заревела, я так рыдала, вспоминая, как она рассказывала о своих родителях, каким мёртвым голосом, какие застывшие у нее были глаза. Вспомнила то, что мне показал Хаос — моих собственных родителей, умирающих, чтобы защитить меня. Всё как-то так резко навалилось...
Я обняла судорожно рыдающую Яру, следом к нам Лелька и Ила прижались, и мы все четверо, обливаясь горючими слезами, сбились в тёплый родной комок. Забытые Аодан и Гвенн Бендигейд бочком удрали от нас подальше, совершенно одинаковым движением, даром что один молодой, а другой дед столетний с бородой до пупа. Не, ну может и не сто лет ему, но похоже.
Рыдают!— испуганно прошептал Алард.— Что делать-то?
Сделай вид, что нас тут нет,— посоветовал Киаран, давно выучивший Лелькины капризы.
Жалко же...— протянул Бренн.
Если жалеть полезешь, еще три часа реветь будут,— прошептал Киаран.— Я Лианель знаю, она такая!..
Яра никогда-приникогда не плакала,— шепчет Аодан,— даже когда руку на охоте распорола...
А если ты ее начнешь жалеть, она тебе этого никогда не простит,— сказал ему друид.— Лучше отойдём в сторонку. Девушки, что младенцы, одна заплакала, и все подхватили... Сами успокоятся. Тогда и пожалеете.
Редиски!— обиженно крикнула я им вслед.
Девочки, милые, такие родные, такие близкие, такие любимые, настоящие сестры, пусть не по крови, по духу... Чем же вас утешить, чем порадовать, сердце рвётся смотреть на ваши слёзы. Да я же любого за вас в куски порву, лишь бы с вами всё было хорошо, лишь бы вы не плакали... Меня затопило волной нежности к ним, щемящей, отчаянной.
Я почувствовала щекотку под кожей и резко выдохнула. Опять выброс. Сильный, похоже. Вон, всю эту милую беседку с нами, сидящими на каменном полу, засыпало душистыми бутонами цветов. Прямо из-под купола посыпались. Самые разные — лилии, розы, пионы, хризантемы, фиалки, да я половину из них названий не знаю. Засыпали нас, как снегом, красиво, как в сказке... И бабочки над головой кружатся, сотнями просто, разноцветные, будто радуга. А мы сидим, словно в сугробе, в цветах по пояс, и голова кружится от их аромата.
Я больше никогда не буду... Не буду...— шепчет Яра, невидящими глазами смотря в пространство.— Я отрекаюсь от Богини. Я не буду служить ей. Я... я вырвала ее из моей души... Я — Матриарх без Богини... Какая я теперь Матриарх... Я никто...
Ты человек, Яра,— всхлипывая, сказала я.— Это гораздо важнее всяких там матриархов, богинь и прочей ерунды.
Я человек... А человек творит богов...— прошептала она.— Я... я должна вернуться к своему народу, изменить ритуал. Изменить традиции.
Яра, они же фанатики, они убьют тебя,— я принялась стирать у нее разводы с лица.— Оставь их. Их немного осталось. Это богов можно переделать, а людей, ха... людей не изменишь. Ты освободилась от своих иллюзий, и хватит.
Они — мой народ. Только я смогу изменить их. Пусть ценой своей жизни, но я должна попытаться.
Яра, миленькая, давай оставим это на потом. У нас есть дело поважнее. Закончим его и... Ох, черт побери, я с тобой пойду, может, помогу магией... Я тебя одну к ним не отпущу.
И я,— всхлипнула Лелька, целуя Яру в обе щеки.
И я,— поддержала Ила, обнимая нас.— Все вместе пойдём. Попробуем научить твоих соплеменников милосердию. Аннис им тоже много-много цветочков наколдует, красиииивых...
И пирожков, слааадких...— говорит Лелька с улыбкой сквозь слёзы.
Аннис, научись котят выколдовывать,— невольно улыбается Яра.— Котята милые, их все любят!..
Аннис!— вопят парни, подбегая к нам.— Ты опять?
Что опять?
Да эти твои цветочки-бабочки!— кричит Аодан.— Опять чародейничаешь бесконтрольно!
Я нечаянно...
Даже мы все почуяли, сколько в нас магии-то, капля!— возмущается Бренн-антимаг.
