Джон Шеттлер - "Киров-7: Сад Дьявола"

"Король Альфред" был крупнейшим британским кораблем, действующим в азиатских водах в настоящий момент. Будучи по классификации броненосным крейсером, корабль был сравним по размерам с старыми броненосцами японского флота. Японский флагман "Микаса" имел полное водоизмещение 15 380 тонн и длину всего 132 метра. "Король Альфред" имел практически такое же водоизмещение 14 150 тонн и был почти на тридцать метров длиннее. Однако вооружение крейсера не было сравнимым с 305-мм орудиями броненосцев. Его основу составляли шестнадцать 152-мм орудий, дополненных главным калибром в виде двух более крупных 234-мм орудий в одноорудийных башнях на носу и на корме. Это был один из четырех крейсеров типа "Дрейк", и при скорости в 23 узла он был быстрее любого сравнимого по размерам корабля в регионе. На нем были установлены также новейшие системы управления огнем и электрические приводы для всех 152-мм орудий, повышавших скорость зарядки и стрельбы.

Адмирал Мью просмотрел дело, проговаривая, по своей привычке, вслух:

— Прошел штурманскую и лоцманскую программу... Артиллерийскую 8 сентября 5-го... Торпедную 13 октября 5-го... Что же, ваш офицер хорошо подготовлен.

Он открыл раздел характеристик, составляемых на молодых офицеров их непосредственными командирами.

— Капитан Брэдфорд полагает его обладающим хорошими профессиональными знаниями, ревностным и прилежным... А вот здесь, через год, капитан Браунинг находит его кропотливым и устойчивым, но достаточно глупым. Вице-адмирал Дуглас тоже не был им впечатлен и говорит о его плохих манерах.

— Согласен, что в 3-м так и было. Но за эти годы он стал намного лучше.

— Аттестация вахтенного офицера, май 1906-го... Ну, штурманом ему не быть. Провалил тест на зрение в том году.

— Штурманом я оставлю мистера Грейвза, сэр.

— Действуйте по усмотрению. Но, кажется, я вспоминаю того молодого человека, о котором мы сейчас говорим. В те годы он был несколько упрямым. Служил на "Эксмуте", когда он был флагманом флота. Вроде бы я помню случай, когда этот молодой человек командовал подъемом шлюпки, когда сзади к нему подошел командир и начал сам отдавать приказы. И этот нахальный юноша просто развернулся, снял перчатки, саблю, передал их командиру и ушел вниз!

Капитан Бэйкер рассмеялся.

— Да, сэр, это он. В 1905 он был довольно ершистым, но с тех пор нам удалось значительно его сгладить.

— Кропотливый... Постоянно совершенствуется... Надежный, настоятельно рекомендуется к назначению на командную должность. Это ваша характеристика, капитан Бейкер. Почему вы находите его таковым?

— Потому что это так и есть, сэр. Этот парень новичок на Китайской станции. Он прибыл сюда в мае прошлого года по ротации. Я оценил его работу "под палубой" и полагаю, что он полностью готов к переводу на мостик.

— Для офицера он прослужил под палубой не так уж много, и, если вы находите его таковым, я, безусловно, соглашусь с вашей оценкой. — Адмирал обратил внимание на имя молодого офицера на первой странице личного дела.

— Джон... Хорошее христианское имя.

— Так точно, сэр. Личный состав зовет его просто Джеком, и, похоже, они его действительно любят.

— Очень хорошо, капитан. Можете переводить своего лейтенанта на мостик. Кто знает, быть может, это будет для него полезно. Посмотрим, как он проявит себя во время маневров.

— Я уверен в нем, адмирал. Я полагаю, что он хорошо справится. Он представляется мне амбициозным и решительным.

— Верно. Каждый молодой лейтенант полагает, что в один прекрасный день станет Первым лордом Адмиралтейства или Адмиралом Флота, не так ли?

— Этот молодой лейтенант сможет вас удивить, сэр.

