Агентство "Другая Сторона"

— Хорошо-хорошо, — я поднял руки вверх. — Обещаю никаких старушек не соблазнять, буду предельно серьезен, как и положено доверенному лицу князя.

— Так-то лучше, — покровительственно взглянула на меня Алиса. — И, кстати, почему я до тебя дозвониться не могла?

Пришлось рассказывать дурацкую историю про мотоциклистов-воришек. Дочь сперва долго смеялась, а потом порывалась задействовать байкеров своего Тимофея. Я успокоил ее порыв, объяснив, что уже созвонился с их старшим, и тот ничего путного сказать не смог. Насторожило Алису только упоминание книги. По ее словам, некоторым артефактам в руки неодаренных лучше не попадать. Скорей всего, те просто ничего не поймут, но если книга сама по себе магическая, а у князя могла найтись и такая, то в городе вполне возможны неучтенные казусы. Например, похитители могли превратиться в кентавров. Или говорящих лягушек. Хотя дело всяко по моему профилю, так что, как по мне, ничего страшного. Но искать воров все же лучше своими силами, и побыстрее.

На встречу Елизавета пришла в строгом деловом костюме, который оттеняли необычные, но хорошо подходившие по стилю украшения. Пока пили кофе, причем она проявила большое уважение к напитку, мы с ней кратко обсудили вопросы обучения молодежи. Алису она хвалила за любознательность, пусть и подмечала, что осторожности, обстоятельности и умения сперва думать, потом уж делать, моей дочери явно не хватает.

А потом ведьма отставила чашку и словно бы надела новый образ, будто платье из гардероба. Светский разговор закончился — теперь она передо мной сидел человек с серьезными полномочиями, изворотливым въедливым умом, да еще и не в самом лучшем настроении.

В первую очередь Елизавете была нужна информация обо всем необычном, происходившем в городе с момента моего поступления на службу князю. Интересовало ее причем не только магическая сторона, но и просто любые замеченные мной несоответствия. Я же в свою очередь отметил у моей собеседницы хорошую память, редкую способность оценивать одно и то же событие под разными углами, и продвинутое умение отдавать приказы.

— Михаил, вам не кажется, что в этом городе маловато порядка? — выжав меня досуха она заказала очередную чашку кофе и огорошила необычным вопросом.

— Могло быть чуть побольше, — осторожно согласился я.

— Сильно побольше, — с нажимом уточнила Елизавета. — Вот слушаю я вас, и диву даюсь. Оборотни какие-то, байкеры эти ваши, домовые неучтенные. И ведь Женя Мещерский столько за эти годы сделал, столько вложил. Не было бы лучше, если бы на каждого мага или иного было бы полное досье, а в идеале — хотя бы малая клятва верности князю и его дружине на время пребывания в городе? Вот тот же Дмитрий и его байкеры — это ведь, как ни крути, независимая и неподконтрольная нам организация, способная стать реальной силой, если за ними не следить!

— Понимаете, Елизавета, — я начал аккуратно подбирать слова, внимательно отслеживая ее выражение лица. — По моим наблюдениям, маги и хорошо социализированные иные от людей почти не отличаются. Ваше предложение — оно скорее про военный лагерь. Когда надо срочно собирать все силы в кулак и действовать. Для мирной жизни оно довольно опасно — в лучшем случае общее поголовье одаренных в городе уменьшится вдвое.

Ведьма смотрела на меня и мрачно кивала.

— Где-то я даже рада, что вы видите всю картину, — наконец, задумчиво ответила она. — И, кажется, дочь в плане умения логически мыслить от вас не сильно отстает. Признаться, немного опасалась, что опытный полицейский будет поддерживать идею абсолютного порядка и контроля. С другой стороны, мы так пока и не можем понять, связывает ли что-то все последние события, и не грозят ли нам новые масштабные проблемы.

Мы снова немного помолчали. К стыду своему, я не сразу догадался, что князь именно ей поручил попытку разобраться в происходящих неприятностях.

