— Светлая богиня, вашей войско готово?
— Готово, — коротко ответила Алиса.
— Вы по-прежнему считаете, что нам следует выдвинуться навстречу кочевникам?
— Да. Не имеет смысла ждать, когда противник развернется для фронтальной атаки.
— Господин магистр, вы готовы? — спросил советник представителя Совета магов, посланного в качестве наблюдателя.
— Готов.
— Полный вперед! — скомандовал советник, и стая из двух десятков лингов, несущих Алису, Иланию, Эпроса, магистра магии и отряд охраны, начала свое скольжение сквозь толщу воды навстречу флоту (или "армии"?) города кочевников. Меч-рыбо-дроны следовали параллельным курсом.
Спустя пять часов разведчики-дроны Алисы засекли кочевников, идущих десятком паралелльных колонн.
Богиня пустила стаю своих дронов навстречу под маскировкой. Сама же с наблюдателями сдвинулась так, чтобы выйти на траверз вражеского флота. Разведчики бокового охранения заметили лесных наблюдателей, но слишком. К этом времени основная часть стаи дронов вышла в хвост ордера кочевников. И тут же запустила программу атаки.
Советник и представитель магов с ужасом наблюдали, как огненная волна прошлась по кочевникам, с хвоста колонн к голове. Болты, несшие заряд полимерного азота, были недостаточно заметны, чтобы лесное начальство могло связать их с морем огня. В считанные секунды потеряв всех своих лингов, бойцы сбились в беспорядочную массу, потерявшую всякое управление. Хищные рыбы типа акул, привлеченные запахом крови раненых, добавили несколько ярких красок к картине тотального ужаса и паники.
Алиса придвинулась поближе к "театру" боевых действий, в кавычках, потому что до боя, как такового, дело не дошло. Наблюдатели, взятые в объемное каре охраной, последовали за богиней.
— Это — ваш флот? — спросил потрясенный Эпрос. — Рыбы, одновременно и знакомые, и незнакомые... Как вы умудрились их выдрессировать за такое короткое время?
— Вопрос естественный, лэр советник, — ответила Илания, — но, будучи заданным богине, звучит бессмысленно. Боги тем и отличаются от магов, даже самых сильных и опытных, что их власть над объективной реальностью выходит за рамки заклинаний и плетений.
Алиса вновь отметила необычное для магического мира сочетание слов "объективная реальность", для которых, тем не менее, находились аналоги в местном языке.
А стая дронов, тем временем, завершала свой очередной маневр. Согнав обезумевших эльфов в более или менее компактный по объему "массив", дроны взяли окружили их сферой, равномерно распределившись по ее поверхности. Замерев на мгновение, они начали стремительное движение по большим кругам этой сферы, выпуская из своих тел что-то вроде паутины. Только не одну нить, а целую полосу, представлявшую собой сегмент сети с ячейкой десять на десять сантиметров, шириной в метр и "бесконечной" длины. В том смысле, что полоса плавно вытекала из недр дрона. В местах пересечения полосы мгновенно сливались в более широкие сегменты сети. Эльфы, видя, что им уготовано, пытались вырваться из кокона, пока он не замкнулся. Но отдельные, предназначенные для этой цели дроны, на огромной скорости подплывали к беглецам и, нанося чувствительные удары острием меча, загоняли обратно. Другие эльфы пытались трезубцами и кинжалами разрезать сеть, но аэрогель их усилиям не поддавался. Некоторые дроны резвились внутри сферы, уничтожая местных акул. Через двадцать с небольшим минут кокон сети замкнулся, и дроны, зацепив сеть за выступающие лини, потащили ее в сторону княжеского леса.
— Фантастика! Пять тысяч пленных! Такого никогда не было! — восторженно восклицал советник. Представитель магов согласно кивал, но без экстаза. На его лице лежала печать глубокой задумчивости.
— Куда теперь, госпожа? Вы, кажется, хотели вернуться в алтарную комнату в городе кочевников? — спросила Илания.
