Когда они все вернулись на базу, был подведен итог. Пони Один Шесть был только легко ранен и вскоре выздоровел. Хейс хромал вокруг площадки еще несколько дней, оберегая ту часть его тела, которая выдержала удар приклада М60. Джон Грегори был представлен и получил Бронзовую звезду с литерой "V" за свои действия на земле. Фил Каррис и Джо Вад были каждый награждены Летным Крестом за выдающиеся заслуги, в качестве ключевых игроков в спасении.

Я гордился тем, как ребята из "Темных Лошадок" отреагировали на ситуацию и смогли успешно вытащить людей с земли. Это был опасный район, полный вражеских войск.

Но я должен был признать, что не слишком доволен Пони Один Шесть. Он, по моему мнению, в значительной степени сам навлек на себя эту ситуацию. Очевидно, что каждый разведчик рисковал быть сбитым каждый раз, когда отправлялся на боевое задание. Но он всегда должен был делать все возможное, что бы избежать этого. Это была та кость, которую я должен был разобрать с командиром взвода Пони.

Узнав, что рана на ноге незначительная и что он чувствует себя хорошо, я отправился поговорить с ним. Я не наносил никаких ударов. Я особо подчеркнул то, что опытные разведчики "Темных Лошадок" говорили им все это время: вы не можете просто зависнуть. Вы не можете делать много медленных кругов над целью, просто глядя! Опытные пилоты, которые делают такие вещи, уходят прочь; неопытные пилоты, которые делают такие вещи, просят убить их самих и их бортстрелка.

— Вы должны довести до своих людей, что начинать надо быстро, оставаться быстрым и возвращаться с разных направлений и разной скоростью. — сказал я ему. — По мере того, как ваша способность читать следы улучшится, вы обнаружите, что вам не придется делать так много циркуляций над целью. Вы увидите больше за один заход, чем в трех или четырех медленных кругах. Но если вы не доживете до такой степени зрелости, это не будет иметь для вас никакого значения. Вы поняли меня?

Местом, где можно было немного спустить пар — фактически, вся социальная жизнь для офицеров в роте "D" — было в офицерской столовой или клубе "О", как мы его называли. Там мы обедали и ужинали, там пили, смотрели фильмы, играли в "Кости Лжеца", и просто подолгу трепались ни о чем.

Общественные мероприятия начинались обычно в 16.00 или 17.00, когда все начинали собираться за выпивкой и несколькими бросками костей. Затем мы садились за обычный вечерний ужин, из ростбифа, белых бобов и заливного (иногда с кусочками душистого перца и нарезанным кубиками сырым луком).

После ужина мы обычно возвращались в бар, что бы еще выпить и побросать кости, пока мы ждали темноты и начала кино. Затем, после кино, где-то около 21.00 большинство парней возвращались в свои хижины и ложились спать. Подъем в 03.30 для подготовки вылетов утренних ВР отделял общество от любителей выпивки. Те, кто оставался после фильма, что бы пропустить еще по стаканчику, обычно закрывали клуб в полночь.

Однажды вечером, некоторые из нас решили пообщаться после фильма. Вскоре к нам присоединились несколько новеньких лейтенантов из 82-й десантной. К югу от нашей базы, через ров, был расположен пункт сбора 82-й воздушно-десантной дивизии. Пополнение для 82-й, которые должны были отправиться в поле и те, кто из полей должны были отправиться на замену, отдых и пополнение.

Парни из 82-й иногда заходили в наш район, устраивая небольшой ад — стреляя из своего оружия по нашим зданиям, бросая свои гранаты с слезогонкой в наши душевые и срывая нам показ фильмов. Мы воспринимали их жеребячьи игры в дружеском духе, в основном потому, что наши парни иногда устраивали "шопинг" на стороне рва 82-й дивизии. Было забавно, что некоторые из вещей, в которых отчаянно нуждалась рота "D", были в изобилии в 82-й. Так что мы отлично поладили и даже пригласили офицеров 82-й десантной в наш офицерский клуб пообщаться.

