Айшет. Магия разума

В школу приходят мастера.

Приглашают детей к себе, тех, кому это интересно, показывают свое дело, а там, постепенно и подмастерьев себе выбирают. Но это только после того, как дети обучатся основам.

В итоге, ребенок из школы уходит, но по улице без дела все равно не болтается — переходит в обучение к мастеру. Заключается договор, вот так, постепенно все и улаживается.

— А туда могут все дети прийти?

Тетушка Лана покачала головой.

— Могут все. А приходят далеко не все. К примеру, хочется человеку быть рыбаком, как его отец и дед, и прадед... ну и что ему та школа? Он с малолетства науку у моря осваивает. Или землю пахать... или те же травники — им вообще школа не нужна, они из леса и поля не вылезают, почитай, постоянно на промысле. И учеников с собой таскают.

Я кивнула.

Что ж, это справедливо. Хочешь узнавать нечто новое — учись. Нет? Твое право, кто ж за уши к хорошему-то тянет? Чай, не кролики.

— А школа — она одна?

— Да ты что, детка. Их штук шесть по Алетару, по три в городе. В Зеленом и в Желтом, аристократы-то своим детям учителей нанимают на дому.

Я поглядела на Корса.

— Сходишь?

Взрослый и самостоятельный мужчина подумал и кивнул.

— Пожалуй, что и схожу. Посмотрю, чему там учат.

— Это надо идти со взрослым, — предупредила тетушка Лана. — Можем по дороге и зайти...

— Давайте тогда по дороге от купца, — предложила я. — Там-то проще, а в школе мы не знаем, сколько провозимся. А если кто хочет дальше учиться, сам учителем стать?

— Пусть идет подмастерьем к учителю, — пожала плечами тетушка Лана. — Шанс будет, а там уж как сам пожелает.

Мне стало интересно. Но сначала — купец.

* * *

Лавка располагалась в Зеленом городе, несколькими улицами повыше. Основательная такая, с вывеской:

'Кожи и изделия'.

Внутри было тихо и приятно пахло выделанной кожей. Навстречу гостям поднялся мальчишка лет четырнадцати — явно приказчик в лавке.

— Добрый день, господа. Чем я могу быть вам полезен?

— А господин Варох у себя?

— У себя.

— Позови. Скажи, госпожа Алана Райс пришла.

— Слушаюсь, госпожа.

Паренек ненадолго скрылся в глубине лавки, чтобы появиться вновь, в сопровождении осанистого мужчины лет пятидесяти. Невысокого, коренастого, с окладистой бородой и волосами, уложенными 'скобкой'. Одет он был очень просто — белая рубаха, кожаный жилет и кожаные же штаны. Я подумала, что жилет хорошо бы расшить дубовыми листьями, а может, и на спине что-то такое вышить. Душевно бы смотрелось.

При виде нашей компании мужчина расплылся в улыбке.

— Лана, день добрый.

Я посмотрела на розовые тона, окрасившие их ауры, и подумала, что когда-то у них были не только дружеские отношения. Но не все ли равно?

— Вар, рада тебя видеть. Знакомься, это и есть моя мастерица. Шайна Истар.

— Рад знакомству, — прогудел мужчина. — Варош Элдот, к вашим услугам.

— Шайна Истар, рада знакомству, — вежливо ответила Шайна. Про услуги, правда, не добавила, девице не подобает такими словами раскидываться.

— Лана мне показала кошелек. Неуж правда вы сами расшили?

Шайна пожала плечами, и выложила на прилавок свои изделия.

Перчатки с отворотами, расшитыми сложным геометрическим рисунком. Кошелек с осенними мотивами. Пояс Корса — тоже она расшивала волками.

— Больше у меня с собой нет, но могу и что-то большое расшить.

— Хм-м...

Варош внимательно осмотрел все вещи. Расшито было хорошо, качественно, чувствовалась любящая рука. С душой вышивалось.

Это-то да, но одно дело для своих, а другое — на поток. Для всех подряд.

С другой стороны, а что он теряет?

— Материал мой, заказы мои, ваши двадцать процентов.

