До Анджело с трудом доходил смысл слов Йона. Всё происходящее казалось чем-то не очень реальным. На него снова начали накатывать волны необъяснимой внутренней тревоги, как бывало всякий раз, когда события выходили из-под контроля и его влекло в неизвестность.

Все трое за столом смотрели на него, видимо, ожидая ответа. И только во взгляде Полины, помимо ожидания, было нечто такое, словно она впервые увидела его и пытается разобраться в своих чувствах.

— Grande! Quindi, d'accordo! (Прекрасно! Значит решено!) — воскликнул Доменико и принялся расписывать прелести предстоящей поездки.

Йон, насторожившись, следил за этими двоими.

Анджело нестерпимо захотелось прикоснуться к ней. Очутиться близко-близко, так, чтобы иметь возможность вдыхать запах её волос, матовой кожи, духов — едва уловимых, но всегда сладких — её, Полины предпочтение.

Он вдруг встал и, обойдя стул оторопевшего итальянца, подошёл к ней и протянул руку:

— Пойдём.

Она испуганно уставилась в его раскрытую ладонь, и не сразу сообразила, что он зовёт её на танец. Быстро глянув на оставшихся за столом мужчин и не заметив во взгляде Йона ничего, кроме поощрения, Полина подала Анджело руку.

— Ох уж эта молодёжь, — покачал головой Доменико и, потянувшись за бутылкой, передразнил Анджело: — "Пойдём"! Кто же так приглашает?

— И всё же она пошла, — усмехнулся Йон, стараясь не замечать вдруг неприятно кольнувшей сердце ревности: эти двое так близко и... так прекрасны! Очень красивая пара! Многие в зале тоже смотрели на них, танцующих медленный танец.

— Давай-ка выпьем, caro, — Димиани наполнил бокал Йона и произнёс тост в сторону танцующих Анджело и Полины: — За наших возлюбленных.

Он подмигнул опешившему Йону, мол, "вижу, вижу — влюблён!" Тот хмыкнул и покорно пригубил вино.

У Анджело кружилась голова: от выпитого вина, от странного света в этом зале, от божественной музыки, но больше всего, конечно, от близости Полины. Он не мог поверить, что это не сон. И что вот эта девушка, которую он сейчас прижимал к себе в танце, послушно следующая его движениям и так доверчиво прильнувшая к нему, как и положено девушке в таком танце, что это и есть она — его Полина — его наваждение последних недель. Её волосы пахли так, как ему хотелось. Её рука была невесомой, а тело гибким и изящным — именно таким, каким он представлял себе, рисуя в своём воображении этот танец и почти отчаявшись когда-либо воплотить мечты в жизнь. Тепло, исходившее от неё, окатывало его жаром с головы до ног, словно он заболел и у него поднялась температура. Но при этом ему было так хорошо, что он готов был оказаться неизлечимо болен этой болезнью.

— Полина...

Она вскинула на него глаза. Немного испуганные отчего-то. Как будто, тоже не верила, что это происходит наяву.

Он хотел бы сказать "я люблю тебя". Но такие слова нельзя говорить спонтанно. И он не смог.

— Ты очень красивая, ты знаешь?

Она смягчилась и неловко усмехнулась, слегка качнув головой. Её красиво уложенные локоны дрогнули, а он снова подумал, что она совсем не умеет улыбаться, и, едва осознавая, что делает, прижал вдруг к себе и накрыл поцелуем непривыкшие улыбаться губы. Она вздрогнула, слегка отпрянула от неожиданности, но замерла и отдалась поцелую.

— Che cosa? Cosa significa questo? (Что такое? Что это значит?) — воскликнул обалдевший Доменико, едва не пролив очередную порцию вина при виде целующихся Анджело и Полины. Он посмотрел на Йона. — Ты видел? Как это понимать?

Йон только развёл руками:

— Молодость.

Его план, кажется, оказался более действенным, чем он ожидал.

Глава 34. Головокружение.

