Есть только миг... "Да придёт рассвет"

Я смотрел на него весь монолог, и видел, что он искренне переживает всю никчемность своего существования. Он плакал, но даже не замечал этого, слёзы просто катились по щекам, крупные слёзы, слёзы сожаления. Весь его монолог слёзы не переставали течь с его глаз. Он не рыдал, даже дыхание его не сбилось, он просто рассказывал о том, что чувствует, о том — что понял. В этот момент он высказывал свои сокровенные мысли, то — что беспокоило его раньше, но чему он не придавал значения. Так, осталось где-то на задворках памяти, и сейчас это выливалось в словах вместе со слезами. Я видел, что в районе груди у него растёт пожар, и тот голубой шар, что находился в этом месте, из светло голубого становился розовым. Ещё может быть немного, и он окрасится в такой же цвет, как и у наших парней, в золотистый. Я наблюдал рождение человека, человека с большой буквы, а не 'потреблядь'. В районе головы же, цвет стал приобретать светло голубой оттенок. До этого он был бордового цвета. Это чудо. Почему я раньше не обращал внимания, на такую разницу в людях? Может потому, что общался в основном только с россиянами? Но тот английский агент в Волгограде, почему я у него не видел такого отличия, только общий фон? Хотя, я его не разглядывал так тщательно, как Фишера.

И тут мне пришла в голову одна очень заманчивая идея, а может попробовать использовать его? Прежним он теперь вряд ли будет заниматься, после таких метаморфоз он не сможет вернуться к прежним занятиям. Я в этом уверен. А так, может ещё немало полезного сделает, да и не факт, что я обо всё успел его расспросить.

— Слушай, Фишер, а ты очень хочешь умереть?

— То есть как? — удивился Фишер, даже слёзы перестали течь из глаз — Ты же обещал. Я всё рассказал, нигде не обманул.

— Да нет, ты меня не понял, — махнул я рукой и почесал лоб — как бы это... Я предлагаю тебе поработать с нами.

— Как такое возможно? — не понял он меня — Я очень много вреда принёс вашей стране, даже убивать приходилось. Нет, я не смогу, — уже более осмысленно ответил он — я не смогу открыто смотреть теперь в лица ваших людей, я столько зла совершил...

— Вот и прекрасно, что ты это осознаёшь. Если ты умрёшь — то ничего хорошего ты уже не сможешь сделать, а так хоть частично погасишь свою деятельность против нашего народа.

— И вы мне сможете верить? — уже совершенно ошарашено уставился он на меня.

— Я же тебе говорил, что я вижу, правду говорит человек или нет, ты мне ещё не соврал ни в чём. Да и присматривать за тобой будут. Сам-то как, хочешь изменить что-то в своей судьбе? Готов пересмотреть свои ценности? Сможешь ужиться со своей совестью?

В этот раз Фишер задумался надолго. Минут через десять, уже окончательно разобравшись в себе, он ответил:

— Если вы готовы мне верить, то я буду только рад изменить свою судьбу. Готов ли я пересмотреть свои ценности? Только здесь я понял, что не было у меня ни каких ценностей, теперь я буду приобретать их с вашей помощью. Мне понравилась концепция души, и я ощутил боль того, чего у меня не было, или было в зачаточном состоянии. Если это одна из основных ценностей, то я готов отстаивать её даже на столе пыток. Приобретя то, о чём только слышал в кулуарах, я не хочу это потерять. А совесть — совесть пришла ко мне вместе с душой, и сейчас она говорит мне, что я на правильном пути.

— Ну, что ж, тогда не будем больше здесь рассиживаться, впереди великие дела.

— Подожди, а как же твоё руководство? Они не будут против? — забеспокоился Фишер.

— Руководство мне доверяет, не переживай. И они знают, что я вижу невидимое.

