После победы

"И что ты предлагаешь? Отказаться от силы? Ты сам — разве ты не используешь его, и уже сколько раз? Да, это прячется за словами, за склонением его в свою пользу. Безусловно, это... безопаснее для здоровья. Но смысл-то тот же."

"Он мой друг. Ты видел — этот мальчик умирал, я ничего не мог сделать... Что было нужно — дать ему умереть?"

"Чего ты хочешь? — в голосе короля было еле заметное раздражение и явная спешка. — У меня мало времени."

"Перестаньте его убивать. Я не говорю — откажись от войны; я и так понимаю, что "те, кто правит Харадом", не дадут тебе этого сделать. Оставьте периана в покое."

"Ты же сам понимаешь, что этого не будет. Кто добровольно откажется от мощнейшего оружия?"

"Вы погубите это "оружие" и не добьетесь ничего. Чем сильнее на него будут давить, тем сильнее он будет сопротивляться. Не получится подавить его волю. Чем дальше, тем больше придется давить. Можно держать на дурмане, во сне, и тогда он не сможет выполнять приказы жрецов, и никакое тело не выдержит этого долго — вы просто отравите его."

"Возможно. Но для наших целей его времени хватит."

Король замолчал, — как отрезало мощной стеной. Стоявший перед Эгленном жрец шагнул в сторону, вполголоса позвал кого-то, в комнате пошла какая-то странная суета.

Эгленн молчал. Если бы Фродо мог вот так, по волшебству, исполнять все желания — он попросил бы периана, чтобы вернулись прежние, привычные способности тела. Не знать боли и усталости, не бояться обычного оружия и ядов... Сейчас Эгленн чувствовал себя заточенным в клетке из собственной плоти. Не уходила, мешала думать пульсирующая боль в голове, болели мышцы, горела рана на плече, казалось, что ремни врезаются в тело, как лезвия.

Жрецам, впрочем, это знать ни к чему...

Время шло, в комнате стало вдруг много народу, — когда это произошло, Эгленн как-то пропустил, не было — и появились... Началось движение, к нему явно кого-то вели, и из-за людей не было видно, кого именно.

А потом люди расступились.

Фродо с первого взгляда даже трудно было узнать, и дело было вовсе не в том, что на нём была харадская одежда: изменилось лицо. Сейчас он больше всего был похож на то, каким был в последние дни пути до Ородруина, — смертельно бледный, чуть не кости просвечивают, глаза обведены жуткими тёмными кругами, взгляд подёрнут туманной дымкой... сквозь которую продолжает светиться непреклонность.

-Иди, — прозвучало за его спиной. — Иди и смотри. И расскажешь нам всё.

Эгленн невольно, резко отвел взгляд — так ударила эта картина.

"Они убьют его. Он и так едва держится... Если они не перестанут его травить — можно довести до смерти всего лишь за несколько месяцев..."

Он заставил себя снова посмотреть на периана.

"Фродо..." — позвал мысленно.

Фродо медленно поднял руку к глазам — закрыться.

-Смотри, — напряжённо повторил голос над его головой. — Нам нужно всё: где он бывал в Хараде, с кем говорил, кто его сообщники. И быстрее.

Тот мучительно сжал виски. Жрец сделал какое-то неуловимое движение, и Фродо дёрнулся, как будто человек потянул за невидимый поводок.

-Нет, — почти без голоса прошептал он. — Я... не буду.

Эгленн молчал. Мысленно попробовал позвать своих — отклик был слабым и неверным, оставалось лишь надеяться, что они уловят — где он. Что поймут: Фродо рядом с ним.

Мысленно взять хоббита за руку... не зная, что выйдет из этого, не зная, хотя бы почувствует он — или нет. И держать, держать его, не давать соскользнуть в бездну мертвого безволия, вдвоем будет легче...

Тот отшанулся, как будто именно этого прикосновения и боялся больше всего, потому что от этого — услышат, через него, прочитают, получат то, что хотят... Но те — всё же что-то поняли и услышали, отчего незримый "поводок" натянулся ещё больше.

-Молодец, — нараспев сказал жрец. — Хорошо. Продолжай.

