Солнце для всех!

     Глава двадцать вторая. Спуск на Поверхность

     Башня уже показалась вдали, и флаер перешёл с гипера на сверхзвук, снижая скорость.

     — Что думаешь об этом задании? — спросила Джелис, долго разглядывавшая облака в лобовое стекло. Она отвлеклась от облаков и посмотрела на Келли.

     Они молчали бóльшую часть полёта, и Келли на мгновение показалось, будто вопрос ей послышался. Только повернув голову в сторону подруги, она поняла, что та действительно с ней заговорила.

     Флаер был рассчитан на пятерых пассажиров: два кресла с широким проходом меж ними были расположены в передней части кабины (места для пилотов) и три — в задней. Келли и Джелис сидели впереди, наслаждаясь видом и думая каждая о своём, предоставив управление автопилоту. Селен тихо посапывала позади в среднем кресле и они, заметив это, негласно сговорились её не будить. Голос Джелис прозвучал тихо и Келли так же тихо ответила:

     — Ты хочешь спросить: поверила ли я Тарви насчет запланированной Декархионом бойни?

     — Уж очень неправдоподобно звучит...

     — Думаешь, очередная проверка?

     — А сама как думаешь? — Джелис взглянула на подругу и снова уставилась в лобовое стекло.

     Минуту они молчали. Башня впереди приблизилась настолько, что на ней уже можно было разглядеть кольца галерей. Они летели выше слоя перистых облаков, окутавшего острова и удерживающие их нити (необходимое и автоматически выполняемое всяким воздушным судном условие, направленное на предотвращение столкновения с артефактами Древних).

     — Послушай, Джел, — наконец сказала Келли. — Единственный способ проверить правдивость слов Тарви — посмотреть записи карт...

     — Именно, — подтвердила Джелис. — Давай проверим!

     — А если на карте стоит защита и она заблокируется?

     — Вряд ли. Если там действительно то, о чём говорила Тарви, то установка защиты — ненужный риск случайной блокировки.

     — А если это действительно проверка?

     — Тогда или карта заблокируется, и я её уничтожу... скажу, что была опасность раскрытия... или не заблокируется, и я доставлю её по адресу, — сказала Джелис. — Но, мы тогда будем точно знать: доверяют нам, или считают за шпионок и водят вокруг пальца.

     На последний аргумент Джелис Келли не нашлась чем возразить.

     — Эй, Сел! — позвала тогда Джелис, обернувшись назад. — Что скажешь?

     — А? Что? — вздрогнула дремавшая до того мужчина.

     — Говорю: может, попробуем посмотреть, что на картах?

     Мужчина потянулась в кресле и громко зевнула, заразив зевотой остальных, затем взглянула на Келли. Подруга кивнула, давая понять, что не против.

     — И как вы собираетесь пробовать? — спросила тогда Селен. — Наши коммы выключены и лучше нам их не включать... А в эту штуку... — Селен обвела вокруг глазами, имея в виду флаер с его бортовым компьютером, у которого имелось несколько портов для карт различных типов, — я бы совать карту не стала...

     — И не надо, — сказала Джелис. — Я включу свой комм, когда будем внутри башни.

     — Что скажешь, милая? — Селен посмотрела на Келли. — Джел дело говорит.

     — Я согласна, — ответила Келли. — Давайте посмотрим!

     Через несколько минут Флаер перешёл со сверхзвуковой на дозвуковую скорость. Башня всё увеличивалась, на глазах превращаясь из натянутой между Завесой внизу и голубой бесконечностью вверху тонкой струны в массивную колонну подпиравшую небо.

     Машина замедлилась почти до полной остановки и аккуратно влетела между отмеченных специальными знаками пилонов в одну из опоясывавших башню галерей, где мягко села, прижавшись почти вплотную к стене башни. Облачившись в комбинезоны, подруги вышли наружу.

     Было ветрено. На внутренней поверхности маски Келли, рядом с индикатором времени, показывавшем: 02:87, появились данные о внешней температуре: 411°Р. Четыре сотни по Ранкли — обычная температура для Зоны Второго Кольца в это время года.

     Келли осмотрелась: повсюду были иероглифы Древних. Таинственные символы покрывали абсолютно все поверхности внутри галереи; солнце светило прямо в лицо, заливая всё вокруг своим желтоватым светом и выделяя каждый иероглиф под ногами и на стене башни.

