Я запрыгнул внутрь колеса и попробовал пройти по его спицам-ступенькам как белка в колесе, вначале с трудом под моим весом колесо начало проворачиваться, но когда я ускорился, колесо уже вращалось с приличной скоростью и мне пришлось даже бежать, что бы не упасть и не сломать ноги на потеху публике.

Нут и все, я решил не заморачиваться, от куда мне взять сколько времени на отрывку канала, ни лопат нет, ни досок нормальных. Потом как не будь сделаем, я пока не знал получится ли вообще у меня домна.

И долго не думая приказал сделать сплошной настил внутри колеса, что бы человек там ходил и не падал, а еще лучше два человека, один бегает — второй отдыхает, потом смена.

На другой стороне бревна, что служило осью колеса при ладили обычный кривошипный механизм, то есть надели два средних колеса в метр диаметром. К колесам прибили деревянный шток. Когда колесо вращается шток движется по кругу, когда шток идет вверх, то он зацепляет доску и поднимает её вверх, а к доске прикреплен конец меха с большущим камнем. В верхней точке, шток проворачивается и доска срывается, а далее под весом камня доска опускается и мех сжимается выдувая струю воздуха. Потом шток опять проворачивается, цепляет доску и поднимает её вверх, а внутрь меха поступает воздух.

Запустили двух мужичков, те походили внутри колеса, посмотрели как работает кривошип и как дует воздух. После чего начали лепить глиняные трубы. Как их лепить? Да просто берете древко от сулицы и оборачиваете вокруг него мокрую глину как пластилин, потом смоченной тряпкой ровняете края, производя своеобразную запайку. Потом чуть пошатав древко аккуратно снимаете получившуюся трубку с палки, а получившуюся трубку сушите на солнце и обжигаете в печи.

Когда таких трубок было сделано достаточно, я проложил воздуховод от меха к горну и запустил колесо. Приводом служили два отрока. Отрокам хорошо, они спортом занимаются, и мне хорошо, я воздух для печи добываю. Проблема только в том, что мне печь тушить нельзя. Нужна самая большая температура, а для этого составляем график бегунов в колесе. Потом, попробовал убрать одного пацана из колеса, и ничего, вроде крутится. Вот тут я понял, что такое детальное планирование. Ведь кузня у меня находилась шагах в пятидесяти от горна и колеса, и строили мы всё наше хозяйство без плана, то есть накидали строений и радуемся, у тут думать нужно.

Чуть позже а у меня родилась мысль.

Ведь было же еще целых два метра бревна, на которые я приказал набить еще одно метровое колесо со штоком, которое являлось по сути передатчиком энергии. Пока дорабатывали колесо, я отобрал небольшое бревнышко, бросил его на землю, и позвав мастера начал рисовать.

— Вот смотри это будет колесо со штоком, то есть это привод — пояснял я рисунок — а это будет качающийся механизм. Ты это бревно вот так закрепим, примерно на два трети, чтобы когда шток давил на один конец бревна, там с той стороны другой конец бревна будет подниматься. А когда шток дойдет до крайней точки, то этот конец бревна сорвется со штока, и пойдет вверх, а под силой своей тяжести противоположный конец бревна пойдет вниз как качели.

— Мудрено как то — почесал затылок мастер — а зачем тебе это вождь?

Я нарисовал колоду возле противоположного края бревна и сказал.

— Вот смотри, когда бревно падает, то оно будет бить по колоде, но это не просто колода, тут будет стоять наковальня, а на бревне я прикреплю самый большой молот, и мы будем ковать метал большим молотом, больше сила удара, лучше качество железа, один такой молот заменит нам троих самых сильных молотобойцев.

