В результате, убоявшись мифических русских флотилий, Фишер минировал подходы к Либаве из рук вон плохо — спешно набросав мин слишком далеко от порта, он даже не отметил место своих постановок на карте. Из-за этого брошенные в море мины оказались куда более опасными для германского флота, которому еще не раз предстояло наведаться к Либаве, нежели для русского. А к Финскому крейсера и вовсе не пошли, поскольку Фишер счел, что на "Магдебурге" кончается уголь, прервал операцию и поспешил вернуться в Свинемюнде. Уже в порту выяснилось, что топлива на "Магдебурге" более чем достаточно, но имела место ошибка сигнальщика: флажный семафор с крейсера, пытавшегося уточить, какие именно береговые цели назначит ему Фишер для атаки, на "Аугсбурге" умудрились прочитать, как сообщение о нехватке угля...
Все это можно было бы списать на нервозность первых дней войны, но и в дальнейшем не стало лучше: "Аугсбург" и "Магдебург" вновь вышли в море, чтобы обстрелять русские маяки в Бенгтскаре и на полуострове Дагерорт, но результаты не стоили израсходованного крейсерами угля. Тут уж даже до Мишке дошло, что "решительное наступление" превращается в никчемный фарс, так что следующая проведенная им операция имела решительные цели и должна была продемонстрировать русским незыблемость германского господства на Балтике. На сей раз контр-адмирал не доверил командование Фишеру и сам повел корабли в море.
Над тем, что произошло впоследствии, хохотала половина хохзеефлотте. По плану, Мишке должен был провести минный заградитель "Дойчланд" под прикрытием своих крейсеров на 12 миль западнее острова Нарген — там, как стало известно "из достоверных источников", русские оставили проход в своей центральной минной позиции, на случай, если им понадобится срочно выйти в море. Идея заключалась в том, чтобы ночью, незаметно для русских, минировать этот проход и быстро отступить. Позднее, отправив тихоходный "Дойчланд" домой, следовало покрутиться у заграждений, выманить русских, чтобы их крейсера рванулись в погоню по "безопасному" проходу и...
Мишке запорол все. Он слишком рано вывел свои корабли к минным заграждениям и был обнаружен парой русских крейсеров, опознанных с "Аугсбурга" как "Богатырь" и "Олег". Расстояние между противниками составляло около 9 миль, но почему-то русские, имея превосходство в огневой мощи, не стремились сблизиться и атаковать. Однако они и не уходили, наблюдая за действиями германцев. Во всем этом не было ничего угрожающего или опасного, "Дойчланд" оставался в 20 милях по корме "Аугсбурга" и у русских не было ни малейшего шанса настигнуть того засветло, а догнать куда как превосходящие в скорости немецкие крейсера и эсминцы они не могли ни днем ни ночью. Так что командующему германскими силами достаточно было поводить русских за нос до темноты, а там подошедший минный заградитель выполнит поставленную задачу и уйдет задолго до рассвета. В крайнем случае, можно было просто отступить и отложить операцию до следующей ночи.
Вместо этого Мишке запаниковал. Он немедленно радировал на "Дойчланд" приказ начать минирование с того места, на котором находился заградитель и это было самой большой глупостью, каковую только можно было придумать. Командир минного заградителя, разумеется, выполнил приказ и 200 германских мин ушли в пучину вод не в Финском заливе, как планировалось, а у его входа. Эту минную банку обнаружили русские и... чуть-чуть дополнив ее собственными постановками, включили в систему обороны центральной минно-артиллерийской позиции. В итоге, над тем как Германия ("Дойчланд") помогала русским защищать Финский залив, смеялись все, кто знал об этом конфузе.
Этим "подвигом" карьера контр-адмирала Мишке была совершенно уничтожена: в звании его не понизили, но загнали командовать силами береговой обороны в Киле, где ему и предстояло шуршать бумажками до самой отставки. А Беринг, наконец-то, получил вожделенную должность командира отряда крейсеров.
