Третья ипостась. Часть 3

Да, зато у других планы просто забегают хрен знает куда, и даже дальше!

Надо же, а ведь он верит себе! Ага, если бы ему и правда видна была вся картина, он бы сейчас не армию собирал, а манатки, чтобы смыться отсюда! И помещать себя в человеческое тело, удобное, не спорю, но такое уязвимое, никогда бы не стал!

— А если все же я ошибаюсь, — судя по всему, эту мысль он отвергал полностью, просто старался рассмотреть все варианты, — я опять-таки в выигрыше. Держать под боком такое существо на случай катаклизма — очень удобно. Во всяком случае...

— Здесь не будет выигравших, профессор! — устало пробормотала я. — Только проигравшие. Скоро всем придется думать о другом — как бы выжить без воздуха! Ваши любимые менторы хотят уничтожить Купол, а за ним — никакой защиты, только космическая пустота!

— Не пори ерунды! — он махнул рукой. — Что ты вообще можешь об этом знать?

— Вы можете не верить мне, но сами говорили, что менторы не все вам доверяли. Допустите же мысль, что я говорю правду! Ваши планы о завоевании Рура ничто по сравнению с тем, что грозит ему на самом деле!

На одну лишь секунду профессор позволил себе слабость. Неуверенность промелькнула в бледных глазах, они даже слегка потемнели, становясь очень похожими на милые смородины, но это была всего лишь иллюзия. В следующее же мгновенье он дал отмашку, и меня схватило сзади несколько сильных рук. Я не смогла совладать с инстинктами и несколькими движениями раскидала напавших, но их было слишком много, меня завалили массой, действуя при этом решительно и жестко. Извиваясь под градом ударов, я смогла повернуться на бок, подтянула колени к животу, и...

Черт, не буду скрывать, было очень больно! Сильные пинки буквально взрывали тело, я чувствовала, как рвутся органы и ткани, но даже не резкие болевые ощущения в треснувшей челюсти и отбитых почках волновали меня сейчас, а только терзающая душу горечь очередного разочарования. Ярившийся клубок всегда был страшнее любых физических страданий. Ох, не знаю, чего ждала-то? Да, понятно, эти люди ни в чем не виноваты, будучи лишь инструментами в руках злобного гения. Но ведь он тоже был когда-то человеком...

Меня вздернули над полом, грубо скрутили и подтащили к самому ненавистному человеку, принявшему облик моего близкого друга. Пульсирующая боль в рассеченной брови не слишком способствовала, но я смогла открыть глаза достаточно, чтобы рассмотреть брезгливую гримасу. Слегка поморщившись, будто его эстетические чувства были жестоко оскорблены видом разукрашенной физиономии, профессор все же не смог скрыть торжествующий взгляд, а потом приготовился было...

Он и заметил изменение первым. Долго неверяще приглядывался ко мне, вдруг вскрикнул и отшатнулся. Я сначала ничего не поняла и остолбенела, поразившись тому всепоглощающему ужасу, который завладел каждой черточкой его лица, до краев наполнил глаза, поэтому не сразу ощутила благостный покой во всем теле. Любой намек на боль покинул его, даже сломанные ребра и вывихнутый бедренный сустав, похоже, чудесным образом излечились, однако, данное обстоятельство вовсе не обрадовало, а через несколько секунд я была готова проклинать свою чертову догадливость. Боль... она вернулась, стегнув по всей поверхности тела, на этот раз такая жгучая, будто меня облили с ног до головы кислотой. А потом я закричала. И это был долгий крик.

Глава 19

"В Ы В С Е Р О Д И Т Е С Ь..."

Давно уже я стояла одна в темном коридоре. Давно уже меня никто не держал, давно убрался Эллер, наверное, искать в местных закромах какой-нибудь скафандр, поскольку нехватка воздуха уже чувствовалась — сначала я задыхалась, но потом сердце перестало биться. Значит, все действительно вернулось. Значит, менторы все-таки распылили свое вещество, и Купол... Сфера в это самое время исчезает, и все оставшиеся на Земле люди погибнут?

