Пурпурный оттенок бывает у людей властных, т.к. имеется некоторая инфильтрация ро-зового. Люди, имеющие лиловый, фиолетовый и пурпурный цвета в ауре, подвержены заболеваниям сердца и желудка. Нота "ля" и планета Венера соответствуют лиловому цвету (индиго). Нота "си" и Луна — фиолетовому. У первых христиан лиловый и фиолетовый означали унижение и скорбь.
Мы будем говорить в одном разделе об индиго и фиолетовом, поскольку один переходит в другой и часто качества, связанные с одним цветом, зависят от другого тоже. Люди со значительным количеством индиго в ауре — это люди с глубокими религиозными убежде-ниями, не обязательно те, для которых религия является профессией. Это далеко не одно и то же. Некоторые люди говорят, что они религиозны, некоторые верят в то, что они ре-лигиозны, но говорить с уверенностью можно только увидев ауру, индиго доказывает это убедительно.
Если у человека видна розоватая пыльца в индиго, это говорит о том, что человек обид-чив и неприятен, особенно для подчиненных. Розоватая пыльца в индиго — показатель де-градации, она лишает ауру ее чистоты. Иногда люди с индиго, фиолетовым или пурпур-ным в ауре страдают от сердечных болезней или от расстройств желудочной деятельно-сти. Этим людям не надо есть жареного и желательно очень мало жирного.
Белый
Это самый совершенный цвет и к нему мы все стремимся. Если бы наши души были абсолютно гармоничны, то все цветовые волны слились бы ,и у нас была бы чистая белая аура. У Христа была такая аура.
Мне кажется, что это было простым предупреждением, т.к. эманации, исходящие от Не-го, были в это время такими мощными, что каждый, прикоснувшийся к Нему, был бы убит, как если бы дотронулся до электрического провода.
Серый
Серый смягчает цвета ауры. Если вы смотрите на ауру одетого человека, серый ничего не означает, в ауре будут серые полосы и пятна. Но предположим, что мы рассматриваем обнаженное тело. Серый показывает слабость характера и обычно общую слабость здо-ровья.
Если у человека видны серые полосы над жизненно-важными органами, это говорит о том, что орган разрушается, разрушен или под угрозой разрушения, немедленно нужна медицинская помощь. У людей с постоянными сильными головными болями наблюдали серый дымок, клубящийся и проходящий через них, и независимо от цвета самой ауры серые полосы будут проходить сквозь нее как раз во время головных болей.
* * *
Я отложила в сторону книгу. Информативно. Теперь надо будет попробовать толковать полученное. Смотреть на все ауры, сопоставлять со статусом и моими знаниями о чело-веке (оборотне, вампире) — и толковать прочитанное. Только вот почему мало кто может видеть ауры?
Странно. А, ладно, вот Мечислав начнет мне читать теорию магии, тогда и решим.
Дзззззззззззз!!!!!
Я встала и пошла открывать.
В следующие четыре часа я пожалела, что меня не пришибли зимой. Первой явилась мастер по маникюру и педикюру. Поймите меня правильно, я ничего не имею против красоты. Но — красоты, а не моды. А сейчас в моде жутко длинные когти, да еще и с росписью. Нейл-дизайн? А, хвост его знает. В любом случае, я-то живу одна. Сама сти-раю, убираю, готовлю. Вы когда-нибудь пробовали с такими ногтями что-то порезать? Я даже и не захотела.
Два с половиной часа ушло на собственно обработку двадцати ногтей. И полчаса на убеждение мастера.
Я не хочу наращенные длинные когти.
Я не хочу рисунок.
Я не хочу ни красный ни черный лак.
В гробу я видела всю эту моду. Оптом! И в белых тапочках!!!
Маникюрша была побеждена, когда я заорала благим матом, что НЕ ХОЧУ быть краси-вой. Скунсу красивым быть НЕ НАДО, его и так все уважают. Мы сошлись на классиче-ском французском маникюре — и дама удалилась, обливая меня презрением. Еще бы, мой друг проплатил дневную работу всего салона, за один этот выезд, а я еще и капризни-чаю! И красивой быть не хочу!