Мастер потер затылок еще раз и пошел работать, а я направился к печи, сейчас она важнее, мне нужно железо, много железа. То, что мы добывали в сыродутных печах в селении Баженино, было очень примитивно и мало. А я собрался почти в два раза увеличить размеры печи и соответственно увеличить выход металла. Часть метала тут же пойдет на производство тигельной стали, а другая часть пойдет на производство металлических изделий: пил, топоров, кос и железных наконечников для лемехов. Молотобойный механизм не трудно сделать, я думаю, что за пару недель справимся.

Я обошёл все свое производство и сам удивился размаху. Всего за месяц мы соорудили мастерские по разделке брёвен на доски, построили два кузнечных горна, поставили огромное колесо с приводными механизмами, но самое главное я построил большущую печь с пандусом для загрузки в жерло угля и руды, а также крыши над складом древесного угля и болотной руды.

Запуск печи мы оттягивали несколько раз, всё детально проверяли, по несколько раз заделывали все трещины и подводили воздуховоды. Я искал разные причины, что бы не опозориться со своими революционными идеями, придумывал причины, то мало кузнецов подготовленных к работе, то мало молотов, то мало руды с углем, но вот уже всё, дальше тянуть нельзя, пора разжигать печь.

Я отобрал самых толковых мужичков из общества кузнецов, тех, кто помогал мне без глупых вопросов и кривлянья рожи, привел всех к реке, мы разделись и зашли в воду, натерлись илом, помылись, а потом одевшись пошли к печи.

Наблюдать за процессом пуска печи собралось всё наше первобытно-общинное сообщество, абсолютно все, кто проживал сейчас в Полоцке, я толкнул речь как чебурашка, типа '.... мы строили, строили и наконец построили. УРА!', после чего махнул рукой и наказал загружать печь.

Засыпали 50 корзин угля, бревном утрамбовали, потом тридцать корзин руды, утрамбовали, а потом опять уголь 10 корзин, а потом 5 корзин руды, и так слой за слоем под самую горку печи, постоянно уменьшая количество угля и руды из-за того, что к верху топка печи уменьшалась.

Я проверил, и приказал разжигать огонь. Открыли маленькую дверцу внизу печи и насыпали на предварительно уложенные чурбачки горящие угли из горна, дождались когда чурбачки разгорятся, а потом закрыли поддувало и замазали глиной.

Ну вот пора, я махнул рукой.

— Давай!

По этой команде два мужика медленно пошли внутри колеса, приводя в движение кривошипный механизм привода мехов, печь загудела. Я заглянул в маленькое окошко где просматривался уже красный огонь, хорошо, ждем, волнуемся и наблюдаем, и делаем это до появления белого цвета в топке печи.

Время шло медленно, очень медленно, я постоянно бегал и заглядывал в окошко, переживал.

И вот оно, в нижнем окошке оранжевый огонёк постепенно превратился в белый цвет пламени. И возник законный вопрос, что делать? Ждать пока прогорит? Или уже прогорело и крица готова, ладно подождем, пусть уголь весь выгорит.

Подождали еще, люди бегали в колесе, воздух дул, а пламя все горело и горело. Я устал, как собака уже полдень, люди менялись на колесах, а я все сидел и ждал, за всё это время не выпил ни глотка воды, а пить то хотелось.

Поздно я догадался, что выше в печи нужно было сделать еще одно окошко, а, чёрт с ним, будем выгребать крицу.

— Все! — подал я команду — сбивайте дверку, берите копья, вытаскиваем крицу.

Сбили и офигели, это была не крица, это был монстр килограмм на сто, не меньше, мы с трудом её выковыряли при этом разворотив пол стены печи, и пока огромный кусок железа валялся на земле, его лупили молотами, стараясь разделить на более мелкие куски, которые сразу тащили в кузню и там сбивали в небольшие прямоугольные чурки. А я с помощником все это время сбивал наковальни, большие и малые, квадратные и с вытянутыми "рогами".

После того как была закончена уже шестая приличная наковальня, я начал делать большущий молот для механической кувалды.