Да что же это!..

Закрыться. Закрыться намертво. Никогда не думал, что самому придется уходить в аванирэ, чтобы скрыть свое сознание — и от кого! От Фродо... Эльфы всегда считали аванирэ нерушимым; он умел ломать его, но даже для майа это не всегда было просто. Можно ли пробить аванирэ против желания того, кто делает это?..

Фродо от этого как будто легче стало. Нашёл в себе силы выпрямиться, поднять глаза.

-Нет, — голос стал не то чтобы твёрже, просто появился. — Я не смогу.

-Ты врёшь, — ласково отозвались в ответ. — Ты не хочешь.

-И это тоже, — тихо признался Фродо. — Но я не всесилен.

— Уж простите, избранники Солнца, но я тоже кое-что могу, даже в таком состоянии, — проговорил Эгленн. — И копаться в своем разуме не позволю никому. Тем более — для вас.

Жрецы переглянулись... а затем комната на глазах стала пустеть. Кто-то подошёл к Эгленну, разрезал ремни, привязывавшие его к креслу... а потом их оставили вдвоём. Фродо смотрел вслед уходящим, и по его взгляду отчётливо читалось: да знаю я, чего вы хотите, знаю, вы хотите, чтобы мы наедине всё же поговорили, чтобы я что-то узнал, а вы потом прочитаете...

— Да, — вслух сказал Эгленн. — Ты правильно понял. Поэтому даже не пытайся услышать мои мысли.

Фродо с трудом добрёл до стенки, прислонился к ней и медленно сполз на пол.

-Я не пытаюсь, — слабо сказал он. — Я ничего не буду делать против тебя... Гортхауэр. Я не хочу, а стало быть — не буду. Вот и всё.

Эгленн попробовал встать. Тело слушалось плохо — он едва не упал; по рукам и ногам начала растекаться новая боль — возвращалась чувствительность, так и должно быть... Он сел — вернее, почти упал — рядом с Фродо.

— Ничего, — проговорил он. — Справимся... Прости, что я не могу помочь. Сам стал как младенец. Что они делали с тобой?..

Фродо попытался найти ответ на этот вопрос, но не получилось: в памяти был провал, затянутый туманом.

-Не знаю, — честно сказал он. — Надо как-то выбираться. Но обсуждать это... не хочу. Узнают и не дадут.

Эгленн кивнул.

— Они умеют делать так, чтобы становилось невозможно говорить с теми, кто вовне, — сказал он. — Был бы я прежним — сумел бы. Так — не выходит.

О том, что там, далеко, его все же услышали — он не сказал; ибо наверняка их разговор слушали.

Фродо молчал. Не знал, что сказать, как... да и сил особо не было. Давящее ощущение чужой воли сейчас несколько ослабело, но от этого было не легче.

— Послушай, — Эгленн снизил голос до шепота. Вряд ли с этого был толк, но так становилось легче, — я не знаю, что будет дальше. Возможно, мне лучше добраться до короля, чтобы вернуть его на свою сторону — пусть даже _так_... Тебя ищут.

-Было бы странно, если б не искали, — вздохнул Фродо. — Только толку с этого пока... Сдаётся мне, они тебя не выпустят, а ежели попытаешься притвориться, что ты с ними заодно, так не поверят. Думать надо.

— Они хотят использовать тебя, как Кольцо. Замутить разум, заставить делать то, что нужно для них. Война с нами, с Гондором, дальше — через материк. Захватить все, что можно захватить, пока я — слаб, пока Мелькор лишен прежних сил, пока ты — жив.

-Да...

Фродо вдруг закрыл глаза.

-Я знаю, что делать. Только не мешай мне.

— Как я помешаю... Если, конечно, ты... — Эгленн не договорил, внимательно посмотрел на периана: не задумал ли тот навредить себе самому?

Фродо только покачал головой, не открывая глаз.