— Да. — ответила Алиса. — Но сначала мы посетим ангар. Ты подождешь снаружи, а я приберусь там.
Пять часов спустя Алиса поднырнула в шлюз ангара. Час ушел у нее на то, чтобы уничтожить следы своей, вместе с Марголом, артефакторно-стимпанковской деятельности. К этому времени вернулись и дроны. Переведя их в спящий режим, так что теперь никто, кроме нее и Маргола, не смог бы их активировать, Алиса облегченно вздохнула, и вынырнула из шлюза, где ее должна была ждать Илания.
— Зачем нам двухместный линг? — спросила богиня.
— Наши линги выбились из сил. Им нужен отдых. А преследования нам опасаться не стоит. Я думаю, там даже стражи не осталось. Всех собрали, чтобы раз и навсегда расправиться с непокорным лесом.
— Я до сих пор не могу понять, откуда ты смогла получить такую полную и точную информацию о их плане... — пробормотала Алиса, не надеясь получить ответ. Но жрица ответила, — Хиран, будучи уверен, что я — всецело в его руках, позволил себе покуражиться, а также окончательно сломить мою волю. Никто в здравом уме не стал бы выдавать свои планы врагу, пусть и плененному, но еще живому. А Хиран никогда не был искусным политиком.
Так разговаривая, девушки отдалились от леса на час пути. Внезапно, сверху и сзади к ним приблизилась огромная тень, оказавшаяся вблизи технологическим изделием, похожим на тот самый бот аграфов, который забрал с собой Дим. Именно это смутило девушку и лишило ее шансов отреагировать на неожиданную опасность. Технику она ожидала здесь увидеть только ту, что прибыла вместе с ними с Реи. Когда, наконец, Алиса поняла, что подобного аппарата у них на борту не было, что-то предпринимать оказалось поздно. Илания быстрым движением достала металлический ошейник и замкнула его на шее богини. Алиса успела только бросить полный недоумения взгляд на верную жрицу, как сознание ее померкло.
Земля, пустыня Такла-Макан, 1894 год
Том Ренкин шел в хвосте отряда, в котором трудно было бы опознать подразделение регулярной британской армии. Тем не менее, отряд возглавлял офицер в чине полковника, а сам Ренкин носил звание капитана. Собственно британских подданных в отряде насчитывалось еще трое, все — сержанты. Остальные представляли собой наемников, набранных в подконтрольных Короне областях Тибета и Гималаев. Цель отряда — поиск древних рукописей и артефактов, которые, как недавно выяснилось, в немалых количествах хранят засыпанные песком руины древних городов долины Такла-Макан. Ренкин до сих пор не мог понять, откуда взялся настолько живой интерес к древностям именно этого района. Разве что — конкуренция с Россией и ее эмиссарами. Слишком уж много изделий, выкупленных русским послом в Кашгаре, появилось буквально за последний год в Санкт-Петербургском Эрмитаже. Однако, по мнению Ренкина, кадрового разведчика и влиятельной, не по годам, фигуры в Форин-офисе, предполагаемые находки никак не окупали затраты на снаряжение их отряда. Впрочем, расходы казны мало беспокоили молодого офицера. У него обнаружился свой, личный интерес к древним артефактам Такла-Макана, особенно усилившийся после того, как доктор Аугустус Хернл, в приватной беседе, ознакомил его с переводом некоторых из рукописей, найденных в далекой Куче (так называется город на северной границе пустыни Такла-Макан). Этот интерес наш герой хранил в глубокой тайне.
Род Ренкиных начал свое восхождение в течение одной из кампаний Столетней войны, когда мелкопоместный дворянин или даже вчерашний йомен (как, например, сэр Роберт Ноллис) могли добиться высокого общественного положения, так сказать, прямо на поле боя, причем не только благодаря личным заслугам. Боевые потери среди старшего командного состава также способствовали социальной мобильности. Однако, Ренкины предпочитали держаться в тени, хотя и соблюдали все условности высшего света. Причина — особые способности, которые в наше время назвали бы экстрасенсорными. Мужчины Ренкины обычно хорошо "видели" людей, что называется, "насквозь", чувствовали ложь. Некоторые ощущали присутствие людей рядом. Женщины передавали друг другу приемы гадания на крови. Все эти "дары" приходилось, со времен охоты на ведьм, тщательно скрывать. Отчего и жили замкнуто и нелюдимо.
