Потом они бросили снятую одежду и маски в огонь, которым еще местами сочились развалины, оделись в свежую одежду, извлеченную из рюкзаков и пустились в обратный путь.
Когда они вернулись на НП, де Пиль спросил у Ясмины:
— А что последнее?
— Последнее — это взять эти камни и вымостить ими площади перед ближайшими мечетями. Чтобы мои правоверные подданные, идя на молитву, попирали ногами камни языческого храма. Но это потом, когда разобьем Бхонсле и присоединим эти земли.
К полудню пары были разведены, пушки прицеплены, телеграф и проволочные заграждения сняты и убраны, и отряд тронулся в обратный путь.
Периодически то Кешарин, то Шархад взлетали прямо с грузовой площадки тягача, благо расход угля и снарядов облегчил машины настолько, что они вполне выдерживали вес дракона в истинной форме, и осматривали путь впереди.
Обстановка менялась крайне быстро, и было важно не влететь на всей доступной паровикам скорости в какой-нибудь отряд сабель этак в 800, идущий на соединение с армией Нагпура.
К счастью, ничего такого не случилось, и на закате мы въехали в Малтай, где уже располагались лагерем основные силы армии.
Теперь нам предстояло разделиться. Ясмина, Шархад и де Пиль со своей батареей оставались в этой армией. Я на Кешарине улетал в Бенарес, где должен был присоединиться к Ранджиту Сингху, а Дженифер и Васильич из Бхопала дилижансом уезжали в Дели и Лахор.
Васильич уговорил де Пиля одолжить ему один тягач с двумя водителями до утра, поэтому они с Дженифер должны были попасть в Бхопал часов через шесть. Вот обратно ездовые де Пиля вряд ли доедут раньше полудня. Но поскольку батарея будет теперь следовать за основными силами, а пушку, которую тащил этот тягач, можно пока прицепить к ремлетучке, к вечеру догонят. А столкновение с войсками Бхонсле завтра вряд ли произойдет.
Кешарин предпочел отоспаться. 650 километров с пассажиром даже для тренированного дракона мужского пола — немало.
Северная армия
Бенарес, 16 ноября 1799
И вот я опять прилетел в Бенарес, и опять на драконе.
Как выяснилось, Ранджит Сингх уже увел отсюда армию на юг, обходя границы занятого англичанами Бихара. Покойный Эрскайн не стеснялся водить свои войска по землям номинально независимого раджи Рагходжи Бхонсле, но мы люди скромные и залезать в Бихар не будем.
Когда мы приземлились в Рамнагаре, небольшом городке на правом берегу Ганга, напротив Бенареса, мы обнаружили там разгружающуюся с речных барок Вторую Экспериментальную Гаубичную батарею. Таких батарей у нас было три. Одна уже замечательно отработала вчера в Нагпуре, вторая только готовилась приступить к делу. Конечно, своим ходом по Великому Колесному пути она дошла бы досюда гораздо быстрее, но сэкономить ресурс двигателей и избежать поломок — правильнее. А торопиться некуда. Серьезного сопротивления здесь, на границе с английскими владениями мы не ожидали.
Я тут же узурпировал пассажирское место в кабине головной машины. Кешарин, утомленный перелетом устроился в кузове вместе с расчетом и моментально захрапел.
Садиться за руль после двух пятичасовых перелетов на драконе мне не улыбалось, но оказать моральную поддержку не слишком опытному водителю я чувствовал себя в силах. В результате, часам к трем ночи мы доехали до Обры, где встали на привал основные силы Ранджита Сингха. Я с облегчением завалился спать рядом с Кешарином, предоставив артиллеристам ставить палатки и вообще обустраиваться.
На рассвете меня разбудил лично Великий Визирь, которому было любопытно узнать, что там происходило на направлении основного удара.
Когда я рассказал ему наши позавчерашние приключения, он спросил:
— Ну ладно, Ясмина. В конце концов я понимаю, что в уничтожении школы драконоборцев должны были принимать участие представители всех кланов. Но зачем ты потащил туда Дженнифер?
