Если брать по отдельным направлениям, то в части агрономии у нас самый большой прогресс — поля засеяны, инвентарь готов, теплица даёт приварок к столу. Рыба обновлёнными вершами ловится почти потоком, птиц-зверей, правда, все также носит Кукша, это у нас деликатесы почти. Но Веселина с арбалетом моим научилась тоже охотиться, и вместе с двоюродным братом приносит убоину в деревню. А это кожа, иногда, и перья — это чаще. Сохранение продуктов продвинулась из-за моих бутылок, стеклянных да пластиковых, да банок, включая консервные. Их тоже в дело пустили, герметизируя крышки сосновой смолой. Ну и сушилка тоже стала несомненным плюсом — мы даже некий яичный порошок сделали, правда, неясно, сколько он простоит. А сколько рыбы насушили! Да, вопрос срока хранения пока актуален, но за три месяца рыбьи "чипсы" не испортились, и я питал надежду на то, что так будет и впредь.
По металлургии сложнее. Работать с тем металлом, что появился со мной из будущего, я могу. Да, может быть не идеально, но получать то, что я хочу, пусть и затрачивая на это много времени и сил, выходит. Есть вопросы по меди, с ней просто опыта маловато, но пока кабель да трансформаторы не закончились, я думаю, успею поднатореть в таком деле. Тем более, что многие из проблем, с которыми сталкивался Первуша, и решал только путём накопления опыта, я закрыл с налёту, если так можно выразиться. Основные проблемы у него были следующие: качество материала, контроль температуры, время. Народ говорил, что оба этих параметра он определял "на глазок" — молотом при поковке, по цвету раскалённого металла, по ударам сердца.
У меня же основных "источников" сырья несколько — листы от остановки автобусной, опоры ЛЭП, конструкционная сталь. Значит, проблемы с качеством решаемы путём наблюдения и экспериментов, причём достаточно ограниченных по времени и количеству — заготовки у меня, считай, стандартные. А у кузнеца, что был до меня, каждое получение металла давало новый по структуре и качеству материал. Сколько бы он смог провести экспериментов? А учитывая, что железа за раз он добывал не так много, то всё оно и ушло бы на опыты. А потом — новая партия, с новыми параметрами. Замкнутый круг, который я разорвал тоннам опор от линии электро передач и научным подходом.
К нему я отнёс те самые приборы, которыми пользовался в кузне . Да, кривые и косые, но хоть как-то работающие. Температура — мой термометр со щупом неплохо, не более того, справлялся определением времени, когда можно ковать, а когда — опускать в воду или уголь. Вкупе с часами, которые закрывали последний вопрос — время обработки. Так что в этом направлении, пока не кончатся ресурсы "плато", я придерживался умеренного оптимизма. Тем более что инструмента я себе уже наработал достаточно много, как и технологий их получения, закалки, науглероживания.
А вот по вопросам деревообработки — это просто песня! Мои поделки наконец-то позволили практически виртуозно обрабатывать самый распространённый и используемый местный ресурс. Что дед творил ножами, топорами да коловоротами! А мои станки на педальном приводе? Ведь тут никто таких гладких фигур вращения — особенно после "наждачки" — не видели отродясь. А это многого стоит, если почитай всю жизнь даже ручка от лопаты приобретала ровность исключительно от собственных ладоней в процессе длительной эксплуатации. Даже создание модели ткацкого станка не заняло много времени только потому, что имея под рукой рубанки, пилу, сверла-коловороты, топор да молоток с гвоздями — да-да, дед таки раскошелился на запасы "от Ковальцова"! — мы справились с основными работами чуть не за неделю, втроём с дедом и Кукшей. Они, понятное дело на подхвате, но пользу ощутимую приносят, как и мелкие.
