Вакнар-раг (общий файл)

— Здорова, — завароженно проговорил матрос.

— Да уж, — досадливо поморщился Шкляр. — Но как разбудили меня, то мне было не до смеха. Наш король чуть меня казнить не приказал, находясь в гневе. Но, правда отправил на верхние уровни, что вблизи поверхности, навсегда запретив спускаться в глубины, пока не избавлюсь от своего храпа. А если еще раз спущусь и буду подобным способом рушить стены, то он точно отдаст меня на растерзания демонам глубин, несмотря на все мои былые заслуги.

— Ну и истории у вас случаются в подгорном царстве.

— Ладно, пойду я. А то надо горло промочить, а то ваш капитан какой-то мармухой вчера меня отравил.

Рулевой только довольно хмыкнул, вспомнив вчерашнего пьяного гнома который отведал зеленной настойки Румны.

— Ты хоть от храпа своего вылечился?

— До вчерашнего дня думал что да.

И уже в спину спускающемуся гному крикнул.

— Так, а что-то вначале говорил про корабль? — Спохватился матрос.

— Как, я разве не упомянул? — Удивившись, произнес Шкляр, замерев на лестнице. — Так дело в том, что помимо камней, мой храп еще разрушает и доски. Конечно в меньшей степени, чем камни, да и не так быстро, но труха их гораздо быстрей съедает. Кстати держи, — и он, покопавшись в кармане, высыпал на пол трухлявую крошку. — Можешь себе оставить на память, у меня в каюте такой много.

И больше не говоря ни слова, быстро скрылся в каюте капитана, оставив рулевого с раскрытым ртом.

'Что сейчас будет' — радостно подумал гном, но, тем не менее, с хмурым видом зашел к Швабу, который сидел за столом, подперев голову и тяжело опираясь ею на локти.

— А, это ты бездонная бочка, — устало проговорил Шваб, у которого под глазами были синие мешки.

— Не больше твоей, — ответил гном, делая страдальческий вид, обхватив голову.

— На вот, хлебни, — и он, протянул гному кувшин вчерашней настойки. — Последняя кстати.

Гном не отказываясь, взял бутыль и, припав губами, стал поглощать большими глотками жидкость.

— Маловато, — горько проговорил он.

— Ты что, все вылакал? — вскидываясь в кресле, проговорил капитан, но тут же снова обхватил голову и осторожно водрузил ее на ладони.

— Да ладно тебе, если бы там было чего. А так, всего лишь пару глотков.

— Это тебе пару, а мне она только жизнь и спала это утро. А сейчас точно сдохну, голову раскалывается хуже, чем от орчей бражки раскалывается.

— На вот, а то меня от твоего вида коробит больше чем от браги, — и он протянул свою небольшую флягу.

Шваб не доверчиво протянул руку и взял небольшую склянку со странной жидкостью.

— И что это за бадяга?

— Да так смесь тайнарских корней, — проговорил гном, на что капитан скорчил только кислую мину. — Да пей ты, не боясь, не отравишься.

Бывалый морской волк, осторожно понюхав дурно пахнущую жидкость, все-таки пригубил флягу и сделал небольшой глоток.

— Морские демоны, — только и успел вскрикнуть капитан, вскакивая с кресла и хватаясь за свое горло.

Его бледное лицо приобрело ярко бурый цвет из глаз прямо выпал водопад слез, а руки с длинными пальцами судорожно сдавили гортань желая задушить в ней раздирающее ее пламя.

— Отравил суку, — с трудом выдавил из сдавленного горла несколько звуков моряк.

— Благодарить позже будешь, — улыбчиво проговорил гном, не обращая внимания на хватающего изогнутый клинок Шваба.

В этот момент сдавивший горло спазм схлынул, словно наваждение и, сделав вожделенный глоток, капитан задышал полной грудью, и вместе с этим вздохнул словно новую жизнь. От похмелья не осталось и следа, а голова приобрела ясность как никогда.