— А вот затем и потащил, чтобы Ясмина благополучно вернулась к своей армии. Ты пойми, десять часов ночной гонки по проселочным дорогам. Для этих машин 25 километров в час это гонка. Я хотел, чтобы хотя бы в головной машине все время был водитель, имеющий хотя бы пять лет стажа. Таких у нас трое — я, Васильич и Дженнифер. Причем я научился водить машину довольно поздно. У меня всего лакх километров пробег. Васильич, хотя и водит грузовик со студенческих лет, больше механик, чем водитель. И только Дженнифер имеет огромный пробег по дорогам Латинской Америки и где она ещё там работала. И вообще она научилась водить машину как только стала ногами до педалей доставать. Не взять в такую эскападу лучшего водителя мира?
— Тогда, в Лахоре ты её потащил на поле боя, сейчас потащил. Да, у тебя всегда есть железный резон — она умеет что-то, что никто кроме неё и тебя в этом мире не умеет. Но мне за неё просто страшно.
— А за Ясмину?
— Ясмина — императрица. Я не могу её удержать. А Дженнифер — просто моя любимая женщина.
— Ох не просто. Во-первых, она твой и ясминин главный тайный советник. Во-вторых, она первая из пришельцев из другого мира здесь. Если бы не она, Ясмина не отправилась бы в наш мир, и не притащила бы оттуда меня.
— Ты еще скажи, что это её, а не меня следовало делать Великим Визирем.
— Ты сам это сказал. К счастью, ты это понимаешь. И все решения в тех областях, где она действительно разбирается, за тебя принимает она.
Молодой сикх замолчал, задумавшись. Тут к нему подскакал на взмыленном коне вестовой и стал что-то докладывать. Выслушав доклад, Ранджит вскочил на коня и унесся куда-то. А я не спеша занялся вместе с артиллеристами подготовкой машин к походу. Надо, надо, местных механиков школить.
Кешарин так и остался вместе со мной при экспериментальной батарее. В случае чего, будет дополнительная авиаразведка. Ещё в этой армии была Фулла, двоюродная сестра Шархада. Она предпочитала крутиться вокруг штаба Ранджита Сингха. Ну и то сказать, там общество куда более шикарное, чем перемазанные угольной пылью и машинным маслом механики.
Точно в назначенный час колонна войск двинулась вперёд. Всё-таки за полтора года мы сумели научить хотя бы некоторых офицеров пунктуальности. Если так дальше пойдет, глядишь, году к 1805 научатся нормально бить англичан.
Через два часа марша шедшая впереди нас колонна кавалерии вдруг встала. Остановились и мы. Посмотрев вперёд, я увидел какое-то шевеление у правой обочины.
— Что это там, — спросил я, перегнувшись через борт у командира пехотного батальона, который как раз пытался просочиться по обочине мимо тягачей, дорогу которым преградил остановивший лошадей драгунский полк.
— Да там тугов поймали. Поэтому и остановились.
— Тугов?! — взвился Кешарин и выпрыгнул из кузова тягача. Я уж подумал, что он форму поменяет прямо в прыжке. Но нет, на утрамбованную глину дороги опустился не дракон и не леопард, а по-прежнему человек. Я последовал за ним.
Подбежав к месту происшествия, мы увидели что спешившиеся драгуны с примкнутыми к пневматическим карабинам штыками окружили группу полуголых мужчин в тюрбанах.
Фулла уже была здесь, но драгуны её не пропускали сквозь своё, ощетинившееся штыками, кольцо. И ранг личной представительницы императрицы при штабе не помогал.
При мне мансебдар, командовавший операцией по захвату, так в лицо и сказал:
— Вот при штабе и представляйте, госпожа. А здесь — дело. И у меня прямой приказ — тугов близко к вам и ещё четверым поименно не подпускать любой ценой.
Драконочка несколько обескуражено поглядела на нас с Кешарином. К счастью, ко мне отношение у офицеров ясмининой армии было другое. Я был как минимум участником битвы под Бенаресом и человеком, неоднократно командовавшим этими самыми драгунами на учениях. Поэтому меня, а вслед за мной и Кешарина пропустили беспрепятственно.