Дитя,— подходит и Гвенн Бендигейд.— Ты сильна. Неимоверно сильна. Эхо от твоего дара по всему миру разносится. Ты сама словно кричишь врагам "Я здесь, ловите меня". Боюсь, что Ворон пришлет сюда своих подручных, и очень-очень скоро... Он побоится оставить без внимания такой выброс магии.
Драпаем!— вскрикнул Алард. — Дикую Охоту я уже посчитал!
А как же вы?— ахнул Киаран.— Ваше поселение совсем рядом!..
Друид покачал головой.
Мы уйдём. Нам всё равно нужно идти в Дан-на-Хейвин на помощь королю. Пойдёмте скорее, я отведу вас назад, и все вместе покинем Священные Дубравы.
Извините... Я нечаянно...— пробормотала я виновато, опуская глаза.
Мы в последний раз посмотрели на маленький изящный храм, открытый всем ветрам и свету, засыпанный цветами, словно разноцветным душистым снегом. Чувствую, у каждого в голове одна мысль: " Как же жаль прощаться, здесь так красиво и тепло на сердце"... Лица у всех одинаковые — грустные и светлые.
А когда спускались, Ила хихикнула:
Ну, пошумели — так пошумели, что уж теперь... Зато Аннис за все века цветов бабушкам-дедушкам надарила... Наверное, довольные они сейчас!
И не говори,— хмыкнул Бренн.— Лопатой грести можно, никому из богов столько цветов еще не дарили!
Мы торопливо шли обратно в посёлок. Снова перед друидом расступались заросли, но теперь его шаг не был так лёгок, словно навалившаяся тревога отняла у него много сил. Теперь он тяжело опирался на свой посох.
Владыка Бендигейд,— осторожно начала я, даже ради приличия вспомнив его титул.
Что, дитя?— отозвался он мягким голосом.
Я, правда, никому не хотела навредить...
Я знаю, дитя, не вини себя. Можно побороть страх и усмирить гнев, но любовь сильнее всего,— ответил он, улыбнувшись.
Кхм, не понял?..— Киаран мигом догнал меня и схватил за руку.— Меня там даже не было... К кому это любовь?
Киаранчик, — заулыбалась я,— я тебя люблю, ты такой милый... И девочек я всех люблю очень, и парней остальных.. Я всех наших люблю, любить же можно по-разному, по-дружески в том числе...
А, ну если только по-дружески!— успокоился он, поцеловав меня в щеку.
А ты, оказывается, ревнивый,— захихикала я.
С такой язвой, как ты, надо ухо востро держать,— проворчал он.— Ты глазки даже лошадям строишь!
Я? Да ты что, я не умею!
Угу, как же...
Старый друид аж кашлять начал, мол, совсем молодежь распустилась. А мы что, мы ничего, притихли, идём, только за ручки держимся, как Дайре с Олинорией в храме.
Владыка Бендигейд,— снова начинаю я,— а я вот тут думаю... Раз я вроде как маг... может, мне тоже какой-нибудь посох завести?
Зачем тебе посох, дитя?— скосил на меня лукавые голубые глаза старичок.
Ну как же, у вас у всех посохи... Все маги с посохами ходят... А они волшебные? Или просто деревяшки?
Дитя, мы ходим с посохами, потому что оружие нам нельзя носить, а защищаться от лихих людей иногда приходится. И для чар посохи хороши, чтобы силу концентрировать. Тебе это не надо.
Как не надо? А мне концентрировать?
Пока что ты только цветами и пирожками кидаешься,— ухмыльнулся Киаран,— что ты концентрировать собралась? Цветы в букеты?
Аннис, твой меч — прекрасная замена посоха для тебя,— вздохнул Гвенн Бендигейд.— И другого тебе не надо, ты же боевой маг, прирождённый. Учись лучше себя контролировать, чтобы не выплескивать половину всего резерва на цветочки с неба.
Владыка Бендигейд,— догнал нас Бренн, видя, что друид вполне добродушно отвечает на вопросы,— а я вот всё думаю... Это сидское оружие... Не опасно ли его снова на свет вытаскивать? Стоит ли риск развалить полмира, чтобы фоморов и Ворона прибить? Или у них есть что попроще, не такое гибельное?
Старик хмыкнул, внимательно посмотрел на него.