В этот момент в каюту без стука ввалилась, чуть ли не вся команда под предводительством Вальхтага и рулевого. Застав капитана с обнаженной саблей, занесенной над головой гнома, матросов взяла оторопь, и вся их заготовленная речь повисла в воцарившейся тишине.

— Какого кракена ворвались, шкерты помойные?

— Капитан, — заговорил помощник, явно растерявший свой боевой дух от повернувшегося и скалящегося во всю ширину зуб гнома. — Тут это, Ланкс, тебе что-то сказать хотел, — толкая плечом вперед замершего рулевого.

— Я это...

— Бунт устроить решили, — зверея словно бык, приходивший в бешенство, проревел Шваб.

— Нет, — как можно быстрее проблеял матрос, опасаясь праведного гнева своего мага.

— Так какого в бездну Якруша вы врываетесь ко мне, или вы мне его метку собираетесь вручить?

— Капитан вы самый лучший морской волк, который когда-либо бороздил просторы морей Тасканы. Просто все дело в гноме, и мы опасаемся за наш корабль.

— А он какого демона он в этом замешен?

— Все дело в том, — начал матрос, но тут же замялся, не зная как дальше сказать.

— Ну, я жду, — уже закипая от злости и своеволия, которое позволила себе команда, прошипел Шваб.

— Мы хотели просить вас больше не давать почтенному гному выпивать пока мы в море...

— Что? — проревел уже взбешенный Шваб, к тому же еще выведенный из себе просто кувыркающимся от смеха гномом, который уже просто больше не мог сдерживаться.

— Капитан, — еще больше волнуясь и уже трясь от страха, продолжил матрос. — Просто гном своим храпом может разрушить наш корабль.

Тут уже гном, как себя не сдерживал, но уже просто стал кататься по полу, при этом всех, поражая своим приступом непонятного безумия.

— А ну пошли вон, трупы ходящие, пока я вас на корм рыбам не отправил.

— Но капитан... — все еще пытался продолжить матрос, но его уже тянули остальные, чтобы быстрее покинуть каюту.

— Вон, — затрясся Шваб и из его рук сорвались сгустки пламени, которые опалили самых медлительных, не успевших скрыться в дверном проеме.

Через секунду, каюту была пуста, и лишь смех все еще трясущегося на полу гнома, напоминал о произошедшем безумии.

Шваб подождал пока, гном успокоится и тем временем достал темную бутылку из своего бара и не спеша наполнил два бокала.

— И так, это тебе за твое зелье, которое меня вернуло к жизни. И пока ты его еще не выпил, расскажи мне про это весь бред и почему я тебя еще до сих пор не приказал вздернуть на реи?

Гном все еще продолжал смеяться, но стал рассказывать свою байку, которую он успел навешать на доверчивые уши матросу. После небольшого рассказа двойной смех еще долго сотрясал пределы каюты.

— Я похоже бунт пропустил? — Заходя в каюту, проговорил Альтаир.

Два только успокоившихся лика вновь посмотрели друга на друга, и тут же одновременно вновь заполняли комнату смехом наслаждаясь недоуменным лицом вампира.

Уже втроем смакуя эту историю, маги продолжил свое общение.

— Давненько я так не смеялся. Жаль, что лично не присутствовал при этой сцене, проговорил вампир.

— Да удивительное было зрелище. Я уже думал от ярости, которую источал наш славный капитан, он готов прямо в ней отправить наше судно на корм рыбам.

— Я даже не знаю, что мне делать с этим матросом. То ли его на реи вздернуть, то ли ему бочонок моего лучшего пива выдать за такое веселье.

И парни вновь принялись вспоминать столь забавный случай.

Уже сгущался вечер, заходящий Рок ласкал тихую гладь морских волн, неумолимо уступая свою власть бледному Луску.

Вэйда все также находилось в своем беспокойном состоянии, и продолжала метаться во сне, и иногда из нее вырывался непонятный незнакомый голос, который не имел ни какого общего отношение к маленькой прекрасной девушке.

