— Лучше встретиться с разбойниками, чем с беглыми, — пробурчал Анний Мар Прест.
— Почему, господин Мар? — заинтересовалась Ника, вновь поймав колючий взгляд Луксты Мар.
"Вот дура ревнивая!" — мысленно фыркнула девушка, подчёркнуто не обращая на неё внимания.
— Разбойники только грабят, — пояснил свою мысль артист. — Ну или зарежут по-быстрому, если всё отдашь. Им особо лютовать ни к чему, они деньги добывают. А беглые на весь мир обижены. Вот и мстят каждому свободному, кого встретят.
Он посмотрел на собеседницу и криво усмехнулся.
— Лет пятьдесят назад, ещё до коронации Константа Тарквина, — вытер сальные губы Гу Менсин. — Восстали рабы на серебряных рудниках возле Этригии. Один Дрин знает, как им тогда удалось войти в город. Резня была страшная. Не щадили никого: ни стариков, ни детей. За то и поплатились. Так от крови опьянели, убивая всё новых и новых горожан, что дождались воинских отрядов из других городов. А могли бы спокойно уйти в горы к варварам. С тем серебром, что они взяли на рудниках, их бы там в любое племя приняли.
— Тупые животные, — презрительно фыркнул Превий Стрех. — Мудрый Генеод Феонский писал, что всякое возмущение невольника обращается в его же страдания!
"Дурак твой Генеод, — молча скривилась путешественница. — И ты тоже. Сам нищеброд, а туда же — рабов осуждает. Как быстро позабыл, что с ним в усадьбе Сфина Бетула вытворяли".
Поэт пустился в путанные рассуждения о том, что невольниками становятся только глупые, изначально ущербные люди, богами обречённые служить более умным хозяевам Лишь единицы из них могут поумнеть, благодаря добросовестному исполнению воли господ, и становятся отпущенниками.
Его выспренная речь резала уши девушке таким неприкрытым лицемерием, что не желая слушать, она тихо встала и направилась к своему фургону. Но не успела пройти и пяти шагов, как буквально кожей почувствовала на себе чей-то острый, неприязненный взгляд.
Заметив впереди маленькую травяную кочку, Ника, словно нечаянно споткнувшись, быстро посмотрела за спину, краем глаза уловив, как Лукста Мар резко опускает голову.
"Неужели это всё из-за того, что её муж мне упасть не дал? — искренне недоумевала девушка, забираясь в повозку. — Как бы эта дура какую-нибудь гадость не сотворила из-за своей ревности?"
Ворча про себя, путешественница, дрожа от холода, торопливо переоделась в кожаную одежду аратачей. Во-первых, так теплее спать будет, во-вторых, если что-то случится, в ней по лесу бегать удобнее, чем в платье.
На этот раз рабыня легла не на своём обычном месте — под повозкой хозяйки, а вместе с женщинами и детьми — между двух костров. Взять её с собой в фургон хозяйка не решилась, хорошо запомнив неприятное происшествие в ванной. Вдруг опять её на любовь потянет? А драться у Ники сегодня нет ни сил, ни желания.
Выставленному на ночь караульщику вменили в обязанность не только сторожить покой спутников, но и задвигать в огонь брёвна по мере их прогорания.
Несмотря на тёплую одежду и меха, девушка беспокойно проворочалась всю ночь. То ноги в мокасинах мёрзли, высунувшись из-под короткого плаща, то спина, то резал слух какой-то лесной шум.
Видимо, в эту ночь плохо спалось не только ей. Во всяком, случае утром все, даже животные выглядели усталыми и злыми.
Корин Палл сцепился с Балком Круном так, что остальным пришлось их растаскивать. Женщины визгливо ругались, предъявляя друг дружке какие-то маловразумительные претензии. Обычно довольно покладистый ослик едва не цапнул Риату за руку. Воспользовавшись этим, рабыня отвела душу, с удовольствием отдубасив его палкой.
