— Ты отправишься на гауптвахту. Пятнадцать суток ареста. — Генерала схватили и увели.
Затем был бал в пользу Красного Креста.
Он не особенно впечатлил, в небольшом и душном станционном зале вечером вертелись пары — железнодорожные служащие, офицеры пограничной стражи, дамы, интенданты, два-три врача. Было много шампанского и водки. Все галдели, слышался визг и что-то похожее на поросячье хрюканье. Владимир принял твердое решение искоренить пьянки и ввести в частях сухой закон. Во всяком случае Маньчжурия практически не отличалась от любого захолустного российского города.
На следующий день отъезд затормозился обедом. Правда собравшиеся офицеры оказались разочарованы, по приказу Конева все фужеры с водкой убрали. После скучнейшей трапезы. Офицеры построились, и последовал к поезду. Тут выяснилось что заранее облюбованный тяжелый пульмановский вагон, опасен для следования из-за поломки рессоры и сношения тормозов. Владимир впрочем, оказался не преклонен, надеясь видно на свою удачливую звезду.
Результат сказался в хинганском туннеле, выход из которого к тому времени не был еще закончен. Сперва на поезде почувствовали толчки.
— Что это такое? — Спросил Конев.
— Видимо неловкость машиниста.
-Нет, это наш вагон при спуске напирает на весть состав.
— Пошли тормозить вручную!
Офицеры сгруппировались, налегли, на рессоры. Но было уже поздно, пулей вылетев из туннеля, проскочили полустанок, где была положена обязательная остановка и если не разбились, то благодаря чуду.
Владимир впрочем, не стал ругаться и устраивать разносов — винить следовало только себя.
На следующее утро ночная тревога оказалась забыта. Большинство офицеров, не отрываясь от окон, делилось впечатлениями о новой до селе невиданной стране.
На безграничной желтой равнине, залитой солнцем, изредка попадались верблюды, у чистеньких железнодорожных станций толпились китайцы с косами в теплых синих телогрейках и чувяках на толстой мягкой подошве. Сибирская тайга и глубокие снега, внезапно оборвались, казалось, что целая страница жизни осталась позади. Начиналась уже ставшая почти русской Маньчжурия.
— Желтороссия, когда ни будь, ты станешь огромной и славной частью бескрайней Российской империи. — Молвил Владимир.
В Харбине они поменяли свой больной вагон, прощание было радостным, в месте с тем пришлось расставаться и с главной железнодорожной магистралью Москва— Владивосток — самой длиной в мире. Отсюда почти в перпендикулярном направлении отходила ветка на Мукден, столицу Маньчжурии, дальше на Ляоян и Порт-Артур.
Владимир поражался, как при столь низком развитии техники трудолюбивый русский народ воздвиг столь титаническую колею в предельно сжатые сроки.
Теперь ей предстояло сыграть решающую роль во всей компании. Воевать приходилось не только "За царя и отчество", но и за будущее нашей страны. Теперь предстояла переброска крупных сил, надо было заранее подготовить и обучить армию.
Владимир призадумался, наверняка эту хрупкую одноколейную ниточку, видят во сне все представители высшего командования, как русские что бояться от нее оторваться, так и японского стремящегося его прервать. В ходе прошедшей войны как свидетельствует история, они не раз засылали в тыл диверсионные группы. Впрочем, по настоящему в серьез повредить сообщение им не удавалось и даже в ходе той войны, по ней катились вагоны, набитые русскими бородатыми крестьянами, одетыми в серые шинели — сейчас их должна сменить форма хаки. Тянулись бесконечные вагоны с мукой и крупой, иногда с сеном, вперемежку с платформами, на которых торчали дышла и оглобли зеленых двуколок и зарядных ящиков. Увы, много реже виднелись на них дула орудий.
-Ну, ничего надеюсь, у нас скоро танки будут. Одно моральное воздействие подобных машин дорого стоит, от одного вида японские солдаты будут разбегаться.
