Джон Шеттлер - "Киров-5: Девять дней падения"

— Вот, что встревожило нас, Трояк, тот страшный грохот. Когда я выбежал на улицу, я встретил Миронова, какого-то англичанина и его проводника, по фамилии Евченко, по крайней мере, так мне сказали.

— Миронов? Тот человек, которого поймал Зыков? — Трояк был удивлен.

— Именно! Но вот в чем дело. Гостиница была той же самой, и в то же время совершенно другой. То есть, понятно, что это была так же самая гостиница в Иланском, но поселок снаружи был намного меньше. Между гостиницей и станцией не было домов. И поезд... Да, поезд тоже исчез!

Трояк странно посмотрел на него с оттенком недоверия в глазах.

— Мы не смогли найти вас по маячку в куртке, товарищ полковник. Мы с Зыковым обыскали все здание и окрестности. Зыков даже сходил на станцию, и поезд там был. Мы сейчас на нем.

— Я знаю, знаю... Однако я говорю правду. — Федоров покачал головой. — Я знаю, это звучит очень странно, старшина, но вы должны мне поверить. Все было точно так, как я вам рассказываю. Все это место — город, железнодорожная станция, гостиница — все было совершенно другим. И было утро! Сначала я подумал, что это было зарево от того взрыва, который мы услышали, но потом я увидел солнце, хотя его и затмевало колоссальное зарево на северо-востоке.

— Но... Мы ничего не видели! Когда мы проснулись, было одиннадцать вечера!

— Да, я верю вам, старшина, но и вы должны мне поверить. Я разговаривал с этим человеком — Мироновым, и он даже пригласил меня на завтрак. Он протянул мне... — Федоров сунул руку в карман куртки со странным выражением на лица. — Вот! — Он вытащил кусок темного ржаного хлеба немного дрожащей рукой. Он протянул мне это. А потом вошли еще трое — немцы. Можете мне поверить, я бы очень изумлен и ничего не понимал.

— Немцы? Здесь?

— Я клянусь, — покачал головой Федоров. — Я мог думать только о том, чтобы бежать по этой лестнице обратно со всех ног, а потом встретил вас наверху.

— Разве немцы так далеко продвинулись во время войны? Я думал, мы остановили их на Волге.

— Нет, нет, вы меня не поняли. Вы правы. Мы остановили их на Волге, но это были не солдаты... И это был не 1942 год.

Трояк склонил голову, сузив глаза. О чем это говорил Федоров?

— Терпение, — продолжил Федоров.

— Хорошо, я понял, Федоров. Но вы пропали на час. Мы обыскали всю территорию. Вы говорите, что были внизу? И еще этот взрыв, о котором вы говорили... Да, я тоже слышал это, когда был на втором этаже. И да, мне тоже показалось, что грохот доносился с лестницы, так что я спустился, чтобы проверить.

— Вы тоже спустились по черной лестнице?

— Да, и увидел только ту женщину у камина. Ничего более, товарищ полковник.

Это заставило Федорова замолчать. Его глаза потемнели, а взгляд утратил сосредоточенность, словно он пытался что-то понять.

— Значит, это работает не всегда... — Сказал он больше сам себе, чем Трояку. — Вот что... Человек, которого поймал Зыков... Он представился Мироновым, но вы помните, что я у него спросил? Я спросил, какой сейчас год. И он ответил 1908! Когда я был внизу и увидел тех немцев, я заметил календарь, на котором был июнь 1908 года. Это могло само по себе ничего не значить, так что я спросил того человека. И он ответил, что тогда было 30 июня 1908 года, без малейших колебаний. Это звучит безумно, но это случилось, Трояк. Вы сами это слышали.

— Да, я это слушал, но человек может ляпнуть что-то не то с испугу. Он вроде бы решил, что мы полицейские.

— Но зачем называть такую нелепую дату?

Старшина сложил руки на широкой груди, глубоко вздохнув.

— Это был трудный путь, товарищ полковник. Вы долго спали. Может быть, это был просто сон?