Отчаявшись найти на родине истоки своего дара, а также какие-либо пособия по его развитию, Том Ренкин, с благословения отца и матери, обратил свой взор на Восток. И вот, спустя несколько лет бесплодных поисков, в библиотеке доктора Хернла он наткнулся на манускрипт пятого века, написанный письменами брахми и описывающий амулеты, позволявшие "посвященному" читать мысли людей, находить и преследовать человека, имея всего лишь капельку его крови, защищаться от чужого воздействия на разум, "отводить глаза", т.е. проходить сквозь толпы людей, оставаясь незамеченным ими. То есть, эти амулеты воспроизводили все те дары, которые, в том или ином сочетании, раскрывались в представителях рода Ренкиных. Сохраняя известный скепсис (слишком уж много пустышек и откровенных подделок прошло через его руки) и поддакивая в этом доктору Хернлу, Ренкин оставлял шанс процентов в десять-двадцать на то, что в этот раз ему удастся найти что-нибудь действительно интересное.
С момента выхода отряда за пределы последнего островка цивилизации, города Ния, Тома Ренкина не покидало ощущение, что охотников за древностями ждут большие неприятности. Засада? Ловушка? Обвал? Завал? Ренкин не мог сказать точно, поэтому и не видел возможности как-то предупредить командира отряда, полковника Белью. Выходец из кокни, Белью предвзято относился к потомственной аристократии и никогда не упускал возможности показать всю глубину пропасти между боевым офицером и кабинетной крысой, получившей свою должность волею случайности рождения и положения.
Остались позади рощицы пирамидальных тополей, заросли чахлого кустарника. Галечную почву сменила песчаное море, где "волны" барханов доходили в высоту до десятков метров. Ветер усилился, и видимость сразу же снизилась до нескольких десятков метров. Пыль, которая за полтора часа путешествия сквозь барханы успела забиться во все щели и складки одежды, как европейского, так и местного покроя, наконец, пробила и кустарные повязки, под которыми путники пытались укрыть свои лица. Открыть глаза или рот даже на несколько секунд стало решительно невозможно.
"Сейчас начнется", — подумал Ренкин, пряча лицо под воротом халата полувоенного покроя, принятого к ношению офицерским составом британской индийской армии. Сделав вид, что оступился, разведчик упал ничком и стал аккуратно, маскируя свои действия под беспорядочные движения конечностями, закапываться в песок. Не прошло и полминуты, как подозрения Ренкина обрели под собой реальную основу. Посреди барханов, в дополнение к песчаной буре, разразилась огненная. Выстрелы из кремневых ружей перемежались намного более частыми, и, по всей видимости, более точными. В считанные секунды отряд, не готовый к засаде и не имеющий вокруг себя никаких естественных укрытий, перестал существовать.
— Раненых не добивать! Обыскать всех! Максут, переводи! — раздался голос на одном из многих европейских языков, которые Ренкин знал.
"Русские? Значит, не зря снарядили экспедицию... Вот только готовиться надо было лучше. Хотя кто мог знать, что, кроме кремневых ружей, аборигены будут вооружены не только устаревшими "Berdan rifles" русского производства, но и новейшими винтовками Мосина?" — эти мысли проносились в голове британца как бы фоном. — "Если выживу, русским не избежать скандала!" То, что его возьмут в плен, а потом обменяют на русского разведчика уровнем не ниже Пржевальского (других наш герой просто не знал), Ренкин уже принял как данность. А уж то, что ему, резиденту в Кашмире, прохлопавшему поставки уйгурам современного стрелкового оружия, не поставят это в вину, и подавно не вызывало у него никаких сомнений. Тем более, что, наверняка тут замешана чья-то инициатива снизу. Например, кто-то решил, что новое оружие следует испытать в условиях, наименее рискованных для интересов Отечества. Как сказали бы спустя полвека, "малой кровью и на чужой территории".