Сила Арды. Странная сила, которая отзывалась лишь в те моменты, когда он был на грани — отчаяния ли, страха, беспомощности... Она вдруг возникала, вставала во весь рост, как волна, и погребала его под собой — для того, чтобы он через мгновение обнаружил, что всё-таки может дышать. Сейчас он попросил у этой силы, — забери меня к себе, возьми моё дыхание, погрузи в бездну забытья, чтобы не было от меня вреда ничему живому, чтобы не видеть и не слышать, не брать и не отдавать, чтобы быть не мёртвым, но и не живым... забери меня...

И Арда вздохнула.

Лицо Фродо странно изменилось, стало резче, — заострились черты, стали симметричными... как у мёртвых, но всё же в этом лице была жизнь...

А чуть позже стало ясно: он спит — и это сон, больше похожий на смерть. Быть может, когда пройдёт в его жизни зимняя буря, когда выглянет снова солнце и вернётся тепло, он проснётся...

Эгленн смотрел на это — и в душу заползал страх.

Нет, это не смерть... Он не умрет. Но что они сделают с ним?.. Упрячут куда-нибудь в ожидании, пока Фродо однажды проснется — или сон перейдет в смерть? Попытаются уничтожить, чтобы "живое Кольцо" не досталось никому?..

Он, не вставая, взял Фродо на руки, как ребенка — да тот и был, словно мальчик-подросток.

Дыхания почти не слышно, сердце почти не бьется... едва-едва теплится жизнь, тлеет огонек, готовый угаснуть.

Эгленн опустил голову, и длинные волосы упали на лицо.

Правда была сказана тогда — может, лучше бы ему уплыть за Море, пусть — все забыть, но прожить свою жизнь счастливо. А не в этой постоянной борьбе всех со всеми...

За дверями послышалась возня, затем дверь со стуком распахнулась, кто-то рядом крикнул Эгленну — ты убил его! — кто-то ругался, что нельзя было оставлять без присмотра, что этот всё равно майа...

Эгленна отшвырнули к стене, забрали Фродо, снова — толпа, неразбериха, шум...

А если они решат, что он мертв?! Если решат уничтожить его тело?!

— Он жив! — крикнул Эгленн; на него почти не смотрели. — Да поймите же, бестолочи, он живой!

Прямо перед ним очутился один из жрецов, упёрся рукой в грудь.

-Пойдёшь со мной, — голос прорезал общий шум.

Эгленн не удержался — оскалился со злой насмешкой, настолько надменным было лицо жреца:

— Как прикажешь, господин.

Ему заломили руки за спину, скрутили, потащили прочь по коридорам, — оказалось, тут большой дом, целый лабиринт помещений, проходов, внутренних дворов, всё это мелькало, как сошедший с ума калейдоскоп, может быть, это действие яда даёт такой эффект, кто знает...

...а потом всё внезапно остановилось. Вокруг него сомкнулись стены, и только где-то высоко под потолком сквозь маленькое окошко проникал свет. И только певучий женский голос спрашивал, как пел — что же теперь будет, что же теперь будет, что же теперь будет... Даже не женский, нет: казалось, так плакала сама Арда, только что потерявшая кого-то дорогого...

Эгленн упал на пол и некоторое время даже не пытался встать — не было сил. Только удивился этому голосу: как будто реальный. Что он слышит — это голос Арды, или всего лишь видения?..

Лишь спустя несколько минут — наверное, от царившей здесь прохлады — стало легче; майа с трудом сел, напряг руки, пытаясь понять, можно ли освободиться. Не выходило: слуги жрецов знали свое дело. Хоть острый камень найти бы... Он по-прежнему видел в темноте: крохотная комнатка совершенно пуста, каменный мешок.

А голос все плакал, все звал, и только сейчас вдруг Эгленн понял, как давно не говорил с Мелькором, как давно не звал его. Боялся — не хотел тревожить...

Он слышал голос Арды. Сейчас — слышал, ясно, как никогда, как будто Фродо, уходя в не-бытие, оставил ему этот зов, это послание, но — от кого?.. Как будто Арда говорила, но не своего имени, а от чьего-то другого, и не сказать, чтобы этот кто-то был ей чужим...

Арда безмолвно плакала. От тоски расставания, от невозможности встречи, от невозможности взлететь и забыть обо всём, кроме свободы и простора.