     Заметив скрытую в тени одного из пилонов дверь-диафрагму, Келли указала подругам направление — до диафрагмы было около пятидесяти метров — и они быстрым шагом направились к входу в башню.

     Вход представлял собой выпуклую окружность, разделённую на множество сходившихся к центру лепестков-сегментов. Длина каждого сегмента составляла около трёх метров; диаметр всей окружности, соответственно — около шести метров. Когда они подошли к диафрагме, окружность пришла в движение, закрутившись против часовой стрелки, лепестки разошлись в стороны и втянулись в стену, открывая проход внутрь башни. Сёстры прошли через диафрагму и, едва они удалились от входа на пару метров, механизм сработал обратно, перерезав проникший в башню ненадолго сноп солнечного света. Вокруг стало темно и тотчас на плечах комбинезонов включились миниатюрные фары-искатели, настроенные таким образом, чтобы лучи света падали туда, куда смотрели глаза человека.

     Они осмотрелись: обычный коридор в обычной башне. Келли сразу вспомнилась Школа и то, как они с Джелис, Селен и шестью другими кадетами пробирались через такую же, только полную опасных ловушек.

     — Помните?.. — вдруг сказала Келли в эфир, и наушники тут же отозвались голосами подруг:

     — Да, конечно... — Это была Джел.

     — Ещё бы... Хрен такое забудешь! — это Селен («Она уж точно помнит», — подумала Келли).

     Не задерживаясь, они пошли по коридору. Примерно через пятьсот метров коридор должен вывести в зал с множеством лифтов, один из которых — рабочий.

     — Сильно ты всех тогда напугала... — прозвучал в наушниках голос Джелис.

     В ответ Селен усмехнулась:

     — Если бы не та паралитическая дрянь, которой в меня выстрелил хренов робот, на финише мой комбез был бы полон дерьма!

     — Не самый худший вариант! А вот если бы страховка... — Джелис не договорила.

     Последовало молчание. Шагов через десять Селен сказала серьёзно:

     — Именно об этом, Джел, я тогда и подумала... О страховке. — Селен снова замолчала. — Падать было пиздец как страшно, — произнесла она через минуту. — Тело сковал паралич, и я не могла понять: повисла я или всё ещё продолжаю лететь вниз по шахте... до момента, когда увидела свет фонарей и ваши лица... вернее маски...

     Спустя пять минут они вышли в просторное помещение, по форме напоминавшее приплюснутый сверху и снизу пузырь. Высота помещения была такова, что фары-искатели Келли едва достали до потолка или правильнее сказать: купола, когда она подняла лицо вверх.

     Прошагав ещё около двух сотен метров до центральной колонны, внутри которой проходили лифтовые магистрали, они быстро отыскали двери, отмеченные фосфоресцирующей краской, и вызвали кабину.

     Лифт прибыл через три минуты, двери открылись и подруги вошли внутрь призмообразной кабины, способной вместить до сотни пассажиров. Установленные в кабине два десятка удобных кресел оказались весьма кстати, — спуск должен был занять не менее пятнадцати минут.

     — Ну, что, будем пробовать? — спросила Джелис, когда Келли нажала на панели управления лифтом нужный иероглиф, обозначавший «Поверхность», и кабина пришла в движение.

     Келли в ответ лишь кивнула, а Селен добавила:

     — Давай уже! Посмотрим на заседание кружка этих проституток!

     — Если карта прочитается... — улыбнулась Джелис и достала коммуникатор и карту памяти из кармана комбинезона, куда предусмотрительно их переложила ещё на борту флаера.

     Джелис включила комм — обтянутые тонкой термостойкой тканью пальцы девушки ловко вставили карту в соответствующий разъём мобильного устройства — и вызвала голографическое меню. Карта была не зашифрована.

     — Хм... — Джелис посмотрела на подруг. — Один единственный файл...

     — Запускай! — сказала Келли.

     Тарви сказала им правду. На карте действительно была запись Декархиона — собрания Десяти, на котором обсуждалась грядущая бойня народов. Запись длилась два часа и семьдесят девять минут, и подруги просмотрели её полностью.

     Глядя на голограмму, Келли испытывала ненависть и отвращение. Она ненавидела Правительство Десяти — этих вычурных кичливых ничтожеств, правивших столетиями, пока самые передовые достижения медицины уже не могли удерживать жизнь в неестественно молодых телах.

