Оглянувшись на Краасса, Аля поспешно поднялась в модуль. Место рядом занял Носферату. Краасс присоединился к Денио, Арео и Зэер уже отбыли, минут десять как.

Купол задвинулся, страховочные ремни зафиксировали тело. Активировав связь, оборотень отчитался:

— Двадцать третий, внутрипланетарный длительный. Сектор — V-Эксл. Опознание. — Одновременно с Алею, они приложили ладони к сенсорам панели. Оранжевый лучик отсканировал линии.

— Доступ свободен. — Оповестила система. — Цель?

Носферату споро ввел координаты мобильной внутренней базы. Принял подтверждение. Отсалютовав сигналами бортовых опознавательных огней, катер плавно оторвался от магнитной воздушной подушки и пошел вертикально вверх, быстро ускоряясь. Аля, поморщившись, постаралась максимально расслабить тело — ощущения от перегрузки были не из приятных. Хорошо, что лететь в таком темпе им совсем недалеко. Интересненько, а как она справится с грядущим перемещением за пределы атмосферы? Хоть бы не исплеваться, мягко говоря, "по дороге"!..

В стороне вверху возникает, близится округлый темный силуэт. Транспортник имеет вид многослойного диска, нижняя половина которого — плоская, а верхняя выгнута полусферой. Принимающий шлюз открывается, наводящий луч подхватывает катер, обволакивает невидимой энергетической мантией, бережно втягивает внутрь. Пройдя короткий широкий тоннель, катер оказывается в просторном ангаре внутренней стоянки. Переместившись по косой метров на десять от приемника, он зависает над полом, выбрав место. Купол "втекает" в обшивку, страховка убирается. Механический, но приятный слуху тембр произносит:

— Зэта-Эр приветствует вас и предлагает пройти идентификацию.

Аля и Нэттэ покидают модуль. Процедура сканирования ладоней повторяется. Но сейчас, кроме этого, световой луч считывает еще и радужку глаз. Процесс занимает секунд пять. После чего система доброжелательно извещает:

— Добро пожаловать на Зэту. Ваши отсеки — первый и седьмой. Уровень размещения — второй рабочий. Следуйте за проводником.

У ног, над полом рождается светящийся лазурный шарик, медленно летит вперед, указывая направление. Аля с интересом осматривается. Они проходят несколько отрезков коридора, разделенных прозрачными щитами промежуточных переборок. Гладкие теплые стены. Чешуйчатые плиты пола. Серебро панелей и черный блестящий металл. Как всегда, много пространства, избыток освещения. Алю слепящий свет давно уже не раздражает. Привыкла, как и к остальному. Поначалу, помнится, глаза болели, чесались сильно. Она подолгу промывала их холодной водой, злилась. Потом, не выдержав, пожаловалась как-то Зэеру. Тот отволок её в лабораторию. Что-то закапал, чем-то уколол. Заставил надеть приспособление, по виду больше всего напоминающее непрозрачные черные очки и просидеть в облачении этом около часа. Аля подремать даже успела. А когда, наконец, её освободили, неприятные докучливые ощущения безвозвратно пропали. И, с тех пор, специфическое освещение рагезтов стало ею восприниматься безо всяких негативных последствий для организма и нервов.

Аля усмехается про себя, проводит ладонью по датчикам стены. Сюда бы режиссера какого-нибудь земного, доку в сфере съемок фантастики. Вот бы удивился, наверное! Глазу просто не за что уцепиться: не то, что за чудеса неземной техники причудливой, а и за банальные трубы, выступы, провода. Ничего такого и в помине нет! Никаких тебе приборов, никакой аппаратуры. Места стыковки отдельных элементов едва отличны по цвету и структуре. Рядовой человек тут годами ходил бы по кругу. Он в жизни бы не догадался, где что в этом обезличенном, залитом холодным белым светом, лабиринте.

Шарик останавливается. Аля и без него знает уже — она на месте. Отсек Носферату значительно дальше, в конце блока. Они прощаются без слов. Девочка заходит к себе. Или не совсем к себе? В следующий момент понимает — она делит здесь территорию с тем, с кем и предполагалось. Аля хмыкает, качает головою. Впечатление, будто его комнату из жилблока просто взяли да перенесли сюда, без малейших изменений. Интересно, а управляется обстановка так же, как и на основной базе, или по-другому как-то?