На обратном пути Анджело сидел на заднем сидении лимузина рядом с Полиной, не в силах не смотреть на неё поминутно, не в силах выпустить её ладонь, которую она отчаялась вытащить из его сильных горячих пальцев. Закусив губу, девушка смотрела в окошко и лишь изредка отвечала что-то Йону, наблюдавшему за обоими со своего места напротив.

Анджело ничего так не хотелось сейчас, как оказаться с нею наедине! Чтобы не было Йона, этой несуразной машины с далёким шофёром, искажённых тонировкой огней ночного Милана, который он теперь не узнавал: как будто это был совсем иной город. Он почувствовал легкую тошноту.

Они ехали в палаццо Класа, и тот не был намерен оставлять этих двоих без присмотра, ведь впереди напряжённый график турне и думать о всяческих глупостях сейчас ох как не время!

Йон лично проводил каждого в его комнату, убедился, что Полина заперла дверь. В ней он не сомневался, как не сомневался и в том (даже без предупреждения Дэрил), что Анджело способен на всяческие сумасбродства. А потому, конечно, лучше было бы не оставлять его теперь одного. Он пожалел, что оставил Дэрил в Майами. Надо, пожалуй, завтра же вызвать её.

Анджело не мог заснуть, словно школьник, испытавший первый в жизни поцелуй. Полина! Если бы не обещание, данное Класу, он уже был бы возле её двери. Но теперь был вынужден ходить кругами по комнате, не зная, что предпринять, чтобы унять колотящееся сердце. Восторг, ничуть не меньший, чем после хорошей дозы, буквально поднимал его в воздух.

"Так всё, успокоиться", — сказал он себе и набрал на память парижский номер Ленки. Ему было нужно сейчас услышать её отрезвляющий голос. Вот кто всегда мог вылить ушат ледяной воды и при этом давал умиротворение.

Ответила Айя.

— Ангелочек! Как мы соскучились! Ты в Европе?! Это же чудно! Будешь в Париже? Непременно увидимся. Никаких отговорок, выберешь время и заглянешь к нам. Сообщи, когда прилетаешь. Да, я обязательно передам Ленке. Она расстроится, что не смогла с тобой поговорить. Да, целую, сладкий мой.

Вот теперь он мог улечься в постель. На какой-то миг Пол вместе со всей тоскою вернулся к нему. Это их город. Только их... Но почему-то уже не было такой острой боли.

Он даже уснул, улыбаясь.

На утро в трензале он старался не думать о ней, не замечая ничего вокруг, так, что инструктор остановил его:

— Эй-эй, попридержи лошадей, парень.

За завтраком сразу же направился к столику Полины, уселся на свободное место и, не глядя на еду, приготовленную для её соседки, которая где-то задерживалась, наклонился к ней:

— Привет.

Она была так близко, что если б захотела, могла нагнуться и они бы поцеловались. Но Полина чуть отстранилась, быстро оглядевшись, свела брови:

— Доброе утро.

— Ты мне снилась.

— Я рада за тебя, — она спокойно глянула в его глаза. Они у него какого-то ненормального зеленого цвета. Наверняка линзы. Надо будет спросить, где делают такие.

Мальчишка. И ведет себя, как подросток. Зачем-то ковыряется в тарелке Николь. Она ему сейчас задаст жару за свои диетические хлебцы. Представив реакцию подруги, Полина закусила губу, чтоб не рассмеяться. Анджело воспринял это как сигнал к действию и схватил девушку за запястье. От его прикосновения у неё побежали по коже вчерашние странные мурашки, скопившись где-то возле сердца и затем ухнув в живот. Боже мой, это называется: "я хочу тебя"! Только этого не хватало. Вчера она приписала это действию вина. А сегодня было всего лишь утро. И этот прилипчивый парень ставил её в неловкое положение, потому что на них все глазели. На него всегда и везде обращают внимание. Он невозможный. И если правда, что он любовник Класа, то вообще непонятно, зачем Йон подталкивает её к нему.