— Сколько? — вознегодовала я. — Шестьдесят, и ни процентом меньше!

И с кем собирался торговаться этот тип? С магом разума?

Сорок пять процентов я выгрызла буквально зубами. Больше он мне не дал бы никогда, да и нитки мои, но эта цена была справедливой. Мне спину гнуть, мне глаза портить и пальцы колоть — и двадцать процентов?

Заелись вы, господин купец.

Мы подписали договор в присутствии нескольких независимых свидетелей (позвали для такого дела пару человек с улицы) и я ушла из лавки с первым заказом.

Кожаная куртка.

Выделка замечательная, но — не повезло. При перевозке товара деранули ее по груди, а кому ее продашь с ошкрябками? Товар дорогой, за копейки спихивать не хочется, а вот если чего вышить на том месте...

Что ж. Можем и вышить.

А теперь — в школу.

* * *

Школа мне понравилась.

Большое здание из белого тесаного камня приветливо распахивало миру свои окна. Кстати — застекленные. По меркам Риолона — безумная роскошь, там обходились бычьими пузырями, или рыбьими, кто жил поближе к морю. А здесь — стекла. Видно, что не слишком хорошие, явно брак, но стекло. Несколько больших кабинетов, внутри столы и лавки, на столах грифельные доски. Отдельно столы для учителей. Учителя занимают какой-то определенный кабинет, а ученики переходят из класса в класс.

Чтение, письмо, счет. Это обязательные предметы для всех. Мастера, которые заинтересованы в подмастерьях, приходят в назначенное время. Интересно тебе — оставайся, нет — уходи.

Дети были разными. Добрыми и злыми, любопытными и безразличными, умными и глупыми. Кто-то думал об учебе, кто-то о том, как удрать на рыбалку, кто-то...

Я привычно блокировала волну мыслей.

Уже — привычно.

Практика, тренировка, раньше у меня это отнимало куда как больше сил и времени. А сейчас я иду и улыбаюсь, словно держать щит для меня так же привычно, как дышать. Теперь я понимаю родителей. И понимаю, чего они боялись.

Почему держали меня в глуши и в блокираторах.

Когда у тебя в руках такая сила, такие возможности, кто избегнет искушений? Точно не я. Не удержалась бы. Хоть там, хоть здесь, повлиять по мелочи, подтолкнуть — нет, не удержалась бы. Кто-то понял бы в чем дело, сложил два и два, и не было бы у нас этих спокойных и счастливых лет.

— Добрый день. Вы привели к нам нового ученика?

Это заговорил с нами мужчина лет сорока — сорока пяти. Высокий, немного нескладный, словно портновский метр, с взъерошенными волосами цвета соли с перцем и с обаятельной улыбкой. Красивый, наверное. Для других, не для меня, потому что я-то вижу и некрасивые пятна в его ауре, и вспыхивающую грязно-красными искрами похоть.

Этот человек хочет меня, как женщину? Фу!

Но внешне все выглядит более, чем прилично.

— Директор этой школы, Кьен Иленей, к вашим услугам, милые дамы.

Тетушка Лана краснеет. В ауре мужчины — довольные серебристые искры, ему это нравится. Как женщину, он ее не рассматривает, вспышек интереса я не наблюдаю, но приятно, когда твои чары действуют, не так ли?

— Алана Райс. Это мои племянники, Шайна и Корс Истар. Корс хотел бы учиться в вашей школе.

Корс закивал.

Директор с улыбкой поглядел на него.

— Хм-м... Корс Истар? Шайна Истар? — более пристальный взгляд на меня. И опять красные искры — фу. — Рад знакомству. Желаете у нас учиться, господин Истар?

— Да, господин Иленей.

— Можно — господин директор, — кивнул мужчина. — Пока не вижу никаких особых препятствий к исполнению вашего желания.

Корс расплылся в довольной улыбке. Ему здесь было интересно — после леса, после нашего захолустья. Что-то новое, что-то полезное, люди, знания, умения — как тут не загореться? Все лучше, чем целыми днями по улице слоняться.

