В пасти Джарлака (общий)

Я стянул одеяло. Василий заворочался, пробормотал: 'отстань!'. Потом разлепил один глаз и, еле шевеля языком, сказал:

— Зря ты не пошёл... Вот это ночка была!

— Ну так рассказывай. Как тут девочки?

— Брюнетка была — во! — Друг показал большой палец. — И блондинка тоже ничего! Ещё рыженькая...

— Ты там что, весь бордель перепробовал?

— Дитер весь перепробовал, а у меня на всех сил не хватило.

Васян сел на кровати. Лицо было счастливым, только под глазами выступили зеленоватые круги.

— Ну ничего. Сегодня снова пойдём! — объявил он и вскочил с постели. — Ой, что-то голова кружится.

— Чего удивляться, ты же всю ночь не спал.

— Кажется у меня температура.

Я пощупал его лоб. Горячий.

— Что-то мне хреново, — пожаловался друг. — Тыква болит и слабость какая-то.

— Не фиг шляться по ночам.

Василий подошёл к зеркалу:

— Опс! Это что такое? — воскликнул он, указывая на зелёные круги под глазами. Мне показалось, что они стали больше.

— На синяки похоже, — сказал я. — Только зелёные.

— Ещё зелёных синяков мне не хватало! Отчего это?

— Тебе вчера в борделе в морду никто не съездил?

— Да нет... мы культурно отдохнули.

— Может, подхватил какой-нибудь местный триппер?

— А ты когда-нибудь слышал, чтобы были такие симптомы?

— Не слышал. Но тут-то могут быть другие болезни. Может, тебя к лекарю какому-нибудь или знахарю?

— Что-то стрёмно! Эх, жаль сэнсэя рядом нет, он-то всё про здешние хвори знает.

— Подождём, может, пройдёт, — предложил я.

* * *

Подождали. Не прошло. Мало того, через полчаса Васян был уже полностью зелёный.

— Слушай, а среди тех брюнеток, блондинок и рыжих случайно орчих не было? — ехидно спросил я.

— Да пошёл ты! Мне сейчас не до подколов! Что я Ариэль скажу?

Тут в дверь постучали. Не успели мы сказать 'войдите', а в комнату уже валились Дитер с помятой, но довольной физиономией, Зябба с запитой рожей и в ошейнике (наверное, лень было снять) и Жорик с выспавшимся лицом и здоровым румянцем на щеках. Следом вошла Ариэль, как всегда красивая и скромная.

— Пойдёмте обедать, сони, — сказала она. Потом уставилась на Васяна: — Ой, что это с твоим лицом?

— Отравился, наверное, — быстро ответил тот.

— Кузнечный молот мне в задницу, мы вчера славно погуляли! — прогудел Дитер.

Стольник пихнул его в бок и, стараясь, чтобы не заметила Ариэль, приложил палец к губам. Дитер ухмыльнулся и подмигнул, дескать, понимаю.

Ариэль присмотрелась, сказала:

— Никогда не слышала, чтобы от отравления так зеленели.

— Надо к лекарю, — предложил Жорик. — Тут недалеко. Это тот, который тебя, Петька, осматривал, когда ты в отключке валялся.

— Не хочу я к лекарю, — запротестовал Васян.

— Обязательно надо, — настояла Ариэль. — А если что-то серьёзное?! Ты не бойся, я с тобой пойду.

Стольник вздрогнул:

— Может, не надо? Ну что ты будешь ходить? Лучше с Никой из арбалета постреляйте, а мы с Жориком сами быстро сбегаем.

— Нет, я с тобой пойду, — заявила Ариэль тоном, не терпящим препираний. — Вдруг ты серьёзно заболел!

К большому неудовольствию Васяна пришлось идти всей компанией. Лекарь жил совсем рядом, надо было только пересечь площадь.

На полпути нас остановил патруль.

— Так, почему без ошейника? — ледяным голосом осведомился командир.

Все повернулись к Зяббе. Неужели успел снять, стервец?! Да нет, ошейник на месте.

— Вы что, правила не знаете? — спросил стражник, поглаживая рукоять меча. — На орчонка тоже ошейник надо надевать. — Он указал на Стольника.

— Чего-о-о! — возмутился тот. — Я тебе не орчонок!