По вопросу индустриальной базы. Она представлена многоступенчатым самогонно-пиролизным аппаратом, станком токарным, старым станком, быдло-токарным, на верстаке который, горном да рельсо-шмамповочной машиной. Такая вот у меня механизация. Первую свою машинерию не стал убирать по простой причине — молотки нужны не только мне, а металлические долго делать приходиться. Сейчас же я мелких сажаю за верстак, один-два крутят вал, ещё один прижимает палку-ковырялку да песок подбрасывает. Ребята получают дырявые камни, их насаживают на ручки — таким инструментом можно забить нагель, колоть орехи, разбивать рыбьи головы для клея, много применений. Вот и парятся дети, работают за право рассекать на велосипеде.
И вот это — всё большее привлечение мелких к работе — приводит меня к неутешительному выводу. У нас энергетический кризис. Самый натуральный. Не хватает тяги, силы, мощности, энергии. Как хотите называйте, но все, что у меня было под рукой, в виде членов моего рода, уже в деле, и новых мощностей пока взять негде. Местное хозяйство построено на ручном труде. Даже все мои ухищрения с химией, станками, печками, держится на дровах, которые приносим мы руками из леса, ими же рубим и обрабатываем до нужного состояния. Даже через все рычаги, ремни, качалки, перенос нагрузки с рук на ноги — все равно мы используем только мускульную силу людей. И она практически исчерпана. Может, подрастут мелкие — чуть легче станет, организационными методами ещё сэкономим человеческие ресурсы или более эффективно их используем, но это предел. Зимой ещё, возможно, появиться некий запас, полевые работы закончатся. Но то когда будет! А мне эта мощность нужна сейчас. Пока же я упёрся в потолок своих возможностей, для всего остального нужно больше энергии, мощности. И что с этим делать, я пока не придумал. Разве что с лесозаготовками что предложить...
Меня позвали к столу, под навес. Уже стемнело, девушки разожгли светильники на скипидаре, а я все думал над о текущих энергетических проблемах. Да, для начала нужно решить что-то с лесом...
Послезавтра в моем мире, если я его таки не обнулил своим появлением, пьяные здоровые мужики в голубых беретах будут купаться в фонтанах и орать "За ВДВ!". Надо мной тут кричали только птицы... Я пошёл к навесу.
17.Деревня на Ладожском озере. Расчетный время — август-сентябрь месяц 860 года.
— Буревой, да послушай меня, Тролль ты зелёный! Нам дерево нужно, и много. Пока мы хлам всякий в лесу собирать будем, полжизни пройдёт! — я в сердцах ударил рукой по столу.
— Нельзя так к лесу относится! Он того не стерпит, всем худо будет! — не унимался дед.
Спорили мы уже давно, не первый день. Каждый вечер я пытался внушить деду про энергетический кризис, что без рубки живого леса нам тут скоро туго придётся. А он стоял на своём — брать на дрова только упавшее, на поделки — только больные стволы, деревья пилить только после длительного ритуала. А если строить будем что, то рубить бревна надо зимой. Я уже не знал с какого конца подступиться. Хоть и числюсь тут в Перуновых любимчиках, но окончательные решения все равно принимаются только в консенсусе с дедом. А по этому вопросу мы никак не могли сойтись. А ведь сколько у нас уходит времени на то, чтобы дед наплясался перед очередной сосной! Да и с дровами — мы чуть не все окрестности выгребли, чуть не по часу до очередного куска топлива ходить приходиться!
— Вот скажи мне, сколько дров нам надо на зиму? Сколько для ткачих, вываривать нитки? Сколько в кузницу? Вон, серпы пока ковал, сколько раз мы за дровами ходили? — сейчас была горячая пора, готовились убирать урожай, я в кузнице делал новые сельхозорудия, — Или ты скажешь, что все это впустую? Не понравилась обновка, что ли?
