Зовущий из тени

Не стоит спрашивать про такое в опасном месте, в дебрях вдали от жилья. Вот за надежными городскими стенами, у горящего камина можно бы. Но есть вещи, о которых вообще не хочется говорить. Нигде.

Глава 10. Пленники

Кирт потянулся и сел, стряхнув с рукава прицепившуюся былинку. Козы мирно паслись поодаль, позвякивая колокольчиками. Верный пес Стручок не сводил с них глаз, лежа на траве и вывалив язык: ему было жарковато в пушистой шубе.

Скоро время Расцвета — первое после эпидемии, выкосившей три четверти населения. И хорошо, что хищников успели частью перебить, частью отогнать подальше от Северной Данмары. Иначе попробуй отбейся от них в одиночку — сожрут вместе с козами и собакой.

Несколько раз вернувшаяся в город стража и немногие уцелевшие мужчины устраивали облавы и в конце концов добились того, чтобы не только улицы окраин, но и ближайшие окрестности Данмары стали более или менее безопасными. И все-таки приходилось держать ухо востро. Впрочем, Стручок заранее поднял бы шум, окажись неподалеку зверь или незнакомый человек. Хороший пес.

Кирт зевнул: сегодня почему-то клонило в сон. Неплохо было бы выкупаться. Конечно, вода в Юппаве сейчас еще холодная, не поплаваешь. Тем более, что и течение здесь опасно быстрое, утонуть проще простого. Или о камень приложит, тоже мало не покажется. Но можно ведь просто окунуться по-быстрому.

До эпидемии пасти скот ходили по двое, так что можно было по очереди отлучиться. А теперь вот...

Мальчик покосился на пса, потом, прищурившись, посмотрел на солнце. До заката еще часа два. От Верхнего луга до Нижнего минут десять, если бегом. От Нижнего до Юппавы еще пять. Ну, обратно в горку, конечно, медленнее получится.

Он облизнул губы, еще раз внимательно осмотрелся — ничего подозрительного — и наконец решился.

— Стручок, стереги!

Пес покосился на хозяина золотым глазом и повел острой мордой, ловя запахи.

Кирт подтянул штаны и помчался в сторону Нижнего луга и реки.

Вода и вправду оказалась студеной: парнишка даже с головой не стал нырять — так, залез по грудь, балансируя на скользких камнях и стуча зубами, и сразу же заторопился назад. Ветер, еще недавно казавшийся теплым, огладил плечи, заставив кожу покрыться мурашками.

Кирт натянул липнущие к мокрому телу штаны, взялся за рубашку и вдруг замер, уловив краем глаза какое-то движение.

Зачем на Нижнем лугу пугало? Здесь не сеют ничего, только скот выпасают. И вот странно: когда бежал сюда — не заметил нелепую фигуру с бесформенной головой в ветхой широкополой шляпе. Может, конечно, из-за спешки.

— Мя-ау!

Кирт слегка удивился: если кошка явилась сюда охотиться, зачем же орать, распугивая добычу. Но надо было поскорее вернуться к козам, и он сунул голову в ворот рубашки.

Что-то скрипнуло и захрустело, заставив мальчика вздрогнуть. А рубашка, как назло, путалась, прилипала, и Кирт никак не мог освободиться и посмотреть на источник странных звуков. Сердце заколотилось, хотя вроде и не было ничего опасного.

Паренек нетерпеливо рванул ткань, так что та затрещала и позволила наконец высунуть голову, правда опутав руки. Кирт посмотрел и отшатнулся, едва не рухнув в реку: пугало внезапно оказалось совсем рядом, в нескольких шагах от него. А ведь было — он мог бы поклясться — в половине полета стрелы, не меньше.

Оно раскачивалось, словно от сильного ветра, и скрипело. И от него скользила быстро удлиняющаяся тень. Но не вбок, как должна была с учетом положения солнца, а вперед. К замершему на берегу Кирту.

* * *

"Дорогой племянник! Меня все сильнее тревожат вести, доходящие из Северной Данмары. И, что гораздо хуже, они вызывают недовольство у других.