— Танки, а что это такое? — Спросил Одинцов.
— Увидишь. Не позднее чем через год. Что ты думаешь об стратегическом значении магистрали.
— Многие из рядовых солдат думают об ней рассчитывая быстрее вернуться к домам. Да и офицеры тоже, здесь можно закусить, выпить, а в санитарных поездах встретить русских девушек в белых косынках — сестер милосердия, поболтать, а если повезет...
-Сам знаю не маленький.
— Так точно ваше высокопревосходительство.
— Зови меня просто Владимир. Сейчас пересядем на штабной поезд.
Ехали дальше с комфортом, но на подходе к Мукдену случилось ЧП. Железнодорожная ветвь оказалась взорванной, и машинист едва успел притормозить. В туже минуту на них напали поддерживаемые японской разведкой китайские партизаны — хунхузы. Вспыхнул бой. В купе на стол и на кровати посыпались разбитые выстрелами окна, Одинцов даже не осторожно порезал руку.
— Пригнись с скройся мне не нужны русские трупы.
Конев, выхватив два пистолета, точными выстрелами снимал бандитов. Хунхузы атаковали крупными силами, у некоторых их них были низенькие похожие на пони лошадки. Они пытались на всем скаку приблизиться к вагону. Владимир едва успел нажимать на курок, он, разумеется, умел стрелять и к тому обладал не малым опытом. А бластер от пистолета, не сильно отличается. Главное проблема скорострельность, но его револьверы были усовершенствованы с большим барабаном, кроме того, их было несколько, что позволяло быстро перезаряжать. Еще лучше подошел пулемет, но такой роскоши при их поезде еще не было, а отечественные "Максимы" только-только запустили в производство. Ну, ничего мятежным китайцам и так достается. Один из них хотел бросить бомбу, Владимир выстрелил с колена, раздался взрыв, трое хунхузов погибли на месте, еще шестеро были ранеными. Остальные офицеры так же проявляли мужество и умение, китайцы вели недружный огонь и ложились под выстрелами как скошенные снопы под серпом.
Так как нижняя часть вагонов была прикрыта броней, это избавляло от серьезных потерь.
Опытный Елец, участвовавший и в китайском походе и в боксерской компании, стрелял, не торопясь тщательно выцеливая жертвы. А вот Одинцов был горяч, стрелял часто, но в половине случаев посылая пули в молоко.
— Главное не дергаться, особенно когда имеешь дело с пистолет и не обязательно стрелять в голову. На них бронежилетов нет, можно всадить и в живот.
— Да хоть в пуговицу!
Атака китайских партизан уже начала выдыхаться, как из ближайшей сопки ударил пулемет. Пули градом застучали по бронированной поверхности.
— Ого, и такая игрушка у них есть, когда российской армии их можно по пальцам пересчитать. Видимо кто-то знал об моем прибытии.
Владимир выпрыгнул из окна и пополз по прокрытым инеем кустам. Пулемет лупил во всю, не останавливаясь ни на секунду. Конев предпринял традиционный в таких случаях обходной маневр, чтобы подобраться к "плевалке" с тыла. Форма цвета хаки ему помогала остаться не заметным. По пути он внезапно наткнулся на хунхуза, китаец не успел ойкнуть, как голова арбузом слетела с плеч. Владимир вытер клинок об песок и пополз дальше. Снова не повезло незадачливому партизану, Конев предпочитает саблю пуле, во-первых, бесшумно, а во-вторых, приятнее рубануть всей рукой, чем просто нажать пальцем. Мук совести наместник не испытывал, наоборот, когда убивал, было ощущение хоккеиста забросившего гол.
Вот, наконец, он вышел во вражеский хвост. У пулемета сидит один человек, судя, по форме японский офицер, а два китайца с ведрами льют на перегретый ствол холодную воду. По бокам сидят еще двое.