Да, они погибнут, если кое-кто не перестанет торчать тут как дура, и не приступит к своим непосредственным обязанностям!

В тот самый момент, как только стали известны все подробности происходящего, я подумала вот о чем. Глеб говорил, что не мог отделаться от чувства, будто энергия сверхновой звезды знала, куда ей лететь. Ну, вроде, ее притягивало что-то. Или кто-то. Если действительно все дело во мне, если это я привлекла ее и спровоцировала таким образом весь этот бардак, направив историю человечества по кривой дорожке, приковала слишком пристальное внимание к своей собственной планете со стороны представителей не очень гуманной цивилизации, тогда выход один.

Я слегка согнула ноги в коленях и постаралась посильнее оттолкнуться, но потом поняла, что это ни к чему — без всяких усилий, совершенно спокойно, легко и быстро взвилась в воздух и понеслась, как совсем недавно с Глебом, к облакам, уже начавшим расходиться, обнажая царящую за ними пустоту. Холод Вселенной проникал через истончавшуюся ткань Сферы, еще немного, и все живые существа в Руре умрут, лишившись одной из главных составляющих своей жизни — воздуха, казавшегося всегда чем-то само собой разумеющимся, только, как выяснилось, его так легко лишиться.

Но не об этом я думала сейчас. В который уже раз напомнило о себе странное противоречие: как часто вещи, к познанию коих разум стремиться всеми своими фибрами, откатываются на глухие задворки, стоит только заострить внимание на чем-то другом, более интересном или важном. С самого первого дня под Куполом меня терзал вопрос, превратившийся вскоре в манию, навязчивую идею — что же находится там, выше? И я до сих пор не знаю этого. Та демонстрация, организованная Глебом, не в счет, технически мы не покидали его пределов, это была проекция. И вот сейчас, в преддверии желанного открытия, я трепетала вовсе не от сладкого предвкушения в стиле "о-Боже-Боже-вот-и-Новый-год". Приближаясь к своду Сферы, я дергалась от неуверенности и страха, вызванных внезапным, полным и окончательным постижением всех своих возможностей, того, чем всегда обладала, но до недавнего времени не имела полного доступа. Только вот назойливое преследование неких дистрофических подонков спустило курок, сдетонировало заряд, нажало пресловутую кнопку... да как угодно, просто открыло, каковы на самом деле мои силы. И-и-и-иииии... лучше бы об этом больше никто не знал. Если честно, у них не было преград. Вообще. В физическом плане. Но вот моральные... они были. Еще какие, они превышали по толщине плотину, сдерживающую миллиарды тонн воды. Я способна на все, но с ног до головы опутана неразрывными нитями, свитыми из усвоенных с младенчества установок, правил, представлений о добре и зле, воспитанных любимыми сказками и книгами, поступками и уроками моих родных и друзей. Стоит порвать одну — остальные тоже ослабнут. Укрепишь несколько — другие примут алмазную прочность.

В мыслях замелькало множество картинок из детства и юности, некоторые вспомнились очень даже подробно.

... строгий голос папы: "Никогда не обманывай, даже если тебя ждет наказание. За обман накажут сильнее..." и зажатый в моей дрожащей потной ладошке дневник с затертой "парой" по математике...

... большой толстый мальчишка с напряженным лицом и высунутым от усердия языком, любознательно тыкающий железным прутом в животик черного с белым пятнышком на горле еще слепого котенка... мой неистовый рык и резкий толчок головой снизу в подбородок ненавистного мучителя, брызнувшая на новый костюмчик кровь врага, яростное ликование... горячий успокаивающий шепот: "Не бойся, Парфишенька, никто больше не тронет тебя, вырастешь здоровым котярой и раздерешь ему всю морду..."...

... вкрадчивый шепот: "Просто зайди, возьми шоколадку с полки и вынеси на улицу, никто никогда не узнает! И тогда станешь крутая..." и мое бешеное: "Я не буду воровать!"...