У вашей подруги Аннис как раз такой сидский меч, не знаете что ли? Ничего серьезнее таких мечей вам и не дадут. А то страшное оружие они уничтожили давным-давно... Мальчик мой, я рад, что хоть одному из вас пришла в голову такая мысль... Ума у них немного,— проворчал он вполголоса,— ну, хоть сердца чистые...
У меня меч сидов?— удивленно приподняла я меч в ножнах, смотря на витую рукоять.
Металл его сплав из серебра и звёздного железа, губительных для всех видов нежити, да и сами фоморы его не переносят... Мальчик,— обратился он к Бренну,— не хочешь ли ты стать друидом? Голова у тебя подходящая, умеешь смотреть в корень проблемы.
Да я... даже читать не умею,— смутился Бренн.— Какой из меня друид...
Я тебя научу!— крикнула Лелька.— Если тебя возьмут учиться, то и я пойду!
Старик отчетливо захихикал.
Глава 18.
Холм Мира
Идти по дремучему лесу тяжело. Густой подлесок цепляется за одежду, корни подворачиваются под ноги, кусты глаза норовят выколоть. Даже лошадки быстро устают, что уж о нас говорить, малость отвыкших пешком ходить. Последний раз мы так много ходили, когда в поисках Яры по горам лазили.
Старый иерофант Гвенн Бендигейд показал нам направление, сказал идти прямо на восток, пока не увидим огромный холм, там и живут последние сиды. Интересно, сколько их там, деревня что ли у них? И куда они сами деваются, если они бессмертны? Что там в мифах говорится, эльфы живут долго, если не умирают в битвах, а когда устают, уходят за Море. А за морем, значит, не устают. Фигня какая-то непонятная. Я спросила у ребят, что они знают об эльфах, и те радостно вывалили мне на голову целую кучу сказок. Аодан слышал, что альвы делали волшебные вещи для богов Асгарда, всякие там мечи, копья, складной корабль для бога Ньёрда, волшебного вепря для Вальхаллы, которого каждый вечер герои съедают, а наутро он опять бегает как ни в чем ни бывало. Молот Мьёлльнир тоже их работа, и копье Одина, и цепь, на которой Фенрир сидит. В общем, трудяги великие, а остальные пользуются.
Алард понёс чушь насчет того, что Даоин Ши живут внутри холмов,— ну вот, мы же к холму идём!-, и только и делают, что пируют или по ночам охотятся. А если кто из смертных попадет к ним в гости, то за ночь для него сотня лет пролетает. А еще Ши детей воруют у нерадивых матерей, а взамен своих уродцев подсовывают. Мол, у них не дети, а страшилища ненасытные, всё жрут и жрут.
Лелька его высмеяла, сказав, что не может древний народ такой ерундой заниматься. И невозможно столько жрать, так и лопнуть можно. Она эльфов назвала Туата де Дананн, Племя богини Дану, потому что Ши — слишком обьёмное понятие, куда не только сиды входят, но и все кельтские сверхъестественные создания, вроде духов природы. Вот селки тоже Ши, и эквиски, и фиатас, и граги, и прочие, прочие. У меня мгновенно ум за разум зашел, да и у остальных некельтов тоже
Что за гра... как там...— заворчал Аодан.— Я таких не знаю! Навыдумывали Ётун знает что... Вот у нас все понятно — боги Асгарда охраняют Мидгард, человеческий мир, который окружает мировой змей Ёрмунганд, и хотят захватить Ётуны, ледяные великаны. Просто и со вкусом! Ну, еще альвы есть и тролли. И Фенрир, само собой.
Кто такой этот Фенрир?— спросила Ила.
Огромный страшный волк, который однажды проглотит луну и солнце. Тогда наступит Рагнарёк, последняя битва между добром и злом.
Даник, а ты уверен, что его еще не было, Рагнарёка?— спросила я. Нееет, молча мы ходить не можем, скучно же.— То, что старичок Бендигейд рассказывал о войне сидов с фоморами, очень даже подходит для вашего Рагнарёка. И не факт, что он один должен быть...
Тьфу ты, Аннис, как скажешь чего!— Дан аж приостановился, пнув ни в чем не повинный кустик.— Если бы был Рагнарёк, нас бы тут не было... И ни Тор, ни Один не правили бы в Асгарде, их Фенрир должен убить!