— Вы вообще ничего не умеете, Корс? Из того, чему учат в школе? Буквы знаете?

— Читать, писать, считать — умею, — Корс улыбается. А я почему-то настороже. Наверное, из-за этих искр. Мне они неприятны. Да, я видела их у мужчин,. Но достаточно смотреть в сторону, или как-то еще дать понять, что меня это не интересует, и они затухают. А тут — нет. Продолжают вспыхивать...

Почему мне это неприятно?

Наверное потому, что я знаю, какой может быть любовь. Как у того же Миха. Она греет, а эти искры лишь обжигают. Огонь может гореть вечно, а искры — может быть, ты и раздуешь из них пламя, а может, и нет. Только шрамы заработаешь.

— Это хорошо. Я вас посажу в один из классов, что-то они уже прошли, но я думаю, ваша сестра поможет вам наверстать пропущенное? Если будет, что наверстывать?

— Спасибо.

— Хотя я уверен, что вы будете в числе первых учеников.

Вежливые слова, улыбка, договор. В договоре все просто. Корс учится до конца года, потом сдает выпускной экзамен и получает на руки свидетельство школы. Бумажку о том, что он прослушал в ней курс наук. В Алетаре без нее иногда и подмастерьем не возьмут. На корабль — можно, если ты в матросы метишь. А вот если выше — учись. За обучение брата я плачу один серебряный в месяц. Это не особенно дешево.

Есть те, кто учится бесплатно, но это дети из нищих семей, те, у кого нет родителей или только один родитель, дети из многодетных семей, дети с физическими недостатками... я не хочу причислять к ним Корса. Это не делает их хуже или лучше, но если я могу заплатить — зачем лезть в глаза и требовать стипендию?

Директор не слишком этому рад, кажется, он рассчитывал, что я буду ходить, просить, но деньги есть. Наследство Шайны. Что ж, пусть они пойдут на обучение Корса.

Можно ли как-то сгладить эти искры похоти в ауре директора?

Не знаю. И пробовать не хочу, ни к чему. Ну его... проще не иметь с ним никаких дел, и само заглохнет.

* * *

Корс заводит разговор со мной, когда мы уже пришли и хлопочем по дому.

— Шань, тебе не кажется, что все хорошо складывается? Даже слишком?

— В чем?

— Сначала мы Шайну встретили. И удачно доехали до столицы. Потом корабль удачно нашли, потом... да даже здесь, в Алетаре?

Я пожала плечами.

— Для Шайны, к примеру, все не так хорошо сложилось.

— А для нас — хорошо.

— Это только благодаря моему дару. И тому, что я им пользовалась. Мы с тобой до сих пор не знаем, как именно все сложилось, братик. Сам подумай — мы набросали камней в воду. А вот что они породят? Круги, которые заглохнут в тине...

— Или водяного, который выглянет из воды с шишкой на лбу?

— Или ураган, который сметет нас с тобой, — вздохнула я. Безумное везение, но чем оно закончится? Мы ушли из Риолона, мы теперь в Раденоре — хватит ли этого? Надо подать документы на Раденорское подданство, но сначала надо узнать, как это делается. Мало ли? Попадусь так на глаза магу — и все, выбора у нас с братом не останется.

— Шань, а ты пользуешься всегда осмысленно? Или нет?

Я замотала головой.

— Не понимаю?

— Ну, хвост собакой вертит — или собака хвостом? Не может твой дар тебя подталкивать? Или воздействовать незаметно для тебя?

— Нет. Это часть меня, как рука или нога, я его контролирую. А с чего ты решил так?

— Я читал такую теорию... чтобы развиваться, дар ставит своего хозяина в неблагоприятные условия... как-то...

— Поняла, — я вспомнила, о чем говорил Корс. — Каждый талант хочет развиваться, а когда речь идет о магии, она начинает подталкивать своего носителя. Под влиянием своей силы человек совершает поступки, последствия которых может разобрать только с применением магии — уже осознанно. Таким образом дар растет. Так?

— Да... где-то я читал.