Я поддел ножом верёвку на руках, и Фишер принялся растирать руки. Подойдя к плафону, я придавил его слегка, и люк отскочил от потолка. Поднявшись по лесенке, я вылез в спальню. Следом показался Фишер. Кречет видимо спал рядом, потому что взгляд был блуждающим, и глаза красные. На улице уже было утро следующего дня. Долгонько же мы беседовали. Но какой результат. Заполучить с потрохами целого куратора ЦРУ. Кречет, увидев, что Фишер стоит рядом и совершенно не связан, очень удивился, даже потянулся к оружию.

— Спокойно, Кречет, не суетись, — остановил я его, выставив ладонь вперёд — теперь он работает с нами. Пока он будет жить здесь, и имитировать прежнюю жизнь, а позже мы воспользуемся его знаниями.

— Хм, кто другой бы сказал, не поверил, но увидев запись с Погостом, сомнения отпадают. В ангела хоть он не превратился, как Погост?

— Нет, не превратился. Но это и хорошо. Вряд ли бы он согласился тогда работать с нами. Он обычный человек, такой же, как и ты, и можно даже с уверенностью сказать, что он стал русским по духу. Фишер, — уже обращаясь к куратору — иди в ванну, вижу, что тебе не очень удобно. Возьми запасное бельё и свет заодно выключи в щлюзе.

Когда Фишер ушёл мыться, Кречет не выдержал:

— Как тебе это удаётся, Хват? Вот уж никогда даже не мог представить себе, что можно склонить на свою сторону такую фигуру. И что, он сейчас полностью лоялен к нам?

— Более чем. Он возненавидел свою прошлую жизнь. И ты знаешь, я видел, как у него разморозилась душа. Он теперь предан нам, и не за страх, а на совесть.

— Хм, ну, тебе видней. Что дальше? Едем на базу?

— Едем, только сначала сделаем одно дело.

В квартире был телефон, и я позвонил по нему на базу. Связавшись с командиром, я вкратце пересказал наш разговор с Фишером, и о том, что я его перевербовал, даже не то, что бы перевербовал, а фактически перекрестил. Командир очень обрадовался данному факту, и сказал, что человек из нашей группы присмотрит за ним. Он послал нам на усиление группу прикрытия, сразу как мы поехали в Москву, как знал что пригодится. Мне же следовало на всякий случай сменить код на двери шлюза и забрать всю документацию с кассетами. Деньги пускай пока остаются на месте.

Как только я закончил с этими делами, с ванны вышел Фишер. Посвежевший, и с открытой улыбкой на лице. Предложил нам позавтракать, но мы отказались, надо было ехать на базу. На прощание я сказал ему, что бы вёл пока прежний образ жизни, в смысле работал на старом месте, а работал он на химическом производстве начальником смены. В скором времени мы навестим его, а дальше будет уже настоящая работа. Он тепло попрощался с нами, и мы покинули квартиру.

Возле машины нас уже дожидался Удав, его и Ребуса отправили к нам на усиление. Ребус сидел в соседней машине и увидев нас, вышел навстречу. Обменявшись рукопожатиями, я объяснил им, что теперь Фишер работает на нас, и за ним нужно приглядывать, так, что бы, не бросаться в глаза. Впрочем, даже если он и заметит слежку, то не обидится, он понимает, что первое время его будут проверять, я ему говорил об этом, и он отнёсся к этому спокойно.

Попрощавшись с парнями, мы отправились сначала в кафе, а потом покатили на базу. Задание выполнено, и выполнено с блеском.

Устал я очень сильно, сказывалась не только бессонная ночь, но и то, что практически всю ночь я был в режиме ра-хат, а это очень затратно для энергии тела. Всю дорогу я проспал, и пришёл в себя только на территории базы. Дорога прошла без приключений.

Командир, увидев в каком я состоянии, а встречал он нас лично, отправил меня отсыпаться. И правильно сделал. Я ни на что не был готов. Мне сейчас был нужен только здоровый сон, а после и несколько часов медитации, что бы восполнить свой баланс. Даже есть я не хотел.

Зайдя в свои апартаменты, я мельком взглянул в зеркало в душевой, и чуть не вскрикнул от неожиданности. С зеркала на меня смотрел осунувшийся упырь. Глаза провалились в глазницы, вокруг синие круги, взгляд затравленный и усталый, лицо сильно осунулось. То-то на меня командир смотрел как-то настороженно. Довели Сивку крутые горки. Надо осторожней пользоваться этими умениями, так недалеко и до кладбища. Буду знать теперь, что так долго пользоваться этими способностями губительно для здоровья.