В этот вечер в клуб пришли пара молодых, новеньких в стране офицеров 82-й и сели в баре между Биллом Джонсом (Один Восемь) и мной. Через несколько минут Джонс (пьяный настолько, каким я его вообще когда-либо видел) и я начали доставать этих двух лейтенантов, потому что они были одеты так, что были готовы предстать перед генеральной инспекцией в Штатах. Оба были одеты в зеленую парадку и прыжковые ботинки, на плечах каждого, сияли как маяки "шпалы" вторых лейтенантов. Их десантные и рейнджерские нашивки были аккуратно пришиты. Короче говоря, они были зрелищем на боевой базе в центре Вьетнама.

Примерно в это время мимо проходил Джо Вад. Он взглянул на эти два ярких и блестящих объекта и решил, что они заслуживают дружеской подколки.

— Боже мой — сказал он им — Вы парни выглядите как настоящие убийцы — змеееды. А это правда, что десантура действительно ест змей живьем?

На что один из лейтенантов ответил:

— Ты чертовский прав! Мы рейнджеры-десантники и меньшее что мы делаем, это реально жрем змей живьем.

Такие шутки ходили назад и вперед, а наши два воздушно-десантных гостя превозносили, насколько они были крутыми и боевыми. Мы их подзуживали, зная, что ни один из них никогда не был вне сборного пункта.

Пока все это происходило, Билл Джонс просто сидел на своем барном стуле и пил. Вад и я даже не думали, что он обращает на это внимание, потому что его глаза время от времени закрывались, голова качалась, а локоть периодически соскальзывал со стойки.

А потом вдруг старый Один Восемь вернулся к жизни. Он тихо соскользнул с барного табурета и исчез за входной дверью клуба. Мы думали, что он выбрал свой лимит и направился обратно в хижину, что бы лечь спать.

Однако, через пять минут Джонс вернулся. Он снова сел на свой барный табурет, повернулся к двум зеленым лейтенантам и невнятно спросил:

— А вы парни, действительно змеееды? Я имею ввиду, вы свирепые, жесткосердные десантники, действительно жрущие живых змей?

Они ухмыльнулись друг другу.

— Ты прав, чувак. Твою мать, да мы такое делаем!

— Клево тогда — пробормотал Джонс — Я не смог найти змею, но что насчет этой жабы? Сможете ли вы съесть эту бедную, маленькую жабу, только что пойманную в периметре знаменитого вьетнамского квартала воздушно-кавалерийских разведчиков?

Джонс вытащил огромную жабу из своей потрепанной куртку и плюхнул пучеглазую зобастую штуку на стойку бара. Вад разразился безумным смехом, а я просто сидел и смотрел на эту квакающую массу бородавок и уродства. Очевидно, Джонс, очнувшись от алкогольной летаргии, был полон решимости подвергнуть наших двух воздушно-десантных лейтенантов проверке на вшивость.

Глядя на теперь -уже — недовольную жабу, два свежеиспеченных ОДС (офицера действительной службы), увидели что их мужественность под угрозой. Тем не менее, они не хотели иметь ничего общего с пинающейся тварью, которую Джонс удерживал на стойке. После пары быстрых взглядов друг на друга и на жабу, они начали допускать, что может быть на самом деле они не такие уж и змеееды, и что им не нужны все эти ребяческие проверки "на слабо".

Однако к тому времени, все уорренты Темных Лошадок, все еще находящиеся в клубе, собрались вокруг бара и не собирались отпускать этих двух отчаянных ОДС с крючка.

Насмешки продолжались до тех пор, пока один из лейтенантов, наконец, чувствуя, что должен защитить честь воздушно-десантных войск, не схватил жабу и не начал пытаться запихнуть ее в рот. Лейтенант закрыл глаза, открыл рот, насколько мог, и попытался запихать эту тварь себе в глотку. Жаба брыкалась, квакала и поднимала адский шум.

