Цена власти

Такова сущность первобытной войны: по-своему благородна, неписаные правила соблюдаются свято, но, воистину, первобытная жестокость. Пленные, а тем более тяжелораненые, победителям ни к чему. Рабов у охотников нет, а продать военнопленных в далёкие страны не получится. Ничего личного, только суровая необходимость.

Подошли ещё трое парней из отряда. Все вместе они быстро добили раненых, собрали кисти, оружие, редкие золотые украшения и прочие трофеи, которые представляют хоть какую-то ценность. Глумиться над трупами или раздевать их до последней набедренной повязки не принято. Этой ночью охотники Звёздной Рыбы вернутся на поле боя. Крадясь в темноте, словно воры, они унесут убитых. Не дело оставлять тела сородичей на поругание падальщикам. Охотники Звёздной Птицы сделают вид, будто ничего не видят и не слышат. Всё согласно заветам предков.

В лагере на берегу ручья кипит лихорадочная деятельность. На кострах в закопчённых горшках греется вода. Чтобы смыть кровь, промыть раны и постирать заляпанную одежду нужно много горячей воды. Возле самой большой палатки лежит особенно много раненых. Во дела? Саян потёр кулаком глаза, утус Тач здесь за главного.

Молодой охотник склонился над очередным раненым. Тач уверенно колдует над раной. Ягис и Ансив помогают ему, друзья буквально навалились на раненого. Прижатый к земле охотник слабо шевелится, желтоватые зубы в бессильной ярости жуют изрядно измочаленную веточку. Раненый упорно пытается скинуть с себя мучителей, но лишь беспомощно елозит ногами. Саян присел рядом.

Тач присоединился к отряду последователей два года назад. Откровенно говоря, махать топором и держать щит прямо у него получается паршиво. Да и научиться отличать правую ногу от левой у него упорно не получается. Зато на занятиях по медицинской подготовке он наловчился накладывать давящие повязки, кровоостанавливающие жгуты и сшивать раны. Саян научил его всему, что только знал сам и смастерил специально для него набор хирургических инструментов. Но только сейчас, наблюдая за работой Тача со стороны, наконец дошло, насколько же ученик превзошёл учителя.

Штопать порезы и вытаскивать стрелы Саяну приходится постоянно, однако он так и не решился связываться с ранениями брюшной полости. Так это: сшить кожу на распоротом животе, а дальше уповать на помощь Леи-целительницы да милость Великого Создателя. Тач пошёл дальше, намного дальше.

Сквозь распоротый бок выступают внутренние органы. Невероятно! Саян склонил голову. Изогнутой иглой Тач уверенно сшивает разорванную кишку. Аккуратный шов протянулся сантиметров на пять. Ещё немного и можно будет сшивать кожу. От раны, от разорванной одежды и рук Тача несёт чистым спиртом. Какие ни какие, а шансы у раненого есть.

— Чем его так? — Саян прижал голову раненого к земле.

— Ясно дело чем, — буркнул Ягис, — медным топором.

— А что он так дёргается? Мологан давали?

— Кончился мологан, слишком много раненых, — пояснил Ансив.

— Проклятье, — тихо ругнулся Саян.

Давно пора заводить полноценную медицинскую службу и стратегические запасы. Прошлой зимой Саян нагнал побольше спирта, заготовил пару литров обезболивающей настойки мологана и целую кучу перевязочных материалов. И всё мало.

— Спирт остался? — спросил Саян.

— Вон, — Ансив показал глазами на кувшин с узким горлышком, — на донышке. На Вождя много ушло.

— Так это утус Терш? — Саян на миг оторвал ладони от лица раненого.

— Он самый, — Ягис кивнул.

— Заткнитесь! — одёрнул Тач. — Мешаете.

Как бы ни старался Тач как можно быстрее закончить мучительную операцию, однако потребовалось ещё не меньше двадцати минут, чтобы стянуть разорванные края раны и наложить повязку. Наконец, Ягис и Ансив ловко переложили раненого на импровизированные носилки и унесли.