"Вот и лето прошло", — грустно думала путешественница, растягивая рот в долгом зевке. Наставник говорил, что в Радле зимой даже снег иногда выпадает. А вот к этому ни их жилища, ни одежда совсем не приспособлены.
Она с ностальгией вспомнила свой голубой пуховичок, оставшийся в том мире, шапочку с помпоном, белый алюминиевый радиатор отопления под окном, возле которого так приятно сидеть, глядя на пустынный, засыпанный первым снегом двор.
Опять стало ужасно жалко себя, появились дурацкие мысли о несправедливости всего с ней происходящего, глаза предательски защипало. Захотелось плакать.
Качнув головой, словно вытряхивая из неё глупые переживания, Ника покосилась на сидевшую рядом рабыню. Та хмуро молчала, видимо, тоже вспоминала что-то из своего богатого впечатлениями прошлого.
Потянуло ветерком. Девушка набросила на плечи спутницы старый кожаный плащ и, зевая, забралась в фургон, где сумела уснуть, не обратив внимание на редкие капли дождя, гулко колотившие по просмолённой крыше.
Невольница разбудила её у Кинтара.
— Въездную пошлину надо платить, госпожа, — проговорила она, виновато шмыгая носом.
Ещё один имперский город в череде многих. Сколько их ещё будет, прежде чем она доберётся до родственников Лация Юлиса Агилиса?
Солнце скрылось за облаками, но стало заметно теплее. Впрочем раб, принимавший в обёрнутую тряпьём ладонь затёртый обол, очевидно, этого не замечал, продолжая дрожать.
Громко стуча деревянными колёсами по булыжной мостовой, фургон проехал сквозь толстую башню. Риата привычно направила осла за неторопливо удалявшейся повозкой артистов.
Заведение, где на этот раз остановился их маленький караван, имело гораздо больше шансов носить гордое звание "гостиница", чем убогий постоялый двор Нумеция Мара Тарита и его сожительницы.
Солидное двухэтажное здание с баней, конюшней и кладовками в одном крыле и обеденным залом в другом, поставленном перпендикулярно. Из зала наверх шла широкая, каменная лестница с красивыми резными перилами.
Вот только комната, которую смог предложить постоялице тощий, пройдошистого вида хозяин, оказалась такой же убогой, как у Серении, разве что стены не из циновок, а из плотно подогнанных досок. Услышав цену проживания и убедившись, что владелец заведения не настроен торговаться, путешественница потребовала поменять матрас, грозя в противном случае ославить его на всю Империю. Вряд ли мужчину испугали её неуклюжие угрозы, скорее всего просто скандалить не захотелось, поэтому и принесли новый, набитый свежей соломой матрас. Видимо, в отместку за это, хозяин со злорадством сообщил, что посещение ванной комнаты оплачивается отдельно. Знать, с наступлением холодов такой порядок вводится во всех гостиницах и на постоялых дворах. Ничего личного, просто дополнительные расходы на дрова.
— Можете сходить в городскую мыльню, госпожа Юлиса, — ехидно улыбаясь, предложил собеседник. — Там дешевле.
— Я подумаю, — ледяным тоном отозвалась Ника. — А пока прикажите кому-нибудь принести мои вещи.
— Непременно, — столь же ядовито отозвался мужчина.
Дождавшись, пока все корзины окажутся в комнате, она закрыла дверь на замок и спустилась в зал.
Время давно перевалило за полдень, и поток желающих плотно пообедать заметно иссяк. Усталые подавальщицы убирали со столов посуду.
Артисты уже закончили есть. После выплаты сильно урезанного долга, у урбы, кажется, появились деньги. За одним столом сидели мужчины, а за другим — женщины и дети, которые раньше только доедали, что останется после отцов и мужей. Кроме того, из долетавших слов девушка поняла, что они в полном составе собрались в ту самую городскую мыльню, о которой упоминал хозяин гостиницы.
"Значит, в здешнюю ванную никто из них не припрётся", — с иронией подумала путешественница, вспомнив внезапный визит Луксты Мар.