Похоже, что капитан Бэйкер знал, о чем говорил. И решительному молодому лейтенанту по имени Джон Кронин Тови действительно было суждено воплотить в жизнь все свои устремления.

* * *

— Живее, ребята, — сказал Тови. — Разве не видите, что старый "Кент" уже раскочегарился? — Лейтенант указал на стоящий на якоре трехтрубный крейсер "Монмут". Пришел приказ готовиться к запланированным учениям, и Тови был раз выйти из душной гавани в море, где, по крайней мере, они сами смогут создать себе ветер, если достаточно разведут пары.

— У них же только одна труба работает, лейтенант, — ответил гардемарин.

— И это на одну больше, чем у нас.

— Но у нас же их четыре, сэр. Как на развести пары быстрее, чем такая мелочь, как "Кент"?

— Ломом и такой-то матерью, джентльмены! Вперед! Если мы не будем готовы поднять якорь через час, они выйдут впереди нас и будут маячить перед нашим носом на всем выходе из гавани. Давайте сделаем их! — У него был приказ развести пары, и, черт его бери, он сделает это, причем задолго до того, как HMS "Кент" задымит всеми тремя трубами. И так и будет.

— Мистер Тови, сэр!

Молодой офицер обернулся, увидев еще одного матроса, направлявшегося к нему.

— Что случилось?

— Приказ капитана Бэйкера, сэр. Вы освобождаетесь от своей должности и должны немедленно прибыть на мостик.

— Мостик?

— Что вы натворили на этот раз, лейтенант?

Тови было оглянулся, ища, кто это сказал, но тот уже выбрался черех люк и скрылся. В последний раз капитан вызывал его туда, дабы объяснить некоторые правила военно-морского этикета, нарушение которых он допустил во время дискуссии в офицерской кают-кампании накануне вечером. Вероятно, капитану было еще что сказать.

— Знаешь, что я думаю? — Тови поднял голову, обращаясь к нему. — Капитан тоже может иметь чертовски хороший обзор на "Кент". Так что все ноги в руки и в кочегарку.

Он покачал головой, потому что на самом деле не знал, чего капитан хотел на этот раз и беспокоился, что это действительно как-то может быть связано с его словами накануне вечером. Офицеры обсуждали тактику морского боя, и общее мнение склонялось к тому, что во внезапном бою с одиночным противником наилучшим вариантом было держать максимальную дистанцию. Броненосные крейсера часто выполняли задачи разведки и действовали небольшими группами, или даже в одиночку.

— Чего? Это бортовой 152-мм батареей? — Выпалил Тови. "Король Альфред" нес по восемь 152-мм орудий с каждого борта, но мог также развернуть на борт обе башни с 234-мм орудиями, чтобы ввести их в дело. — Нужно подойти чертовски ближе, чтобы так кого-то поразить, — сказал он. — Эти орудия в теории имеют дальность более 13 600 метров при полном заряде, но на такой дальности попасть можно разве что случайно. Я бы развернулся к врагу носом и дал полный ход, выжав каждый узел из котлов. Сближаемся, ведя огонь из всех носовых орудий, затем разворачивается и даем полный бортовой на дистанции менее 9 000 метров. А еще лучше 7 000. — Это была тактика, которую ему предстояло использовать в будущем, хотя все дистанции были совершенно иными. В один прекрасный день Тови проведет более чем один бой.

— Концентрированный огонь всегда предпочтительнее, на любой дистанции, — раздался голос у него из-за спины. Тови скрестил руки, не обернувшись, чтобы посмотреть, кто это сказал, но немедленно парировал своим острым умом, который вскоре принесет ему мировую славу.

— На любой дистанции? Я за то, чтобы использовать орудия на той дистанции, которая позволит достичь наилучшего огневого решения. Если для этого потребуется полагаться на скорость и броню, то быть по сему. — Воцарившаяся после его слов полная тишина побудила его все же повернуть голову и увидеть капитана Бейкера, неодобрительно поджавшего губы. Он вошел в кают-кампанию в самый разгар дискуссии.