— Эммм..., — Ники, стоя возле своего столика, непонимающе глядела на Полину и на Анджело, неизвестно почему усевшегося на её место. Потом она оторопело уставилась на свои раздавленные хлебцы. Анджело вскочил и уступил ей стул. Полина улыбалась против воли: он так смешно пытался сложить из обломков тоста целый кусок, а Ники в таком ужасе наблюдала за его попытками, что было нелегко не рассмеяться. Анджело извиняясь посмотрел на Ники и у той даже не хватило духу на него наорать, как она непременно сделала бы, окажись на его месте кто-то другой. Удивительно, как это у него выходит?

— Полина, — он сделал сосредоточенное лицо,— можно тебя на минутку?

— Что? — она удивленно подняла брови, всё ещё кусая губы от смеха.

— Мне нужно сказать тебе кое-что. Очень важное. Выйдем? — лицо его было серьёзным, но в глазах плясали чёртики.

Она не знала, зачем делает это, но поднялась, позволила взять себя за руку и под совершенно обалделые взгляды Ники увести туда, где не было никого.

Этот поцелуй она вспоминала вчера, уткнувшись горящим лицом в подушку. "Не надо было столько пить", — ругала себя Полина. — "Вот идиотка, совсем сдурела".

Но сегодня всё повторилось. Его губы ласкали её — не терзали, кусая с жадностью, как любил Робби, не насиловали её, — мягко и трепетно он пробовал её на вкус, наслаждаясь сам и забирая с собой Полину. Она задохнулась с непривычки, вывернулась из его объятий:

— Отпусти,— прикрыла рот тыльной стороной ладони, чувствуя, как к щекам прилила кровь, чего с ней давненько не было.

— Господи, что мы... — её тонкие пальцы, чуть дрожа прикрыли лицо. Анджело отнял их, целуя каждый.

— Я хотел сказать, что жить не могу без тебя.

Она распахнула глаза: он не шутит? Взгляд его изумрудных глаз был серьёзен, как никогда. И она испугалась, что это так и есть. Он, похоже, действительно, влюбился. Но он ведь...

— Я же сказала, что мне не нужен мальчишка.

— Я вырасту, я обещаю. — Его лицо оставалось клятвенно серьёзным, когда он молол эту чушь:— Ты и глазом не моргнёшь, как я превращусь в такого же старикана, как этот твой вчерашний...

— Дурак!— она оборвала его на полуслове, накрыв ему рот целованной ладонью, он замер, опустил ресницы. И впервые Полина сама притянула его к себе, отпуская себя: А, к чёрту! Он так необыкновенно целуется!

* * *

Самым сложным было спокойно идти по подиуму, не подпрыгивать и не лететь, сбивая всех с ног, из-за того, что за спиной — крылья.

Йон с опаской поглядывал на Анджело, а Ксавье даже забыл ругаться, всё ещё находясь под впечатлением от вчерашнего вечера, который Йон впервые за много лет провёл без него. Сказал, что едет на ужин с Димиани. С ними будет Полина и... У Ксавье желудок сводило от одного этого имени. Анджело! И никакой он не ангел, он демон! Злой рок, свалившийся на них невесть откуда! Ладно, сейчас не время выяснять отношения, но этот красавчик... О, как же он пожалеет о том, что ступил на территорию Ксавье!

Проходя мимо Полины, он каждый раз заставлял себя держать линию: его просто магнитило к ней. А она старалась не смотреть на него, чтобы не сбиться с шага.

Йон трижды останавливал проход, дважды терпеливо начиная всё сначала, а на третий, когда Анджело всё-таки ухватил девушку за талию и на глазах у всех, крутанулся вместе с нею в немыслимом па, он не выдержал и устроил перерыв.

— Послушай, Анджело, что ты вытворяешь? Ты что, хочешь, чтобы я отправил тебя обратно в Штаты?