Каждый раз, когда лейтенант чуть не засовывал тело жабы себе в рот, он задыхался и его рвало, а эту штуку он бросал обратно на стойку. Мы хватали отвергнутую жабу и крестили ее "квалифицированный десатник-парашютист", поднимая ее на высоту руки и бросая обратно на стойку. Затем, наливая пиво на барную стойку, мы скользили жабой по пене и должным образом провозглашали бедняжку "квалифицированным десатником-планеристом".

После всех этих глупостей, я наконец сказал лейтенантам:

— Вы ребята, можете перестать пытаться сделать эту хрень. Вы очевидно, не можете этого сделать!

Это вдохновило одного из десантников снова попробовать засунуть теперь-слизистую жабу себе в глотку. Он был примерно на полпути к успеху, когда жаба дернула своими ногами и издала громовое квакание. Отправив ее назад, ошарашенный лейтенант прислонился к стойке бара.

Тогда Билл Джонс, в его явно нетрезвом состоянии, переместился на свой барный табурет, посмотрел лейтенантам в глаза и заявил:

— Вы знаете, я не думаю, что вы, парни, вообще можете есть змей. Позвольте мне показать вам, что может сделать настоящий воздушный разведчик Темных Лошадок.

С этими словами, Джонс поднял жабу, запрокинул голову, бросил тварь в рот и одним гаргантюанским глотком проглотил ее целиком!

Лейтенанты переглянулись, не веря своим глазам. Они начали зеленеть. Затем они оба выбежали через переднюю дверь и начали метать балласт.

Глаза Джонса были вытаращены и у него было забавное выражение на его лице. Как только оба лейтенанта выскочили через переднюю дверь, он немедленно направился к задней. Оказавшись снаружи, он начала издавать бурные горловые звуки. Он кашлял, давился и блевал, пока наконец, не изверг все еще борющуюся жабу. Когда оглушенная жаба похромала прочь, наш такой же оглушенный воздушный разведчик вернулся в бар и заказал еще выпить. Мы больше никогда не видели этих двух лейтенантов десантников.

Среда 26 августа, стала началом трехдневной серии событий, которые завершились самым необычным боевым столкновением.

За это время большая часть наших разведывательных операций была сосредоточена в западной части Трапеции — очаге вражеской активности. Вражеские солдаты и припасы почти постоянно проникали на юг из своих убежищ за камбоджийской границей и из своего плацдарма в цепи низких гор, называемых Острый Хребет.

26 августа, в поисках следов и других признаков этих проникновений, команда разведчиков Темных Лошадок, во время обычной ВР вступила в контакт с врагом вблизи ФОБ "Киен". Контакт оказался достаточно тяжелым и оперативный Темных Лошадок, решили предупредить подразделения 2-го батальона 2-го механизированного пехотного полка, которые затем были расположены в ФОБ "Киен".

Когда пехота (с позывным "Дракула"), отправилась туда, где воздушные разведчики вступили в свой первый контакт, наши войска вышли на окраину огромного района бункеров. В этот момент, я поднялся в зону соприкосновения со своим ударным вертолетом, что бы помочь координировать действия.

Как только я приблизился к вражескому базовому лагерю, четыре АК открыли по мне огонь. Там было по настоящему жарко! Дракула приближался к периметру базового лагеря и наткнулся на настоящую мясорубку.

То, что нам было нужно, и быстро, так это авианаводчики, которые могли бы вызвать реактивную авиацию и тяжелые штуки, что бы врезать по бункерам, после чего наши могли бы прорваться в район и зачистить его. Я сразу же вышел в сеть и связался с нашим ПАН, которым оказался наш австралийский пилот OV-10, Сайдвиндер Один Пять. Мы дали ему информацию о цели и запросили подробности о любых тяжелых вещах, которые у него могут быть.

Вскоре Сайдвиндер вызвал удар "Мартин" B-57 "Канберра", с грузом пятисотфунтовых бомб, направленных в этот район. Наводившиеся по зажигательным ракетам с белым фосфором Сайдвиндера, они устроили базовому лагерю ад и разгром, сбросив обычные "железные" бомбы!

