| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
... Я сижу на маленьком удобном стуле, за средней партой, в большом светлом и чистом классе, в какой-то школе. У доски распинается наша учительница русского языка, Ирина Фёдоровна. Пусть распинается, пускай говорит. Пока она рассказывает о чём-то, и спросить, значит, не сможет, и к доске не вызовет. А я пока Ваську достану, уж очень он меня на перемене донимал. Я отрываю от листочка кусочек бумаги и начинаю жевать его. Пока с помощью слюны и зубов готовлю снаряд, руки из другого листочка бумаги, свернув его в трубочку, готовят духовое ружьё. Васька сидит впереди. Нужно всё сделать незаметно, иначе нарвёшься на крупные неприятности. Закрыв лицо ладонью одной руки, я незаметно подношу ко рту трубочку...
...Мою ногу обвил какой-то холодный и скользкий, очень неприятный, если верить ощущениям, шланг. Я опускаю взор вниз...
... — Саш! — зовёт меня мама, — ну, сколько ты можешь копаться!
— Сейчас, мам, — вроде игра грузится на компьютер, но почему так медленно? Давай, давай, быстрее грузись!
— Сашка, быстрее спускайся, не успеем же никуда!
— Да, сейчас, мам, одну секунду...
...У моего лица, раскачиваясь из стороны в сторону, зависла огромная змеиная голова. Холодные чужие и чуждые глаза, в которых читается разум, смотрят на меня. Пасть открывается и растягивается в радостной ухмылке.
Я резко выбрасываю правую руку вперёд и хватаю змею за скользкое тело, чуть ниже головы. Змея злобно и удивлённо шипит. Она очень сильная, извивается, пытаясь вырваться из моей хватки, и я с огромным трудом удерживаю мерзкое тело в руках...
...— Видишь вон ту стену? — показывает Машка пальцем на бетонный забор.— Кто последний добежит, тот тормоз и обезьяна.
— Давай, давай, — во мне от её слов разгорается азарт, — сейчас выясним!
Мы бросаем школьные портфели на порядком подтаявший снег, и по весеннему рыхлому белому крошеву бежим к грязно-серой стене забора. Машка, при всей своей задиристости, всегда мне проигрывает. Хотя она находилась немного впереди, в лучшем положении, но я обгоняю её, первый бью ладонью о забор и кричу, обернувшись к расстроенной и недовольной моей победой Машке:
— Ты — обезьяна! Ты — тормоз!..
...Огромная змеиная голова, переливаясь всеми цветами радуги, начинает понемногу сдаваться и жалобно шипит:
— О-о-отпусти-и меня-я!
Понимая, что почти победил, я ещё сильнее сжимаю свои пальцы, так, что чешуя входит глубоко в кожу.
— О-о-отпу-усти, — уже громче, просит змеиный дух.
— Сначала — отпусти его, — приказываю я.
— Хоро-ош-шо, — недовольно и разочарованно шипит змея невиданных размеров и расцветок. — О-о-отпу-устила-а... Теперь, ты осво-ободи-и ме-еня...
— Ты хочешь, чтобы я вернулся? Хочешь увидеть меня ещё раз?
— Не-ет, не-ет, нико-огда-а...
— Тогда никогда больше, ни одно из твоих порождений, не должно укусить тех, кто похож на меня. Обходите нас стороной, иначе я могу разозлиться.
— Отпусти-и, отпу-усти, — уже откровенно плачет змей, — я со-огласен.
Я разжимаю свою ладонь. Мерзкое тело, извиваясь, растворяется в воздухе, а я...
...открываю глаза. Я ощущаю одну лишь страшную усталость. Хорошо, что я сидел, прислонившись спиной к стенке автобуса, а то непременно бы упал. Вокруг меня собрались вместе все те люди, с которыми я последние пару дней делил все тягости и неприятности, так недружелюбно встретившего нас мира. Первым, кого я заметил, когда зрение вернулось ко мне, оказался Игорь. Парень стоял совсем рядом, отдельно от остальных. Природное любопытство подтолкнуло его подойти поближе, но то невообразимое представление, свидетелем которого он оказался, так его поразило, что превратило в окаменевшую статую с открытым ртом и другим цветом лица, чем я привык видеть. Конечно, то, что сейчас произошло на его глазах, никак не вписывалось в рациональное сознание просвещённого человека двадцать первого века.
