Затерявшийся

— Тебе кто разрешал по вещам лазить? Ну-ка положь на пол. Вот так! Сестру вытаскивай и выводи отсюда.

— В-в-ванька? — Тарас смотрел на нас круглыми глазами, даже подвывать забыл.

— Да, конец тебе пришёл, сволочь, — пацан сжал кулаки и двинулся на, стоящего на коленях, мужика. Тот попытался отползти, но упёрся спиной в стол, покачнув его, отчего стоявшая на столе бутыль с самогоном упала, и мутная жидкость полилась на пол.

— Отставить, боец, выполнять приказ.

— Он... на люке.

Ага, точно, правое колено Тараса стояло на деревянном люке, уже изрядно поломанном, белеющем свежими сколами — видно пытались взломать.

— Ты, ползи в угол. На коленях!

Когда Тарас отполз в сторону, Ванька, не обращая внимания на уже натёкшую из трупа лужу крови и двоих хрипящих недобитков, подбежал к люку и закричал.

— Маша, Машенька, выходи! Всё уже! Всё!

С минуту в подполе раздавались какие-то звуки, видно девушка здорово забаррикадировалась, затем люк открылся, и показалась голова увенчанная копной растрепанных спутанных волос. В это время расползающаяся по полу красная лужа дошла до края люка и кровь начала стекать в подпол. Увидев это, девушка дёрнулась и ударилась затылком о край отверстия. Рот открылся, чтобы издать крик, но тут она рассмотрела лежащие на полу трупы и скорчившегося у стены Тараса. Вместо крика рот исказила торжествующая гримаса, сделавшая симпатичное лицо на секунду страшным. Стоящий на коленях парень, увидев эту метаморфозу, вжался в стену.

На Марану похожа, вдруг почему-то подумал я, не на ту как её язычники изображают, а настоящую — прекрасную и страшную одновременно. Блин, какая ерунда в голову лезет, где я мог бы настоящую Марану увидеть?

Между тем девушка уже выбралась с помощью брата из подпола. На ней была какая-то старая рваная телогрейка, наброшенная прямо на голое тело. Видно так прямо и сбежала, а рваньё это уже в подвале нашла. Вдруг Маша замерла, взгляд её уткнулся в разворошенную постель. Взглянув туда же, отчётливо увидел ярко красное пятно на белом постельном белье. Девушка всхлипнула, закрыла лицо руками и выбежала из избы.

— Иван, найди для сестры одежду и быстро за ней.

Мальчишка бросился к шкафу, распахнул дверцы, схватил охапку каких-то висящих там шмоток, и бросился вслед. Пора закругляться.

— Добей, — я махнул стволом в сторону двух ещё живых полицаев.

Тарас глянул на прислонённую к столу винтовку, затем на висящий на спинке стула ремень с кобурой, и уже потом на меня.

— Так добей!

— Ага, ага...

После первого же удара ногой изо рта полицая хлынула кровь. Второй удар, третий... пятый...

— Хватит, готов уже. Второго.

Второй был в сознании и попытался вцепиться в ногу Тараса, поймав её после удара, но сил у него было мало, поэтому нога была выдернута, и удары посыпались один за другим. Минуты три раздавалось хеканье одного и стоны другого. Наконец избиваемый затих, а его палач стоял, тяжело дыша и не глядя на вымазанные по колено в крови ноги. Во взгляде полицая была надежда остаться в живых, ради этого он готов был сделать всё.

— На колени.

— Не надо.

— На колени!

Тарас рухнул, но продолжал смотреть на меня и тянуть руки.

— Не убивайте, гражданин начальник. Я верой и правдой... Я всё что хотите...

За спиной раздались шаркающие шаги.

— Она во всём, стерва, виновата... Я же по хорошему хотел... В церкви... А она, комсомолка хренова...

Из-за моей спины протянулась тонкая дрожащая рука и попыталась вцепиться в пистолет. Я перехватил оружие за ствол левой рукой, а правой поймал холодную кисть, вложил в неё рукоятку Браунинга, и накрыл сверху своей. Отпустил левую, наводя ствол на цель. Тонкий указательный палец, так же накрытый моим, благо размер спусковой скобы позволял, потянул крючок, но вдруг застыл. Первым желанием было надавить ещё и помочь, но я его переборол.