Один здоровенный кусок, второй, здоровенный кусок, третий, четвертый, все это нужно превратить в прямоугольники. А теперь сделать углубления и сварить, пока не остыли. И вот я получил огромнейший молот килограмм на сорок для нашего колеса. Когда этот молот встанет на бревно то у меня появится первый полу механический молотобоец.

Через два часа, мы нарубили ещё несколько десятков маленьких кусков метала и всё, крица кончилась, голова уже ничего не соображала, а на земле лежала остывшая куча шлака.

— Убирайте, убирайте — закричал я — бросайте шлак в воду и перебирайте внимательней, чтоб ни один кусок железа не пропал.

Стародуб, что наблюдал за действием молча, подошел ко мне — иди князь отдохни, поешь, я тут присмотрю.

Я отошел, взял глиняную миску с вареным мясом, по хлебал бульон и съел мясо, а пока кушал всё это время пристально наблюдал за процессом расстановки наковален и надеванием железного куска на бревно.

И мне это не нравилось, что бы обслуживать эту здоровенную печь, и еще молота требовалось не меньше трех десятков мужчин.

То есть у меня на самой печи работали люди из общины кузнецов, и теперь получалось, что либо они куют, либо новую печь обслуживают. Даже если все буду заниматься в два приёма, в начале печью, а потом как достали крицу, мне нужно иметь много, очень много мастеров, чтоб сразу расковать крицу, а то железо остынет и ничего мы с ним больше сделать не сможем. А потом кто то должен топоры, ножи, мечи, наконечники копей, да все что угодно делать. Для работы с металлом нужны профессионалы, особенно после того как я введу в строй первый большой молот, то есть мне нужно назначать отдельно людей на обслуживание печи и отдельно ковалей для работы с металлом. А я еще и не приступал к выделке тигельной стали, там тоже нужны непростые кузнецы, там должны работать особо доверенные люди.

Что касается печи, то она меня вполне устраивает, так как если у нас раз в сутки будет выходить сто килограммовая крица, то я завалю металлом всю округу от моря и до моря. И даже без плавки тигельной стали могу в с одного выхода метала клепать сто наконечников копей, правда для этого придется строить настоящее водяное колесо для кузни. Только бы руды и угля хватило, а еще людей.

Руды пока хватило, половину поля возле стены было завалено рудой, а вот с углем я лоханулся. Я нашел взглядом несколько человек из первого селения Бажены, с которыми мы начинали плавку метала и крикнул.

— Уголь нужен! Возьмите людей и закладывайте печи для древесного угля, рубите березняк. Ищите самые сухие полянки и рубите все деревья подряд, потом эти полянки пойдут под пашню.

Работа шла достаточно медленно. Казалось бы всё крутиться, вон там кто то измельчает руду, а там другие люди пережигают уголь, третьи собирают еще одно колесо, а были еще и те кто подносил или подавал, ходил на охоту или рыбалку, но делалось всё это медленно, с ленцой. Мне казалось, что эти люди приступили к строительству коммунизма, и поскольку коммунизм строить можно вечно, то никто никуда и не спешит. И что мне делать? Я ведь не руководитель и не прораб, я даже не инженер. Отдельные знания я конечно имею, но как заставить этих людей работать быстрее, как повысить производительность труда, особенно кузнецов? Я по сути простой механизатор, я не кузнец и не технолог метала, хоть и были у нас занятия по слесарке, но это примитив. Я вот хватаюсь за какую то работу и работа эта кипит, людишки вокруг меня бегают, но в другом месте все стоит. Да и хрен с ними — сплюнул я про себя — люди они во все времена одинаковые, не буду распыляться, возьмусь за то, что лично мне принесет прибыли, а уже появиться прибыль, можно будет и другие направления моего хозяйства подтянуть. А прибыль в это время дает только добыча и переработка железа, при чем со всеми элементами, то есть просто железо продавать смысла нет, нужно продавать изделия из железа.