'Как же все-таки слаба и несовершенна эта плоть, — проговорил твердый голос окруженный мраком. — И стоило ли так надрываться, чтобы теперь лежать пластом и без сознания, надеяться на то что, сил это девочки хватит на то чтобы вытащить нас из бездны. И хуже всего, что в этом состоянии я даже не могу ничем помочь этому телу. Остается только надеяться на ее силы. Плохо, что я все еще не могу себя проявить, я пока еще слишком слаба, чтобы вновь врываться в этот мир, и привлекать к себе внимание. Мне еще бы год, чтобы хоть от части, впитать и вернуть свою былую силу. Да и то, если в ближайшие пару дней, тело не сможет победить эту заразу, то придется себя проявить. А это чревато последствиями. И как бы этому телу хоть немножко вернуть сознание, чтобы хотя бы осмотреться, чтобы понять, что происходит. Тогда бы чем-нибудь смогла помочь...'.

И словно в подтверждении этих мыслей бестелесное сознание закрутило во мраке и, повинуясь воле сражающегося тела, оно словно вытолкнуло его за границы, позволяя осмотреться, что же твориться вокруг.

'Так, не будем терять время понапрасну. Нужно как можно быстрее найти источник тепла и силы'.

Быстро окинув каюту невидимым взглядом, ее внимание привлекло расплывающееся пятно силы, которое так и ускользало от глаз. Если бы на этот сгусток смотрел обычный взгляд гномы, то он бы ничего не увидел. Но Вэйда уже была далеко не совсем гномой, его остатки сознания давно уже впитали гораздо сильную сущность присущую этому миру.

'Какой лакомый кусочек. Ты не находишь?'

Остатки сознания гномы зашумели, соглашаясь с мыслями той, кто уже давно владел ее телом и сохранил частичку ее сознания, не дав полностью уйти в небытие, и дал хоть какой-то шанс существовать вместе с той сущностью, которая для всех еще оставалось Вейдой.

'Как же все-таки слабы эти тела. Но хоть раз, приятное с полезным совмещу, — прошептал голос, который вновь растворился в плоти гномы'.

Несколько тяжелых вздохов Вэйды и его глаза вдруг широко неожиданно раскрылись. Тело резко выпрямилось, ноги опустились на пол. Сузившийся взгляд впился в неподвижно лежащего человека. Гнома встала, и сделала несколько шагов в сторону Дрона, от которого она ощущала идущее тепло, которое ей так требовалось, чтобы согреть свое озябшее тело. Каждый шаг, который давался Вэйде, приходилось преодолевать, словно через ледяную стужу, которая мешала и старалась заставить остановиться, замереть и упасть на месте. По взмокшему телу градом катился пот, одежда все взмокла и прилипла к коже. Но гнома, ничего этого не замечала, в ее глазах сейчас горела только одна яркая точка, которой надо было достичь. Как только ее нога достигла края кровати, гнома, не выдержав нагрузок, рухнула на нее. Это падение словно предало ей сил и, дотянувшись до желанного тела, она обвила его руками и, почувствовала как ее сжигающий жар уловил родства, но в тоже время и стихию стремящуюся уничтожить ее. Вэйда понимала, что просто объятий будет мало. Необходим был полный контакт тел.

'Да проснись ты. Мне нужна твоя помощь, — произнесла она мысль и направила ее в сознание Дрона'.

Мысленный импульс, отправленный в глубины сознания или объятия женских рук, выдернули парня из сна. Открыв глаза, Дрон ощутил рядом с собой женское тело охваченное жаром, которое стремится найти в нем защиту.

— Помоги мне, — тихо прошептали губы, и тело обмякло в мужских руках.

Видя как потухающее сознание, поглощенное стужей, стало уплывать. Дрон не раздумывая, крепче обнял хрупкие плечи и впился поцелуем в мягкие губы. Вместе с поцелуем, он стал наполнять маленькое тело своим теплом, передавая свою энергию, которая как ураган стал выжигать заразу из организма.