Его первая операция должна была стать настоящим шедевром на фоне бессмысленной возни Мишке. К черту обстрелы маяков и эти кривляния перед третьестепенными русскими позициями! Отряд контр-адмирала Беринга проскользнет мимо вражеских минных заграждений и углубится в Финский залив, атакуя вражеские корабли там, где его совершенно не ждут. Еще Беринг собирался поставить в Финском пару-тройку небольших минных банок — тащить туда заградитель наподобие "Дойчланда" было самоубийством, но отчего бы не принять пару-тройку мин на палубы крейсеров, а потом не сбросить их в подходящем месте? Все это могло здорово досадить русским, но психологическое воздействие такой операции Беринг ставил выше материального ущерба. Сделать так, чтобы в защищенном от вторжения заливе, в двух шагах от собственных баз русские не чувствовали себя в безопасности — вот истинная задача рейда! Контр-адмирал собирался ударить коротко и сильно, как бьет неясыть в ночи, и уйти до рассвета — чтобы не попасть под удар очухавшихся и взалкавших крови русских крейсеров.
Сложности начались с самого начала операции: Беринг собирался использовать только новые крейсера и эсминцы и хотел еще выпросить современную подводную лодку. Как выяснилось, зря. Таких лодок в распоряжении гросс-адмирала не имелось, просить высшее командование ради Беринга Генрих не стал, и в итоге контр-адмиралу досталась древненькая U-3. Но в нагрузку к ней и к глубокому удивлению Беринга, принц Генрих зачем-то навязал ему крейсер "Амазон" и единственную на театре германскую канонерку, которые для задуманной операции были нужны, как пятое и шестое колесо в телеге: что делать с этими "подарками", Беринг не имел ни малейшего представления. Подводная лодка требовалась ему для того, чтобы подвести под ее торпеды преследователей, если таковые за ним увяжутся, когда он будет уходить после рейда, но U-3 была старовата для таких игр. А тащить в Финский залив допотопный бронепалубный "Амазон", который и в лучшие-то годы едва ли развивал проектные двадцать два узла, а теперь с трудом держал восемнадцать, было верхом абсурда. Проще было выдать команде по пистолету и приказать застрелиться еще до выхода в море — но отвертеться от дара гросс-адмирала не получилось.
И все же прошлым утром Беринг чувствовал себя почти счастливым, выводя свою эскадру к Готланду. Здесь, если не случится столь частого на Балтике тумана, он собирался задержаться до вечера, чтобы войти в Финский залив ночью. Но — не пришлось, погода оказалась к контр-адмиралу благосклонна, море затянуло густой серой пеленой. Тогда Беринг развернул свои быстроходные крейсера строем фронта и повел их вместе с новейшими V-25, V-26 и V-186 к намеченной цели — туман скрывал его рейдеры не хуже сумерек. Что до "приблудышей", то их контр-адмирал с собой не взял, а отправил в район Дагерорта: угроза быть обнаруженными и подвергнуться атаке русских в том районе была, пожалуй, не больше чем в каком-либо другом, так что имелась вполне обоснованная надежда, что со "старичками" ничего не случится. К тому же, если за уходящими из Финского залива кораблями Беринга все же увяжется погоня, можно будет попробовать навести их на U-3... Предварительно радировав, чтобы "Амазон" с "Пантерой" во весь дух убирались ко всем морским чертям.
Все было прекрасно и удача как будто сама шла в руки — а затем наступила катастрофа. Поскольку корабли немецкой эскадры, развернулись широким "неводом" и не видели друг друга в густом тумане, свои распоряжения контр-адмирал Беринг передавал по радио. В четверть первого ночи, когда отряд по счислению находился примерно в 5 милях от маяка Оденсхольм, с борта флагманского "Аугсбурга" радировали о смене курса, дабы не уткнуться в русский берег. Однако радисты "Магдебурга" умудрились двадцать минут расшифровывать радиограмму из двух слов, а командир крейсера Хабенихт, который, казалось бы, должен внимательно следить за тем, чтобы его идущий по счислению корабль не наткнулся на мель или иную гадость, вместо этого в лучших традициях прусского военного идиотизма выполнял полученный им приказ, не задумываясь о последствиях... И в ноль часов тридцать семь минут новейший крейсер германского флота с громким скрежетом уткнулся в прибрежные скалы прямо перед русским маяком.