Если до середины поры Увядания ты не выполнишь возложенную на тебя задачу, тебе пришлют замену. Кандидата уже выбрали, и лишь мое вмешательство позволило получить небольшую отсрочку.

Консул перечитал расшифрованный текст, скомкал исписанный лист, поджег от пламени свечи и бросил в мраморную пепельницу, угрюмо наблюдая, как чернеет и рассыпается бумага.

Четыре круга Матери прошло с его возвращения в город. Четыре круга вынужденного сотрудничества с Лирсли, взаимных подозрений и слежки, несомненно, тоже взаимной. И единственное, чего смог добиться Орт, это повторное избрание его консулом.

В середине Поры Обновления казалось, что все вот-вот окончательно наладится. Новых случаев мшаной лихорадки не было уже две декады. На могилах погибших провели все положенные обряды, пусть и с опозданием: во время эпидемии хоронили наспех, а многие мертвецы и вовсе остались неопознанными. Но Великая Мать знает и примет с любовью каждого из своих детей. По крайней мере, так утверждали жрицы, а народ им верил.

Волнения в Данмаре прекратились, в нее начали приезжать люди: кто, возвращаясь в покинутый дом, а кто в поисках заработка. Развалины сгоревших строений расчищали, и по всему городу бойко стучали топоры и молотки. Трупный смрад, окутывавший Данмару в Пору Сна, рассеялся, сменившись пряным запахом свежей древесины, к которому уже начинали примешиваться нежный аромат расцветающей ирсинии и острый, горьковатый — сийлимы.

И вот тут оживающий город постигла новая беда. Начали пропадать люди. То старуха пошла в лес за ветками для корзин и не вернулась. Хватились вечером, на поиски отправились утром: сперва думали, что заночевала бабка в лесу, но она так и не объявилась. И не нашли ее — даже следов не осталось, ни обрывка одежды, ни брызг крови, ничего.

Консул тогда устроил облаву на хищников. Охотники прочесали всю округу, вернулись со шкурами убитых зверей.

Только все успокоились, поверили в безопасность, как двое подростков сгинули в лесу. Потом исчез парень, поехавший за дровами. Следом — ученик гончара, которого послали к оврагу за глиной.

Поползли слухи, люди перестали выходить из города поодиночке, да и по двое опасались, только группами. Причем так, чтобы задолго до заката вернуться.

И только стало казаться, что обманули беду, научились обходить ее стороной, как прорвалась она в саму Данмару, не замеченная стражей, не почуянная собаками.

Ночью, пока Мать и Страж прятались за низкими тучами, исчез мужчина с отнявшимися после мшанки ногами — прямо из дома. Причем запертая с вечера дверь утром оказалась распахнутой настежь. И ни жена, ни дочка пропавшего ничего не слышали, разве что кошка где-то орала, так в Пору Обновления такие вопли — обычное дело.

А теперь вот подевался куда-то мальчишка, который пас коз на Верхнем лугу. Там и деревьев-то нет поблизости, все просматривается. И день был ясный, солнечный.

Орт пытался обсудить неведомую напасть с Лирсли, но синие глаза жрицы тут же стали зеркально непроницаемыми, и она принялась талдычить о песнопениях и Великой Матери, которая не оставит своих чад. Ясно было: Верховная что-то знает, но не желает говорить. Во всяком случае, консулу.

Неудивительно: ей это выгодно. Орт может защитить город от зверей или разбойников. Но против нечисти сталь бессильна. Вот Лирсли и ждет, пока перепуганный народ явится в храм за помощью. И тогда служительницы Вастарны вновь спасут Северную Данмару, укрепив свой и без того немалый авторитет, а заодно подчеркнув беспомощность консула и стражи.

* * *

— Я знаю, кто похищает людей, — очень серьезно сказал темноволосый парнишка.

— Да это любому дураку ясно, Тэш, — пренебрежительно фыркнул долговязый подросток в кожаном фартуке, забрызганном подсыхающей кровью. — Мувраловы твари рыщут, подбирают ему учеников. Ну, или слуг.