Её супруг вместе с другими артистами решил отправиться в город по каким-то важным делам. Гу Менсин вроде бы хочет поговорить с магистратами, а куда и зачем идут остальные мужчины — остаётся только гадать.
Не удивительно, что их жёны так ревнуют своих кобелирующих супругов.
"Кажется, они не слишком торопятся в Этригию на эти самые дриниары, — раздражённо усмехнулась Ника, предчувствуя новую задержку. — Как же не хочется ещё и здесь торчать! Может, ограничатся одним представлением?"
Когда она расправилась со своим более чем скромным обедом, урба уже разошлась, оставив сторожить фургон Превия Стреха и Корина Палла.
Рассчитавшись, девушка приказала подавальщице передать хозяину о её желании посетить ванную. После чего поднялась в свою комнату, на ходу решая важный вопрос, что делать с поясом? Вдруг вместо Луксты Мар заявится кто-нибудь другой? Например, любая из здешних рабынь? И опрокинет эту треклятую корзину?
Пока путешественница размышляла, пришёл мальчишка, лет десяти, в рабском ошейнике и простуженным голосом сообщил, что ванная для госпожи Юлисы готова. Та отправила рабыню проверить, так ли там тепло, как уверял хозяин гостиницы. А сама, оставшись одна, положила пояс с монетами под матрас.
Вернувшись, невольница бодро сообщила, что в бане тепло и даже жарко.
Почему-то во всех постоялых дворах, где им приходилось останавливаться, в ванную комнату можно было попасть только с улицы. Нику всегда удивляло такое странное расположение. Неужели нельзя сделать проход из зала или ещё откуда, чтобы не шататься на ветру?
Запахнув меховой плащ, она заметила Превия Стреха, нахохлившимся воробьём сидевшего, свесив ноги в проёме боковой двери в фургон артистов. Встретившись взглядом с девушкой, он как-то странно дёрнулся, словно собирался спрятаться за висевший за спиной матерчатый полог, но тут же криво улыбнулся, зачем-то помахав ей рукой.
Удостоив явно чем-то озабоченного поэта благосклонным кивком, девушка раскрыла низкую массивную дверь, тут же почувствовав на лице влажное тепло.
"Конечно, не сауна, — блаженно щурясь, думала попаданка, отмокая в горячей воде. — Но тоже ничего".
От души надеясь, что на этот раз ей никто не помешает, путешественница позволила себе немного понежиться в ванне, потом со вкусом вымылась и даже немного посидела на лавке, завернувшись в полотенце, дожидаясь, пока ополаскивается Риата.
Судя по недовольной физиономии, она в восторг от этой помывки не пришла.
— Слишком жарко, госпожа, — виновато проговорила женщина в ответ на вопрос хозяйки. — Как в горячем зале радланской бани.
Из рассказов Наставника Ника примерно знала, как устроены знаменитые на весь цивилизованный мир радланские бани, не имевшие ничего общего с дешёвыми мыльнями или гостиничными ванными. Как правило, это богато отделанные здания с бассейном, несколькими залами и даже площадкой для занятия гимнастикой.
— Тебе приходилось там бывать? — спросила девушка, вытираясь. — Я слышала, рабов туда не пускают.
— Я ходила туда с госпожой Цирцией и её матерью, — пояснила Риата.
"Тогда всё понятно, — кивнула путешественница. — Девочке нравилось мыться с любимой игрушкой".
Оглаживая прилипавшую к мокрому телу ткань, она проворчала про себя: "Хоть бы предбанник какой устроили, а то не успеешь вымыться, как опять начинаешь потеть".
— Наверное, хозяин гостиницы нарочно так жарко натопил? — отдуваясь, предположила невольница, торопливо завязывая на спине хозяйки ленты, удерживавшие ножны с кинжалом. — У него на лице написано, какой он вредный.
— Может быть, — согласилась Ника, решив причесаться уже в комнате, а пока просто прикрыть голову покрывалом.
