Далинар нахмурился.
Брат, написал Гавилар. Ты должен найти самые важные слова, которые может сказать мужчина... Цитата из древней книги "Путь Королей". И полностью не соответствовала тому, что подразумевал Садеас.
— Не имеет значения, — продолжал Садеас. — Безусловно, вы не будете спорить, что мой метод весьма эффективен.
— Иногда, — ответил Далинар, — приз не стоит затрат. То есть путь к победе не менее важен, чем сама победа.
Садеас недоверчиво посмотрел на Далинара. Даже на лицах Адолина и Ринарина, подошедших ближе, появилась растерянность. Алети обычно так не думают.
Но со всеми этими видениями и словами из книги, в последнее время только и крутившимися в его сознании, Далинар больше не чувствовал себя алети.
— Приз стоит любых затрат, светлорд Далинар, — изрек Садеас. — Победа в соревновании дороже любых издержек.
— Это война, — сказал Далинар. — Не соревнование.
— Все в мире соревнование, — сказал Садеас, махнув рукой. — Любая сделка — соревнование, в котором одни выигрывают, а другие проигрывают. И кое-кто проигрывает весьма впечатляюще.
— Мой отец — один из самых прославленных воинов Алеткара! — рявкнул Адолин, врываясь в группу. Король поднял бровь, но ничего не сказал. — Вы видели, что он сделал сегодня, Садеас, пока вы прятались у павильона с вашим луком. Мой отец сдержал чудовище. Вы — тр...
— Адолин! — прервал его Далинар. Это зашло слишком далеко. — Умерь свой пыл.
Адолин скрипнул зубами и прижал руку к боку, как если бы собирался призвать Клинок Осколков. Ринарин шагнул вперед и мягко положил руку на плечо Адолина, который неохотно отступил назад.
Садеас, ухмыляясь, повернулся к Далинару.
— Один сын едва способен контролировать себя, второй слишком слаб. Это и есть ваши наследники, старый друг?
— Я горжусь обоими, что бы вы ни думали.
— Этого смутьяна я могу понять, — сказал Садеас. — Когда-то вы были таким же пылким, как и он. Но второй? Все видели, как сегодня он сбежал с поля боя. Он даже забыл обнажить меч или взять в руки лук! Как воин — он бесполезен!
Ринарин покраснел и уставился в землю. Адолин резко вздернул голову. Он выбросил руку в сторону и шагнул к Садеасу.
— Адолин! — сказал Далинар. — Я позабочусь об этом.
Адолин взглянул на отца, в его голубых глазах горела ярость, но он не призвал Клинок.
Далинар повернулся к Садеасу и заговорил, очень тихо и отчетливо.
— Садеас, безусловно, я плохо расслышал ваши слова, но мне показалось, что вы — в присутствии короля — назвали моего сына бесполезным. Конечно же, вы этого не говорили, потому что такое оскорбление требует, чтобы я призвал мой Клинок и увидел вашу кровь. Нарушил Пакт Мщения. И тогда два величайших союзника короля убьют один другого. Безусловно, вы не делали такой глупости. А я просто плохо расслышал ваши слова.
Все замерли. Садеас заколебался. Он не отступил назад, только взглянул в глаза Далинару. Но заколебался.
— Возможно, — наконец сказал он, — вы действительно услышали неправильные слова. Я не хотел оскорбить вашего сына. Это было... глупо с моей стороны.
Между ними проскочило понимание, взгляды встретились, и Далинар кивнул. Садеас ответил тем же — короткий наклон головы. Они не могли дать их взаимной ненависти стать кинжалом, направленным на короля. Словесные перепалки — это одно, но оскорбление, которое может привести к дуэли, — совсем другое. Так рисковать они не могли.
— Хорошо, — сказал Элокар. Он не вмешивался в ссоры кронпринцев, напротив — он поощрял соревнование между ними за статус и влияние. Он верил, что так они станут с большим рвением добиваться их. Мало кто винил короля — таков был его метод правления. Он все больше и больше не нравился Далинару.
"Объедини их..."
— Мне кажется, на этом можно закончить, — сказал Элокар.