Я подошел к Стародубу.

— Это не дело, мы не можем стоять все время у печи, нужно назначать двух мастеров и пусть работают посменно.

— Богомир! — позвал Стародуб — иди сюда.

Богомир подошел и Стародуб спросил:

— Ты понял как работает печь, сможешь ли руководить варкой метала как это делал наш рикс?

— Смогу, если доверите.

— Доверяем — похлопал я по плечу Богомира — и назначь людей пусть сразу готовят свои наковальни, крицу нужно разбивать пока она горячая, нельзя допустить, чтоб крица остыла, иначе потом не прогреем. Как печь остынет, завтра почини её полностью, мастер и начинай новую закладку. А что бы крица не остывала, разбивайте её сразу на маленькие куски, а теми кусками пусть кузнецы сами занимаются. Теперь ты староста плавильного цеха, твоя задача выдавать метал, в кузни не лезь.

Мы сидели в деревянном доме со Стародубом, он смотрел на меня странным взглядом, а потом не выдержал и спросил:

— Откуда ты все это знаешь Чеслав? И колесо и печь и сталь, и оружие делаешь и бронь вон себе сделал.

На столе лежал новый пластинчатый доспех, я уже его померил и он мне нравился, но из-за кривизны металлических пластин выглядел как то не престижно, однако же это был настоящий пластинчатый доспех, каждая железная пластина перекрывала соседнюю как рыбья чешуя, и пробить такую бронь было не реально даже копьем. Я даже испытывать не стал, я просто знал, я видел такую бронь в Ростове на историческом семинаре, там мужики шизанутые на исторических реконструкциях, за деньги бились часами в таких доспехах и никаких особых повреждений не было.

— Нет, Стародуб, это все очень не стабильно, я что то делаю, но не знаю правильно ли это или нет.

— Я не понимаю тебя Чеслав, ты говоришь загадками, вот метал у тебя идет, а ты говоришь что не знаешь как его делать.

И тут я начал выдавать свою легенду.

— Я ведь там, на полянке весной умер. Да, да Стародуб, меня убили, и я попал в ирий, а там душ человеческих видимо не видимо. И предки мои, и люди чужие, и все что то делают. Посмотрел я на это всё, по заглядывал как люди работают, а потом воин в сияющем доспехе ко мне подлетел, да и говорит: "'а ты что тут делаешь? Тебе рано сюда иди взад". Дотронулся он до моего лба рукой и я вернулся в этот мир. А теперь вот вспоминаю, что видел, да только я не всё помню. Я как дитё малое просто пытаюсь копировать то что видал, да не знаю получится ли?

— Слыхал я от ведунов местных, что священная роща может душу умершего в тело возвернуть, да из-за кромки вытащить.

— Так и есть. Я лешака там в лесу повстречал, он меня в селение Бажены привел, а никто из людишек Бажениных его и не видит, а он вот туточки рядом стоит. Чисто дух внеземной.

— Ты верно ведуна встретил, свезло тебе Чеслав, они ведуны не каждому показываются. Ведуны показываются людям когда сами того желают.

— Так и есть — подтвердил я — тот ведун действительно сказал, что не в всем дадено его узреть, а душа моя мол пришла, что бы изменить тут что то к лучшему.

— Не боишься? Ведь те, кто с мира духов ушел, за теми могут демоны стражники отправится, что бы душу взад возвернуть.

— Тех демонов я не боюсь, тех демонов мы клещами схватим за нос и в печь назад вернем. Раз меня боги отпустили, то демонам до того дела быть не должно. Я тебе говорю, пока мое тело было мертвым тут, моя душа жила там, а потом меня выкинули из-за кромки назад, просто взяли и выкинули. Только вот я думаю зачем меня назад отпустили? Может миссия какая имеется. Может рода наши по земле раскиданные собрать нужно, и научить как жить правильно, своим трудом на хлеб зарабатывая.