— Диспозиция ясна, беру в плен офицера, а китайцев в утиль.
Следуют четыре выстрела, валяться трупы с пробитой головой. Японский офицер этого не слышит за грохотом пулемета. Лишь когда Владимир оказывается рядом, он пытается развернуться и достать меч катана. Одновременно взметает ногу, целясь в пах. Видимо этот боец не плохо обучен карате. Впрочем, для элитного солдата будущего такая демонстрация кажется смешной. Легко поставив блок, Конев чиркнул самурая пальцем по шее, парализовав его.
— Вот так обезьянка, теперь ты наш и все расскажешь.
Сражение практически завершилось, жалкие остатки отряда утекали, Владимир пальнул им вдогонку, скосив еще человек десять. Потом, взвалив на одно плечо тяжелый британский пулемет, а на другое потерявшего сознание японца поспешил к своему поезду.
По дороге он запел хорошую русскую песню, чтобы по ошибке свои воины не пристрелили.
— Ну, вот многие из вас получили первое боевое крещение. — С гордостью произнес Владимир.
— Рады стараться ваше высокопревосходительство. — Гаркнули офицеры.
— Ну что же подсчитаем потери и в путь..
В ходе боя было ранено в основном легко пятеро офицеров, и погиб один толстый пьяница — майор Пигалица. Даже от мертвого распространялся сильный запах сивухи.
— Вот это всем урок, кто пьет больше ста грамм водки за раз потенциальный самоубийца.
— Извините ваше высокопревосходительство. Что это у вас такое.
Обратился один еще совсем юный офицер.
-Пулемет, надо в училище лучше учиться.
— Нам его не показывали.
— Теперь увидите, скоро будет большая война и подобные орудия должны быть в каждом полку и батальоне. Да и тачанка тоже не плохо.
Будущая война как полагал Владимир будет маневренной и крупные кавалерийские соединения еще сыграют свою роль.
— А теперь соберите трофеи.
Хунхузы были вооружены не плохо, в основном американским и английским оружием.
Было видно, что их специально готовили.
— Британия и США традиционные наши враги и мы еще с ними разберемся. А теперь в путь, пора быстрей заниматься "текучкой".
В Мукдене располагался штаб теперь уже бывшего наместника Дальнего Востока, главнокомандующего сухопутными и морскими силами адмирала Алексеева. Сам штаб помещался в небольших серых домиках железнодорожного поселка, а наместник жил в специальном поезде, стоящем поблизости от вокзала.
Внешность штабных офицеров и адъютантов была, даже Владимир удивился, столь изыскана, как бы мы встретили их не в походе, а в Красном селе. Самого наместника в Мукдене не было, он остался в Санкт-Петербурге. Конев его видел лишь однажды во время и то мельком, Алексеев явно не хотел с ним говорить. Это был коренастый человек лет пятидесяти, с черной, слегка седеющей и тщательно подстриженной бородой и темными хитрыми глазами. Он носил черный морской сюртук с золотыми погонами, на которых были вышиты три черных орла и вензель Николая второго, что соответствовало чину полного адмирала и званию генерал-адъютанта. Во многом именно благодаря этому фанфарону Россия проиграла восточную войну, создав предпосылки для последующей революции.
В первую очередь Владимир решил посетить Ляоян и Порт-Артур. Отдав целый ряд распоряжений в том числе приказ на всякий случай укрепить Мукден он отправился в южном направлении к морю. Ляоян был довольно просторным китайским городом с людными улицами, бесчисленными базарами, уличными театрами и скрывающимися за таинственными бумажными окнами пугливыми китаянками. Вопреки ожиданиям китайцы не были такими уж отсталыми, дворы и улицы чистые. Мосты каменные, украшенные изваяниями из серого гранита! Они, как и многие другие памятники, говорят о цивилизации, которая насчитывает на сотни, тысячи лет. Китай тоже мог бы стать великим, но судьба благоприятствовала возвышению России. В мире должна остаться только одна держава — это предначертано свыше. В первую очередь следовало провести евангелиезацию Китая, прививание ему веры в истинного Православного Бога. А из этого вытекала и вера в царя — наместника Бога на земле. Религия должна консолидировать весь мир.