Адолин, со своей стороны, казался недовольным, как если бы действительно надеялся, что Далинар вызовет Клинок и бросит вызов Садеасу. Собственная кровь Далинара кипела, Дрожь искушала его, но он оттолкнул ее прочь. Нет. Не здесь. Не сейчас. Элокар нуждается в них обоих.
— Возможно, мы можем закончить, Ваше Величество, — сказал Садеас. — Но я сомневаюсь, что спор между мной и Далинаром когда-нибудь исчерпает себя. По меньшей мере пока он вновь не научится вести себя как мужчина.
— Я сказал хватит, Садеас, — сказал Элокар.
— Вы сказали хватит? — раздался новый голос. — А мне кажется, что "хватит" — единственное слово, которое Садеас говорит другим.
Через группу придворных протиснулся Шут, держа в руке кубок с вином; серебряный меч болтался на поясе.
— Шут! — воскликнул Элокар. — Когда ты приехал?
— Я догнал вашу охотничью партию прямо перед битвой, Ваше Величество, — сказал Шут, кланяясь. — Я собирался поговорить с вами, но скальный демон слегка меня опередил. Я видел, что ваша беседа прошла довольно бурно.
— То есть ты приехал несколько часов назад! И что ты делал? Почему я тебя не видел?
— Я... я занимался разными делами, — сказал Шут. — Но я не мог пропустить охоту. Я не мог допустить, чтобы, когда вам понадобится помощь, меня не оказалось под рукой.
— До сих пор как-то справлялся.
— И, тем не менее, вы были бесшутным, — заметил Шут.
Далинар изучал одетого в черное человека. Что о нем можно было сказать? Он умен. Но не считает необходимым сдерживать свой язык, как это было сегодня с Ринарином. Вокруг него всегда какой-то странный воздух, и Далинар не мог понять какой.
— Светлорд Садеас, — сказал Шут, делая глоток. — Мне ужасно жаль видеть тебя здесь.
— А я подумал, — сухо ответил Садеас, — что, наоборот, ты счастлив видеть меня здесь. Я всегда даю тебе возможность поразвлечься за мой счет.
— К сожалению, это чистая правда, — сказал Шут.
— К сожалению?
— Как знать, может, он так же свободен в мыслях. Необразованный полоумный слуга, пьяный в доску, вполне может поиздеваться над тобой. С тобой мне не приходится напрягаться, и сама твоя натура хохочет над моими насмешками. Так что благодаря твоей непроходимой глупости я выгляжу таким неумелым.
— Элокар, на самом деле, — сказал Садеас, — мы что, должны смириться с этим... созданием?
— Мне он нравится, — улыбнулся Элокар. — Он потешает меня.
— За счет тех, кто верен вам.
— За счет? — вмешался Шут. — Садеас, мне кажется, ты никогда не давал мне ни одной сферы. Хотя нет, не предлагай. Я не могу взять твои деньги; я знаю, скольким людям ты должен заплатить, чтобы получить от них то, чего хочешь.
Садеас вспыхнул, но сдержался.
— Шутка шлюхи, Шут. Это лучшее, что ты в состоянии придумать?
Шут пожал плечами.
— Я говорю правду, когда вижу ее, светлорд Садеас. Каждый человек занимает предназначенное ему место. Мое — найти шлюхе клиента. Твое — слушать шутки шлюхи.
Садеас застыл, потом его лицо стало красным.
— Ты дурак.
— Если шут дурак, это крайне печально. У меня есть предложение для тебя, Садеас. Если ты поднатужишься и изречешь что-нибудь не смехотворное, я оставлю тебя в покое до конца недели.
— Ну, я думаю, что это не должно быть очень трудно.
— И ты уже проиграл, — вздохнул Шут. — Ты сказал "я думаю", и я не могу себе представить что-нибудь более смехотворное, чем то, что ты умеешь думать. А ты, молодой князь Ринарин? Твой отец хочет, чтобы я оставил тебя в покое. Можешь ли ты сказать что-нибудь не смехотворное?
Все повернулись к Ринарину, который стоял позади брата. Ринарин заколебался, глаза широко открылись. Далинар напрягся.
— Что-нибудь не смехотворное... — медленно проговорил Ринарин.
Шут засмеялся.