Шаги аборигенов, выполнявших указание русского командира, постепенно приближались. В этот момент произошло нечто, что не только перевернуло ход противостояния в барханах, но и навсегда изменило жизнь молодого британского офицера.
— О Господи, что это? — послышался возглас того же человека, видимо, русского командира.
Ему вторили вопли и ругательства на русском и тюркском языках. Ренкин осторожно поднял голову вверх. Узкую ложбину между барханами, ставшую ловушкой для англичан, заливал мертвенно-холодный голубоватый свет. Его источник терялся в пыльной мгле, но явно находился где-то выше барханов.
"Воздушный шар? Третья сила? Иначе в голосе русских не сквозил бы такой ужас..." — на этой мысли Ренкин потерял сознание.
Земля, на борту десантного бота Содружества
Том Ренкин медленно приходил в себя. Речь на совершенно непонятном языке, ощущение, что в его голове кто-то копается, чистейший воздух, в котором совершенно отсутствовали привычные уже ароматы юрт и чайхан. Все это заставляло разведчика беспокоиться не на шутку.
"Уже лучше бы к русским попасть. Там хоть понятно, чего ожидать. Эти простодушные варвары, преклоняющиеся перед европейской цивилизацией и принимающие ее нормы за чистую монету, не стали бы попусту издеваться над пленником, принадлежащем цивилизованной нации. Допросили бы спустя рукава да и отправили по этапу для последующего обмена. А эти... Такое ощущение, что окружающие меня люди относятся ко мне не лучше, чем я — к пленным тюркам или индусам." — Ренкина и в этой ситуации не подводил его природный дар. Не понимая ни слова из того, что говорят окружающие, он, тем не менее, чувствовал их отношение к себе.
Спустя полминуты британец понял, что лежит обнаженным в каком-то узком пенале. Гроб? Нет, вряд ли. Чувство смертельной опасности, завывавшее волком, когда он лежал посреди барханов под шквальным огнем русских и их наемников, сейчас молчало. Оставалось только запастись терпением.
Наконец, полупрозрачная, впрочем, пропускавшая только свет крышка "гроба" медленно... растворилась, растаяла, как будто ее и не было. Ожидавший раскрытия створок или отъезжающего в сторону матового "стекла", Ренкин на секунду остолбенел. И не заметил, как чья-то рука быстро сунула ему в ухо каку-то горошину. Офицер хотел было дернуться, но... не смог. Тело застыло как парализованное. Это состояние длилось несколько минут, показавшихся беспомощному европейцу часами. После чего тело "отпустило", а его хозяин услышал вопрос:
— Вы понимаете меня? Можете говорить?
Вместо ответа Ренкин медленно поднял глаза. Над его затылком стоял человек. А человек ли? Огромные миндалевидные глаза, слегка заостренные уши. Надменный взгляд, сразу показывающий, кто здесь дикарь, а кто — цивилизатор. Привыкший считать себя представителем расы господ, Ренкин испытал чувство унижения и хотел было бросить пренебрежительно, "я вас слушаю", но вместо этого, с каким-то сдавленным хрипом пробормотал:
— Да... Понимаю... Кто вы? Что вы хотите со мной сделать?
Только договорив свою фразу до конца, Ренкин заметил нечто, никак не вписывающееся в его картину мира. Он произносил слова языка, совершенно ему незнакомого, это чувствовалось как по фонетике, так и по построению предложений. Однако, землянин действительно понимал этот язык и мог говорить на нем. Одновременно он придумал лестное для себя объяснение своего униженно-жалкого вопрошания: "если ты силен, покажи, что ты слаб". Тем более, что определение "силен" в данном случае звучало явным преувеличением.