— Нет, старшина. Я в этом уверен. Это кажется невозможным, но спустившись по лестнице, я оказался... В каком-то другом месте. Это было слишком реально, чтобы быть сном. Я хочу сказать, что я был там же, но в другом времени. Только так я могу это объяснить. Это бы звучало полнейшим безумием, если бы не то, что мы пережили в последние месяцы. Для нас невозможное стало привычным. Это должно было быть локальное событие, возможно, даже последствие какого-то крупного... Разлом, похоже, был ограничен небольшим участком — лестницей. — Он снова говорил больше сам с собой, перебирая в уме варианты.

— Что вы хотите сказать?

— Спустившись, я оказался в другом времени, Трояк! Да, в 1908 году! Это объясняет, почему все было по-другому, даже время суток. Я тоже мог быть сказать, что это заблуждение или сон, пока Зыков не привел того человека — Миронова. Я разговаривал с ним в столовой. Он протянул мне кусок хлеба. Вот, смотрите, он все еще свежий!

— Но как? Я ничего не понимаю. Вы пытались объяснить, как мог перемещаться во времени корабль, но даже тогда я ничего не понял. Но, вроде бы, все было в реакторах и стержне ?25.

— Я сам не понимаю, как это могло быть, но это было, я клянусь. Зыков привел Миронова, и я был действительно потрясен, увидев его, потому что, все, что я видел внизу было реальностью, а не сном. Понимаете? Поэтому я спросил у него дату, и вы сами слышали, что он ответил.

Трояк понимающе кивнул.

— И эта дата — 30 июня 1908 года — очень особенная. Вы знаете, что случилось в этот день? — Федоров улыбнулся, и его глаза засветились от энергии, наполнявшей его изнутри. — Взрыв, громовые раскаты, зарево, которые мы видели — и я точно видел какой-то огромный взрыв на северо-востоке. Утром 30 июня 1908 года, примерно в 600 километрах к северо-востоку от Иланского действительно произошел огромный взрыв над тайгой у Ванавары, у реки Подкаменная Тунгуска.

— Тунгуска?

— Да, вы слышали об этом. Все слышали. Огромная необъяснимая на протяжении десятилетий загадка. Некоторые говорят, что это был метеорит, другие — комета, третьи — что это была некая миниатюрная черная дыра, но как бы то ни было, это случилось в этот самый день, когда я видео Миронова. Это был тот самый день, старшина, и я видел это — словно второй восход солнца на северо-востоке. Я видел это собственными глазами.

Трояк не ответил. Он не знал, к чему все это приведет, но то, что сказал Федоров, задело его за живое. Для людей с "Кирова" невозможное стало рутиной. Он ошеломленно наблюдал за тем, как корабль прорывался через северную Атлантику и Средиземное море, пораженный тем, что видит, но, тем не менее, сохранил твердость духа. Увидеть означало поверить. Он видел, как японские самолеты времен Второй Мировой пикировали на корабль, он сам покинул мир, который знал, оказавшись здесь, в поезде, идущем в Омск в середине 1942 года! То, что он когда-то считал фантазиями, стало реальностью. И ему приходилось верить. Он слышал зов сирен, пытавшихся свести его с ума.

Он постарался успокоиться, решив оставить сомнения Федорову. Он сам спустился по этой же лестнице и не нашел ничего, кроме той странной иллюзии, в которой они пребывали до сих пор — поезда на Транссибирской магистрали в Сталинской России. Федоров говорил, что снова произошло смещение во времени. Он спустился по лестнице и что-то увидел. По крайней мере, в это можно было поверить. Зачем полковнику* придумывать подобную историю? У него не было никакой техники, подготовки или опыта, чтобы влезать во все это. Остались лишь все те же старые инстинкты, выработанные за столько лет службы в морской пехоте.

— Возможно, это случилось в результате Тунгусской катастрофы, — сказал Федоров. — Возможно, это пробило брешь в пространстве и времени — прямо там, на этой черной лестнице в гостинице в Иланском. Я не знаю, как это могло повлиять на корабль, но это очень странное совпадение. Да, это безумие, но все именно так. Я знаю, что я видел, и должен сказать вам... — Он пристально посмотрел на Трояка, не уверенный, что тот все еще слушает его.