— Нет, — покачала белокурой головой девочка с прозрачно-серыми глазами. — Владыка Ночи точно не при чем. Вспомни сам, что нам тавхоэ Дивильда рассказывала: Создатель Муврал кого попало к себе в подручные не берет. Надо особый дар иметь, кучу заданий выполнить... — она вздохнула с явной завистью.

— А если не Муврал, тогда кто, по-твоему? — недоверчиво спросил парень в фартуке.

— Изгнанник, — выдохнул пухлый мальчик и озабоченно сморщил веснушчатый нос.

— Нет, это не Ильстрин, — отчеканила девочка и усмехнулась, заметив, как напряглись парни.

— Не произноси его имя вслух, Вирле! — поспешно перебил ее Тэш, делая рукой отводящий беду знак, который немедленно повторили остальные.

— Вы что, вправду боитесь, что Иль... ладно, ладно, что Потерянный приснится вам и утащит из нашего мира?

— Только глупец сам навлекает на себя беду!

— До вечера еще далеко, — Вирле взглянула на небо. — Впрочем, это все равно не он.

— С чего ты так уверена?

— Скиталец может кого-то забрать только в Ночь Одиночества, — авторитетно заявила девочка. — Ну, или в тот час, когда Мать уже поднялась на небо, а Страж не успел. И надо не просто произнести его имя, а позвать... правильно позвать. В общем, не он виноват, можешь мне поверить. Да и потом — нужны вы ему больно!

— Нужны! — прищурился Тэш, задетый ее снисходительным тоном. — Еще как нужны. Он же там, в других мирах, силы своей лишен, да и не бессмертный вовсе. Состарится и помрет, и вернуться не сможет. Вот он и смо-отрит, кого бы к себе утянуть и жизнь чужую до капли выпить, чтобы свою продлить.

После этих слов все притихли, украдкой оглядываясь, не тянется ли из-за пределов мира призрачная рука, нашаривая добычу. Тэш усмехнулся, победно взглянув на Вирле: вот, мол, не только ты книжки читаешь, да жриц на занятиях слушаешь.

— Это пугало, — веснушчатый мальчик прерывисто вздохнул и вытер пот со лба.

— Какое еще пугало? — остальные разом повернулись к нему.

— Живое, — он опасливо оглянулся и добавил, понизив голос. — Я сам его видел.

* * *

— Что делать-то будем, Бер? — плечистый бородач подсел за стол к крупному мужчине с вьющимися светло-рыжими волосами. — Эй, хозяюшка, принеси-ка мне пива, — он внимательно посмотрел на приятеля и поправился. — Нам обоим.

— А я почем знаю? — угрюмо пробубнил рыжий, уставившись в недопитую кружку. — Пока в городе всем заправляют эти... из храма, добра не жди.

— Вот и я говорю: остановить их надо, пока всех несогласных не извели! — бородач стукнул по толстой деревянной столешнице кулаком.

— Мы уже пробовали остановить, — хмуро напомнил Бер и передернул плечами.

— Ну ты, небось, хозяйства-то своего не лишился? — ухмыльнулся его собеседник, глядя пониже пояса рыжего. — Или?..

— Ты, Тиймаргал, позубоскаль еще! — со злостью бросил Бер.

— Ладно, не заводись, — примирительно сказал бородач. — Я и сам тогда — веришь — всю декаду сидеть не мог толком. А Йиссэ, вдова галантерейщика, и вовсе едва не померла. Говорит, ноги так опухли, что шагу не ступить. Соседи выручали, пока не поправилась.

— Соседи! — фыркнул рыжий великан. — Теперь на одну улицу хорошо, если три-четыре дома жилые. А в тех, брошенных, где все померли, один ветер гуляет. Вот нечисть-то и плодится, любит она такие места. А бабам из храма только это и надо.

— Им-то на что?