Мысленное требование. Корабль подчиняется. Матовый полукруг стены напротив светлеет, становясь прозрачным. Аля подходит, садится у гигантского иллюминатора, кладет ладони на стеклянную преграду. Смотрит и всматривается. Земля — далеко-далеко, проглядывает сквозь рваные прорехи облачного покрова объемной контурной картой. Отдельные туманные поля подходят почти вплотную. И, кажется, будто транспортник висит над ледовыми просторами Арктики. А под ним — бесконечные и бесчисленные глыбы ледяных скал, снежных торосов и сопок. Красота неимоверная. Солнечные лучи преломляются в капельках влаги, зажигают облачные плато и горы, раскрашивают и оживляют.

— Любуешься, ребенок?

— Не оборачиваясь, она отвечает раздумчиво:

— Маленькая собачка — до старости щенок?

— Извини, Алира! — По голосу угадывается, извинения эти его чисто номинальные, и никаких мысленных угрызений Краасс испытывать не собирается. — Ты, ведь, для меня и со мною в сравнении, вечный ребенок, сама понимаешь. А что, тебя это задевать начало?

— Иногда — да. Чаще — нет. — Аля поворачивается, смотрит грустно. — Я понимаю и принимаю. Я стараюсь, изо всех сил стараюсь, Краасс. Ты же видишь. Но мне тяжело! Мне невыносимо бывает, когда думаю!.. — Замолкает, давит вздох.

— Не вижу причин поступать по-иному. — Его взгляд становится холодным и категоричным. — Я вместе с тобою. Мы одни. Наше уединение никто не посмеет нарушать. И в это время мы целиком посвящены только друг другу. Но у меня есть и другие области жизни. Отказываться от них я необходимым не считаю. И вообще, девочка моя, была бы ты поопытнее и поосведомленнее, ты знала бы — то, что я оговариваю эту тему с тобою, разъясняю, доводы привожу, это не просто исключение из правил. Это — исключение из исключений. Чтобы хозяин-трансформер объяснял своей собственности мотивы своих же поступков?! В нашей среде это нонсенс, вопиющий и дикий, запомни, Алира! Хорошенько запомни, потому что выяснения отношений эти у нас с тобою сейчас последние. Ты никогда более на территорию эту не ступишь. И никогда ничего мне больше об этом не скажешь! И думать об этом я тебе тоже запрещаю, понятно?!.. Ты не будешь противиться, девочка. Ты, даже, помогать мне станешь, если я захочу. Это приказ, ясно?!

Аля убито опускает голову. Он подходит, берет за локти, поворачивает лицом к себе.

— Ты одна, моя спутница. Это очень значимый титул. Ты единственная, кто постоянно со мной. Я ценю твое общество. Мне комфортно с тобою. Я хочу быть рядом. Видеть тебя, чувствовать. Но я хочу и их также. И я уже говорил тебе, почему. Заставь себя смириться малыш. Это единственный для тебя лояльный и правильный выход. Тут не может быть ревности и глупых протестов. Они — пища для меня. Безликие тела для удовлетворения естественных потребностей. Минутное удовольствие. Мимолетная забава. А ты — моя избранница, Алира. Мое родное, близкое существо. Разницу улавливаешь?

Одинокая горестная слезинка бриллиантиком сбегает по щеке. Аля обнимает его, прижимается, не произнося ни слова. Краасс ласково, утешающе гладит её по волосам. Отодвинув на расстояние вытянутой руки, полувопросом-полуутверждением произносит:

— Ты сделаешь все, что я попрошу.

— Да. — Тихо, но твердо отвечает она. — Я... все... для тебя сделаю!

— Молодец, котенок! — оживленно-весело отзывается он. — Я не сомневаюсь в тебе, малыш. Я доверяю. А это — дорогого стоит, когда-нибудь поймешь еще и оценишь!

Глава 47

А путешествье движется к финалу. Совсем немного остается дней. И те мечты, что нам подарены началом, отходят в прошлое, как в царствие теней....