— В сказках, братик. В сказках. До первого проявления, до инициации, магия не активна, а потом, когда человек узнает о ней, конечно, он начинает пользоваться, даже втихаря, и развивать свою силу. Или давить. Но просто так она не остается, это не панталоны, которые можно забыть на полке.

— Все равно, как-то оно очень хорошо складывается для нас.

— Потому хорошо и складывается, что я осознанно, стараясь предусмотреть все последствия, пользовалась своей магией. И заметь — складывалось оно только для нас. Дядюшка Шайны с тобой не согласился бы, сама Шайна, те военные, которые нас пропустили, тот же Ленер...

Корс кивнул. Явно начал соображать.

— И как-то быстро мы дом нашли. В Алетаре, в столице, и пустить нас легко согласились...

— Разве? Мне кажется, мы его достаточно долго искали, весь день.

— А тетушка Лана говорит, что найти хороший дом в столице сложно.

Я пожала плечами.

— Тут, скорее, совпадение. И тетушке Маго надо было уехать, и мы с тобой прилично выглядим, все же девушка с братом — не толпа пьяных студиозусов, и не сказать, чтобы она так уж мало просила за дом — не всякому по карману.

Корс кивнул.

— А ты на нее точно не воздействовала?

— Поклясться?

Корс вздохнул.

— Знаешь... я испугался.

— Меня?

Сердце екнуло, сжалось. Если уж брат меня боится, боится того, что я могу сделать, получив силу... что я могу изменить его... я — чудовище?

— Ага. Ты сейчас будешь вот так травить силу, а тебя почуют и придут. И заберут.

Я медленно выдохнула, возвращаясь к жизни. Не меня. ЗА меня. Но...

— А что я могу на тебя подействовать? Не боялся?

— Шань, ты дура?

Никогда я не была так рада этому вопросу.

* * *

Айнара Ланат не запомнила момент прибытия в Тиртан. Ее опоили.

Вечером она, как обычно, поела плов, а потом ее резко и сильно заклонило в сон. Маги разума, увы, очистить свой организм не могут, так что сопротивляться и не получилось. Оставалось лишь надеяться, что это не яд, а снотворное, так оно и вышло.

Очнулась она уже на твердой земле.

Не было качки, к которой она привыкла за это время, не было плеска волн, крика чаек... Шем? Что с ее мужем?

И где она сама?

Хотя тут-то вопрос ясен. Она в доме богатого тиртанца, это сразу видно. Тут тебе и круглые окна с разноцветными стеклами, и занавеси в виде полос шелка, и расцветка стен — в Тиртане любят красные и желтые тона, а также все их оттенки, тут и пушистый ковер, в котором ноги тонут по щиколотку, и громадная кровать, так же круглой формы, и легкий балдахин — не от холодов, от ночных насекомых.

Тиртан, безусловно.

Но... Сирант?

Долго Айнаре пребывать в размышлениях не дали. Дверь открылась, и женщина резко выдохнула воздух.

Сирант.

* * *

Он был очень похож на своего отца. Почти точная копия.

Те же черные глаза, черные волосы, те же белые зубы и хищный ястребиный нос. Даже клыки так же заострены, из-за чего ухмылка кажется вовсе уж волчьей. Она отлично помнила эту ухмылку.

Чуть ниже лоб, чуть шире скулы, а так их можно спутать с отцом. Но.... Маг ли он?

Айнара прислушалась к себе.

Нет, ничего нет. Пустота.

Трей Аршан Сирант довольно улыбнулся.

— Айнара...

Мягко, словно пробуя ее имя на вкус раздвоенным языком. Как гюрза, которая греется на солнце, такая же омерзительная.

Айнара молчала. Пусть выскажется, потом она ответит. Не стоит поддаваться на провокации.

— А ты стала еще красивее. Роды пошли тебе на пользу.

Опять молчание. Ее ведь не спросили, вот и говорить не о чем.

— Где моя сестра?

Айнара пожала плечами.

— Не знаю.

Черные глаза сощурились. Зло, надменно, взгляд вонзился парой кинжалов.

— Не лги мне!