"Мелькор... — позвал Эгленн. — Где ты, я так давно не слышал тебя... Ты тоже чувствуешь — это?.."

"Появился, — грустно улыбнулась тишина. — Я боялся звать тебя: вдруг помешаю, сыграю на руку кому-то, кто охотится за тобой..."

"Уже довели охоту до завершения. Я у них... ладно, это ничего. Фродо, Мелькор. Ты слышал?.. Он сумел — заснуть... словно смерть. А я беспомощен, как обычный человек. Они унесли его тело, и я не знаю, что с ним. Но с Керлинасом говорил — и на том спасибо, он, кажется, понял."

Вдали некоторое время молчали. Эгленн не слышал даже отголоса чувств, — их скрутили, зажали в кулак.

"А ничего, если я приду на них во главе войска орков? — как-то чересчур спокойно осведомился Мелькор. — Об этом они не подумали?"

"Они о многом не подумали. Вернее, полагали, что живое Кольцо решит все. Но Харад силен, и у них есть кое-какие умения чар: наши опытнее, но если дойдет до прямого столкновения, война будет жестокой."

Дверь распахнулась, в полутёмную комнатушку ворвался бешеный тревожный свет факелов. Эгленна подняли, завязали глаза, снова куда-то потащили... Чуть позже — бросили на какое-то жёсткое сиденье, он услышал стук копыт: явно куда-то повезли. Везли долго...

Мелькора он продолжал слышать: его тревогу, волнение, страх. Связь не прерывалась, видимо, ее и вовсе невозможно было разорвать, пока они оба на земле — или уж не теми силами, что были у харадских жрецов...

"Хорошо хоть в Валинор меня отправить им не приходит в голову", — мрачно пошутил он.

Мелькор вздрогнул, — похоже, слова о Валиноре никогда не станут для него прошлым, чем-то, о чём можно говорить легко... Он не ответил.

Дорога окончилась. Эгленна вытащили из повозки, он ощутил под ногами ровный пол... а затем повязку с глаз сняли.

Он был в королевском дворце, в одном из внутренних дворов, и вокруг была королевская гвардия. Неба в этом дворике почти не было видно: здания сходились очень близко, так, что можно было перескочить из одного окна в другое, не тратя время на обход.

Интересно, знают ли эти люди, кого охраняют... Конечно же, нет. А сказали бы — никто бы не поверил. Эгленн догадывался, как выглядит со стороны: в нем сейчас не было ничего общего с тем полумифическим Сыном Солнца, каким он вошел в харадские культы. Человек, грязный, в крови, натекшей из раны на плече, в изодранной грязной одежде, со спутанными волосами, похожими на звериную гриву...

Его привели в небольшой зал, где у окна — против света — ждали двое, мужчина и женщина. По знаку женщины ему наконец развязали руки, усадили в одно из кресел.

-Сядь, — проговорила она, и Гортхауэр узнал голос Дэларис. — Сядь, и поговорим спокойно.

Эгленн сел; лишь спустя полминуты он кое-как смог потереть затекшие запястья. Мерзкое чувство...

— Я рад, что ты готова к прямому разговору, Дэларис.

-Ты убил Фродо, — оборвала его Дэларис. — После того, как ты уверял меня, что он тебе друг, что он тебя спас, что он вызволил Мелькора. Как я понимаю, ты этим хотел спасти его от превращения в марионетку жрецов.

— Он жив. Это сон, а не смерть. И не я сделал это с ним: я сейчас ни на что не способен, не веришь — спроси ваших любимых жрецов. Он не хотел быть орудием чужой воли.

-Хорошо, — тем же тоном продолжала Дэларис. — Хорошо, пусть так. Чего нам ждать дальше? Того, что Мелькор двинет на нас Орду?

— К чему эти вопросы, Дэларис? Ты сама знаешь достаточно. Мы не нападаем первыми. Но если Харад двинет на Гондор или на нас свою армию — мы будем вмешиваться, не дожидаясь, пока вы дойдете до населенных земель.

-Это ультиматум? — холодно уточнила Дэларис.

— Это реальность. Или вы считаете, что у нас или Гондора нет права даже защищаться?