Потом пришел страшный зверь парикмахер. И мне пришлось отстаивать свое право на волосы. Поясняю для 'очень везучих'. Если вы приходите к парикмахеру, ОЧЕНЬ СО-ВЕТУЮ — НЕ ДАВАЙТЕ ВОЛИ ЕГО ФАНТАЗИЯМ!!! Иначе обнаружите себя с та-аким кошмаром на голове...
Сперва меня хотели подстричь под Мерлин Монро. И под нее же покрасить. Я отказа-лась. Мастер (молодой парнишка лет тридцати, но уже привыкший гнуть под себя клиен-тов) предложил альтернативный вариант. Под тетю Клёпу. То есть — см. египетские фре-ски. Густая челка спереди и прямые пряди сзади. Все бы хорошо, но у египтянок были парики. А у меня — свои родные. Не особенно длинные, средней густоты и умеренной волнистости. Неопределенно-темного цвета. То есть их надо выпрямлять а потом еще и ухаживать каждый день. М-да, при таких раскладах я без волос через месяц останусь. Все эти завивки, выпрямляли, лаки, маски, муссы — они же и на кожу головы попада-ют... я давно думаю, что на их основе надо средство для депиляции создавать. А то ноги мажешь — все волоски на места. А как голову помажешь, так через неделю начинается массовое выпадение волос. И растут они намного медленнее. На ногах и под мышками так бы! Короткие стрижки тоже не подошли. Обрежешь — не пришьешь. А тратить каж-дый день по часу на укладку и завивку — щаззззз!!! Делегация приедет и уедет, а мне еще с такой прической жить.
Окончательно озверев, парень предложил мне просто зализать волосы гелем назад. Это с моим-то длинным носом и высоким лбом! Папа Карло хренов! Я ему что — Буратино?! Спасибо, у меня под рукой полена не было.
Мокрая химия тоже не прошла отбор. Я же с ней буду на мокрую крысу похожа.
Сошлись мы на самой простой прическе. Челка спереди, локоны сзади. Пара заколок. В несколько прядей вплетены стразики. Никаких окрашиваний, но колорирование прядей пойдет. В медный и красный тона. Парикмахер шипел, как кобра, но работу сделал не-плохо. Я одобрила — и он ушел, ворча, что его в жизни так не оскорбляли. Я посоветова-ла предъявить претензии заказчику. Пусть Мечислав ему мозги вправляет. Не жалко.
Следующим номером я ждала шмотки и туфли. Но вместо них...
— Вот, тебя мне только на могилку и не хватало.
На пороге стоял этот наглый остолоп. Сережа.
— Привет. Я звонил тебе, но никто не ответил.
— Еще бы. Во-первых, тебе никто и не стал бы отвечать, а во-вторых, моя спальня звуко-изолирована, чтобы мне никто не мешал спать дурацкими телефонными звонками.
— Мы так и будем разговаривать на пороге?
— Мы вообще не будем разговаривать. Пошел вон, — решила я. И попыталась захлопнуть дверь перед его носом. Не удалось. Парень уперся в нее с другой стороны.
— Я никуда не уйду.
— Тебе же хуже.
Я плюнула на все и решила не сопротивляться. Когда подъедут оборотни, они этого кре-тина с лестницы спустят. А я драться не собираюсь. Вот еще не хватало.
— Чего тебе от меня надо?
Сережа принял это за приглашение и вперся (по-другому и сказать нельзя) в квартиру, отодвинув меня с дороги. По-хозяйски прошел в гостиную и развалился на диване. Я не-вольно поморщилась. Если Мечислав всегда... Мечислав просто растекался по дивану, как большой хищный кот. Та же грация, естественность и постоянная готовность выпус-тить когти. А этот человеческий мальчик просто развалился так, что стали видны не-сколько жировых складок и второй подбородок. Намечающийся, но все равно неприят-ный.
— Мне просто хочется повторить наш предыдущий вечер.
— А зачем?
— То есть? Ты еще скажи, что не хочешь попробовать еще раз!
