Дважды рожденный

Мара не станет запираться. У нас сложились нормальные отношения, не в последнюю очередь из-за того, что я не воспользовался ситуацией и не затащил ее в койку. Протрезвевшая девчонка была мне искренне благодарна. Опека чернокожего папаши оказалась чрезмерной, и спокойно ковыряющаяся в чужих внутренностях девушка краснела как школьница, когда дело доходило до романтических отношений.

Ее смущение особенно бросалось в глаза во время общения с Раулем. Судя по тому, что оба становились косноязычными, между ними явно что-то промелькнуло. Да что там говорить, лейтенант все реже доставал заветную фотографию любимой. Мулатка стремительно вытесняла белобрысую невесту из сердечной мышцы бравого пилота.

Даже сейчас Мара старалась держаться поближе к очнувшемуся, и слегка ошарашенному лейтенанту. Наблюдая за парочкой влюбленных, я против воли улыбнулся, и слегка вздрогнул от раздавшегося над ухом крика:

— Чего ты лыбишься, идиот? Ты хоть представляешь, в какую историю нас втравил?

Для Дабла вопрос был явно риторическим. Наорав на меня, он принялся как загнанный зверь рыскать из стороны в сторону. Спрашивать в чем дело я не рискнул, вместо этого запустив собственные мозги на всю катушку. Много ли можно натворить за неполную неделю? Как оказалось — многое. Но вот крупных оплошностей я за собой не замечал. Даже смерть Скара, послужившая причиной для нашего знакомства не тянула на такую реакцию. Этот вопрос я прояснил первым делом. Вальяжно развалившись в удобном кресле, Дабл с ленцой объяснял мне, что в Могильнике он если не Бог, то царь — точно. Но как я не крутил варианты, ничего кроме этого мне на ум не приходило.

— Изменилась ситуация с племенем Скара?

— Еще как, мать твою, изменилась! Эти выродки на нас напали. Подготовили засаду, дождались отправки, и обстреляли со всех сторон. Трюмные крысы! Падальщики! Двое суток отсиживались в завалах.

Разъяренный Дабл подскочил к бойцу Скара и с размаху влепил пинка. Вот когда я по достоинству оценил медицинскую пенку. Она не только великолепно амортизировала удары, но и не давала пленному сбежать, сковывая по рукам и ногам в эдакую 'неваляшку'. Боюсь, иначе раненый просто не доехал бы. Дабл явно не впервые срывал на нем зло.

— И как отбились? — Включилась в разговор Мара.

Чернокожий смутился, и попытался перевести разговор, но девчонка прилипла как банный лист и наседала до тех пор, пока не выдавила правду.

— Ты утроил отряд из-за смерти бойцовой крысы? — Я старался не удивляться, но получалось плохо.

— Примета плохая. — Дабл протяжно выдохнул, сверху вниз разглядывая бессознательного пленного. — И не вздумай шутить по этому поводу.

Блин, но из-за крысы? Впрочем, чему я удивляюсь? Иногда мне казалось, что каждый, кто часто и всерьез сталкивается со смертью — ищет подобную отдушину. Это заложено в природе человека — пытаться контролировать все и вся. Даже неконтролируемое. Особенно неконтролируемое! Отсюда пошли приметы, религия и вера. Смерть одинаково пугает и цивилизованного и дикаря. Так что мы не слишком отличаемся в этом вопросе.

Подумав, я все же обнаружил за собой весомое преимущество. За двадцать лет болезни остатки изрядно потрепанной нервной системы превратили меня в философствующего 'фаталиста'. Я был уверен, что давно вошел в ранг профессионала-тяжеловеса в вопросах жизни и смерти. Схватка с крысиной стаей послужила ярким наглядным примером. У долгого существования на грани нашлись свои плюсы.