Я убрал ладони с головы мальчика и невольно посмотрел на результаты работы. Опухоль исчезла, кожа на ноге стала совершенно чистой и светлой, как ей и положено быть. Смертельная болезнь, вызванная змеиным ядом, ушла неизвестно куда, забрав с собой все признаки тяжёлого недуга.
Некоторое время мальчик смотрел на меня, а я на него.
— Вижу, что тебе стало лучше, — первым нарушил молчание я.
— Как будто ничего и не было,— несколько растерянно ответил мне парнишка, продолжая смотреть мне в глаза. По его взгляду я понял, что он видел и знал что-то из того, что было скрыто от других глаз. Наверное, каким-то образом, мальчик подсмотрел, как я договаривался со Змеиным Духом, а наши переговоры могли воздействовать на психику какого угодно, постороннего зрителя. Своим вмешательством в предначертанный круг событий, я внёс, похоже, невольные изменения и в физиологию парня. По тем огонькам, которые засветились в глубине серых зрачков, я понял, что невольно открыл внутри парня заложенные природой скрытые тайные способности, и случайно способствовал появлению первого в этом мире шамана, с необычными возможностями.
Подтверждая неожиданно пришедшую в голову мысль, мальчик негромко зашептал:
— Я видел... Я видел... Как ты держал её в руках... Это — чудо...
Силы быстро возвращались ко мне и я, опёршись о пыльный металлический борт автобуса, встал на ноги.
— С возвращением, Саша! — со всей теплотой в голосе, на которую был способен, приветствовал я вернувшегося с того света парня, а сам побрёл подальше от людей, от их взглядов, от встревоженных и взволнованных голосов. Толпа расступилась передо мной, а вслед негромко зашелестели реплики:
— Как?..
— Невозможно...
Отойдя подальше от автобуса, я присел на самом краю шевелящегося и перешёптывающегося под ласковой рукой тёплого ветра буро-зелёного моря, состоящего из высокорослых растений. Пока я был занят охотой и наблюдал за станцией ункасов, Фёдор Павлович не терял зря времени. Деятельный старик организовал масштабные работы, и под его руководством невольные переселенцы успели хорошо потрудиться. В полусотне метрах от нашей стоянки, в мягкой почве, пришельцы из будущего выкопали выгребную яму, а над ней из снятых с пола автобуса нескольких металлических листов установили некое подобие стен. Сверху умельцы поневоле приспособили в виде крыши полукруглый щиток, некогда закрывавший двигатель транспортного средства. Первое искусственно сооружённое здание радовало глаза, напоминая о том, что мы, всё-таки, многое ещё можем и кое-что помним из того багажа знаний, что принесли с собой.
К отхожему месту вела широкая дорожка. Максимально позаботившись о безопасности, попавшие в прошлое колонисты, вокруг туалета создали свободный от травы большой круг, такой же, как возле автобуса. Из кусков металла, взятых из обшивки автобуса, кто-то умудрился соорудить пару вполне пригодных штыковых лопат и при помощи подсобного инструмента затеять долговременные земляные работы. Снятые верхние слои дёрна обнажили полосы чёрного грунта, которые соединились между собой в уродливый, бросающийся в глаза тёмный квадрат на зелёном фоне. Передо мной чернели канавки, предназначенные для фундамента, готовящегося вырасти первого на этой земле, здания. А на самом краю нашего защитного периметра появилась ещё одна, глубокая полоса-борозда, на месте которой скоро должны были подняться высокие стены.
Невольно восхитившись масштабами предпринятых работ, я заметил ещё одно, ранее пропущенное мною, изменение в ландшафте. Широкая просека, будущая дорога появилась, как по волшебству, среди травы и кустарника и уходила в сторону реки.
Одна из девушек направилась в сторону туалета по уже довольно затоптанной дорожке. Ну, что ж, пришло время для того, чтобы пользоваться благами цивилизации...