Как же она радовалась тогда предоставившейся возможности повидать мир! Строила планы, вычерчивала маршруты в уме, предвкушала и горела счастливым ожиданием. Ведь для нее и одна Земля — и беспредельна, и нескончаемо разнообразна! Но теперь, теперь с каждым следующим днем ей все больше и чаще хочется побыстрее вернуться. Вернуться в то место, которое давно уже стало для нее настоящим и единственным Домом.

Она хочет к Карпатам! Она хочет к Арнике, к Морфею, к Тамелону. К родному благотворному аромату хвойной свежести, к пологим горным склонам, к бурлящим потокам речных стремнин. Неправда это, что все в мире горы похожи! Её Татры одни такие, неповторимые. Её край — самый лучший, какие бы красоты и прелести не пришлось сейчас наблюдать и в какие чудеса не довелось бы окунаться! Аля знает, уверена — всего комфортнее, уютнее и краше ей будет именно там, дома. И всем диковинам планеты не затмить в её сердце его скромный, но бесценный образ.

Сказочная, феерическая Индия. Фантастическая и первобытная Африка. Таинственная и романтическая Азия. Сдержанно суровая Канада. Девственно нетронутая Арктика. Солнечная и добрая Австралия. Царственная и загадочная Япония. Бесшабашная и разгульная Америка.

Аля чувствует, она устала удивляться. И восторги тоже заканчиваются. Тем более, она теперь куда сильнее ориентирована не на внешнюю атрибутику среды, а на внутренний её дух. На ту, заботливо и тщательно скрываемую половину, что ослепленному внешним лоском людскому глазу не видна и не приметна, а для нее — лежит буквально на поверхности!

Она опять и опять убеждается — сколько же в этом мире грязи и боли, и муки, и равнодушия, и ненависти, и самолюбования, и холодной расчетливой корысти. И как мало, ничтожно мало в нем чистоты, невинности, добра. И она, действительно, не может разобрать уже и определиться, кто же все-таки страшнее и бездушнее: рагезты, с их вечным кровавым желанием, или люди — с еще большими извращениями, но — к счастью — меньшими возможностями и силой?!

Их время поделено надвое. Ровно пятьдесят на пятьдесят. Сегодня — как раз вторые пятьдесят. И её хозяин проводит день сафари, для себя и своей команды. Аля старается лишний раз не задумываться на тему их похождений. Она ни единожды не намекнула трансформеру о каком-либо недовольстве, не протестовала, не пыталась остановить или помешать. Ей не надо повторять дважды, недавняя "лекция о праве" помнится четко. А у Али, если на факты опираться, право одно, выходит -беспрекословного подчинения?!

Увы, как ни тяжко признавать, нужно быть чокнутым истериком-камикадзе, чтобы всерьез задумываться о способах противостояния. Проще, наверное, поезд на полном ходу под горку грудью тормознуть. А Аля в борцы-тяжеловесы записываться желания не имеет. Вы, возможно, назовете её безвольной марионеткой. Она же, взвесив все за и против, предпочтет именовать свое бездействие включенным инстинктом самосохранения. Слишком хорошо она знает теперь Краасса! Становиться ему поперек дороги, это не глупо, нет. Это — разновидность самоубийства!

Что не делается, все к лучшему. Слыхали, может быть, да? Аля, так неоднократно замечала: после этих своих вылазок прогулочных её грозный хозяин бывает и добрее, и мягче, и сговорчивее. Точно избавляется, с их помощью, от излишка врожденной жестокости и агрессии. Так что — нет худа без добра. По крайней мере — для нее, и в данном конкретном случае.

Итак, Краасс и компашка — на охоте. Носферату Аля объявила безоговорочный выходной. А сама, поразмыслив, решила прогуляться. Взяла модуль. После недолгих колебаний выбрала Лос-Анджелес. Прибежище ангелов? Ну, значит там ей самое место. Нимба не намечается, но крылья-то, ведь, в наличии. А значит, вперед. Отвлечемся и развлечемся. Тем более, Краасс с сотоварищами тоже где-то поблизости промышляют. Стало быть, подстрахуют, если не так чего!