— Тот человек, которого привел Зыков... Он назвался Мироновым. Это имя почему-то застряло у меня в голове, а потом я вспомнил. Миронов! Конечно, это не его настоящая фамилия. Поэтому я надавил на него. Его настоящее имя — Сергей Миронович Костриков. Он просто сократил свое второе имя* и взял фамилию Миронов в качестве псевдонима. Я знаю много из истории, старшина. В 1907 году он был арестован за распространение антиправительственных листовок и посажен в тюрьму.

* Вообще-то, это отчество, что не соответствует понятию второе/среднее имя (в оригинале middle name)

— Кто посажен в тюрьму?

— Миронов, точнее сказать, Костриков. Вам знакомо это имя?

— Не могу так сказать. Кто он такой?

— Он скрывался под псевдонимом, когда за ним следила царская Охранка. Был членом социал-демократов до Революции. Тогда же взял себе псевдоним Миронов. Создал подпольную типографию в Томске. Это было в 1907 году, для него в прошлом, но Охранка не нашла его до 1909 года.

— Охранка?

— Царская тайная полиция. У них нашлось достаточно подозрений, чтобы арестовать и обвинить его. Он был посажен в тюрьму в Томске на 16 месяцев, хотя позже утверждал, что на три года. Похоже, он пытался представить это более героическим событием, что это было на самом деле. Он был революционером, и был арестован за пропаганду свержения власти — старой России, Трояк, времен Николая Александровича Романова, последнего императора Николая II. Его выпустили в июне 1908, и о его жизни в следующие полтора года известно очень мало. Считалось, что он отправился на юг в Новосибирск, а затем написал письмо своей сестре в Иркутск и собирался навестить ее. Если это было так, то он должен бы видеть Тунгусскую катастрофу! Он был прямо нам, на Транссибирской магистрали, направляясь в Иркутск утром 30 июня 1908 года!

— Так это был он? Миронов?

— Да, конечно. Его настоящее имя Сергей Миронович Костриков, но и вы и я знаем его под другим псевдонимом, который он взял несколько лет спустя. Мы служим на корабле, названном в его честь — Киров.

* Строго говоря, корабль назван не в честь Кирова (тогда он должен был бы именоваться "Сергей Киров"), а в честь крейсера "Киров" 1938 года постройки (который да, был назван в честь Кирова)

На лице Федорова появилась удовлетворенная улыбка, поскольку по крайней мере одна составляющая этого невероятного события обрела для него смысл — часть, которую он мог узнать их своих книг по истории.

— Вы понимаете, старшина? — Спросил он тихо, почти шепотом. — Это был Киров! Охранка нашла его подпольную типографию в апреле 1909 и снова начала искать его, поэтому он сбежал на Кавказ и изменил фамилию. Некоторые говорят, что корень "Кир" происходит от персидского слова, означающего "царь", и он просто "русифицировал" его, получив фамилию "Киров". Сергей Киров, один из величайших деятелей Октябрьской революции! В течение многих лет в Баку стоял памятник Кирову над гаванью, пока его не снесли несколько лет назад. Вы видели памятник ему в Санкт-Петербурге. До сих пор в его честь названы города, поселки и корабли.

— Поразительно, — сказал Трояк. — Федоров, вы очень образованы, но вы в этом уверены?