— А что не так? — он наивно глянул на Йона и тут же стрельнул глазами в сторону Полины: она пила минералку.

— Чёрт возьми! Сегодня серьёзный показ и я просто не имею права опозориться! Пойми это!

Анджело пожал плечами. Йон вздохнув, покачал головой:

— Ладно, ступай. Через полчаса..., — он сурово глянул на часы на своём запястье:— продолжим. И без фокусов. Я тебя предупредил.

У неё длинное гибкое тело с безупречной кожей, покрытой несильным ровным загаром, без единой родинки — мечта фотографов!

Он скользил по коже губами, пьянея от запаха, от прикосновения, от исходившего от неё тепла. Только что Полина, охнув и по привычке сдерживая вскрик, содрогнулась, выгнула спину, заломила руки, прикрывая локтями своё красивое лицо, и наградила его своим оргазмом.

Анджело, ласково обвил руками её бедра, и неся на губах вкус её влагалища, заскользил языком через тщательно избавленный от волос лобок, через аккуратную ямку пупка на упругом животе, через едва заметные неровности мышц, соединяющих ребра, через впадину между грудей — небольших, безупречной формы, с изящно вылепленными сосками цвета набирающей спелость вишни. Было так необычно ощущать своей кожей бархатистую гладкость её тела. И он всё ещё безумно хотел её, до боли в паху, но знал, что пока ей будет не так приятно, после того, как она только что кончила — и не торопился проникать туда, где только что сумасбродствовал его язык.

Она дышала чуть громче, чем обычно. И она принадлежала ему. Его Полина! Теперь он мог это сказать. Она всё-таки принадлежала ему! Теперь навсегда, он знал точно.

Она не ожидала, что он будет так ласков. Ждала от мальчишки безумной страсти, порывистых и неловких движений, резкого напора и быстрой разрядки. Он же обращался с ней, как с богиней. Да, именно так! К чёрту банальность! Он раздел её осторожно. Она слегка помогала ему, словно играла в игру "а что ты сделаешь дальше?" Он стянул с себя майку, потом брюки, позволив, наконец, увидеть себя совсем обнажённым. Она заметила татуировку на его бедре: всё-таки мальчишка! И цепочку на щиколотке. Такого она ещё не встречала. И вид его вздыбленного члена в кои-то веки не смутил, а приятно порадовал её. А потом он прикоснулся к ней. Губами. И она забыла всякие мысли.

Забыла обо всём. И даже в который раз содрогнувшись в оргазме, она всё ещё хотела его. И когда он поднимался к ней — совершенно чокнутый парень! — ведя языком линию от лобка к самому горлу, подбородку, губам, она обняла его — руками и ногами и заставила наконец, тоже кончить.

Ненормальный! И такой необыкновенно красивый. Наверное поэтому она так старательно избегала его до сих пор. Он слишком красив. Чересчур, чтобы навсегда принадлежать ей.

— Энджел... — она впервые назвала его по имени и сама испугалась своего порыва.

Его глаза мгновенно распахнулись, сбрасывая наваждение только что испытанной разрядки. Он решил, что ослышался.

Но она не повторила, только притянула на себя и счастливо уткнулась лицом в его волосы. Длинные. Светлые. Как там говорят? "Как шёлк". Да.

Когда он увидел их, то сразу понял, что всё произошло. Йон стиснул зубы, поиграв желваками. Ну что ж, по крайней мере, теперь успокоятся. Он постарался сделать вид, что ничего не произошло. Не стал обращать внимания ни на растрепавшуюся причёску и припухлость лишившихся помады губ Полины, к которой тут же подлетели стилисты, ни блестящих глаз Анджело.... В конце концов, к этому всё и шло. Главное, что теперь есть шансы, что на показе он не выкинет какой-нибудь фортель. А ведь сегодня здесь будет полно прессы. Ладно, потом разберемся, что с этим делать. И Йон дал команду начинать последний перед показом проход.

Глава 35. Полина!

29.10.1996г.