Не успел я отвернуться в другую сторону, соблюдая элементарные нормы приличия, как вдруг что-то неуловимое и тревожное заставило меня насторожиться. Так и есть! Обострённое зрение и чутьё не подвело меня. В паре десятков метрах, возле туалета, на самом краю отвоёванной у растительности площадки, из травы на миг высунулся какой-то тёмный круглый предмет. Я не успел толком разглядеть его, как он тут же скрылся в спасительных стеблях высокой травы. Недалеко от того места, где я увидел первый предмет, на короткий миг над травяным одеялом, приподнялся ещё один такой же шарообразный объект, а затем, столь же быстро, спрятался. Потом, приближаясь к краю зелёной стены, отделявшей нас от дикой природы, ещё несколько шаров стремительно показались из высокой травы и столь же быстро исчезли в ней.
Неожиданно я понял, что обозначают эти странные предметы и, что есть силы, закричал безмятежно бредущей, девушке:
— Стой!
Она обернулась и как-то отрешённо посмотрела в мою сторону, не понимая, чем вызван страх, прозвучавший в моём голосе. Девушка лишь растерянно улыбнулась, а секундой позже на неё напали. Трава расступилась, выпустив на дорожку трёх коренастых, покрытых тёмным мехом существ. Помесь человека и обезьяны, неизвестные мне представители каких-то древних подвидов человека, передвигались привычно и уверенно на двух нижних конечностях. Тёмными лохматыми ночными тенями пришельцы бросились к девушке, схватили за руки и волосы, и потащили свою добычу в траву. В одну секунду платье девушки было разорвано и куском ткани упало на землю, а сама она закричала, срывающимся голосом, от страха и боли.
Ошеломлённые, переселенцы из будущего замерли на месте, застигнутые врасплох внезапностью нападения. А я издал устрашающий рёв-клич полинезийцев:
— Оао! — и бросился на противника. В руке у меня была верная полинезийская дубинка, с которой я не расставался в последнее время ни на минуту. Почему-то так получалось, что для неё всегда находилась работа. Моя верная спутница, с постоянной регулярностью, методично отправляла то или иное создание к хозяйке царства мёртвых Миру.
Побив любой рекорд по бегу, я с места взял высокий темп и в один миг оказался в том месте, где только что трава поглотила странную группу, предмет погони. Мои враги оставляли за собой хорошо заметный след в виде шевелящихся стеблей, который указывала на направление, в котором двигались похитители.
В условиях плохой видимости, практически вслепую, я быстро нагнал человекообразных обезьян. Противников было более десятка, но, руководствуясь каким-то сигналом, трое остановились, отделились от основного костяка, и смело бросились на меня. Я смог распознать их маневр по торчащим из травяного моря головам, которые начали быстро приближаться. Они стремительно 'поплыли' навстречу, пытаясь затянуть вокруг меня смертельную удавку.
Неожиданно я оказался в месте, где растительность почти не росла: в центре небольшой полянки, в которой, по непонятным причинам, выгоревшие стебли не достигали высоты колен. На другой стороне 'поляны' показались мои враги. Низкорослые, покрытые тёмной шерстью, полулюди-полуобезьяны передвигались широкими шагами, похожими на прыжки, каждое их движение настораживало своей скоростью и неприкрытой мощью. Одно существо было вооружено камнем продолговатой формы, неким подобием примитивного кинжала, которое сжимало в руке. Другой мог нанести увечья при помощи деревянной, сучковатой дубинки, а третий грозил берцовой костью какого-то неизвестного крупного животного.
Все трое, рассыпавшись, почти одновременно оказались возле меня. Я едва успел уклониться от хорошо рассчитанного выпада примата с дубиной, чем поспешил воспользоваться другой противник, вооружённый каменным ножом. Острое лезвие промелькнуло в каком-то сантиметре от моей груди. Воспользовавшись временным смятением и заминкой нападающих, я нанёс сильнейший удар своей боевой дубинкой по руке того, что был ближе ко мне. Громко хрустнула сломанная кость, из омертвевших пальцев выпало каменное лезвие, а раненный гоминид упал на колени и негромко завыл от боли:
— У-у-у...