Бабы умудрились обшить сшить нам с дедом униформу. Правда, из-за отсутствия кожи, сбрую пришлось делать из многократно сложенной и прошитой сосновой ткани, вроде того ремня, что в приводе модели станка стоял. Зато на локтях и коленках появились кожаные вставки, зайцев, которых приносил Кукша только на них и хватало. Берцы тоже тряпичные мы сшили, с фанерной подошвой, на которую для защиты от влаги наплавили полиэтилен от изоляции кабеля. И это наши барышни сделали на той модельке ткацкого станка, что отобрали у меня.
Довести оборудование до того состояния, которое я планировал, не получилось. Бабы натурально встали в позу, мол, и так хорошо. Разве что ширину довели до сорока сантиметров. Это было просто — изначально станок задумывался как конструктор "Лего", расширяемым. Ну и привод чуть изменить пришлось. Идея же с множеством челноков не прошла, хоть я и сделал несколько улучшений. Глядя на то, как барышни в оно лицо протаскивают челнок между нитками, спросил у Леды, почему втроём не работают, удобнее же. Одна вращает привод, вторая челнок кидает. Так девушка на меня такой взгляд бросила, что я поспешил ретироваться.
Дед погладил камуфляж, и жестом комиссара времён Гражданской войны поправил сбрую.
— Нет, тут ты верно все сделал, одежда нам нужна. Но её мы и наделали с лихвой! — дед не лукавил, у нас скопилось много ткани.
Учитывая то, что даже эвакуационные рюкзаки уже сделали из неё. Сейчас в основном шили камуфляж на детей, дед экспериментировал в нашей лаборатории с красками: вываривал различные цветы, кору, траву, смешивал с теми компонентами, которые ему были доступны. Получалось неплохо, только вот краска держалась недолго, выцветала и выстирывалась. Мы на камуфляже наших "стрелков" уже один раз даже цвета обновили. Но дело шло на лад, новая краска обещала держаться сильнее.
— Ага, только вот теперь ткани у нас не будет! Потому что иголки все оборвали с падалицы, теперь бабы за ними аж за Перуново поле ходят. По полдня пропадают — иголки ищут.
Перуновым полем мы называли место, где ударила, с моей подачи, молния. Дед в конце июля пропал дня на три. Я испугался, но местные меня успокоили. Мол, очередной праздник Перуна, Буревой шаманит. Результатом шаманства стал дубовый столб, в том месте где был шалаш с воздушным змеем. Дед таки раскопал остатки стекла, получившегося от удара молнии, часть пустил на украшении столба, часть раздал нам, часть — спрятал. Мы теперь гарцевали с амулетами, в виде ошкуренных кусочков чёрного блестящего минерала. Форму дед старался приблизить к молнии, не всегда получалось. Амулетами он занимался сам как самый опытный в деле общения с местными богами.
— И пусть ходят, все равно работы для них мало стало. Рюкзаки эти твои, да нитки наши, — дед сделал выделил голосом последнее слово, — сушилка, опять же. Им теперь что делать? Пусть хоть иголки собирают. Они заодно требы Перуну кладут, всё рыбы много, а так хоть боги к нам милостивее станут.
И опять дед был прав. Изменения, которые произошли в нашей деревне дали в целом достаточно существенный толчок в ведении хозяйства. Рюкзаки прижились не только как средство для эвакуации, а повседневный инструмент охоты и собирательства. Бабы сделали себе побольше, Кукша и Веселина — поменьше размером. В котомках да сумках, в корзиночках да карманах (карманы, когда я их показал, тут начали лепить, по-моему, на все, включая трусы) много не унесёшь. Короба плетённые же или лыковые, по типу лаптей, были достаточно массивные и неудобные. А так женское население, обнаружив поляну с ягодами, приходило, ставила рюкзаки, благо были они на жёстком каркасе и с фанерным дном, да спокойно целый день собирало ягоды . Приносили по кучу плодов, шишек-веток на топливо, садились у сушилки и перерабатывали улов в сухофрукты (или сухоягоды?), параллельно занимаясь мелкими делами.