— Так! Спорим с блюстителями правопорядка? — Стражник наполовину вытащил клинок из ножен.

— Нет, нет, — засуетился Жорик. — Обязательно наденем. А вот это, чтобы уладить наше маленькое недоразумение.

Стражник убрал золотой в карман и строго сказал:

— В следующий раз без ошейника орчат не выгуливать!

От ярости Васян позеленел ещё больше.

* * *

Над крыльцом дома, к которому привёл нас Жорик, возвышался большой алебастровый череп. Рядом к стене было прислонено несколько гробов.

— Что-то больше на похоронную контору похоже, — высказался Стольник.

— А это и есть похоронная контора, — объяснил Жорик. — Половина здания принадлежит лекарю, а половина гробовщику.

— Надеюсь, у них не общий бизнес, — проворчал Василий.

— Видишь ли, медицина в Эорине не на высоком уровне.

— Ну спасибо! Обрадовал! Что-то я уже расхотел, пойдём обратно.

Ариэль посмотрела на Стольника как на ребёнка:

— Надо обязательно показаться лекарю, мало ли что с тобой!

— Хорошо, — решился Васян. — Только ты на улице постой. Я стесняюсь, вдруг там раздеваться придётся.

— Я тогда отвернусь, — сказала Ариэль и первой зашла в дом.

— Вот дерьмо! — выругался Василий.

— Да ладно, заходи. — Я подтолкнул друга в сторону двери. — Может, у тебя вообще не венерическая болезнь. Да и лекарь этот, скорее всего, не шарит.

Внутри было темно и мрачно. Мы постояли в дверях пока глаза не привыкли к освещению. Из предбанника вправо и влево вело две двери. Жорик вошёл в правую.

В комнате лекаря оказалось ещё темней и ещё мрачней. Окна были занавешены чёрным бархатом, на столе тлел огарок свечи, пахло чем-то сладковатым и мерзким.

Ариэль уже вовсю описывала доктору симптомы Васяна.

Сам доктор был бледный как привидение и обладал цепким взглядом, который подошёл бы скорее бывалому бизнесмену. Дослушав Ариэль, он осведомился:

— Покойника уже измерили?

* * *

— Ну ты даёшь, пухлый! — прыснул Васян, когда мы вышли в предбанник. — Угораздило тебя к гробовщику зайти!

— Да я тут всего-то один раз был, — оправдывался Жорик. — Вот двери и перепутал.

— А ты что туда зашла? — спросил я у Ариэль.

— Вторая дверь — заперта.

Я потянул за ручку — действительно заперта.

— Отлично, — обрадовался Стольник. — Значит, не судьба. Пойдём отсюда.

Однако всё-таки нам суждено было побывать у лекаря.

Входная дверь отворилась, и в предбанник вошёл маленький человечек в пенсне на носу.

— Вы ко мне? — засуетился он. — Давно ждёте? Я ходил, так сказать, пообедать. Ну, проходите, проходите, на что жалуемся?

Вслед за лекарем мы вошли во вторую дверь. В этой комнате было светлее и намного жизнерадостнее. По стенкам стояли полки, а на них — множество склянок. Одни — пустые, в других разноцветные порошки или жидкости. На столешнице возвышались весы и большая серебряная чаша.

Доктор уселся за стол, снял пенсне и водрузил на нос настоящие очки с толстенными стёклами.

Мы встали напротив.

— Наша работа! — похвастался Дитер, указывая на очки. — Только гномы могут сотворить такую вещь!

Доктор пристально осмотрел всех, задержал взгляд на Васяне:

— Ну-с, молодой человек, вижу, посещали квартал красных фонарей?

Стольник отрицательно мотнул головой.

— Ой, вот только не надо обманывать доктора. Все симптомы на лицо. Вы подцепили зеленуху. Эта довольно редкая болезнь передаётся исключительно половым путем, и подхватывают её в основном в публичных домах.

Ариэль метнула в Васяна взгляд полный презренья:

— Вот почему ты не хотел, чтобы я с тобой шла!

— Эээ... это... ты не так поняла... — промямлил Стольник.

— Я думала — ты не такой!

Василий открыл рот, чтобы выдать оправдательную речь, но не успел. Девушка выбежала из комнаты, хлопнув дверью.