— Суки... — полицай попытался вскочить, но в этот момент палец пришёл в движение.

Бах! Пуля ударила Тараса в пах и бросила обратно. Бах! Бах! Бах! Бах!

— Всё, достаточно. Он уже мёртв.

* * *

— Сержант, как там?

— Плохо, Бес, 'чехи' с двух 'подносов' жарят. Во втором отделении два 'двухсотых', у нас Дягелева наповал и Смирнов тяжёлый.

— Бл... Где поддержка?

— Лейтенант говорит, обещали 'вертушки', но больше получаса прошло, обедают небось. Бах! Бах! Ещё один сдвоенный разрыв ударил совсем близко от бруствера, над головой хищно прожужжали осколки. Кучно садят, гады. В окоп рухнул кто-то. Живой. Связной от командира роты.

— Тебе чего жить надоело?

— Товарищ прапорщик, вас капитан вызывает, — и как будто оправдываясь. — Рацию разбило, вот пришлось.

Блин, идиотизм, накрылась одна рацию и всё, как в восемнадцатом веке. А вот бежать пятьдесят метров под минами совсем не здорово, хотя приказы не обсуждаются. Бах! Бах! Рывок, побежали! Бах! Бах! Поздно, мы уже в домике, в окопе конечно, но всё одно хрен достанешь.

— Товарищ капитан...

— Так, Бессонов, — обрывает меня офицер. — 'Вертушек' не будет, но есть кое-что получше. Сейчас вон на ту высотку выдвинутся два 'буратины'. Связь будет через пять-десять минут, но ты всё равно дуй туда, дашь целеуказание.

— Есть!

Эх, опять бежать. Ну, где наша не пропадала.

* * *

Проснувшись, почувствовал себя как сыр в сэндвиче — справа и слева мирно посапывали два организма. Маша вообще закинула на меня одну руку, а голову просунула подмышку. От того что она отлежала мне руки и пришлось покинуть царство Морфея. Опять странный сон, если прежний ещё можно было списать на странности, но в этом вообще всё не понятно. Бойцы одеты в незнакомую форму — оружие и снаряжение вообще не в какие ворота. А звание — прапорщик? Такое только при царе было. 'Вертушки', 'буратины' и прочая непонятина... Что интересно — оба раза я какой-то Бес. Ладно, подумаю об этом после.

Вчера решил караул не выставлять, неправильно это конечно, но сидеть ночь без сна, от моих попутчиков толку было мало, а затем день идти — я ж сдохну. Ну, не сдохну, но толку от меня такого будет немного. Выбраться, не потревожив родственников, похоже будет проблематично. Ну вот — проснулась.

Вынырнув из подмышки, девушка глянула на меня ещё мутными от сна глазами, дыхнула коньячным перегаром, я в неё вчера грамм триста вкачал, и замерла. В глазах сначала отразилось непонимание, затем страх, ужас и тут же покой — всё в течение каких-то трёх-пяти секунд.

— Привет.

— А? Да, привет...

— Как голова, не болит?

— Нет, всё нормально. Извини... я отойду.

— Конечно, а я пока этого барсука растолкаю.

— Ага, попробуй, у меня это только через раз получается.

Глядя на улыбку озарившую лицо девушки, понял, что всё будет хорошо. Может не сразу, но будет! Маша легко вскочила и порскнула в кусты, только ветки качнулись. У меня тоже мочевой пузырь не железный, если девочки направо, то мальчики налево, им как будущим мужчинам именно туда положено. Вернулся быстро, уже с хворостом. Маша разбирала мешок с продуктами, что мы уволокли из её дома.

— Что, не удалось? — махнула головой на посапывающего братца.

— Ещё не приступал, ходил посмотреть нет ли где поблизости козлиных следов, а то мало ли — напьётся.

— Ничего, продрищется и снова будет приключения искать. Он скорее Бабу Ягу сам съест, а точнее вопросами замучает.

— Любопытство не порок.

— Ты ему только не говори, что на самом деле там было, — девушка снизила голос до шепота, жарко дохнув мне в ухо.

— Могила, но только ты веточку еловую пожуй, ладно?

Маша поднесла ладошку ко рту, дыхнула и забавно сморщилась.