Желтый цвет зимнего маньчжурского пейзажа оживлялся в это время года небольшими темно— зелеными рощами — китайскими кладбищами. Эти рощи представляли собой для Китайцев самую дорогую святыню. Китайцы-крестьяне разбивали свои земельные участки с тем, чтобы хлебопашец, обрабатывая свое поле, всегда мог видеть перед собой могилы своих предков. Невозможно было глядеть без возмущения и боли. Как наши войска бесцеремонно вырубали эти рощи на дрова.
— Это мы прекратим, не стоит лишний раз раздражать местное население. Кроме того следует провести несколько учений. Армия должна двигаться и стрелять.
Особое внушение он сделал генералу Мищенко, командующему разведкой.
— Нам нужно создать разветвленную сеть осведомителей из китайцев и корейцев. Отслеживать каждый шаг, как внешних так и внутренних врагов.
— Мы сделаем все что в наших силах.
— Я лично прослежу за этим, виновные будут повешены.
Слова Владимира не расходились с делом, и за два дня он публично казнил — повесил семерых казнокрадов.
Далее он отправился в Порт-Артур, чтобы лично проследить, как готовиться город к обороне.
По пути похолодало пошел снег. К вечеру они прибыли. Солнце косыми умирающими лучами освещало Порт-Артур и окружающие его мрачные серые скалистые горы. С моря дул слабый ветерок, сметая сохранившийся кое-где снег. Узнав о приближении грозного наместника, генерал и начальник Порт-артурского гарнизона Стессель приказал активизировать работы по возведению цитадели. Крепость еще явно была не достроена, и генералу могло влететь. Впрочем, Владимир уже принял решение отстранить генерала, который в будущем станет предателем и назначить на этот пост героя обороны Порт-Артура Романа Кондратенко.
— Придется заняться существенной чисткой. — Глубокомысленно заметил он.
К Владимиру подвели прекрасных, кровных, отдохнувших от перевозок коней, и весь поезд превратился блестящую кавалькаду, во главе которой, на нарядном прекрасно выезженном коне выехал сам командующий. Объехав не достроенные батареи, он сделал несколько выволочек и на следующий день уволил Стесселя.
В его штабе состоялось прощание, присутствовали: высокий, мумиеобразный начальник Четвертой Восточносибирской стрелковой дивизии генерал-майор Фок — главный предатель и давний агент Японии. Правда сейчас его заменили на хроноагента, и Владимир был рад видеть рядом с собой человека из своего времени. Преемник Стесселя, всегда добродушно улыбающийся, неизменно спокойный и уравновешенный до этого командующий седьмой Восточносибирской дивизией генерал-майор Кондратенко. Похоже, решение нового наместника и для него стало большой неожиданностью. Он вытянулся и с опаской поглядывал на огромного Конева с плечами Геракла, о котором уже сочиняли легенды. Интуитивно он понимал, что Владимир человек совсем иного склада и чуждый его времени. Генерал-майоры Белый и ротмистр Водяга пожирали глазами своего командующего.
— Я только что осмотрел сухопутные форты. Положение там очень плохое. Где полковник Григоренко?! — рявкнул Владимир.
— Болеет! — Слегка побледнел Белых.
— Я его вылечу! Ни одного готового форта, лишь форт номер два построен на половину, на фортах номер один и три лишь приступили к расчистке местности, к работам на фортах номер пять, и номер шесть и на всех промежуточных батареях и укреплениях еще не приступали. Так что сухопутной обороны в настоящий момент фактически не существует, а средства потраченные приличные. Да и времени прошло не мало.