Проблема в том, что изредка даже броня моего спокойствия давала трещину под влиянием обстоятельств. Обычно такое случалось, когда в череду бело-черных полос жизни врывался мощный хук, легко и непринужденно сшибающий меня в нокдаун. Последние дни выдались на удивление спокойными, и я расслабился. Зря. Пленный оказался первым толчком надвигающейся лавины, готовой похоронить не только меня, но и всех без исключения жителей 'Титана'.

После вспышки ярости, негр начал на глазах успокаиваться. Злость отхлынула, и силы покидали его так стремительно, что он едва смог дойти до кресла. Ухватившись за подлокотник жестом утопающего, он попытался осторожно опуститься, но не выдержал и буквально рухнул вниз. Сиденье жалобно хрустнуло под его внушительным весом, но выдержало.

Негр явно не доверял своим ногам. Опасаясь подниматься с кресла, вытянувшись всем телом, он дотянулся до сенсорной панели и неуклюже подтащил ее к себе. Пробежав пальцами по устройству управления, Дабл вывел на экран карту Могильника. Неполная, схематичная и грешащая белыми пятнами картинка буквально подкинула меня с кровати. Обзывая себя последними словами, я подхватил соседнюю консоль и отследив действия Дабла, скопировал ее себе в память. Как же я раньше не догадался, что кочевники должны регулярно сканировать местность. И пусть карта была грубой, напоминая электронный набросок, а не топографический документ, но даже в таком состоянии она была бесценной. Особенно в моем положении.

Естественно Дабл заметил, что я 'откусил' знатный кусок интеллектуальной собственности 'Титана', но, против моего ожидания, негативной реакции не последовало. Одобрительно хмыкнув, негр вывел на экран несколько точек. По мере его объяснений, становилась понятна картина нападения.

Нью-Харбор — главная индустриальная столица Марса. Могильник располагался в двухстах километрах на запад, и условно делился на три зоны.

Патрулируемую, щедро оплачиваемую Парковку, которая, в свое время и породила Могильник. На ее огромной территории ждали своего часа законсервированные корабли класса 'люкс': яхты богачей, лайнеры туристических корпораций и потомки 'Титана', по самые дюзы напичканные дорогущей исследовательской техникой.

Перед попыткой пробраться в этот сектор без соответствующего разрешения надлежало повесить на шею табличку 'самоубийца', хорошенько вымыться и помолиться. Местные верили, что на встречу к своим богам надлежало являться в соответствующем виде. Стоянка приносила баснословные прибыли, а неустойка достигала таких размеров, что Марсианское правительство не поскупилось и натыкало армейских ботов на каждом свободном сантиметре. В отличие от Могильника, корабли Парковки стояли на значительном удалении друг от друга, а штатно заглушенные и медленно остывающие реакторы фонили слабо. Это позволяло растянуть сеть контроля над боевыми дронами.

Короткие, но образные пояснения Дабла помогли как наяву увидеть картинку, и мысленно сравнить с хаосом Могильника. Стремясь ускользнуть от преследования, капитаны садились внештатно, экономя каждую минуту и нарушая все мыслимые и немыслимые нормы посадочного расписания. В девяноста процентах случаев, реактор продолжал заливать местность вокруг корабля мелкими, но все еще убийственными порциями излучения. Хорошо, если в охотничьей группе племени находился кто-нибудь, способный законсервировать отсек вручную. Но такое случалось редко, и только среди больших племен, ведущих наиболее оседлый образ жизни. Крошечные банды обходились ручными детекторами, и старались быстрей откочевать в безопасные районы. Территория Могильника была огромной и драка за место под солнцем не останавливалась ни на секунду.

— И в этом наша проблема. — Махнув рукой в сторону лежащего на полу задохлика, Дабл угрюмо пояснил: — Северянам осточертело гнить в промзоне.

Не слишком понятно объяснение, но вскоре я ухватил суть.

Нью-Харбор. Новая Гавань. Основанное сто пятьдесят лет назад поселение, разросшееся в негласную столицу колониального Марса. Город стоящий у истоков двух первых рек на планете. Усилиями геологоразведчиков подземные воды вывели на поверхность и пустили по искусственным руслам в огромный кратер. С тех пор Северная Джона и Мария Южная носили имена своих создателей, а место кратера заняло крупнейшее марсианское водохранилище.