— Чтобы люди боялись. А жрицы спасали бы их и через то власть свою укрепляли. Надо, Тиймаргал, народ поднимать. Пока совсем по углам все не забились от ужаса. Пока нас твари ночные поодиночке не порешили.

— Вот и я говорю — надо! — бородач припечатал столешницу растопыренной пятерней, словно закрепляя решение. — Соберемся и пойдем к консулу, потребуем суда над... этими.

— Для суда, приятель, надо, чтобы закон они перешли. Но с консулом нужно их разделить, да. Чтобы он нашу сторону принял. — Бер понизил голос. — Оружие тоже потребуется. Нет, не драться, по крайней мере, не сразу. Для солидности. Чтобы слушали нас.

— Оружие, говоришь? — ухмыльнулся его приятель. — Ну, я-то не терял времени. Мы с парнишкой моим уже запасли кой-чего, о чем консул и стража не знают. Мы для них-то мечи да копья делаем, но понемногу и себе оставляем, кладем в надежное место.

— Жрицы не...

— Не пронюхают, не боись. Мы бережемся, и парень мой — он надежный.

— Хорошо, — решил Бер. — Теперь вам надо больше работать, быстрее. Чтобы семь десятков вооружить хватило, когда я всех соберу. Не попадитесь только, гляди. А я пока с Йиссэ потолкую, да еще с другими людьми нужными. Две декады у нас, приятель. Дольше нельзя тянуть: смерть рядом ходит.

— А дольше и не потребуется, — заверил его кузнец.

* * *

— Жаль тебя будить, но дело оборачивается совсем скверно — вместо приветствия сказала Аштея, раздвигая тяжелые шторы на окне.

Лирсли села на постели и спустила ноги на пол, прикрыв ладонью глаза от хлынувшего в комнату света. С Поры Увядания ей удалось выспаться от силы два или три раза.

— Кто? — хрипло выдохнула Верховная.

— Младенец. Из колыбели. В запертом доме.

— Ночью? — Лирсли потерла виски.

— Утром, солнце уже подняться успело. И это маленькая дочка Кэрса Ри-Арни.

Верховная тихо застонала. Особняк Ри-Арни был вторым от храма по Фонарной улице. Значит, буттак начал охотиться уже в центре города. Да еще при солнечном свете.

— Лирсли, решение надо предложить немедленно. Сегодня же. Иначе поднимется бунт, и жертв будет больше, чем от буттака. С обеих сторон, — Аштея налила в чашку горячий травяной отвар из принесенного с собой кувшина и щедро добавила настойки змеехвоста, — Пей, только осторожно, не обожгись.

Кэрс был одним из самых уважаемых людей в Северной Данмаре. Член городского совета, преуспевающий торговец и вдобавок личный друг Орта Байтрина. Когда началась эпидемия, он, правда, сразу уехал, но зато вернулся одним из первых, вместе с семьей, и немало средств вложил в восстановление города, так что о его бегстве уже никто не вспоминал.

— Подробности знаешь? — спросила Лирсли, осторожно отхлебнув из чашки. — У них же полный дом народу. Как тварь ухитрилась...

— А вот так! — зло сверкнула черными глазами Целительница. — Они все собрались за завтраком в столовой. Слуги — кто где, по хозяйству. А малышка спала в колыбели в одной из комнат на втором этаже. И вроде кто-то слышал, как дверь заскрипела или ступени, и удивился: у Ри-Арни же всегда все в полном порядке, и в делах, и в доме. Петли смазаны, полы и лестницы каменные — чему там скрипеть? Потом Кэрсова собака заскулила и под стол спряталась, прижалась к ноге хозяина. Но все же сидят, цены на зерно обсуждают, да какие товары выгоднее из Ортелина сейчас привезти. Не обратили на пса внимания. А тут будто ребенок закричал или кошка — коротко так, сдавленно. Но замолчал сразу. И словно холодом повеяло. Тут Липпи, жена Кэрса, встревожилась и пошла наверх проверить свое дитя. А в колыбели под одеяльцем мешок лежит, трухой набитый.