Сполоснув морду лица, с дороги, не раздеваясь, улёгся на кровать, и тут же вырубился.

Глава 14

Проснулся я сам, никто меня не беспокоил. Посмотрев на часы, удивился, спал всего шесть часов, а чувствовал себя превосходно. Это меня насторожило. Сходил в душевую и посмотрел на себя в зеркало, на меня уже смотрело нормальное изображение. Только немного исхудавшее.

На улице было раннее утро, солнце еще не показалось, но предрассветный сумрак уже был. Подумав о еде — у меня забурлил желудок. Значит надо идти в столовую.

Умывшись — я направился в столовую, по пути размышляя, как буду лечить т.Глашу, и не заметил, как столкнулся с Кречетом, он оказывается направлялся ко мне. Беспокоился о моём состоянии, проспать сутки с лишним — это что-то.

— Не понял? — насторожился я — Какие сутки? Я же шесть часов всего спал.

— Ага-ага, тридцать часов не хочешь?

— Хм, то-то мне что-то не давало покоя. Командир злится наверно на меня?

— Да нет, что ты. Но переживает серьёзно. Тут операцию надо готовить, а ты в отрубе. С документами и видеоматериалами он уже ознакомился, и очень счастлив. По его виду — каверзу какую-то придумал нашим дорого уважаемым руководителям.

— Ладно, десять минут ещё подождёт, есть хочу, умираю.

— Пойдём, пойдём. Я тоже перекушу.

Мы зашли в столовую, и я увидел радостную картину. Тётя Глаша и Лена, весело переговариваясь, готовили что-то на плите. Тётя Глаша по виду чувствовала себя прекрасно. Значит Георгич, всё же выделил помощника нашему повару, это радует. Осталось только узнать, имеет ли Лена квалификацию?

Заметив нас, т.Глаша обрадовалась, и Лена тоже расплылась в улыбке.

— Ну, наконец-то Сашенька, — заговорила т. Глаша — а мы уже переживать начали, не случилось ли с тобой худого. Садись давай, сейчас завтрак принесу.

— У вас всё хорошо, т. Глаш? — поинтересовался я.

— Всё просто отлично Саша, суставы не болят, а большего мне и не надо. Чувствую себя прекрасно. И Лену вон в помощницы дали, она оказывается дипломированный повар. Я просто счастлива, Сашенька.

— Это хорошо. Сегодня вечером я займусь вами всерьёз. Этот эффект временный, лечением я ещё не занимался, так что, после ужина я зайду к вам. — т.Глаша радостно махнула головой — Лена, как дела у Олега?

— С ним всё хорошо. Весь день проводит в спортзале. Достаётся ему серьёзно, приходит разбитый и очень грустный. Он не может смириться с тем, что оказывается он среди ваших ребят как рукопашник — просто мальчик для битья. В армии он был первым, и это его задевает. Но он не сдаётся.

— Молодец, что не сдаётся. Я поработаю с ним, и он будет не хуже парней, а может и в чём-то лучше.

— Ладно, кушайте, не будем вас отвлекать, воины, — улыбнулась Лена — а то, командир нам выговор устроит, что задерживаем перспективных кадров. Приятного аппетита!

— Спасибо! — ответили мы с Кречетом одновременно, и приступили к поглащению чего-то очень необычного. Салат — не салат, второе — не второе, что-то среднее между этим. Не горячее — но мясное, с овощами и очень вкусное. Кроме этого, был компот с плюшками. Не завтрак, а королевское подношение.

Поев и поблагодарив наших поваров за вкусный завтрак, мы направились к командиру, надеюсь — он уже не спит. И он действительно не спал, ждал меня. Кречет был не в курсе допроса, поэтому полного отчёта дать он не мог.