Беринг готов был рвать и метать, когда ему передали радиограмму с "Магдебурга". Блестяще задуманная операция была сорвана, сорвана окончательно и бесповоротно: на русском маяке была радиостанция, так что, безусловно, о германских кораблях русские уже знают. А если и не знают, то скоро будут знать и поделать с этим ничего нельзя — ни расстрелять этот маяк ни высадить десант в таком тумане не получилось бы. Теперь нужно уходить, но главный вопрос, удастся ли снять с камней "Магдебург" ?!
Не удалось.
Контр-адмирал вывел "Аугсбург" и эсминцы к Дагерорту, где его дожидались "подарки", но еще на рассвете отправил "Амазон" и "Пантеру" домой, сам же с эсминцами и подводной лодкой оставался на месте. Это, конечно, не более чем хорошая мина при плохой игре, однако небольшой шанс сравнять счет все же был: русские крейсера ходили где-то недалеко, одна их пара утром обстреляла "Магдебург", вынудив экипаж прервать спасательные работы и взорвать корабль. Беринг не слишком рисковал, оставаясь под носом у русских, потому что его отряд превосходил в скорости все, что могло его уничтожить, и способен был уничтожить все, что могло его догнать. Так почему бы и не попробовать завлечь неприятеля под торпеды U-3?
Серое небо, серое море, свежий ветер — не из тех, что срывают барашки пены со штормовых валов, но все же весьма чувствительный. Задувая под китель, пробираясь до самой глубины человеческого нутра, он играет натянутыми струнами нервных окончаний и дрожь морозной мелодии разбегается мурашками по коже — то ли холод, то ли нервы... Небольшая волна неожиданно громко ударила в скулу "Аугсбурга", когда крейсер ложился на другой галс и брызги взлетели аж до самой верхней палубы, не попав, впрочем, на мостик. Флагман Беринга, следуя малой для крейсера скоростью, медленно "нарезал" восьмерки вокруг тихоходной подводной лодки, с трудом державшей курс в свежую погоду. Из-за этого "Аугсбург" периодически ставил свой стальной борт прямо под удары волны и тогда "шлепки" выходили достаточно звонкими. Но в этот раз море "постучалось" с каким-то глухим ворчанием, раз, другой, и снова подряд... Дьявол, это же не волны! Где-то в отдалении рокочут орудия! И почему-то контр-адмирал Беринг ни на секунду не усомнился, где именно...
На фалах "Аугсбурга" затрепетали сигнальные флаги: подводной лодке быть готовой к погружению, эсминцам — продолжать крутиться около U-3, а крейсер, тяжело выбрасывая дым из четырех своих труб, ложился на курс, которым ушли утром "Амазон" и "Пантера". "Аугсбург" набирал разгон и сильный ветер, наполненный мелкими капельками морской воды, овевал сейчас высокий мостик, дуя прямо в ничего не выражающее лицо Беринга.
Больше всего на свете контр-адмиралу хотелось заорать, затопать ногами, и от всей души врезать тяжелым морским биноклем по постной роже Фишера, стоявшего сейчас совсем рядом. Конечно же, Беринг оставался совершенно невозмутимым, но командир "Аугсбурга", словно почувствовав настроение своего командующего, замер, всем видом своим демонстрируя немедленную готовность выполнить любой приказ.
А над горизонтом, подтверждая худшие ожидания Беринга, поднимался дым.