Тач разогнул натруженную спину и с блаженной улыбкой потянулся всем телом. Полевая хирургия потому и называется полевой, что особых удобств как для раненых, так и для хирургов не предусматривает.

— Тач, — Саян воспользовался минутным перерывом, — сегодня ты участвовал в бою в последний раз.

От удивления молодой охотник едва не упал на траву.

— Но почему? Умелец! — воскликнул Тач. — Я плохо дрался?

— Нет, дрался ты неплохо, — торопливо произнёс Саян, — но только что ты доказал, что лечить раны у тебя получается гораздо, гораздо лучше. В качестве лекаря ты принесёшь племени гораздо, гораздо больше пользы.

— Но..., — попытался было возразить Тач.

— Никаких "но"! — Саян хлопнул ладонью по бедру. — Тач, у тебя талант. Так развивай его! Я научу тебя искусству чтения и письма, тебе это очень пригодится. Поверь мне — хороший воин из тебя всё равно не получится.

Бесполезный диспут прекратился с появлением очередного раненого. На расстеленную шкуру положили совсем юного парня без сознания. Глубокий разрез протянулся наискось через лоб. Кровь залила лицо, однако, Саян сощурил глаза, это Ин, из отряда. Когда его ранило? До распада фаланги или после?

— Смотри, Саян, — рассерженной гадюкой зашипел Ягис, — опять медь! Края у раны слишком ровные. Ну на кой хрен ты не сохранил секрет выплавки в тайне? Они же нас... Теперь... Этими топорами...

Ягис едва держится, чтобы не перейти на более крепкие слова и выражения, только в присутствие раненого грех ругаться.

— А на тот хрен и не сохранил, — Саян также перешёл на шёпот. — Как невозможно построить коммунизм в отдельно взятой стране, так невозможно добиться прогресса в отдельно взятом племени.

— А если бы тебе в ученики из Звёздного Зверя набиваться стали бы? Взял бы?

— Обязательно, — Саян кивнул. — И научил бы всему, что знаю сам.

— Я отказываюсь тебя понимать, — Ягис обречённо вздохнул.

— Тише вы! — шикнул Тач. — Мешаете.

Круговерть с ранеными продолжалась до позднего вечера. Все более-менее серьёзные операции провёл Тач. На долю Саяна выпала лишь промывка ран и повязки.

Пришло время подсчитать потери. На войну со Звёздной Рыбой отправилось 1455 человек. 411 погибли, ещё около двух десятков раненых не доживут до утра. В той или иной степени досталось всем. Сколько погибло воинов Звёздной рыбы, никто не считал. По очень грубой и весьма приблизительной оценке не меньше восьми сотен.

Тем же вечером Саян подсчитал собственные потери. Пока отряд сражался в плотном строю, ни погибших, ни даже раненых, не оказалось. А вот после того, как фаланга распалась, четверых убили. За жизнь ещё одного не поручится даже Тач.

Результат более чем впечатляет: отряд последователей с блеском прошёл боевое испытание. На том месте, где они встали в круговую оборону, воины Звёздной Рыбы оставили больше сотни жизней. Три десятка человек положили в три раза больше. Какое ещё нужно доказательство превосходства сжатого кулака над растопыренными пальцами?

Больше богатых трофеев и кистей поверженного врага радует другое: из трёх десятков человек никто не бросил щит, не отшвырнул копьё и не кинулся сломя голову в гущу сражения. Все, абсолютно все, остались на местах. Остались, даже когда пьянящий душу бой откатился назад. А это значит — армейская дисциплина вязала вверх над первобытным боевым безумием. Эмоции так и не смогли вырвать бразды правления у разума.

Глава 13. Работорговцы

Гонять новобранцев — самое неблагодарное занятие в мире.

— Зверь! Птица! Зверь! Птица! Зверь! Птица!