— Да, полагаю, я удовлетворен. Очень умно. Если светлорд Садеас потеряет контроль над собой и убьет меня, возможно, ты займешь мое место и станешь королевским шутом.
Ринарин гордо вздернул голову, что еще ухудшило настроение Садеаса. Далинар посмотрел на кронпринца. Рука Садеаса легла на рукоять. Не на Клинок Осколков, у Садеаса его не было. Но он носил на поясе обыкновенную шпагу светлоглазых. Вполне себе смертоносную. Далинар много раз сражался рядом с Садеасом — кронпринц был искусным фехтовальщиком.
Шут шагнул вперед.
— Так что, Садеас? — спросил он тихо. — Ты собираешься помочь Алеткару и избавиться от нас обоих?
Закон не запрещал убивать королевского шута. Однако тогда Садеас лишился бы титула и земель. Мало кто решился бы променять одно на другое. Конечно, можно было бы нанять убийцу, но это совсем другая песня.
Садеас медленно снял руку с рукоятки, коротко кивнул королю и вышел.
— Шут, — сказал король. — Садеас пользуется моей благосклонностью. Нет нужды мучить его.
— Не согласен, — сказал Шут. — Королевская благосклонность может быть пыткой для многих людей, но не для него.
Король вздохнул и поглядел на Далинара.
— Я должен пойти и утешить Садеаса. Но прежде ответь мне. Что ты думаешь о вопросе, который я задал тебе раньше?
Далинар покачал головой.
— Я был занят нуждами армии. Но я займусь им немедленно, Ваше Величество.
Король кивнул и поспешил за Садеасом.
— Что это, отец? — спросил Адолин. — Он говорил о людях, которые шпионят за ним?
— Нет, — ответил Далинар. — Кое-что новое. Я очень скоро покажу тебе.
Далинар посмотрел на Шута. Одетый в черное человек хрустел суставами, одним за другим, задумчиво глядя на Садеаса. Заметив взгляд Далинара, он подмигнул и пошел прочь.
— Мне он нравится, — повторил Адолин.
— Может быть, ты и меня убедишь согласиться с тобой, — сказал Далинар, потирая подбородок. — Ринарин, иди и подготовь отчет о раненых. Адолин, пойдешь со мной. Мы займемся тем, о чем говорил король.
Оба молодых человека казались смущенными, но подчинились без возражений. Далинар пошел по плато туда, где лежал труп скального демона.
Посмотрим, куда на этот раз приведут нас твои опасения, племянник, подумал он.
* * *
Адолин вертел в руках длинный кожаный ремень. Почти в ладонь шириной и в палец толщиной, ремень заканчивался неровным оборванным краем. Подпруга королевского седла, проходившая под брюхом лошади. Во время боя она лопнула, и король упал с лошади.
— Что ты думаешь? — спросил Далинар.
— Даже не знаю, — ответил Адолин. — Она не выглядит изношенной, хотя и должна, иначе она бы не лопнула, верно?
Далинар взял ремень и задумчиво посмотрел на него. Небо уже темнело, а солдаты, посланные за мостом, еще не вернулись.
— Отец, — сказал Адолин. — Почему Элокар попросил нас осмотреть его? Ведь он не ожидает от нас, что мы будет обучать конюхов, как правильно ухаживать за его седлом? Значит... — Адолин замолчал и внезапно понял колебания отца. — Уж не думает ли король, что подпругу перерезали?
Далинар кивнул. Он покрутил ремень пальцами, о чем-то напряженно думая. Изношенная подпруга запросто могла лопнуть под весом человека в Доспехах Осколков. Она разорвалась в точке, которая прилегала к седлу, и конюхи легко могли не заметить потертость. Самое рациональное объяснение. Однако если посмотреть на это с другой стороны, могло показаться, что произошло нечто ужасное.
— Отец, — сказал Адолин. — Он все больше и больше сходит с ума. Ты сам знаешь, он уже параноик.
Далинар не ответил.
— Он видит убийцу в каждой тени, — продолжал Адолин. — Ремень лопнул. Это же не означает, что кто-то пытался убить его.
— Если король так волнуется, — сказал Далинар, — мы должны все проверить. С одной стороны разрыв более ровный, как если ремень надрезали так, чтобы он лопнул под нагрузкой.