Позднее этим вечером он вызвал Тови на мостик и отвел в штурманскую рубку для разговора наедине.

— Послушайте, мистер Тови... Что касается ваших слов в кают-компании в тот вечер... Если вы когда-либо вознамеритесь спорить с другими офицерами, вам лучше оглянуться и смотреть в глаза человеку, о котором вы говорите.

— Так точно, сэр. Виноват. Я не хотел вас оскорбить.

— Это не оскорбление, Тови. Это просто вопрос приличия.

— Так точно, сэр.

— Очень хорошо. На этом все.

— Сэр! — Тови отдал честь и собирался уходить, но капитан подозвал его ближе.

— Вы верно поняли одну вещь, — тихо сказал он.

— Сэр?

— Но все же немного о скорости и броне. Я думал об этом, и обнаружил одно обстоятельство, которое, разумеется, зависит от ситуации. Просто помните о том, что "Король Альфред" является флагманским кораблем, молодой человек. В этом качестве он будет возглавлять формирование в виде, как ожидается, боевой линии. Таким образом, в девяти случаях из десяти мы должны думать не об отдельном корабле, а о всей эскадре. И здесь необходима концентрация огневой мощи, мистер Тови. Не забывайте об этом.

— Разумеется, сэр. Благодарю вас.

Тови никогда не забыл этого, и начал понимать суть морского боя — попытку найти идеальный баланс огневой мощи, скорости и броневой защиты. Это была сложная химия стали, условий моря, ветра и наблюдения за всплесками снарядов — все это могло означать разницу между победой и поражением в морском бою. Он понимал и другое — прежде всего, нужно узнать своего врага и хорошо его изучить.

Ему предстояло получить возможность проверить свои теории достаточно скоро, и встретиться в морском бою с человеком, с которым ему предстояло встретиться многие годы спустя в холодных водах Северной Атлантики, в другой жизни, которой у него никогда не будет, если сейчас он не найдет способа выжить.

ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ

ДЕВЯТЫЙ КРУГ

"Знамена адского владыки уж встают

Навстречу нам, — сказал учитель. Вот,

Смотри, уже он виден в этой черни"

— Данте Алигьери, "Божественная комедия. Ад", Песнь XXXIV

ГЛАВА 34

* * *

Они ждали в Японском море уже несколько дней, пока Карпов пытался решить, что делать. Ему казалось, что едва он начал свою кампанию, как Федоров словно появился рядом, бросив на него тень вины со своей вечной одержимостью не сломать тонкую структуру истории. Ну простите, господин Федоров, подумал он, корабль такой мощи непременно оставит после себя след. Я просто дал щелбана этим японским крейсерам, а они ничего не смогли сделать. Канадский пароход вообще просто под руку подвернулся. Мне нужно решать, оставаться здесь, или попытаться вернуть корабль домой.

Сам он знал, глубоко внутри, чего он хочет, но теперь, когда экипаж узнал, что существует путь домой, было трудно сжечь последний мост. Золкин был совершенно прав.

Эта мысль тяжким грузом взвалилась на его плечи, но внезапно именно она принесла возможное решение. Золкин! Слова начмеда вернулись к нему:

"Мы словно слепые в темном шкафу, пытающиеся найти свое пальто. Что бы вы не решили, подумайте о людях на корабле. Они могут не разделять вашей мечты о завоеваниях. Вы даже не потрудились подумать о том, чего хотят они?".

Разумеется! Вот и ответ. Он огласит обстоятельства экипажу и посмотрит, за что станут они. Все будет решено тайным голосованием. Ничье имя не будет названо. Они смогут говорить, что думают, без страха. И тогда, он, по крайней мере, будет знать, на чем стоит.