Десять подростков от двенадцати до четырнадцати лет от роду старательно изображают фалангу. Мокасины старательно утаптывают и без того утоптанную поляну ещё больше. Безусые лица вытянуты и напряжены. Руки словно верёвки болтаются из стороны в сторону. Саян как заправский сержант стоит в сторонке и внимательно следит за ногами новобранцев. Длинная палочка-указка и средство для воспитания в такт шагам хлопает по голенищу мокасин. От бесконечного повторения одних и тех же слов першит в горле.

— На месте... стой! Раз! Два!

Да-а-а... Получается пока... паршиво. Вместо дружного притопа, десяток ног выдали размытую барабанную дробь. Хоть лбами перестали трескаться и то ладно.

— Нале... во! Раз! Два!

Половина подростков, как и положено, повернулась налево, а вторая половина направо.

— Чёрт побери, — тихо ругнулся Саян. — Отставить!

Смущённые подростки повернулись в прежнее положение. Вот так всегда, Саян нервно хлестнул палочкой-указкой по голенищу мокасин: стоит чуть расслабиться, перейти на привычное "лево", "право", как новобранцы тут же разбегаются кто в лес, кто по дрова. Впрочем, их можно понять.

Первобытному человеку совершенно незачем знать, какая рука у него левая, а какая правая и какая между ними разница. Настоящий охотник в равной степени должен владеть обоими. Какой рукой натягивать тетиву, а какой метать копьё — это уже как кому нравится. На попытки объяснить молодым охотникам какая нога у них левая, а какая правая, ушла уйма времени. Новобранцы смущённо поглядывали на носки мокасин, краснели, как девицы при виде сватов, и всё равно безбожно путали. Конечно, ведь внешне даже один мокасин ничем не отличается от другого. Такова особенность местной обуви.

Простой и оригинальный выход подсказал Ансив. Всего-то и нужно было, чтобы каждый новобранец привязал на левую ногу и руку кусочек звериной шкуры, а на правую ногу и руку — пучок перьев. Так вместо "лево", "право" появились "зверь" и "птица". Внешне новобранцы стали похожи на недоделанных клоунов. Сходство усиливается, когда по плацу начинают летать шерсть и перья, зато — процесс пошёл. Саян тряхнул головой и скомандовал:

— На зверя... Раз! Два!

Маленький отряд почти одновременно повернулся влево. Давно бы так.

— Со зверя... Шагом... Марш!

По-прежнему не в такт и путая ноги, новобранцы замаршировали. Саян вновь задал ритм, слова вновь едва не встали поперёк горла:

— Зверь! Птица! Зверь! Птица! Зверь! Птица!

Служить в армии Сергею Белкину не довелось. После школы поступил в институт и получил законную отсрочку, а потом были куб и перенос. А вот Макс, муж старшей сестры, добросовестно отходил два года в портянках. Из всех армейских глупостей Максим больше всего возненавидел строевую подготовку. Уже через пару эмоциональных рассказов на грани приличия Сергей понял почему.

Первые полгода службы Макс массу времени провёл на плацу. Армейские кирзачи сами по себе недалеко ушли от "испанских сапог". А тут ещё нужно маршировать во всю прыть, широко задирать ноги и что есть мочи топать каблуком об асфальт. Взводом и по одному, в колонне и в шеренге, Макс досыта исходил армейский плац вдоль и поперёк. "Чувствует себя конченым болваном! — за рюмкой чая кипятился Макс. — Более изысканного наказания не придумать!" Но больше всего зятя добивала абсолютная бесполезность строевой подготовки в автоматизированной и компьютеризованной армии.

И то верно: в век атомного оружия, всепогодных истребителей и реактивной артиллерии искусство передвигаться строем выродилось в театральное шествие. Чем больше звёзд на погонах, тем больше нравится, когда мимо тебя "с песнями и плясками" шествует бравое войско. А если несколько сот молодых глоток орёт что-то несуразное, несколько сот молодых тел вытягивается в струнку и в ускоренном темпе снашивает казённые сапоги, то вообще полный отпад! Ни на что более строевая подготовка не годится. Но здесь и сейчас строевая подготовка — вопрос жизни и смерти.