— Кстати, Алиса рассказывала, что вы узнали о существовании магии не самым тривиальным способом, — допив свой кофе, Елизавета сменила тему разговора. — Не поделитесь подробностями?

Я отставил полупустую чашку и погрузился в воспоминания. Не самые приятные, если честно. Но уж что было — то было.

Так-то сначала нам казалось, что банда Красного Глаза, как они себя называли, от других ничем особо не отличается. Как и всем бандитам-новичкам, им надо было себя поставить — но пока страдали лишь остальные деятели преступного мира, мы особо не вмешивались. Довольно быстро стало понятно, что расслабились мы зря — кто-то из аналитиков свел неприглядную картину воедино. Исчезновение бездомных и попрошаек, слишком большая жестокость в делах, и даже несколько неофициальных жалоб от других преступных группировок на совсем уж запредельную наглость новичков. И сверху пришла команда "брать всех!"

Наше управление по борьбе с организованной преступностью сбилось с ног, но обезглавить банду не получилось. Даже внешность их лидера оставалась неизвестной — немногие, кто его видел, отмечали только повязку на правом глазу и отсверкивающий алым левый. Неофициальное прозвище прижилось и в наших рабочих документах. Многие из нас, включая меня, считали, что повязка могла скрывать и здоровый глаз, а красный цвет давали линзы. Яркие приметы, которые легко в случае чего скрыть при облаве — ничем иным не объяснялась запредельная везучесть и способность исчезать из уже оцепленного здания. А в остальном — уже немолодой, маленького роста, с редкими серыми волосами — образ подходил многим матерым уголовникам.

Примерно тогда же у Алисы, заканчивавшей одиннадцатый класс, появился новый кавалер. Из тех, кого большинство родителей старается к дому на пушечный выстрел не подпускать. Лохматый, в коже, верхом на мотоцикле и в сопровождении команды таких же как он. И на несколько лет старше, ко всему прочему.

Про байкеров-то я разузнал, ничего криминального за ними не числилось, кроме ночных покатушек по городу. Но ухажер дочери мне от этого сильнее нравиться все равно не стал. Ей экзамены скоро сдавать, а у нее только весна и любовь на уме!

Алиса злилась, а Тимофей этот еще и упорным оказался. Не то чтобы я запрещал дочери с кем-то встречаться, но не перед экзаменами же. Да еще и с таким типом, у которого на лице максимум ПТУ написано.

Вот и решил поговорить с ним сам, по-мужски. Но воспитательная беседа как-то сразу пошла совсем не по плану.

— Я слышал, вы одного особо хитрого бандита ловите, — с самого начала огорошил меня Тимофей. — Так получилось, что мы знаем, где у него главное логово. Интересует?

— Источники информации меня тоже интересуют, — хмуро ответил я. — И что от меня ожидается взамен?

— Насчет "взамен" — просто повяжите уже их. Кто с этим красноглазым дела вел — все одно и то же говорят. Таким отморозкам выше уровня земли делать нечего. А что до источника — давайте сойдемся на том, что байкеры много разного знают? — ответ был немного наглым, но Тимофей смотрел на меня спокойно и уверенно.

— Так-то я хотел тебя по-хорошему попросить держаться от Алисы подальше, — я смерил его взглядом. — Смекаешь, почему?

— Мы можем вернуться к этому разговору после того, как вы с бандитами разберетесь. Тогда вы будете знать, что слов на ветер я не бросаю. И вы мне в любом случае ничего не должны — услуга оказанная ничего не стоит, не так ли?

Слова Тимофея, врать не буду, мне понравились. Не факт, что на его месте я сам смог бы лучше построить беседу с человеком, которому я столь явно не нравлюсь.

— Что ж, по рукам, — согласился я после небольшого раздумья. — Поговорим еще раз, когда Красный глаз этот окажется за решеткой.

— Лучше бы он оказал сопротивление при аресте, — с искренней злостью в голосе ответил мне Тимофей.