Он изложил все свои соображения: "Мы отбились от всех врагов, с которыми столкнулись, и выжили, чтобы сражаться снова, — сказал он по общекорабельной трансляции. — Теперь мы находимся здесь, далеко от дома, и, не взорвав еще одну ядерную боевую часть, вероятно, здесь и останемся. Но недавно мы выяснили, что капитану второго ранга Федорову удалось попасть в этот же год. Сейчас он находится в Каспийском море не борту "Анатолия Александрова". Он предлагает доставить нас новые стержни управления реактора на вертолете. Однако, если мы их используем, нет никакой гарантии, что что-то вообще произойдет. Или же мы можем переместиться в будущее, а возможно, еще дальше в прошлое. Итак, у нас два варианта: либо попытаться встретиться с Федоровым и посмотреть, что будет, или же остаться в эпохе, где мы находимся, чтобы изменить мрачное будущее, с которым наша страна столкнется в ближайшие десятилетия".

Он рассказал об истории этого региона и периода, о перспективах восстановления позиций России на Тихом океане, о том, что в результате Япония не сможет обрести военную мощь и развязать войну с американцами на Тихом океане. "Россию впереди ожидают тяжелые годы, — подытожил он. — Революция уже идет, и двигают ее только те люди, которые осмеливаются действовать здесь и сейчас. Да, мы можем попытаться вернуться в наш мир компьютеров и удобств, в котором остались наши близкие. Но, как мы видели, этот мир может оказаться не столь уютным, если продолжится война, на которой мы сражались. Кто-то из вас понимает, что вернувшись туда, мы можем найти лишь пепел истории, которую я намерен изменить. У нас если шанс предотвратить эту войну и построить свое будущее. Я понимаю, что это потребует от каждого из вас много жертв, оставить всю свою прежнюю жизнь там и начать новую здесь. Поэтому я оставляю решение вас, экипаж. Мы прошли долгий путь. Теперь вам предстоит решить, где все мы окажемся в ближайшие дни".

Он дал им возможность обсудить это и решить, как они относятся к ситуации, все еще сохраняющейся в Японском море. Двадцатого июля голосование было окончено. Карпов нервно расхаживал по рубке. Николин подсчитал результаты и объявил:

— Товарищ капитан первого ранга. 128 голосов за то, чтобы отправиться на встречу с Федоровым. 582 за то, чтобы остаться здесь с вами у штурвала.

Карпов закрыл глаза, когда Николин начал зачитывать результаты, и теперь открыл их с улыбкой.

— Пять к одному, — тихо сказал он. — Вы можете огласить результат для экипажа. Затем нам нужно заняться строительством того нового мира, который я им пообещал. И если это означает изменение этого мира, пусть будет так. — Он посмотрел на Роденко, оценивая его реакцию. Тот кивнул, и капитан воспринял это как знак согласия, хотя у него не было возможности узнать, как старший помощник проголосовал на самом деле.

Решение было принято.

В тот же день 18:00 Карпов подошел к Николину, и тот вышел на связь на коротких волнах, как он и обещал Федорову. Теперь оставалось убедить еще одного человека, подумал он, понимая, что Федоров точно не одобрит его решение. Через десять минут Николину удалось установить связь.

— Федоров слушает, — раздался знакомый голос. — Мы давно ждали вас, капитан.

— Мы готовы ответить, Федоров. Мы рассмотрели ваш план, я обсудил его с офицерами, Золкиным и всем экипажем, как поняли?

— Рад это слышать, капитан. Вариант прохода в Аравийское море вам представляется наиболее вероятным? Если нет, Бенгальский залив в пределах досягаемости. Я бы хотел отправить вертолет прямо на Тихий океан, но мы потратили слишком много топлива на поиски Орлова, и это небезопасно. Слишком длинный маршрут, как поняли?

— Вам не придется беспокоиться об этом, Федоров... Мы приняли решение остаться здесь.

— "Киров", повторите? Что вы решили, как поняли?

— Мы остаемся здесь, на Тихом океане, в 1908 году. Наша цель — защищать Россию, и мы это сделаем, но в том месте и в то время, когда корабль, подобный этому, будет иметь решающее значение в мире.