Взглянув на карту, я убедился, что треугольник Могильника ограничен водой со всех сторон. Устья рек и патрулируемая территория Нью-Харбор создавали фактически непроходимую для кочевников буферную зону. Огромных размеров природная тюрьма, выбраться из которой можно двумя способами: сдаться патрулю или дать многокилометрового крюка через водохранилища и располагающиеся на юге сельскохозяйственные поселения. Оба варианта сопряжены с нешуточным риском.

Заметив негра без документов, патрульные предпочитали стрелять, а уже потом рассматривать дымящиеся останки. Глупо их винить, кочевники попортили ребятам немало крови. С сельхозниками дела обстояли еще хуже. Устав от постоянного разбоя заречных 'друзей', и уяснив, что на государство рассчитывать не стоит, эти потомки ковбоев взяли бразды правосудия в собственные руки, и объявили сезон охоты на двуногих эмигрантов. А так как полицейских сканеров у них отродясь не водилось, то убивали они всех подряд, невзирая на гражданство и ранги. По слухам, корабельные команды пропадали в тех краях с той же стабильностью что и кочевники. Впрочем, имеющий несколько крупных промышленных космодромов Нью-Харбор не оставался в долгу, регулярно перемалывая мелкие группки торгующих поселенцев. Как пивные чипсы, с хрустом и удовольствием. Такая вот молчаливая война.

Но, несмотря на все вышеперечисленное, самой опасной частью Могильника оставались северные территории. Промзона.

Создавая видимость бездействия, правительство искусно контролировало популяцию кочевников методами весьма далекими от гуманных. Примыкающий к легальной Парковке индустриальный район ежедневно сбрасывал в Северную Джону тонны и тонны химических отходов, превращая воду в смертельную отраву. Для защиты водохранилища от ядов в устье реки пришлось построить гигантскую систему очистных сооружений. Расположенная у самого водохранилища она была бесполезна для кочевников.

— Хреново им приходится. Стоячая вода — фонит, проточная — отравлена. — Вспомнив нашу попытку прикопать хабар с корабля в здешней скальной породе, я с сомнением уточнил: — Взрывать пробовали?

— Все пробовали: копать, взрывать, прожигать плазмой. Бесполезно. Бурить надо, но им попросту нечем. Промышленный бур. — Дабл осекся. — Да хрен с ним, с буром, не в технике дело! Когда выбирали место под лабораторию, меня еще на свете не было. Дед рассказывал, как те дела делались. Армейцам пришлось 'случайно' уронить списанный шахтерский кораблик со всей командой. Не знаю, чем их прижали, но ребята вкалывали как проклятые, чтобы побыстрей убраться. По слухам, с ними ученый был из вояк. Он-то и вскрывал лабораторию. При нем пускали первый конвейер 'слезы', и шахтеры с ним же консультировались. Геологическую карту подземных рек эта гнида никому не доверила. Наши сразу недопетрили, что копать абы где — бесполезно, а потом уже поздно было. Шахтеры ушли вместе с данными. Недалеко, правда. Их положили на границе, а технику подорвали. Ну, кроме умника армейского, своего понятное дело не тронули.

— Получается на весь Могильник всего один источник чистой воды?

— Не думаю, мелочь родниковая точно есть. Насчет крупных... слухи разные ходят. Сам понимаешь, трепаться не будут. — Толстый палец негра прошел над картой, и ткнулся в незамеченный мной отросток Марии Южной. Извилистая ниточка реки на сотню километров вонзалась в территорию Могильника. — Остальные кочуют вдоль русла Жизни.

Ирония названия пришлась мне по душе. Однако в голосе вождя кочевников проклюнулись первые ростки недовольства, и я понял, что с уроком географии пора заканчивать. Выставив перед собой ладони, я произнес:

— Все-все. Извини, больше не отвлекаю. Продолжай, пожалуйста.