Ощутив радостный трепет и предвкушение возрастающего наслаждения, гнома ответил на поцелуй, впитывая жизненную силу. Захлестнувшая сила жизни, охватила два тела, заставив их переплетаться в безумных объятиях и отдаться во власть друг другу.

Дрон сейчас лежал на смятой пастели, а к нему прижималась Вэйда. На его плече, лежала курчавая голова, а нежные губы расплывалась в сладкой улыбке. Душу парня в этот момент пытался атаковать яростный грызун совести, но, не желая метаний и страданий, к которым непременно сейчас вели его мысли, он их решил задвинуть их на дальний план своего сознания и оставить свои разборки на потом. А пока он хотел просто наслаждаться неожиданно свалившимся ему на голову счастливым моментом жизни, пожалуй, впервые за последние два года.

Но судьбе вновь было угодно не даться предаваться радостям простых дней. Несмотря на вывешенный защитный полог, поставленный Шкляром, до Андрея донеслись отголоски битвы, которая разгорелась за пределами каюты.

Глава 24

Пайсандиг

Волны тихо шептали под легким дуновением ветра, словно напевая колыбельную и успокаивая того, кого таила толща морской воды в своей глубине. А на самом дне, куда и никогда не проникали солнечные лучи, в самой глубокой впадине, которая только была в мировом океане Тасакны, покоился один из древних богов. Его величие уже давно кануло в летах, оставив лишь после себя страшные легенды и предания. Пайсандиг уже не одну тысячу лет прибывал на морском дне. Некогда один из грозных богов всех морей, уже давно спал беспробудным сном. Во время великого Исхода, когда мир покидали боги, Пайсандиг, в отличие от многих, решил остаться, в сильно полюбившемся ему мире. И чтобы хоть как-то остаться частичкой этого мира, он из утекающих своих божественных сил создал одно из самых страшных созданий, которое навсегда стало проклятием и ужасом морей. Прощаясь с миром, он несколько дней носился по океану ураганами и шторами. И в этой морской пучине, омывающей берега континентов, он создал громадного кракена и наделил его своей силой, который и стал хозяином водных просторов, вместо своего хозяина. Сам же умирающий бог, которого отторгал сам мир, выбрав самый темный и глубокий уголок своего царства, тишину и покой которого не мог нарушить, никакой подводный обитатель, воздвиг себе вечный курган. В сердце этой подводной пирамиды Пайсандиг и обрел свой покой. Гробница, вся исписанная различными рунами, частично позволила сохранить сущность богу, истратившему свою плоть. Пребывая века и тысячелетия в вечном полусне и запертый в стенах своей гробницы, которая позволяла сохранять жизнь бесплотному духу, древний бог следил за событиями, происходящими в мире глазами кракена. А невидимая нить, связавшая зверя с его создателем, позволяла чувствовать изменения, происходящие в мире.

Могучий зверь, однажды восставший из морских глубин, на долгие века вселил ужас в сердца моряков. Особенно впервые годы, когда кракена переполняла божественная сила, он редко кому позволял пересечь сайдарский океан, не одарив его своим вниманием. В противном случае, встреча с хозяином морей для остальных превращались в последние мгновения жизни. За тысячелетия, что хозяйничал кракен на водных просторах, он сотворил немало кладбищ погибших кораблей, распложавшихся между Асоноидой и Тайнарой. Но и зверь как его создатель, спустя годы принял его судьбу. После войны магов, которая обеднила и так истощенный мир, потоки энергии настолько стали скудными, что само существование кракена стало под вопросом. Он был вынужден впасть в сон, чтобы сохранить свою жизнь. Мир спектра стал настолько скудным, что его энергии едва хватало на то чтобы что поддерживать жизнь зверя во время спячки. Лишь иногда, когда в мире случались магические взрывы отражающиеся в спектре, зверь просыпался и выходил на охоту. Либо он накапливал достаточно сил за долгий период сна, потом появлялся на поверхности, где сокрушал караваны кораблей и опять опускался на морское дно. Где вновь впадал в кому, до следующего своего пробуждения.