— Я знал, как только назвал его так, старшина. Я видел это по его глазам. Это бы Киров. Он стал мучеником после того, как бы убит в Ленинграде в первый день декабря 1934 года — выстрелом в затылок, когда вечером уходил из своего кабинета. Вы знаете, он был очень близок к Сталину, и Сталин отреагировал на его смерть тем, что мы сейчас называем Великой Чисткой. Миллион человек было убито, но многие историки подозревают, что Сталин сам имел какое-то отношение к убийству Кирова. Хрущев заявлял, что Сталин лично отдал приказ убить своего старого друга и главного соперника. Он пытался контролировать Кирова, который относился к противникам Партии очень снисходительно, но не смог. Киров был очень популярен, гораздо популярнее Сталина. После его смерти Сталин уничтожил всех своих потенциальных противников и полностью укрепил свою власть... И это был он, Трояк! Молодой Киров из 1908 года. Должно быть, он поднялся за мной и попал прямо сюда, в наш собственный ночной кошмар в 1942 год. Вот почему я был так непреклонен, требуя, чтобы он спустился обратно. Вы понимаете?

Трояк выглядел изумленным, но энергия и энтузиазм Федорова уже перенести его по этой железной дороге из Владивостока 2021 года в Омск 1942. Он уже был готов поверить во что угодно.

— Да уж, ехарный бабай, — сказал он. — Киров!

ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ

ЗАБЛУДШАЯ ОВЦА

"Заблудшая овца — существо глупое и беспечное. Она блуждает без всякой мысли и желания вернуться, хотя в любой момент может оказаться жертвой повстречавшегося ей хищника"

— Преподобный Томас Стакхаус

ГЛАВА 28

* * *

Адмирал Вольский сидел за командирским столом, получая сообщения от различных сил по всей северной части Тихого океана, и формируемая ими картина была очень неоднозначной. Перед началом противостояния с американцами были развернуты два самолета ДРЛО А-50У. Один из них, с позывным "Черный медведь" был сбит в первые минуты американской атаки. Тем не менее, план Карпова сработал как по маслу, и как только российские силы подтвердили враждебные действия американцев, те были атакованы ракетами воздушного и подводного старта большой дальности. Первоначальные доклады о полученных противником повреждениях весьма обнадеживали, но напряженность в зале совещаний в Фокино возросла, когда в бой вступили американские ударные эскадрильи.

— Мы получили некоторые повреждения, товарищ адмирал, — сказал Таланов, новый начальник штаба Вольского. — "Варяг" незначительно поврежден, однако, похоже, что мы потеряли один из противолодочников. Учитывая обстоятельства, это не слишком серьезные потери.

— Да, но это на один эсминец меньше, а мы ждем вторую американскую ударную группу, — ответил Вольский. — Она приближается с востока и уже была атакована истребителями с "Кузнецова".

— Это был равный бой, товарищ адмирал. Мы потеряли восемь МиГ-29, но добились девяти подтвержденных побед. "Кузнецов" прикрыл наш фланг, как и было запланировано.

— Мы размениваем самолет на самолет, — сказал Вольский. — И мы оба понимаем, что так не может продолжаться долго. Американцы все еще имеют две авианосные группы в зоне конфликта, не говоря уже об их Третьем флоте, сосредотачивающемся в восточной части Тихого океана.

Таланов получил новый дешифрованный рапорт и быстро прочитал.

— Карпов отдал приказ начать вторую фазу с применением ракет большой дальности надводных кораблей. Мы только что получили код "Длинная рука", но не уверены, был ли приказ выполнен.

— Если да, то это также означает, что у нас не осталось дальнобойных средств, если только мы не сможем быстро направить к нему новую эскадрилью бомбардировщиков. Какого состояние...

Земля заметно вздрогнула, и Таланов поднял голову, глядя на верхние лампы. Затем налетела сильная ударная волна, выбившая три окна в зале.

— Нас что, атакуют? — С сильным удивлением спросил адмирал?

— На радарах ничего, товарищ адмирал. Воздушная тревога не объявлена.

— Не забывайте о проклятых В-2, Таланов, — увещевающе спросил Вольский, но затем они услышали это. Низкий рев, словно сама земля стенала от гнева. Вулкан Демон на урупско-итурупском разломе наконец взорвался, от чего адмирал Вольский едва не вылетел из кресла. Он ошеломленно повернулся, увидев гневное красное зарево на горизонте и что-то, похожее на огромный гриб в том районе, где был развернут его флот. Его первой мыслью было то, что американцы нанести ядерный удар.