— Ой! Я же раньше ничего крепче кагора не пила. Сейчас.

Опять пропала.

— Иван, вставай, на тебе костёр!

Нет ответа.

— А ну, боец, подъем! Пять минут на оправку.

Ага, зашевелился.

— Не туда, в другую сторону.

Пока подчинённые занимаются гигиеническими процедурами надо бы размяться. Куртку, китель, рубаху долой. Начнём с приседаний, теперь наклоны, затем скрутки. Вот и ночная стылость из мышц уходит, сейчас пар пойдёт. Не пошёл, но согреться согрелся.

Маша притащила из недалёкого ручья воду в котелке и собиралась пристроить его над ещё пока больше дымящим костром, украдкой поглядывая в мою сторону.

— Машуль, не в службу а в дружбу, полей. Я за водой потом сам схожу.

— Да мне нетрудно, — девушка зарумянилась, подходя ко мне и держа котелок за ручку обеими руками у груди.

Нет, точно всё с ней будет отлично.

Вода полилась на спину, на шею, срываясь на землю тонкими струйками.

— Уф, — я распрямился отфыркиваясь как морж и размазывая остатки воды по груди и бокам.

— Машка, отскакивай! Сейчас начнёт отряхиваться, как Полкан, и забрызгает.

Иван звонко засмеялся, но, вероятно вспомнив судьбу собаки, резко оборвал смех.

— А кто будет обзываться целиком в ручей полетит, заодно и постирается — надо срочно спасать ситуацию, сбивать хандру. Широко, по-борцовски расставляю руки и, скорчив зверскую физиономию, наступаю на мальчишку.

— Фиг поймаешь, — сорванец уже забыл о своём горе, показывает язык и отбегает.

— Буду я за тобой гоняться, сам есть придёшь.

Оборачиваюсь. Девушка смотрит на меня сияющими глазами, держа котелок в опущенной правой руке, а согнутый указательный палец левой прикушен зубами. Блин, как бы не перестараться — влюбится в спасителя, что я с ней делать буду?

Завтрак был хоть и не фонтан, но горячий — всё не сухпай жевать. Пока местность для ребят знакомая пусть они ведут. Впереди пошла Маша, как я не подтягивал ей ремень винтовки, всё одно приклад трёхлинейки бил её под колено. Ваньке, шедшим вторым, винтовку не дал, хотя он и очень хотел — обошёлся трофейным наганом. Пацан, конечно, положил глаз на мой 'гранд писанс', особенно когда узнал сколько у него патронов в магазине, но тут уж я встал крепко — либо наган, либо вообще ничего. Ничего оказалось хуже. При этом паренёк искренне считал, что его оружие лучше, чем у сестры, так как трёхлинейка вмещает максимум шесть патронов против его семи, вот только самих патронов у него оказалось меньше, ведь к мосинке мы нагребли их изрядно — почти сотню. Сам встал замыкающим — как наиболее выносливый, а то не дай бог кого потеряю, широко шагая.

Темп естественно упал, но не критично. Боюсь, во второй половине дня будет хуже. Хотя и здесь были свои плюсы, так как ранее я двигался не по тропам, дабы не влететь куда не хочется, то нередко попадал в места из которых приходилось выбираться с потерей времени, иногда не малого, если например болото какое попадётся. Сейчас же родственнички вели меня хоть и не быстро, но точно. Всё-таки не лесовик я.

Обедали остатками завтрака — Мария сразу сготовила двойную порцию каши с мясом, вот её и добили, закусив всякими разносолами из подпола. А что — чем больше съедим, тем меньше тащить. Жаль в российской деревне не востребован такой девайс, как термос — горяченького не плохо было бы глотнуть, а так до вечера обождать придётся. На соленья я, кстати, зря нажимал — это сказалось мне через пару часов марша, но так как моя команда тоже здорово выдохлась, погоды мои возлияния и отставания до кустиков не сделали. Вечером подчинённые свалились без задних ног, а значит, на хозяйстве пришлось остаться командиру.

— Костя, мы уже в Белоруссии? — Маша тяжело встала и принялась пристраивать котелок над огнём.

— Уже несколько часов как топаем по ней родимой.

— Нас здесь искать не будут?

— Специально вас не будут, а вот ловить будут. Немцы сейчас здесь злые, им всё равно кого ловить.