Горе-любовник выглядел подавленным. Мне даже стало его жалко.

Обстановку разрядил доктор:

— Будем лечиться клизмами, — провозгласил он.

Мы с Жориком захихикали.

— Напрасно смеётесь, молодые люди. Зеленуха — опаснейшая болезнь. В пятидесяти процентах случаев — летальный исход.

Мы заткнулись, как по команде, а Васян схватился за сердце.

— У вас, судя по симптомам, случай весьма запущенный, — обрадовал лекарь. — Надо же — позеленел целиком! Чаще, зеленеет только часть тела — непосредственно участвующая в контакте с заражённым объектом. Обычно это... ну, вы — не маленькие, сами понимаете, что это за часть. — Доктор поправил очки и продолжил: — Но бывает, конечно, всякое. Иногда зелень распространяется по всему телу, особенно, если у пациента слабое здоровье.

— Вылечите меня, док, — вскричал Стольник. — Дайте мне таблетку!

— Что, простите?

— Таблеток тут ещё не изобрели, — хмуро сказал я. — Также как и презервативов.

— И что теперь делать?! — вопросил Васян.

— Строгий постельный режим! И клизмы.

— Ну уж нет!

— Обязательно, молодой человек! Обязательно! Два раза в день. Утром и вечером. Под угрозой ваша жизнь!

— И что, нет никакого другого средства?

— Почему же, есть. Можно провести курс уринотерапии.

— Нет! Лучше — клизмы.

— Вот это другое дело. Не волнуйтесь — доктор плохого не посоветует.

Васян чуть не плакал. Долгий путь к сердцу Ариэль из-за одной ошибки свернул в тупик. А ещё предстояло продолжительное и малоприятное лечение.

— Так не честно! — возмущался Стольник. — Почему я?! Почему гном не заразился?!

— У представителей этой расы великолепный иммунитет, — объяснил лекарь. — Лучше, чем у кого бы то ни было.

Дитер выпятил грудь, гордо задрал заросший подбородок и с превосходством глянул на Зяббу.

За всё время разговора орк не проронил ни слова. Наверное, потому, что из фраз доктора не понял и половины. Зябба с любопытством рассматривал разноцветные склянки и колбы. Потом потянулся к одной с янтарной жидкостью, обхватил хрупкое стекло толстыми зелёными пальцами. Поднёс к носу, понюхал. Фыркнул:

— Вонючая!

— Нет, нет, пожалуйста, осторожней! — заверещал доктор.

Хрясь! — тонкое стекло не выдержало бульдожьей хватки и разлетелось, порезав орку руку и залив её жидкостью. Зябба грязно выругался, а доктор сделал такое лицо, будто у него умер лучший друг и объявил:

— С вас сто пятьдесят седриков!

— Чего?! — возмутился Дитер. — Да за такие деньги можно купить всю эту лавку вместе с тобой, эскулап хренов!

— Это моча мохноногого слонопатамуса!

Услышав это, Зябба брезгливо вытер руки о штору.

— Я могу возместить своей, — предложил гном, расстегивая штаны. — У меня тоже ноги мохнатые.

— Но вы — не слонопатамус! Видите ли, эти звери полностью вымерли.

— А откуда тогда моча?

— Она хранится в нашей лавке уже больше сотни лет. Мой прадед добыл её ценой собственной жизни!

— И что же в этой моче такого ценного? — спросил Жорик.

— Она великолепно исцеляет резанные и колотые раны. Посмотрите! — Доктор указал на ладонь орка. Рана от стекла исчезала буквально на глазах. Через пару секунд от пореза не осталось и царапины.

— А зеленуху этой мочой можно вылечить? — поинтересовался Жора.

— Можно, но это дорого и неэффективно. И теперь её уже всё равно нет... Так вы будете возмещать убытки или звать стражу?

— Будем, будем, — Жорик вытащил из-за пазухи увесистый мешок золота и долго отсчитывал маленькие монетки. После данной операции мешок стал очень худым. Васян недовольно покосился на Зяббу. Дитер буркнул:

— Так и на девок не останется!

— Ничего, я вам на лекарства скидки сделаю.

— Какие лекарства? — спросил я.