Адолин помрачнел.
— Может быть. — Он не обратил на эту деталь внимания. — Но, папа, подумай сам. Зачем кому-то перерезать подпругу? Падение с лошади ничего не сделает человеку в Доспехах Осколков. Если это действительно попытка убийства, то крайне неумелая.
— Если это попытка убийства, — сказал Далинар, — даже такая неумелая, мы должны заняться ею. Она произошла у нас на глазах, и эта лошадь находится на попечении у наших конюхов.
Адолин тяжело вздохнул, его недовольство вырвалось наружу.
— Люди и так шепчутся, что мы стали телохранителями и игрушками в руках короля. А если они узнают, что мы бегаем, проверяя каждое его параноидальное опасение, быть может вообще безумное, то...
— Меня никогда не заботило, что говорят люди.
— Мы проводим время, занимаясь скучной канцелярской работой, в то время как другие завоевывают славу и богатство. Мы так редко ходим на плато именно потому, что заняты этими скучными подсчетами. Нам нужно сражаться, если мы хотим соревноваться с Садеасом!
Далинар, глубоко нахмурившись, посмотрел на него, и Адолин сжал зубы, ожидая очередной вспышки.
— Кажется, мы ушли очень далеко от лопнувшей подпруги, — наконец сказал Далинар.
— Я... прости, отец. Просто сказал не подумав.
— Возможно. Но, тем не менее, я должен был это услышать. Тебе, как я заметил, очень не понравилось, что я удержал тебя от стычки с Садеасом.
— Я знаю, что ты тоже ненавидишь его, папа.
— Ты знаешь не так много, как тебе кажется, — сказал Далинар. — Мы еще поговорим об этом. Но сейчас, клянусь... этот ремень выглядит так, как если бы его перерезали. Или мы чего-то не понимаем. Быть может, это часть чего-то большего, не сработавшая нужным образом.
Адолин заколебался. Это казалось слишком сложным, но если и есть группа людей, которая любит сверхсложные заговоры, это светлоглазые алети.
— Ты думаешь, это дело рук одного из кронпринцев?
— Не исключено, — ответил Далинар. — Но очень сомневаюсь, что кто-то из них хочет его смерти. Пока правит Элокар, кронпринцы сражаются как хотят и набивают свои кошельки. Он не требует от них многого и как король их вполне устраивает.
— Люди могут домогаться трона.
— Верно. Когда вернемся в лагерь, спрашивай, не похвалялся ли кто-нибудь в последнее время. Выясни, злится ли до сих пор Ройон из-за оскорблений Шута на последнем пиру, и пускай Талата проверит контракты, которые кронпринц Бетаб предложил королю за использование его чулл. В предыдущие контракты он пытался незаметно вставить предложение, которое бы подтвердило его притязания на место в очереди престолонаследия. После отъезда Навани он слишком осмелел.
Адолин кивнул.
— И попробуй найти следы истории с ремнем, — сказал Далинар. — Пускай шорник осмотрит его и скажет, что он думает о разрезе. Опроси конюхов, быть может, они что-нибудь заметили, и узнай, не разбогател ли кто-нибудь из них в последнее время. — Он заколебался. — И удвой королевскую стражу.
Адолин повернулся, глядя на павильон. Из него вышел Садеас. Адолин сузил глаза.
— Быть может...
— Нет, — прервал его Далинар.
— Садеас — он как угорь.
— Сын, ты все время думаешь о нем. Перестань. Он любит Элокара, чего не скажешь о большинстве других. Он один из немногих, кому я могу доверить безопасность короля.
— Я бы не стал, отец.
Далинар на мгновение замолчал.
— Пойдем со мной. — Он протянул Адолину кожаный ремень и пошел к павильону. — Я хочу кое-что тебе показать.
Адолин, вздохнув, последовал за ним. Они прошли мимо освещенного павильона. Внутри темноглазые подавали еду и напитки, женщины сидели и писали отчеты о сражении. Светлоглазые многословно говорили друг с другом, шумно восхваляя храбрость короля. Мужчины надели одежду темных, мужественных цветов: бордового, синего, зеленого.