— Нас зажали здесь. — Подсветив алым цветом кусок карты, Дабл продолжил: — Взяли в клещи. Человек пятнадцать их было. Местность ровная, сильно не спрячешься. Ума не приложу, как прознали. Видать давно пасли, потому что маршрут и численность группы они знали. Если бы не второй отряд — мы бы остались там.

— Может, предали? — Осторожно уточнил я.

Опыт прошлой жизни подсказывал, что подобные события редко происходят сами по себе. Излучение соларуса — универсальный глушитель всех и всяческих передач. В таких условиях очень сложно выследить параноиков вроде Дабла. К тому же его отряд передвигается на мобилях, которых в Могильнике всего несколько. В такие совпадения я не верил.

— Все может быть. — Голос негра звучал угрюмо. — Но это не один из моих ребят. Группу мочили целенаправленно, не разбирая на свой-чужой. По своей воле никто на такое не подпишется. Мы едва справились. Если бы не ваши костюмы — живых бы не осталось. Кстати, спасибо. Отличная вещь эта ваша погран-броня, для некоторых она оказалась очень неприятным сюрпризом. Нам бы еще двадцать комплектов — глядишь и отбились бы.

Дабл скрежетнул коротким смешком, издалека окинув пленного многообещающим взглядом. Несмотря на острое желание, сил чтобы подняться и хорошенько пнуть его у негра не оставалось.

— В смысле, отбились бы? — От глухой безнадеги Дабла у меня по спине пробежал холодок. — Есть еще новости?

— Войну нам объявили. Как тебе такая новость?

Отстегнув от пояса потертую фляжку, негр сделал внушительный глоток и протяжно, не стесняясь, отрыгнул, отчего в комнате повис густой запах перегнанной 'циклушки'. Успев привыкнуть к манерам кочевников, на этот раз я только мысленно отмахнулся, в ожидании продолжения. И оно не заставило себя долго ждать.

Как это часто бывает, виной всему оказалась человеческая зависть. Северным племенам осточертело жить по-старому: годами лакать отравленную воду и жрать что придется, заживо разлагаясь от излучения 'соларки'. Сдвинуться южнее мирным путем они даже не пытались, прекрасно понимая, что ресурсы Могильника очень ограничены и земля просто не прокормит еще несколько тысяч голодных ртов. Сколько именно, Дабл затруднялся ответить, но пленник утверждал, что в поход вышло то ли восемь, то ли девять племен.

Откровенно говоря, для меня осталось загадкой, почему война разгорелась только сейчас? Терять северянам было нечего, а единственное что они умели делать хорошо — это выживать. Выживать и воевать. За женщин, за трофеи, за пищу и воду. Наверное, именно это и мешало. За долгое время накопилось изрядное количество взаимных обид. Так или иначе, но разобщенность удалось преодолеть, и не в последнюю очередь благодаря вмешательству уже знакомого, и неделю как мертвого Скара. Да-да, за всеми нашими проблемами стояло именно его семейство. На совете племен они выдвинули простую в своей гениальности идею, указавшую северянам на общего врага. Все просто, рассуждали они, даже если специалист по производству 'слезы' погибнет, их заново обучат всему необходимому. Главное — гарантировать заказчику, что все останется по-старому, и естественно — владеть лабораторией 'Титана'.

План отличный, но в нем оставалось два слабых места. Контакт с заказчиком и раскиданные вдоль реки южане, готовые в любой момент прийти на помощь Даблу. Этих вполне устраивало сложившееся положение дел. Грабеж сельских общин и выращивание необходимой для производства 'слезы' циклохлои, позволяли им сносно сводить концы с концами. Торговля процветала, и в обмен кочевники получали очищенные Марой медикаменты и устаревшее, но вполне годное оружие. Как оказалось, армейцы за 'слезу' все же платили, пусть и такой, весьма специфической валютой.