— Микстуры, которыми будете клизмы заполнять.

Судя по щедрым скидкам, которые сделал нам лекарь, я полагаю, что с ценой на мочу слонопатамуса он нас всё-таки надул. Ладно, лишь бы Стольник быстрее поправился.

* * *

Время шло, а никаких заметных улучшений не наблюдалось. Более того — наблюдались заметные ухудшения.

Первую неделю наш дамский угодник валялся в постели, температурил и потел. Зелень не спадала.

Ухаживать за больным приходилось мне. Больше просто было некому. Ариэль не хотела ни видеть Васяна, ни слышать о нём. Ника сразу сказала, что она не сиделка, а воин и ушла во двор стрелять из арбалета.

Жора тоже был занят. Чтобы Зябба со скуки не начал тут всё крушить, пухлому приходилось каждый день водить орка по кабакам. И ни разу не обошлось без драки. У Жорика уже заканчивались деньги разводить за Зяббины выкидоны.

А Дитер не вылезал из борделя. История Василия не стала ему уроком. Впрочем, с гномьим иммунитетом бояться нечего, вот Дитер и отрывался по полной программе.

Даже сердобольные монахини отказались ухаживать за Стольником. В монастыре был строгий указ — больных зеленухой гнать взашей, чтобы знали развратники, как по продажным девкам бегать. Васяна только по блату на улицу не выставили...

Доктор приходил два раза в день, цокал, щупал пациенту лоб и вставлял клизмы. Во время процедуры он всегда рассказывал какую-нибудь городскую сплетню. Потом получал два седрика и уходил, обещая, что скоро изгонит болезнь.

Сплетни лекаря, я пропускал мимо ушей, но на четвёртый день он рассказал новость, от которой мне стало не по себе.

Оказывается, пока мы тут лечимся, отец Гафтон вкупе с Элеондилом подбивают местную знать заключить союз с эльфами, дабы пойти войной на Стронгхолд. Барон Джастин, пострадавший от руки орка, принимает в агитации активное участие. Многие дворяне уже поддержали компанию, учитывая сколько можно набрать рабов.

Эту информацию доктор получил из первых уст — сэр Джастин обращался к нему за медицинской помощью и лично поведал, что намерен мстить за своё испорченное личико. 'Какие подонки могли так отделать человека?!' — в сердцах выдохнул лекарь. Я покачал головой, и сказал: 'Да. Негодяи!'.

Вечером я рассказал Зяббе о коварных замыслах врага. Орк презрительно плюнул прямо на дорогой ковёр и заявил, что Гадюшник непреступен, а орки всем задницы надерут.

Ну раз Зябба не беспокоится, значит и мне волноваться не резон. Есть и более насущные проблемы, например, зелёный ловелас.

* * *

На вторую неделю Василий начал стучать зубами и бредить.

— Спасибо тебе, Петро, — как-то раз пробормотал он слабым голосом тяжелобольного. — Не бросаешь друга... Когда ты в отключке валялся, я за тобой тоже ухаживал.

— Я-то по делу валялся. Пострадал в бою, в отличие от тебя.

— Я тоже пострадал в бою... а точнее — в войне.

Опять бредит, подумал я.

— В войне полов, — горько усмехнулся Васян.

Оказывается, это был не бред, а шутка. Может, на поправку пошёл раз ёрничает?

Однако положение только ухудшалось.

Третью неделю друг в основном провалялся без сознания. Лишь изредка приходил в себя, да и то нёс какую-то ахинею.

Ариэль уже смотрела на него не с презрением, а с жалостью. Помогала мне готовить травяные компрессы и накладывать их на лоб Василия.

С каждым днём мне становилось всё страшнее. А что если Стольник вообще не поправится? Нет. Такого не может быть. Надо настроиться на оптимистический лад. И думать! Потому что дни утекают как вода. Если так будет продолжаться, мы не успеем вернуться к порталу. Долбанная болезнь загоняет нас в цейтнот!

Шарлатанистый лекарь уже достал со своими клизмами. И хотя Васян заслужил такое унизительное и малоприятное лечение, но никакой видимой пользы оно ему не приносило. Эх, был бы здесь Мерриор! Его грибочки пришлись бы как нельзя кстати!