Уклонившись от нового удара, я обрушил свою палицу на череп того, кто был вооружён деревянной дубиной. Продолжая всё то же движение, я вернул палицу назад и, немного скользнув пальцами по древку, рукояткой ударил последнего противника в лицо. Что-то треснуло и чавкнуло, и к моим ногам, почти одновременно, упали два трупа с раздробленными черепами. Третий гоминид, тот, у которого я сломал руку, бросился тем временем в спасительную траву и скрылся в ней.
Напавшие на нас существа допустили очень большую оплошность. Вместо того, чтобы максимально использовать благоприятную возможность и продолжить движение, вся основная группа остановилась, рассчитывая, видимо, насладиться зрелищем лёгкой победы своих соплеменников над неуклюжим чужаком. Неожиданная лёгкая победа одного над многими, сильно смутила зрителей. По-прежнему удерживая заложницу, несколько растерянных и деморализованных гоминидов замешкались, решая как поступить — бежать, или сражаться. Я постарался подтолкнуть их к более решительным действиям. В быстром рывке, преодолев разделявшее нас расстояние, я оказался возле прямоходящих приматов.
— Оао! — вновь грозно заревел я боевой клич людей Южного Моря, легко отбил направленный на меня удар импровизированной костяной дубины и секундой позже убил ещё одного своего врага. Убил легко, как будто развлекался. Мои враги были быстрыми, но я оказался быстрее. Мои противники были сильными, но я был намного сильнее. Я явился, как меч Немезиды, как смертельное оружие, от которого не было спасения, с которым невозможно сражаться и рассчитывать на победу. И приматы-палеоантропы сразу поняли и осознали моё преимущество и моё превосходство. Из охотников они вдруг превратились в жертвы, в преследуемую и испуганную до смерти, дичь. Отпустив девушку, тяжело упавшую на землю, гоминиды бросились в рассыпную, подальше от меня, оставив на месте короткой схватки три бездыханных тела. Не пытаясь преследовать быстро удалявшихся с криками ужаса полулюдей — полуобезьян, я присел возле сжавшейся в комок девушки:
— Ты как?
— Справлюсь, — всхлипнула она, руками обхватив плечи. — Нормально...
На её прикрытом лишь нижним бельём белом теле темнела пара синяков и несколько незначительных царапин. Можно сказать, девчушка в рубашке родилась и отделалась лёгким испугом, ведь, кто его знает, какие были намерения у напавших на неё существ... Убедившись, что с девушкой всё в порядке, я решил поподробней осмотреть тех, с кем несколько минут назад мне пришлось сразиться. Возле ближайшего трупа я остановился. Мертвец лежал совершенно голый, спиной вверх, уткнувшись лицом в землю. Вокруг его головы образовалась неприятно-яркая лужа крови. Ухватив за плечо, я перевернул тело на спину. Пока возился с трупом, вокруг меня собрались многие, подоспевшие к месту схватки, жители нашей маленькой колонии. Как ни странно, наткнувшись на устроенное мною побоище, они не издали ни звука.
Лежащий передо мной палеоантроп определёнными чертами напоминал человека, но в то же время, по многим признакам, значительно отличался от нас. Невысокий, прямоходящий примат имел рост не более ста пятидесяти сантиметров. Всё тело покрывал густой волосяной покров, сквозь который проступала необычайно развитая мускулатура. Больше всего моё внимание привлекло лицо убитого. Внешность древний человек имел всё же больше обезьянью, чем человеческую. Твёрдая и чёрная кожа, совсем как у гориллы, натягивалась в районе лба большими надбровными дугами, нависшими над остекленевшими глазами. Верхняя и нижняя челюсть так же значительно выдавалась вперёд. Если бы существо не сжимало в руке примитивное оружие, и я не видел, как оно им действовало, то ни за что не поверил, что оно, как и мы, принадлежит к человеческому древу. Хотя, с другой стороны, в наше время в Африке предметами во время охоты активно пользуются обычные шимпанзе...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