Сушилка, которая не сильно пригодилась при сушке мяса, за его отсутствием в товарных количествах, пригодилась именно теперь. Вместо того, чтобы расставлять циновки с собранным на солнце, постоянно опасаясь дождя, птиц и мелкого зверья, бабы обрабатывали ягоды при помощи моей постройки. Сами подобрали температуру, определились с временем работы. Я только подсказал, как термометр работает. И часы им смастерил, солнечные. С грибами всё было аналогично.
Кукша тот вообще говорил, что забрасывал рюкзак на дерево повыше, бил и ловил птицу-зверя, затаскивал в рюкзак и продолжал охоту. Причём все больше склонялся к ловле ловушками, с ними было эффективнее. Он просто шёл по своим угодьям, проверял и снаряжал капканы, забрасывая добычу, если была, в рюкзак. Веселина ему теперь помогала, оттачивала мастерство стрельбы по движущимся мишеням да скрытное перемещение. Ведь чтобы завалить того же зайца из арбалета, надо было чуть не на десять метров приблизиться. Если дальше, то звук тетивы мог вспугнуть его до того, как прилетит стрела. Такие вот гримасы древней охоты.
И главное — обувь! Не успев наделать одежды, все переобулись в берцы. Дед даже подошву рифлёную начал делать, по просьбам трудящихся. Обувь сильно повысила скорость перемещения по лесу и выносимый на себе груз. Даже дети, и те носились как угорелые, не обращая внимание на мелкие камни, ветки, иголки...
— Требы требами, Буревой, но и самим надо куда-то двигаться! — я указал пальцем направление, получилось — идти придётся в чащу.
— Ну и двигайся, а живой лес рубить нечего, иначе мы тут ножки протянем, никакие боги нас не защитят...
— Вот скажи мне, братик мой названый, — я вкрадчиво вгляделся в Буревоя, у меня забрезжила мысль, — боги они как? Только требами сыты? Или ещё что надо?
— Да как только требами-то? — дед нервничал, — надо же и волю их чтить, и знаки слушать и смотреть, и...
Я перебил его:
— А волю как чтить? Так вот сидеть, как мы с тобой сейчас, в любви и уважении признаваться? Ну там, "Спасибо, Перун, что ты такой есть". Этого достаточно будет?
— Та глупость говоришь, Серега, — дед не понимал, куда я клоню, — конечно не так.
— Во-о-от, то есть, ты согласен, что делами надо волю их исполнять, а не разговорами?
— Ну да, как по другому-то?
— А леших этих твоих, их тоже делами надо того, увещевать? Или так, поклоны отбил возле дерева, мол, прости полено, я тебя спилю. Поплясал возле него зажигательно, и все довольны? Ты же, если мы живую сосну пилим, хоть и больную, так делаешь?
Такая интерпретация его шаманств возле тех деревьев деда повергла в шок. Я же продолжил:
— Ну дык давай пойдём в лес, каждому дереву поклонимся там, молитвы твои зачитаем, рыбу положим, да и вырубим все? Не? Сил не хватит? Ну не беда — дай Перун, ещё пополнится род наш членами новыми, вот с ними и вырубим. Небось, лешие нашими словами успокоятся, рыбы наедятся, а мы тут после себя степь да березники оставим. Нормально, чо?
Дед боролся в себе с противоречивыми чувствами. С одной стороны, я сказал правду, именно так тут и рубили живые деревья. Задобрил мистическую живность, и давай топором махать. С другой стороны, вся суть сохранения леса в перспективе, с прибавкой людей, шла тем самым лесом. Дед так не рассматривал данный вопрос. Представленная картина была достаточно идиотской, но вполне реальной. И Буревою она не нравилась.
— Дык это, когда будет-то... Ещё лес нарастёт... Мы же потихоньку... Да сколько нам надо-то. А прирост в роду тот не скоро... — дед почесал бороду, задумался.
— А что, на вашей этой Кривой речке, тоже никто лес не рубил? — я косил под дурака, — Так и собирали на дрова валежник? И много там народу было?