Кешарин тут же схватил старшего из тугов за горло, и сказал ему что-то на неизвестном мне языке. Тот в ответ что-то прохрипел.
— Рихард, разреши мне их прикончить немедленно. — повернулся он ко мне. — Лучше из огнемета. Ты, по-моему сам ввел эту традицию, что кто покушается на драконов, должен гореть в драконьем огне. А это тот самый кадр, который три года назад заманил в ловушку моего двоюродного брата.
— А допросить? — усомнился в необходимости такой спешки я.
— А что их допрашивать? Что они знают такого, чего я о них уже не знаю?
— Ну например, сколько их еще осталось за стенами храма в момент нашей позавчерашней акции и где у них лежки в Ориссе и Бераре.
— А ладно, никуда они не денутся, — отмахнулся дракон. — Местное население их любит не сильно больше, чем мы.
На землях Ясмины начиная с момента начала нагпурской кампании туги были объявлены вне закона. Кто угодно, от последнего метельщика улиц и до субудара мог их убить на месте без суда и следствия.
Как мы узнали позже, абсолютно такие же указы были изданы в тот же день низамом Хайдарабада и Ричардом Уэлсли. Тугов в Индии не любил никто.
Лейк по приказу губернатора устроил очень вежливый, но жесткий визит в калькуттский храм Кали силами целого полка бенгальских сипаев, полка в котором ни одного индуиста не было даже и в обозе — только мусульмане и англичане.
Но таких решительных мер как нам с Ясминой в Нагпуре, в Калькутте предпринимать не пришлось. Там храм Кали был именно храмом Кали. Богини, может быть и не самой приятной в общении, но в политеистическом пантеоне необходимой. А вовсе не центром по подготовке убийц-душителей или драконоборцев.
Но об этом мы узнали уже сильно позже. А пока я, минуту подумав, разрешил Кешарину сжечь эту заразу на месте.
Битва за Нагпур
Пандхерна, 18 ноября 1799
Ясмина, одетая в форму младшего офицера сикхских драгун, стояла около слона, со спины которого тянулся трос к воздушному шару висевшему в безоблачном небе на высоте сотен в пять метров. Перед ней на за складным столом сидел оператор штаба в телеграфных наушниках и с ключом и наносил на карту обстановку, передаваемую летнабами.
За спиной у императрицы стоял Дост Хуссейн, который внимательно следил за тем, какие приказы она отдаёт, но не вмешивался. Он был уже уверен в своей ученице.
Их окружало еще несколько офицеров разного ранга. Это не был военный совет, это было скорее текущее управление войсками. Но в армии было несколько офицеров, мечтавших не только о военной, но и о придворной карьере, и сейчас не упускали случая покрутиться на глазах у Её Величества.
Ясмине очень хотелось взлететь, самой осмотреть позиции противника и сделать собственные выводы. Но она сдерживала себя. В конце концов надо научить и подданных воевать.
Карандаш в руке штабиста обвел штриховой линией большое поле, потом поставил там значок ракеты, и цифру 5000.
— Что, у них там пять тысяч ракет, — удивился молодой человек в форме капитана майсурских улан, стоявший рядом с императрицей.
— А что тебя удивляет, Абдул Халик? Твой отец в своё время продал маратхам довольно много этих изделий, надеясь на союз против англичан.
— Но ведь англичане их все скупили и выпустили по нашим же городам!
— Значит не все. Сколько вы тогда продали в Нагпур?
— Тысяч десять.
— Ну значит Бхонсле зажал не меньше половины.
— Ваше Величество, — продолжил майсурец. — Разрешите мне с моими людьми атаковать эти позиции. Мы знаем это оружие и...
— Что "и"? У тебя всего две сотни улан. Тебе будет не до того, чтобы изменять наводку пяти тысяч ракет. В то что вы сумеете поджечь фитили, я ещё готова поверить. Но полетят они туда, куда их навели нагпурцы. Куда, по-твоему?