Когда реактивники Саайдвиндера полностью опустошили боезапас, он попросил маленькую птичку для ОБУ. Я снизился, когда пыль и дым начали рассеиваться. "Канберры" устроили там внизу ад. Бомбы уничтожили всю растительность джунглей и я мог ясно видеть квадратные очертания структуры бункеров. Стало сразу очевидно, что это очень большой базовый лагерь, со множеством бункеров, соединенных траншеями и "пончиковые" позиции для зенитных орудий .50 калибра.

Я сделал доклад, когда облетел территорию базы.

— У нас тут три бункера, пять на пять, частично разрушены. Есть два бункера, пять на семь. Похоже, уничтожены пятьдесят процентов. У нас два бункера, приблизительно восемь на восемь. Один бункер десять на десять. Мы назовем их разрушенными — крыши обвалились. У нас в районе разбросано много стрелкового оружия и снаряжения. У нас около сорока футов траншей, похоже четыре, негативно... значит пять трупов убитых бомбовым ударом. Они в траншее.

С ОБУ мы должны были покинуть позицию. Начинало темнеть и было мало топлива. Все время, пока мы занимались ОБУ, Драк двигался ближе к базовому лагерю. Мы задавались вопросом, сколько еще трудностей им предстоит пережить этой ночью.

Когда я отходил, я связался с ним по ВЧ.

— Дракула, это Темная Лошадка Один Шесть. Мы уходим с позиции из-за топлива и темноты. Району базирования хорошо досталось, и он довольно хорошо открыт. У вас там есть несколько тел, убитых бомбовым ударом. Удачи тебе сегодня ночью. Мы вернемся к тебе завтра утром, первым делом.

Мы вернулись на рассвете 27 августа. Когда мы подошли к вражескому базовому лагерю, мой пилот ударного вертолета, Пол Фишман (Три Четыре), передал по радио нашим на земле доклад, что бы сообщить о нашем присутствии и что мы готовы вернуться к работе.

— Драк Три Два, это Темная Лошадка Три Четыре. Мы над вами с командой поиска и уничтожения и я собираюсь отправить маленькую птичку на визуальную разведку для вас. Есть ли какая-то конкретная область, в которой вы хотите, что бы он поработал?

Дракула ответил:

— Негативно, Темная Лошадка. Мы дрались тут прошлой ночью до 24.00. Враг отступил примерно в это время и мы пытаемся восстановить контакт этим утром. Так что пусть разведчик идет в любом направлении и держит нас в курсе, если что-то найдете. Мы понесли легкие потери, но мы выдали Чарли довольно неплохо. Однако их боевые потери неизвестны, так как они утащили все тела в течении ночи.

Слушая разговор, я смотрел вниз на занятую ночью оборонительную позицию Драка. Я мог видеть бронетранспортеры и несколько поддерживающих их танков М48, выстроенных в вагенбург. Я подумал, что прямо над ними было бы лучшее место для меня, что бы перейти на бреющий; тогда, если бы у меня были бы какие-то проблемы, я мог бы посадить пташку в середину дружественных сил. Я резко снизился до высоты верхушек деревьев и резко повернул вправо, что оказаться прямо над НОП. Я намеревался начать работать концентрическими кругами, за пределами нашей позиции.

Когда я развернулся и начал уходить, я мельком увидел тело вражеского солдата, лежащего на земле, лицом вверх, не более чем в сорока ярдах от танков и бронетранспортеров. Я вернулся обратно, взглянуть еще раз. Он выглядел как солдат АСВ, в темно-синей униформе, без сандалий и головного убора. Его карие глаза были широко открыты и смотрели прямо на меня. Рядом с ним лежал АК47, а на груди у него была сумка с боеприпасами. Он, очевидно, был ранен, потому что я мог видеть несколько отметин у него на ноге и довольно много крови на штанине его формы.

Я задумался, какого черта он здесь лежит. Почему его не утащили с остальными вражескими ранеными и мертвыми ночью?