Я бы и сказала. Но зачем оскорблять ребенка? Он этого не заслужил. Наоборот, старался как мог. Да и потом, инициатива была моя, а не его. Это я затащила мальчишку к себе, я применяла на нем вампирские приемчики — и мне же стало плохо. Конечно, Сережа по-чувствовал себя оскорбленным. Пытаешься заняться с девушкой любовью, а ее на тебя стошнило. Каково? Парню захотелось реабилитироваться в своих глазах. Я даже понять его могу. А вот помочь — нет. Мечислав мне уже четко обрисовал все перспективы. Я — ценное имущество. Не будете же вы швыряться в наглого гостя вазой эпохи Мин, даже если он и плюнул в эту вазу? Конечно нет. Гостя выгнать, вазу вымыть. Но паренек по-страдает — это точно. Залетный кирпич, случайная встреча с грузовиком, или еще что-то такое же смертельное и недоказуемое. Запросто. За ним не залежится. И я — именно я бу-ду чувствовать себя виноватой. Как ни печально.
Более того, сейчас Мечислав обещал мне воздерживаться от смертельного исхода. А вот если у нас будет хотя бы еще один поцелуй... ой-ёй-ёй.
Нет, не надо.
— Сережа, котенька, нам придется расстаться.
— почему? Кстати, ты замечательно выглядишь. Ты очень сексуальная...
Я закатила глаза.
— потому что ты мне не подходишь. Этого хватит?
— Нет. Ты мне нравишься, я тебе тоже, нам было хорошо вместе, что мешает?
— Не нравишься, плохо, до фига всего — методично ответила я.
— Юлька, привет. Что тут делает вот это?
На пороге квартиры воздвиглась Таня. За ее спиной маячил Леша с охапкой чехлов.
— Танюшка? Привет. А что вы тут...?
— А мы тебе привезли кучу шмоток. Бутик 'Верена', слышала о таком?
— Слышала.
Еще бы мне не слышать о магазинчике, где носовой платочек стоит как годовая зарпла-та директора школы. Вещички там замечательные. Ручная вышивка, ручное кружево, на-туральные ткани... Но цены!!!
— Ну вот, нам звякнул твой друг с зелеными глазами — и приказал обеспечить тебе вы-ход в свет по высшем уровню. И мы тут.
— Так это твой магазин?
— Нет, что ты. Наших с Лешкой там процентов десять, не больше. Мне всегда хотелось, но только твой друг дал нам денег на раскрутку. А до этого мы существовали, как ко-миссионка Европы.
— Печально.
— Эй, а может, вы пока выйдете, и дадите нам договорить? — возмутился Сережа. Зря. Таня прищурилась.
— Юлия Евгеньевна, этот шкет вам мешает?
— Мешает, — решила я. — Я ему уже сказала, что между нами все кончено, а он почему-то не понимает.
— Странно. Может, он из Англии? Лёшик, укажи ему дорогу до туманного Альбиона, а? Можешь даже подкинуть.
Оборотень не стал долго думать. Он просто прошел в квартиру, свалил на диван кучу коробок — и ловким движением сцапал сидящего парня за руку.
— пошли, поговорим.
Сережа взвыл, как ошпаренный. Я ухмыльнулась. Лёшик замечательно знал анатомию. Я бы не смогла с такой точностью попасть в нервный узел. Теперь парень даже дернуть-ся не мог. При любой попытке он пожалел бы, что ему руку не оторвали.
— Пошли, пошли...
— Пусти, сука...
— Ответ неправильный, не сука, а кобель, — с этими словами Лёша вытащил мальчишку за дверь и начал спускаться по лестнице, что-то объясняя. Я подошла к окну. Как раз во-время, чтобы увидеть напутственный пинок оборотня.
— Ну, до Англии таким не подбросишь но два метра точно есть, — прокомментировала Таня. — Будем подбирать тебе шмотки?
— Будем, вздохнула я. — Только давай без фанатизма и авангарда, а? Я не гот и не эмо.
— и предпочитаешь всему классический стиль, но с вкраплением ярких цветов.
Я кивнула.
— а откуда...?
— Надя посоветовала.
— Куда сваливать следующую партию? — Лёша приволок еще одну гору коробок.