Очутившись в "точке отсчета", Аля определилась с координатами. Составила приблизительный маршрут. А, чтобы обеспечить себе максимальную маневренность и верткость на запруженных транспортом и людьми городских улицах, придала катеру вид тяжелого и агрессивного "Харлея". В противовес снаряжению техническому, облачение подобрала легкое до воздушности и с некоторой долькой легкомыслия. Вообразите на секунду: звероподобного вида, огромный мотоцикл, сверкающий хромом и черной с золотом эмалью. Громадные колеса. Мощная, перевернутая вилка руля. Спортивные, обтекаемых линий крылья. Глядящая исподлобья, центральная фара. Сам по себе внушительных размеров радиатор одет в широкий массивный кожух. Никакого пластика, только стекло и металл. И на этом чуде наземного передвижения — всадница. Хрупкая, нежная, грациозная. Коротенький желтый шифоновый сарафанчик-разлетайка, шортики, высокие кеды на шнуровке и длинные лайковые перчатки с раструбом. Контраст с монстром железным полный и, я бы сказала, немного пугающий.

Небрежно распущенные локоны летят по ветру, взвиваются за плечами каштаново-медной волной. Ловко лавируя промеж тесно идущих машин, она ловит восторженные взгляды водителей. Кому-то игриво улыбается. Кому-то грозится и посылает знак: вперед, мол, смотри, не отвлекайся, зевака! Дорога летит под колеса, а город плывет ей навстречу. И жизнь светла и лучезарна, как этот солнечный и беззаботный день. Проспекты и площади, особняки и небоскребы. Музеи, театры, отели, галереи. Банки, университеты, торговые центры.... О, нет, в Диснейленд она не поедет! И Голливуд ей тоже не интересен. У нее теперь вся жизнь — один сплошной Голливуд. Аля посетила уже с десяток фешенебельных магазинов. И скупила целую гору стильных одежек, обуви, школьных принадлежностей и смешных, необычных сувениров и сувенирчиков. Все это уже сегодня отправится в неблизкий путь, к своему маленькому владельцу, на Украину. Последний привет из дальних стран, когда-нибудь они станут ему вторым и привычным домом. Последнее её ласковое напутствие, последнее одушевленное напоминание о себе. Но грусти она не поддастся. У нее еще не раз случится время погрустить. А сегодня — солнце. А сегодня — ветер. И добрые улыбки прохожих. И все просто обязано сложиться хорошо. Вперед, Алира, вперед!..

Исколесив город поперек и вдоль, и насмотревшись на местные достопримечательности до колик в животе, Аля приняла решение напоследок прогуляться пешком. Невидимый людскому глазу катер следовал за нею в отдалении, в режиме автопилота. Для удобства перемещения и большей безопасности, он избрал себе воздушный путь. Подальше от автомобилей, деревьев и электропроводов.

Блуждая неспешно улицами, погруженная в размышления, Аля не заметила, как удалилась от мест центральных и оживленных. И очутилась в каких-то богом забытых закоулках, сильно смахивающих на прописные трущобы цветных кварталов, известных ей по многочисленным триллерам и боевикам. Опаски или иных переживаний от этого факта не испытывала. Была спокойна абсолютно и полностью в себе уверена. Гулять, так гулять. С центром она ознакомилась, так отчего же в глубинке городской не побродить?

Очередная извилистая улочка с невзрачными однотипными домишками оканчивается на удивление запущенным и пыльным сквером. Людей, почему-то, не наблюдается совсем. Аля идет по дорожке, обходит полуразвалившиеся, заколоченные постройки, сараи или склады обветшавшие. И видит неподалеку, на лужайке, оставшейся от бывшей детской площадки, живописную небольшую компанию чернокожих подростков. Парни и девушки кучно расположились на длинной, обшарпанной деревянной скамье. Потягивают пиво из жестянок. Курят. Судачат нарочито громко, пихают друг друга и тискают. Аля продолжает движение, не замедляя шаг, но и не ускоряясь. Она не смотрит прямо на них, но отслеживает боковым зрением, одновременно подключая и восприятия второго "я". Их, как по команде напрягшиеся позы и неподдельный острый интерес, сопровождающийся оживленным переговариванием и несколькими недружелюбными фразочками, брошенными в её адрес, вынуждают девочку моментально насторожиться и тщательно отсканировать подозрительные "объекты". Пара мгновений, не дольше. Но она знает уже все, до мелочей.