... "Почему, почему ты так добра ко мне! Я ведь годами тебя унижала?..."... "Ты же подруга его брата. А значит, моя семья..."...

... "Я всегда буду рядом, дорогая. Мы теперь вместе"... "Как ты думаешь, они вернутся?"... "Конечно, вернутся, дорогая. Конечно, вернутся..."... даже если я не верю, ее пусть греет надежда...

Да, жизнь учила и хорошему, и плохому, я далеко не образец, с приличным набором недостатков, но... Я буду очень стараться. Очень.

Проблем с выходом за пределы Сферы у меня не случилось. На подлете обдумывала и уточняла последние тонкости своих действий. Теперь сложилось почти все, не хватало несколько деталей, но именно они не были важны для того, что я собиралась сделать.

Я вылетела в вечную черноту и своими глазами увидела, как уничтожается последний оплот человечества на остатках родной планеты. Уникальна. Она уникальна. Эти слова ненавистного профессора запали в голову сразу, и не давали покоя сейчас. Если допустить это, Вселенная лишится своего бриллианта, самого лучшего украшения, единственную в своем роде планету... Так, о чем это я? А как же люди? Люди лишатся чего-то большего, гораздо большего, чем просто украшение. Ведь жизнь важнее любой цацки. Это я о тех, кто сейчас внизу. Заключенные на тысячи лет в стеклянном шаре, не по своей воле, оторванные от остальных, забытые. Они обречены. Но есть еще и другие. Те, кто давно уже покинули дом, но я не верю, что они на самом деле все забыли. Разве можно забыть ее? Такую чистую, такую разную, такую грозную, но бесконечно добрую и... единственную. На самом деле единственную. Они не могут лишиться ее. И не лишаться. Я дам им еще шанс, но уберу одно из искушений. И у меня есть пара условий.

У силы, заключенной в медальоне Глеба, были пределы, о которых он хорошо знал. Ему подчиняется материя и пространство, но не время. Но ведь я совсем другой фрукт, не холодная железка, человек, живое существо, и они никогда еще с таким не сталкивались. Меня называли Всемогущей так часто и так уверенно, что я, наконец, начала сама в это верить. Я уже чувствовала, что смогу действительно все, все что задумала, и настал момент попробовать это самое время на зуб.

Я развела в стороны руки и ноги, "звездочкой" легла на остатки расползающейся Сферы, будто хотела обнять погибающий мир. Время, проведенное под этим непроницаемым покровом после выхода из стазиса, закончилось быстро, но именно здесь, наряду с самыми страшными, пережиты и самые лучшие мгновения моей жизни. Я хотела своим телом закрыть его от холода, спасти, вернуть все, чего он лишился, в том числе и по моей вине. Я безумно этого хотела, но не превратятся ли мои действия в очередную неудачу, ведь сейчас на кону нечто крайне важное, самое важное из того, что я до этого стремилась спасти.

Несмотря на то, что я частенько терзала себя такими вопросами, так и не найдя внятного ответа, в этот раз они прозвучали слишком зловеще, испугали, до пяток продрав неприятной дрожью, этот озноб не имел ничего общего с леденящим холодом открытого космоса. Однако он невероятным образом вскрыл пласт панических мыслей, одолевших меня в тот момент, когда Глеб открыл столь заманчивые перспективы, и я снова утонула в их неистовом круговороте. Господи, как все это вышло? Кто доверил такую силу мне, с совершенно истерзанной душой и исковерканным телом, претерпевшей немало изменений, отдавшей все без остатка, но такую же одинокую и не нужную, какой я забралась в капсулу. Я хотела принести пользу, и кое в чем преуспела, но что обрела лично для себя? Как я смогу использовать свои возможности, будучи в душе все такой же неуверенной жалкой неудачницей, какой чувствовала себя двадцать шестого августа уже давно забытого года, перед началом ненавистной учебы...