— В угол. А много их там?
— Еще три раза по столько.
— Ой, мама...
Следующие два часа прошли в приятном подборе туфель и тряпок. Мечта любой жен-щины. Таня сказала, что все оплачено — и я не стала стесняться. Все равно придется встречать эту делегацию, потом еще несколько дней общаться... Шмотки нужны. А если что-то дают на халяву, грех не взять. Тем более, что сама я себе никогда не куплю пла-тье из натурального шелка с ручной вышивкой. Правда, я не унываю на этот счет.
Между нами, девочками, неважно, сколько стоит шмотка. Она должна выполнять две функции а именно:
— подчеркивать твою природную красоту;
— быть удобной согласно обстоятельствам.
Все. Если вещь отвечает этим правилам, мне совершенно неважно, стоит она триста рублей — или десять тысяч. И то и другое будет хорошо для меня, хотя вещь за триста рублей я куплю быстрее, а носить буду спокойнее.
На этот вечер мы выбрали простенькое такое платье из льна с добавлением какой-то синтетики. Платье сохраняло цвет и структуру льна, но не мялось. По форме это было платье-сафари. Темно-синий низ, белый верх. Никаких рукавов, но можно набросить белый пиджачок, если очень надо. Благодаря синтетике оно отлично подчеркивало фи-гуру и не мялось. Все очень просто и официально.
Было бы. Но к платью прилагались босоножки на шпильке высотой с Эйфелеву башню. За аксессуарами ездил Лешка, после того как мы отобрали платья. И еще к платьицу прилагались серьги из белого металла с синими камнями, такие же два браслета и кольцо.
И слишком они были тяжелые для простой бижутерии.
— Это серебро?
— Нет. Серебро моет быть расценено, как агрессии. Это платина, — просто пожала пле-чами Таня.
Я тут же стащила все украшения и сунула в коробку.
— Я в этом никуда не поеду.
— Что за чушь?
— Это слишком дорого.
Таня закатила глаза.
— Юля, вампиры — вообще очень богатые сволочи. Если Мечислав захочет, ты сможешь менять такие комплекты каждый день. А если ты потеряешь что-нибудь, он даже не за-метит. Ясно?
Мне было ясно. Но все равно...
— И потом, ты его фамилиар. И должна выглядеть роскошно. Обязана.
Я уже говорила, что у оборотней нет совести? Или это было про вампиров? А, неважно. Все равно они отлично спелись.
* * *
Визажистом оказалась Лиза. Та самая лиса, которая провожала меня вчера к дороге.
— привет, — поздоровалась она, влетая в квартиру. — Как дела?
— прекрасно.
Я была уже полностью одета, и оставалось только меня раскрасить. Никогда не завидо-вала моделям и не буду. Если они так каждый раз готовятся на подиум — с такой кошмар-ной работой никаких нервов не хватит.
— инициация прошла успешно — отчиталась она, раскладывая свои баночки и скляночки на компьютерном столе. — Твой братец сейчас на одной из наших съемных квартир вме-сте со своей пади. За ней мы тоже приглядывали. Ничего особо странного. Оборачивается она легко, но это у многих бывает.
— А как у нее с силой?
— Это же пади! Какая у нее может быть сила?
Справедливо. Да и я не почувствовала много, когда мы с ней... поспорили.
— А как Настя?
— Не перекидывалась и даже не хочет. Лежит дома и не собирается выходить в ближай-шие три дня. Даже перешла на растительную диету, чтобы не спровоцировать хищни-ка.
— Это хорошо. Лиза..., пожалуйста.... напомни мне.... — я говорила с перерывами, так как оборотниха уже начала заниматься моим лицом. — я должна... буду... осматривать ее... каждую... неделю...
— Хорошо. Я буду напоминать.
— вот и договорились. Что ты собираешься на меня намазать?
— почти ничего. Естественный макияж. Только глаза подчеркну как можно сильнее.
— Хорошо.
Получилось действительно хорошо. Смеркалось. Потом в дверь опять постучали.
— войдите!
И почему все игнорируют домофон?
— Юлька, привет.