— А почему злые?

— Да так, пощипали мы их тут недавно здорово.

— А вас много?

— Много, отряд.

— А как думаешь, командир нас не выгонит? Попросишь за нас.

— Не выгонит.

— Точно попросишь?

— Всё будет нормально.

— Поклянись что попросишь.

Вот как не хочется ей всё объяснять, и обманывать тоже не хочется.

— Маш, хватит. Сказал, всё нормально будет, значит будет.

— Ага, мужик сказал — мужик сделал, — Ванька хитро посмотрел на меня. — Когда твой пистолет чистить будем? Ты обещал, что я помогать буду, помнишь?

— Что, уже оклемался? Тогда иди сестре помоги, да не боись — без тебя не начну.

До ужина Браунинг мы вычистили, даже ни одной детали не потеряли, хотя кое-кто пытался. Мария сидела надувшаяся, подозревала нехорошее, раз я клятвы не дал. Пришлось дать честное комсомольское, что замолвлю перед командованием словечко. А что, соберу свой партхозактив и замолвлю — попробуют только не послушать. Мысли о том удастся ли встретиться с товарищами, а если удастся, то со всеми ли, упорно гнал. Сделать я сейчас ничего не могу, дойду — посмотрю. Ибо, делай что должно, а там — куда кривая вывезет.

Ночь провели опять без караула в том же порядке, то есть я середина сэндвича. Предлагал малого в центр положить, но не срослось. Эта ночь была явно холоднее предыдущей, а чем говорил тонкий утренний ледок на мелких лесных лужицах. Сейчас стоило сказать спасибо Ваньке, настоявшему забрать отцовский тулуп — и правда, нехрен почки студить на голой земле, пусть даже и покрытой лапником. Интересно как там Потапов с Фроловым, надеюсь, дождутся без проблем.

Сегодня, скорее всего, не дойдём — дорога крупная должна впереди быть, да пара речек неудобных, это если мы не сбились в пути, потому как вместо карты у меня только копия — не раскрашенная и упрощённая. Подчинённые мои нынешние читать карту не умеют ни разу, но если та деревня, мимо коей мы перед закатом проскочили, Кресты, то вроде должны правильно идти. А если нет? А идти спрашивать что-то не хоца, ни на грамм.

Так, перекусили и ходу — ещё полчаса-час и дойчи езду затеют.

Блин горелый, не должно здесь быть никакой реки.

— Так, мальчики-девочки, времени на стеснение у нас нет — быстро заголяемся и вперёд. Я иду первый, оглядываться не буду.

Бр-р-р! Чего-то мне перестали нравиться купания, надо завязывать как минимум до весны — поздней желательно. Вытираться у нас нечем, да и фиг с ним, время теряем катастрофически.

— Все готовы? Тогда побежали — греться будем!

Побежали мы хорошо, вот только дороги что-то всё нет да нет. Где-то мы заплутали. Пятнадцать минут бега вымотали прилично, но хоть согрелся — родственнички вообще тяжело дышат.

— Маша, давай винтовку.

— Нет.

— Не дури, если за четверть часа до дороги не доберёмся, можем здорово застрять.

— Нет.

Вот упрямая девка.

Так, просвет какой-то.

— Стоп. Иван, в разведку, я прикрываю. Мария, остаёшься здесь — на тебе наблюдение за тылом, к нам по знаку. Помнишь?

— Да, поднятая левая рука.

— Правильно. Мы пошли.

Ванька, пригнувшись, двинулся вперёд. Хорошо ходит, а я хоть и в камуфляже, а всё одно горожанин горожанином. Надо почаще спускаться к истокам, к природе, мать вашу. Вот, опять сучок хрустнул. Парнишка полуобернулся в мою сторону и показал кулак. Понимаю, виноват — но угрожать побоями непосредственному начальнику... На кухне в нарядах сгною, если выживем конечно. Ладно, шутки в сторону, что у нас тут? Фу ты, ну ты — дорога, пока пустая. Хоть и промахнулись, но не сильно. Даю знак Марии и шлёпаю Ивана по плечу. Вперёд. Проскочил, вроде всё тихо. Ни фига не тихо — едет какая-то падла. Чёрт, всего-то пары минут и не хватило.