— Вот сюда, — взяв у штабиста карандаш, Абдул Халик показал на карте. — Судя по тому что нагпурцы окапываются в Мордонгри, они ожидают что мы выдвинем артиллерию вот сюда. Другого варианта у нас просто нет. А значит пехотное прикрытие как раз попадет под огонь этих ракет.
— Это по их мнению у нас другого варианта есть. А по нашему мнению нарезная 150-миллиметровка бьет на 9 километров. Поэтому мы выдвинем батареи вот сюда. Чтобы они их увидели. Тут всего три километра, но ни полевой артиллерией, ни этими ракетами они нас не достанут. И будут вынуждены бросить в атаку конницу, чтобы мы не перемешали им с землей все укрепления. И вот в тот момент, когда конница выскочит на то поле, которое они приготовили в качестве ловушки нам, нужно, чтобы стартовали эти ракеты.
— Сделаю, императрица. У меня есть десяток улан, которые уже приучили своих лошадей к запаху и виду "драконова огня" и ранцевые огнеметы, переоборудованные для перевозки в седельных сумах.
— А где Эммет? — поинтересовалась Ясмина.
— Я здесь, Ваше Величество, — откликнулся ирландец.
— Ваша задача — основные силы. Де Пиль со своими дальнобойными пушками только побеспокоит противника и заставит его бросить конницу под огонь собственных ракет. Но перемолоть тридцать тысяч — трех стволов мало. Поэтому после того как догорят последние майсурские ракеты, должны ударить ваши изделия.
Ракеты Эммета превосходили майсурские примерно на столько же, на сколько пушки образца 1877 года превосходили пушки Грибоваля. Хотя до изделий Королева и Клейменова немножко не дотягивали. Уровень примерно Вильгельма Унге или Гейла. Дальнобойность втрое больше майсурских полутора-двух километров, пусковые установки залпового огня были калькой с "Катюши", хотя из-за нехватки механических тягачей монтировались на легких бричках, оборудованных системой быстрого отцепления лошадей, позаимствованной с почтовых дилижансов. Всё-таки лошадей желательно было отвести подальше в момент залпа.
Поэтому там где ракетчики Бхонсле целые сутки возились, втыкая в поле в землю под строго выверенным углом бамбуковые палки-стабилизаторы, Эммет мог просто подогнать повозки с пусковыми установками и сделать несколько залпов.
— У них еще вот в том лесочке укрыт пятитысячный корпус, — заметил штабист.
— Да, — сказала Ясмина. Это отряд наемников бегумы Самру. Его мы пока расстреливать не будем, попробуем предложить им сдаться после разгрома основных сил.
* * *
И вот Раходжи Бхонсле наблюдал в подзорную трубу, как громоздкие паровые тягачи вытаскивают на пригорок на горизонте длинноствольные орудия, как спешившийся полк драгун начинает окапываться. Вот один из тягачей, отцепивших пушки, прицепил большой плуг и пыхтит перед рядами солдат машущих лопатами. В общем, оборудуется позиция в двух милях от того места, где окопались нагпурцы. Что, они собираются как-то выманить их из полевых укреплений? Ну-ну, пусть попробуют.
Тут пушка выпустила легкий дымок и через несколько секунд за спиной раджи Нагпура раздался страшный удар. Над головой полетели комья земли и камни. Еще несколько секунд и второй выстрел вздыбил фонтан земли в сотне ярдов перед наблюдательным пунктом командующего армией.
— Надо что-то делать, — Бхонсле повернулся к своему командующему конницей. — Похоже, у них там только небольшое пехотное охранение. Попробуйте сбить эти пушки с позиций. Возьмите всю конницу, кроме улан из наемников Самру.
Когда лава конницы выплеснулась из-за полевых укреплений, с воздушного шара, висевшего над позициями этих дьявольских орудий, взлетели три цветных ракеты. Еще через десять минут, когда лава достигла того поля, где по стратегическому замыслу Бхонсле должна была быть поймана в ракетную ловушку армия Империи, стартовала еще одна, дымовая.