Командир был весел, чувствовалось, что результатом нашей операции он был очень доволен. Поздоровавшись, мы зашли к нему в кабинет, и без предисловий я приступил к рассказу о нашей беседе с Фишером. Времени это заняло часа два. Его очень интересовало, как у меня получается изменять сознание человека. О том, что я могу видеть — правду человек говорит, или ложь, он знал, а вот как я делаю так, что человек меняет своё мировоззрение, это его сильно интересовало.

— Не знаю, Георгич. Для этого я ничего не делаю специально, просто разговариваю. Получилось с ним, может быть, потому, что он сам задумывался над тем, что творит, я только больше открыл глаза ему на это. Раскрыл всю суть происходящего, и может быть заставил его прочувствовать, если бы он находился на моём месте. Это не воздействие, скорее психология. Ему некуда было деваться, и он уже смирился с неотвратимым. Терять ему уже было нечего, и он решил попробовать новый опыт. И ему очень не понравилось то, что он совершил. Не знаю, Георгич, так это, или что-то другое повлияло, но он теперь совершенно другой. Он сейчас больше русский по духу, чем американец. И он ни за что не изменит этот новый образ. Он будет отстаивать его с оружием в руках, и если надо — пожертвует собой ради этой новой цели. Это я могу тебе гарантировать.

— Хм... — задумался Георгич, и надолго замолчал. Я не мешал ему размышлять, Кречет тоже задумчиво молчал. Наконец он принял решение: — Хорошо, если ты говоришь, что на него можно положиться, это очень хорошо. Я верю тебе, потому что знаю о твоих способностях. Нам он очень поможет. А кроме этого, он наверняка хорошо знает план комплекса ЦРУ, тебе это очень поможет. Тогда что, наблюдателей снимать?

— Нет, не надо, пусть побудут пока. Не из-за того, что я ему не доверяю, просто хочу выяснить, не наблюдает ли за ним ещё кто.

— Понял. Тогда я поставлю задачу ребятам немного иначе. Сегодня 10 октября, встреча агентов 15. Начинать будем с этих агентов. Я уже распределил ребят по регионам на всю сеть агентов, сегодня они отправляются каждый в своём направлении. Начнут подготовку на месте. Ты один справишься с этими девятью?

— Конечно, и потом, я буду не один, со мной будет Фишер.

— Отлично. Парням придётся кому-то и по две цели брать, у нас, к сожалению, на всю сеть людей не хватает. Но они должны успеть. Никто не должен ускользнуть. Всё их змеиное гнездо надо выжечь.

— Пленных брать? — уточнил я.

— Ни к чему они нам. Фишер знает всё, что нам нужно, остальные нам не нужны. Сделай только так, что бы их раньше времени не хватились, нам ещё Кремль чистить, и в регионах поработать надо.

— А с Бельциным что будем делать? — спросил Кречет.

— Есть у меня задумка, но об этом чуть позже, когда закончим операцию с ЦРУ. Ладно, Хват, — обратился он уже ко мне — займись братом, очень упорный молодой человек. Такие люди нам не помешают. А сейчас можете быть свободны.

— Я так понимаю, — поднимаясь со стула, я решил кое-что уточнить — нам известны все крысы из нашего руководящего звена?

— О-о, не просто все, я бы сказал абсолютно все. Даже те, кто был завербован другими странами. Это не просто информация, это ядерный арсенал. А тут ещё все их счета, надо с ними что-то делать. Так оставлять нельзя, пиндосы всё перехватят при первых признаках провала.

— Есть у меня задумка на эту тему, — продолжил я — но это тоже надо обсудить с Фишером. После операции расскажу.

— Хорошо. Ладно, дуйте уже отсюда, мне ребят отправлять пора.

От командира я пошёл к себе, нужно было помедитировать, восстановиться. Кречет ушёл к себе, готовиться к выходу. Он тоже отправлялся на своё задание.

С Олегом всё прошло стандартно. Для меня стандартно. Я ведь уже не первый раз занимался этим. Застал я его в спортзале, там он в одиночку пытался убить чучело для тренировок. Видимо пытался разрядиться на нём из-за того, что у него ничего не получалось.