Нет, ничего не выйдет. Если я буду постоянно копаться в себе, мучиться, терзаться упадническими настроениями, впадать в истерики, какой в этом смысл? Нет у меня никаких прав на обладание такой неограниченной мощью, на эту безраздельную власть, я слишком слаба, и изъян находится внутри меня, прямо в моем сердце. Я слаба. Какая, к черту, ответственность, если я никогда не могла позаботиться даже о себе.

Из-за меня погибли два прекрасных человека, давшие мне жизнь, а потом это повторилось и с приемными родителями. Я подвела Апреля, допустив смерть его отца и гражданскую войну. Я бросила брата совсем одного, ведь у нас больше не было родственников. Предала ее, Наталью, хотя знала, что она страдала сильнее меня в сотни, в тысячи раз! Я подставила всех, всех, с кем связывала меня судьба, не оправдала ни одного доверия, и даже теперь, наверняка зная о своем могуществе, вдруг замерла, робея перед ним, не смея прикоснуться к этой силе, напрячься и спасти жизни миллионов людей.

Я вдруг до полного ступора перепугалась перспективе позволить ей полностью овладеть собой. Будто надеялась, что где-то глубоко-глубоко внутри меня — в сущности, теперь не понятно кого — осталась частичка прежней Виталины Соболевой, простой девочки, мечтавшей избавить свою душу от одиночества, и боялась навсегда потерять ее. Она не слишком преуспела в попытках стать счастливой, более того, каждый ее последующий шаг приближал к этому самому месту. Я никчемна, какой была всю свою жизнь. Ничтожество. Жалкое, совершенно жалкое...

Совсем рядом со мной вдруг промелькнула маленькая белая искра. Она взмыла круто вверх, но потом, залихватски нарезав две мертвых петли, опустилась настолько, что я смогла разглядеть белоснежную гриву распущенных волос. Таша медленно опустилась и так же легла на Сферу, застыла напротив головой ко мне, растопырив руки и ноги.

— Какие-то проблемы, Всемогущая? — делано-спокойно поинтересовалась она. — Хотела все без меня провернуть? А силенок-то хватит?

Ее прямо-таки трясло от злости, даже волосы, волнообразно колыхавшиеся вокруг головы, напоминали десятки свирепо извивающихся змей-альбиносов, готовых одновременно вцепиться в мою плоть и напитать ее ядом, не обращая внимания на сдерживающую их хозяйку. Боже, я и ее сейчас...

Неожиданно ее ярость подействовала на меня как-то странно. Будто, зависнув в пространстве напротив метрах в пятнадцати, она умудрилась с силой пнуть меня под зад, и этот пинок немыслимым образом подействовал на совершенно другую часть организма, вправив вставшие раком мозги. Ужас, охвативший меня от мысли, что она погибнет, если я не возьму себя в руки и не сделаю уже что-нибудь для нее и людей внизу, не шел ни в какое сравнение с моими недавними переживаниями. К черту рефлексию! О чем я, дьявол всех побери, думала, предаваясь сопливым рассуждениям о том, какая я бедная! Да я... Ууу-у-ууу-х, ты, потом себя урою, надо...

Я дам им еще один шанс. Людям. Я отмотаю эти нитки, верну их на много-много лет назад, в колыбель, к самым истокам, они начнут заново, и очень надеюсь, что они с толком воспользуются предоставленной возможностью, но лично прослежу за тем, чтобы больше никто, никакая космическая зараза, не проникла на Землю. Я сделаю ее заповедником. Я никого и никогда не пущу туда. Это мои условия. Люди на Земле должны доказать, сами дорасти до каждого открытия. А те, кто покинул ее... Ну, да, не буду же я уничтожать эту их империю, возвращать никого не собираюсь, они слишком связаны с другими народами Обетованного, да и Глеб засвидетельствовал, что справляются они неплохо. Вот только теперь они смогут увидеть это прекрасное зрелище только издали, никогда больше не ступят на нее. Пусть это жестоко, но я готова взять на себя ответственность за все. Ведь на самом деле мне прекрасно известно, кто я есть.