И этому тону я тоже поверил. Полученная информация оказалась крайне полезной. Уже спустя две ночи СОБР окружил полузаброшенный склад недалеко от речного порта, и группа захвата зашла внутрь.

Сдаваться, к нашему удивлению, бандиты не собиралась. Они сражались, словно оставленный арьергард настоящей армии — и немного позже мы узнали причину. Операция длилась несколько часов — здесь собрались самые отчаянные и умелые бойцы. Мы даже здорово подозревали, что накрыли не обычных уголовников, а логово настоящих террористов. Но правда оказалась даже страшнее.

Выучка и численное преимущество сыграли свою роль. Многие из известных лидеров банды были убиты в перестрелке, кого-то удалось взять живыми, но ни вожака, ни четверых его ближайших подручных захватить не удалось.

Получив разрешение войти, у дверей склада я наткнулся на командира СОБРа. Вывести из равновесия прошедшего две войны подполковника ох как сложно — но на этот раз он был белым от ярости.

— Загляните в подвал, — прогрохотал он. — И вы поймете, что все, кого удалось взять живыми, оказали сопротивление при аресте или были убиты при попытке побега.

— Так, Михалыч, — я попытался его успокоить. — Не знаю, что на тебя нашло, но хотелось бы без лишней крови.

— Вы посмотрите, — прошипел он. — И поймете, что я еще очень добрый.

— Ну раз ты так говоришь, — задумчиво покачал головой мой начальник, подошедший следом. — То это должно быть что-то совсем выдающееся. Пойдемте, посмотрим, что же там в подвале творится.

В огромном темном подвале, вход в который было еще не так легко найти в складском лабиринте, были тела. Много тел, причем со следами пыток и, зачастую, не целиком. И несколько еще живых пленников, большинство из которых в таком состоянии, что завидовали мертвым. И характерный сладковатый запах, перебивавший даже вонь немытых тел и небрежно перевязанных, зачастую гниющих ран.

Еще было много странных символов на стенах и на полу. К тому моменту, когда мы их заметили, от нашей группы остались мы с начальником, и пара особо стойких СОБРовцев. Остальные же в темпе выбирались наружу — возвращать в природу сегодняшний ужин. Петрович успел повидать на Кавказе всякого, да и я там в командировках бывал, так что нам с ним было чуть легче. Только чуть, справедливости ради.

Посреди зала стояла здоровенная черная плита, напомнившая мне историю бельгийской колонизации Конго. Это где "корзины отрубленных рук" и другие, не менее добрые вещи. Не знаю, что на меня тогда нашло, но я буквально вцепился в стоявшую рядом монтировку и обрушил ее на плиту. Камень треснул, сверкнула вспышка, и парой секунд позже я пришел в себя от тревожного вопроса Петровича:

— Миша, ты чего творишь? Вещдоки же!

Хотя тут же он опомнился, тут этих доказательств — на пожизненное всем уцелевшим. И с командиром СОБРа мы молчаливо согласились — если есть возможность не дотащить раненых бандитов до госпиталя, то мы ей обязательно воспользуемся. И никакие правозащитники в претензии не будут — мы им обязательно экскурсию устроим. Без противогазов, разумеется.

Мне же показалось, что я поступил правильно. Что все причиненное зло собралось именно в сломанной мной плите. И своим ударом я хотя бы часть его высвободил так, что оно мирно развеется по воздуху.

Начальник же молчал. Слишком уж мерзким и кровавым получалось дело. Награды за такое обычно не дают, только подписки о неразглашении.

— Пойду, подышу, — наконец выдавил я.

И сразу же за поворотом наткнулся на скрюченную фигуру с характерной черной повязкой на лице. Меня все еще потряхивало, и я не успел взяться за табельное оружие. Красный глаз, пусть его и корежила неведомая сила, оказался очень быстрым. Он ударил меня ножом в живот и бросился бежать вдаль по коридору. Слишком опрометчиво, как оказалось — СОБРовцы, обеспокоенные долгой задержкой, как раз шли нас искать, и, услышав шум борьбы, приготовились к бою. Красный глаз погиб на месте, получив чуть ли не два десятка автоматных пуль.