Если этим безусым мальчишкам сразу же дать боевые копья со щитами и заставить пройти с десяток метров плотным строем, то результат будет очень даже плачевным — насадят друг друга на копья, как куропаток на вертел. А в настоящем бою будет ещё хуже: слаженный удар накоротке не получится. Сквозь прорехи в ряду щитов вражеские копья и стрелы заберут много жизней. А сам строй при движении по горбатому полю развалиться на куски. Сам того не ведая, Макс провёл отличный мастер-класс. В многочисленных застольных беседах зять передал уйму ценных наставлений. Изобретать заново велосипед не пришлось.

— На месте... Стой! Раз! Два!

Новобранцы послушно замерли на краю утоптанной площадки. Дальше начинается лес, но лучше не искушать подростков. Обычно подобные приколы заканчиваются синяками и шишками.

— Кру... гом!

Кто через левое плечо, кто через правое, новобранцы повернулись к нему лицом. Чёрт! Сглазил, Саян нервно хлопнул палочкой по голенищу. Двое парней в заднем ряду смачно стукнулись лбами.

— Уважаемые новобранцы, — Саян в зародыше подавил невольное ругательство, — повторяю ещё раз: при команде "кругом" разворачиваться следует на "зверя" и только на него. Ещё раз... Кру... гом!

На этот раз правильно, новобранцы развернулись через левое плечо.

— Кру... гом! Шагом... Марш!

Новобранцы зашагали прямо на него.

После блистательной победы при Лосинном ручье отряд последователей существенно пополнился. В общей сложности за четыре года присоединилась сорок два человека. И того общая численность отряда семьдесят восемь. Из них почти пять десятков хорошо тренированных и вооружённых фалангистов. Остальные вполне сгодятся в качестве лёгкой пехоты. Даже эти марширующие подростки, так сказать? последний призыв, умеют обращаться с луком и как-нибудь совладают с залповой стрельбой. В любом случае фаланга остро нуждается в "огневом прикрытии".

Неделю назад закончился очередной Большой сбор. Семи дней проводить сородичей до родных стойбищ вполне достаточно, Саян почти сразу собрал отряд для Военного сбора. Половина последователей живёт в других родах. Было бы неплохо держать всех под рукой, но парни и так на самообеспечение. Прокормить такую ораву молодых здоровых тел не представляется возможным. Да и другие рода по доброте душевной не откажутся от подрастающего поколения. Вот и приходится раз в два месяца собирать последователей на Военный сбор.

Маленькая полянка между лесом и засекой стойбища Мудрой Совы, где всего несколько лет назад друзья махали руками и палками в гордом одиночестве, разрослась до солидной учебной базы. Тренировать отряд помогают друзья. На противоположном конце площадки Ансив гоняет три десятка человек в полном вооружении. Небольшая фаланга со стеной щитов наперевес тяжёлыми копьями отрабатывает удары на мишенях. Верхушки вкопанных в землю стволов изрядно измочалены. Вторую половину отряда Ягис учит обращаться с топором и щитом. Треск учебного оружия стоит такой! Ну а Саян, как старший по званию, взял на себя самое утомительное — обучение новобранцев азам строевой подготовки.

Насыщенная учёба продвигается по заранее разработанному плану. Скоро вечер. Ещё час, от силы два, и занятия нужно будет сворачивать. Новобранцы и так изрядно пропотели и поизносили мокасины. В принципе, молодцы. За два дня прогресс налицо.

— Отец!!!

Сквозь топот и треск учебного процесса долетел голос приёмного сына. Даже на большом расстоянии видно, насколько он взволнован. Едва подбежав ближе, Иссаам выкрикнул всего одно слово:

— Менги!!!

Словно по команде учебный процесс тут застопорился. Кто где был, кто с чем стоял, все разом глянули на Иссаама. Копья застряли в измочаленных мишенях, учебные топоры последний раз глухо стукнулись об учебные щиты. Только бравые новобранцы так и шагают прямо на него.