     Раз в тридцать или пятьдесят лет одна из этих надменных тварей отправлялась к Подземному Дьяволу и на освободившееся место выбиралась новая дрянь из числа преторов. Всё это — и похороны выбывшей из Десяти и избрание нового консула-декарха — происходило торжественно, так, что об этих важных событиях знала каждая из обитательниц Неба. За время жизни Келли — четыре декады назад отметившей своё семнадцатилетие — такие торжества проводились лишь однажды. В то время ей было всего три года, и она только поступила в начальную школу. Именно тогда её мать, бывшая до того проквестором, стала претором, заняв место своей начальницы, избранной в консулы...

     С первых минут записи величественные и безупречно прекрасные люди в длинных одеждах — лица их были известны всем небожителям — с поразительным бесстрастием и лёгкостью принялись обсуждать будущее уничтожение миллиардов человеческих жизней. Они говорили так, будто речь шла о поголовьях животных, само существование которых предопределялось потребностями их хозяев в мясе и шкурах. Они шутили и обменивались колкостями, постоянно улыбались, даже флиртовали. Цель грядущей бойни была обозначена просто и без двусмысленностей: провоцирование и усиление матриотических и националистических настроений среди населявших Поверхность народов, как профилактика стремительно растущей в них популярности революционных организаций и партий и, как следствие, активности городских партизан. Для достижения этих целей и был разработан план, особый цинизм которого заключался в том, что главными его исполнителями должны были стать сами приговорённые народы под водительством своих марионеточных правительств, которые, в свою очередь, будут действовать по указке кураторов небесной милиции, ответственной за исполнение принятого Десятью коварного плана. И одной из таких кураторов должна была стать генерал Этэр Лана Шейл, первая мать Джелис.

     Келли видела, как подруга изменилась в лице, когда Консул Красота Мира вызвала её мать в круг, и вспомнила сообщение Тарви. Считать ли признаком измены с трудом сдерживаемые слёзы? Это ли «странное поведение», о котором следует сообщить координатору? Что ещё? Желание увидеть своими глазами заговор главных паразитов планеты — «подозрительная странность»? Но Келли и самой хотелось убедиться в правдивости слов Тарви. Если всё ею сказанное — правда, то они все — Джелис, Селен и сама Келли — оказались на острие истории, если не в точке невозврата. Она имеет право знать! И то, что Джелис считает также — не «странность» и не признак «предательства»!

     Ни она сама, ни Селен не стали ничего говорить, когда Джелис всё же не сдержалась и отключила микрофон в комбинезоне, отвернувшись и уставившись в стену. Что тут скажешь? Келли понимала, что на голограмме могли оказаться и сестра второй матери Селен, бывшая проквестором, и первая мать самой Келли — претор Мэрри-Ар Астер, и то, что их там не было, вовсе не означало того, что в дальнейшем они не окажутся в числе исполнителей подробно изложенного матерью Джелис изуверского плана.

     Они не заметили спуска, и когда кабина остановилась, оставались в креслах до окончания записи. Лишь Келли на минуту встала со своего места, чтобы нажать иероглиф блокировки дверей. Открытые двери лифта, конечно же, не сделали бы возможным приём коммуникатором Джелис сигнала Сети внутри башни, но, всё же, лишние полметра небесного железа — совсем не лишние, когда от радиомолчания зависит успех миссии.

     Наконец запись закончилась, и голограмма исчезла. Джелис вытащила карту памяти из комма и выключила его.

     — Ну, что, идём? — сказала она.

     — Идём! — ответила Келли и открыла двери лифта.

     Они оказались в огромной центральной полусфере нижнего уровня. В используемых башнях в таких полусферах устраивались вокзалы, куда непрерывными потоками стекались грузы, отправляемые лифтами на Небо. От центральной колонны с лифтами до стен полусферы расстояние здесь было около двух километров; высота от пола до свода полусферы в самой высокой точке — без малого семьсот метров. Вокруг центральной полусферы абсолютно любой башни, подобно лепесткам цветка, располагались вытянутые помещения поменьше, — каждое размерами со стадион, — а за ними прямыми лучами расходились тоннели, ведущие к гигантским диафрагмам, способным пропустить в тоннель железнодорожный состав — к выходам наружу, на Поверхность. В используемых башнях в центральных полусферах устраивались склады, железнодорожные пакгаузы и сортировочные узлы, но в этой ничего подобного не было. Здесь было пусто, темно и холодно. Вокруг, насколько доставали фары-искатели комбинезонов, не было видно ничего, только матовый серебристо-жёлтый пол и густая стылая темнота вокруг.