Спустя четверть часа никаких сомнений не осталось — "Амазон", напрягая старые свои машины и отчаянно пыхтя трубами, из последних пытался оторваться от своих преследователей, которых пока еще видно не было. Однако столбы, вздымающиеся у бортов бегущего крейсера, высотой своей намекали на восьмидюймовый калибр, что было приговором для "Амазон" и плохой новостью для "Аугсбурга", ибо эти русские пушки были весьма дальнобойны. "Пантеры" нигде не было видно, но контр-адмирал не строил иллюзий, что канонерской лодке как-то удалось обмануть русских и бежать — скорее всего, она уже на дне. Присоединение "старичков" к отряду не было ошибкой Беринга, "подарки" были ему навязаны, но теперь, за их гибель, всех собак, конечно же, повесят на него.
А люди? На "Магдебурге" немного погибших, хотя конечно же миноносец, отправленный на помощь выбросившемуся на камни кораблю, никак не мог забрать весь экипаж. Кто-то наверняка попал в плен, но большая часть экипажа вернется и сможет и дальше участвовать в войне. Впрочем, пленные не слишком интересовали рационального контр-адмирала, к тому же он знал, что ничего страшного им не грозит: русские вовсе не звери, что бы там о них не писали съехавшие с катушек на волне военной истерии журналисты. А теперь... "Пантера" наверняка погибла, и та же участь скоро постигнет "Амазон". Флага старый крейсер не спустит, не те традиции, но от русских крейсеров ему не уйти. Многие сегодня расстанутся с жизнью, и не потому что идет война и жертвы неизбежны, а просто так, по глупости вышестоящего начальства. Беринг не отличался сентиментальностью, но к подобным потерям испытывал едва ли не физическое отвращение. Десятки и, быть может, даже сотни моряков сегодня упокоятся ни за что: никакой боевой задачи они не выполнили, только глупо нарвались на превосходящие силы. И ведь даже поцарапать в ответ "восьмидюймовые" русские крейсера "подаркам" принца Генриха не под силу. А он не в силах ничего изменить.
Почему "Амазон" не радировал о столкновении с русским дозором? Впрочем, может и радировал, да не услышали, станции на древних крейсерах ни к черту, к тому же, — Беринг внимательно вглядывался в идущий ему навстречу кораблю — к тому же на крейсере разбита радиорубка. Да и чем бы помогла контр-адмиралу радиограмма попавшего в смертельный переплет корабля?
Песчаные замки надежд давно уже утекли сквозь пальцы невесомым прахом: операция провалена, корабли уйдут на дно, прихватив за собой множество моряков и карьеру одного чрезмерно рискового контр-адмирала... В подтверждение этого прискорбного рассуждения корма "Амазон" расцвела яркой вспышкой сильного разрыва, немедленно затянувшегося клубами черного дыма.
Контр-адмирал глубоко вздохнул и, безжалостно задавив подкравшуюся истерику, вернул себя в настоящее. Жалеть о несбывшемся будем потом, а сейчас следовало решать, что можно и должно делать дальше. Сегодня Провидение явило Берингу свое явное неудовольствие и фортуна повернулась к нему спиной продемонстрировав... кто же это там на горизонте? Ага, два четырехтрубных крейсера. Это или "Баяны", или "России", но важно сейчас другое: можно попробовать отвлечь русских от "Амазон" или же попытаться вывести их крейсера на U-3, но... почему бы не постараться поймать двух зайцев сразу?
— Все интереснее и интереснее, — протянул стоящий в боевой рубке "Баяна" Алексей Павлович.
— Что-то в море сегодня прямо как на Невском в воскресный день. И кто же это так бодро дымит прямо на нас?
Звонко и мощно грохнула носовая восьмидюмовка. Море бурлило под форштевнем разогнавшегося до двадцати узлов корабля, слышались звуки боя, но в боевой рубке воцарилась тишина — офицеры молчали, дожидаясь результата падения снаряда. Затем большой фонтан ввинтился в небеса прямо под самым бортом германского крейсера — не попали, но осколками, наверное, посекло знатно. Артиллеристов упрекнуть не в чем, чистое накрытие, а что попадания не случилось — так на то воля Господа, воплотившаяся в сухом канцеляризме терминов "круговое вероятное отклонение" и прочих статистических пределов погрешности...