Распахнув дверь, она машинально отыскала глазами повозку артистов. Но ни Превия Стреха, ни его любовника рядом не наблюдалось. "Или в зале греются, — предположила девушка, торопливо шагая по плотно уложенным камням. — Либо решили уединиться, пока никто не мешает".
Заметив, как колыхнулась полотняная стенка возле завешанного входа в фургон, путешественница понимающе усмехнулась, похвалив себя за проницательность. Тем более, что в обеденном зале, уже начинавшем заполняться народом, сладкой парочки тоже не оказалось.
Неторопливо спускавшееся к западу солнце прожектором било в небольшое, зарешеченное окно, ярко освещая комнатушку.
Сбросив накидку с головы, Ника огляделась и вдруг замерла, ещё не понимая, что её так насторожило. Подушка? Или брошенное поверх выстроившихся вдоль стены корзин овчинное одеяло? Почему-то казалось, что все они лежат как-то по другому.
Во рту моментально пересохло, сердце скакнуло куда-то вверх, а душа, наоборот, ухнула в пятки. Пулей рванувшись к кровати, девушка, пыхтя, отогнула матрас и едва не застонала от облегчения. На тёмно-серых, грубо отёсанных досках преспокойно лежал её пояс.
Чтобы окончательно убедиться, Ника тщательно ощупала плотную, засаленную ткань, с радостью чувствуя под пальцами маленькие тяжёлые кружочки.
— Что с вами, госпожа? — с тревогой спросила застывшая у закрытой двери рабыня.
Не отвечая, девушка кинжалом вспорола шов, и только когда увидела тускло блеснувшее золото империала, окончательно перевела дух.
— Да понимаешь, Риата, — растерянно пробормотала она, машинально возвращая на место матрас. — Показалось, что кто-то трогал наши вещи.
Женщина внимательно осмотрелась и покачала головой.
— Разве что-то пропало, госпожа? Даже ваше золото здесь. А какой вор оставит такие деньги?
Хозяйка не могла не признать справедливость слов невольницы и все-таки лично перебрала все корзины. Оружие, одежда, шкатулки с письмами. Всё на месте.
Тем не менее, всё то время, пока рабыня старательно расчёсывала ей волосы, в голове госпожи крутилась одна и та же мысль.
"Кажется, что-то пошло не так?"
Глава VI
Двойной батман.
Я не могу! Одно несчастье
Вслед за другим! Ну, как мне быть?
Лопе Де Вега.
Валенсианская вдова
Ещё спускаясь по лестнице, Ника внимательно оглядела зал. Посетителей заметно прибавилось, большая часть столов оказалась занята. За одним из них прямо под закреплённым на стене светильником, наклонившись друг к другу так, будто собрались целоваться, о чём-то переговаривались Анний Мар Прест и Корин Палл.
Больше никого из урбы рядом не наблюдалось. Видимо, остальные мужчины всё ещё "отдыхают", женщины с детьми моются, а Превий Стрех во дворе на холоде сторожит фургон.
Вдруг его любовник, подняв голову, встретился взглядом с путешественницей. Тут же опустив глаза, он резко отстранился от собеседника. Проследив за его взглядом, Анний Мар тоже посмотрел на девушку и, криво усмехнувшись, налил себе и приятелю браги из высокого широкогорлого кувшина, украшенного простеньким аляповатым рисунком.
В душе шевельнулось нехорошее предчувствие. Усевшись за стол у стены, она стала терпеливо ждать подавальщицу, краем глаза наблюдая за артистами. За время путешествия Ника, казалось, сумела составить некоторое представление о взаимоотношениях внутри урбы. Почему-то ей казалось, что эти двое недолюбливают друг друга. Во всяком случае, именно Превий Стрех больше всех смеялся над Аннием Маром, когда у того живот прихватило. А сейчас так мило беседуют...
Уже отработанным небрежным взмахом руки девушка сделала знак проходившей мимо рабыне с подносом. Почтительно выслушав заказ, та поклонилась и устало поспешила на кухню.