Я же надолго загремел в госпиталь. Правая почка, проблемы с печенью, поврежденный кишечник — врачи в основном разводили руками. Жить, конечно, буду, но нехорошо и недолго.

Сложнее всего было успокаивать Алису. Врать ей, что все будет нормально, что меня скоро починят — и сжимать зубы от боли и злости на весь мир.

Ситуацию изменил неведомо как попавший в мою палату Тимофей. Кроме него я увидел еще двоих мужчин — одного в белом халате, а второго — в шикарном костюме.

— Михаил, мы вам здорово должны за эту банду, — начал говорить старший из них. — И за неосторожность и самонадеянность этого молодого человека. Вкратце — у нас есть возможность вам помочь. Все что нужно — ваше осознанное согласие.

— Врачи говорят, что таких операций не делают ни в Китае, ни в Швейцарии, — недоверчиво отозвался я. — А чудес, как мне известно, все же не бывает.

— Насчет чудес вы не совсем правы, — улыбнулся Тимофей. — Алиса, зайди, пожалуйста.

Перемена в лице дочери меня удивила. Она явно не очень верила моим словам о скором выздоровлении, и с каждым днем была все мрачнее. А в тот день ее глаза сверкали лихорадочным светом.

— Папа! Они действительно могут! И я тоже, смотри! — она сосредоточилась, повела рукой, и на кончике указательного пальца у нее загорелся крошечный огонек.

Почему-то я поверил сразу. Возможно, потому что кроме веры в чудо мне ничего больше и не оставалось.

— Магия, говорите, — откинулся я на подушку. — Ну что ж, господа волшебники. Лечите!

Чудес, как водится, действительно не бывает. Меня перевели в маленький частный госпиталь, открытый известным в городе меценатом, потомком белоэмигрантов князем Мещерским. И там еще несколько недель делали что-то, более всего похожее на вполне обычные лечебные процедуры. Но в конце концов мне показали снимок, где все мои внутренности были на месте, анализы давали нужный результат, и самочувствие вернулось в норму. Мне даже показалось, что оно стало лучше, чем было, словно я не провел два месяца в госпитале, а хорошо отдохнул и отоспался.

Перед выпиской меня еще ждал не самый простой разговор с Алисой.

— Мне теперь не в НГУ поступать, а в специальном институте для таких как я учиться, — озабоченно призналась дочь. — Оказывается, в городе не так уж мало магов, оборотней и прочей нечистой силы. Ты, я надеюсь, не будешь против?

— Там хоть нормально образование дают? Или только колдовать учат? — усмехнулся я.

— Да, не переживай. Все как надо, и технические специальности, и гуманитарные. И диплом. Мне потом не обязательно же магом работать, — улыбнулась Алиса. — Могу быть, кем угодно. Но вот научиться управляться со своей силой — необходимо.

— Тогда учись, — я потрепал ее по непослушной шевелюре. — Волшебница ты моя.

Серьезные люди в дорогих костюмах, от некоторых из которых просто-таки веяло чем-то потусторонним, несколько раз встречались со мной, рассказывали о грядущей учебе Алисы, объясняли структуру общества магов и нечисти в городе и стране, и даже предлагали в том или ином виде работать на их организацию. Я отказывался — слишком привык к своей службе.

С возвращением в полицию не заладилось. Как и предполагал Петрович, дело закончилось кучей подписок о неразглашении, а все материалы и немногочисленных уцелевших бандитов забрали безопасники из Москвы. Одно дело — взять обычную банду, тут мы все герои, и совсем другое — столкнуться с мутной организацией непонятных сатанистов. Теперь уже я немного представлял, о чем речь, и некоторые давние слова моих хороших знакомых, которым я до конца не верил, стали гораздо понятнее. Один из старых друзей, плотно осевший в небезызвестном столичном силовом ведомстве, со мной связался, и отдельно предупредил, что молчание в нашем случае — золото. За совет я был благодарен, но настроение от этого не улучшилось.