Сергей Зайцев, Лариса Ворошилова Неучтенный фактор

— Я не совсем согласен с тобой. Нам приходится воевать, но это не значит, что мы — дикари. Война развивала наше общество, наш ум и способности посредством техники, и наше оружие, которым мы сейчас обладаем, в определенной степени — гарант нашей безопасности от нападения соседей.

— Ты говоришь удивительные вещи, — задумчиво пробормотал Пы-Нгу-Май. — Конечно, нам тоже приходится противостоять хищникам, которые водятся в наших лесах, но с тех пор, как нами стал править дракон, все племена живут в мире и согласии. И нам не требуется оружие, чтобы защищаться друг от друга... Вот эта вещь, которая висит у тебя на бедре — оружие?

— Да, — Юдгар вытащил из кобуры бластер. — Это оружие. И оно способно убить любое живое существо с огромного расстояния.

— Зачем? — немигающие глаза продолжали смотреть на Юдгара со спокойной сдержанностью. — Разве может какое-нибудь существо причинить тебе вред, если оно так далеко? — старейшина взметнул в воздух растопыренные пальцы. — Не может. Тогда зачем его убивать?

— Чтобы предупредить нападение в будущем. — В глазах Юдгара блеснули неприязненные огоньки. — К тому же, есть существо, которое можно убить только таким оружием.

— Масма? — Пы-Нгу-Май выставил вперед обе руки и энергично покрутил раскрытыми ладонями. — Ты не убил его. Ты только лишил его тела. А тело — одна из частей, которую всегда можно заменить.

— Уже знаю, — Юдгар кивнул. — Дракон состоит из трех... частей — тела, разума и души. Меня предупреждали...

— Он не остановится, — сказал Пы-Нгу-Май. — Теперь, после того как вы уничтожили его тело, мы не сумеем его вразумить. Он найдет новое тело и даст волю своей ярости.

— И где же он его найдет, это новое тело? Как это будет выглядеть? Создаст его? Как его можно остановить?

Старейшина снова покрутил ладонями. Нет, мол, и даже не надейтесь.

— Ну, хорошо, а что же нам делать?

— Уходите, — посоветовал Пы-Нгу-Май, по-прежнему бесстрастно глядя в глаза Юдгару.

— Мы не можем уйти: некуда, — грустно сказал Юдгар.

И в порыве охватившего его откровения рассказал старейшине о своей родной Лардоване, о Нове-2, о Сокте, о других технически развитых мирах. Он рассказал о Кадриярре, с ее мизерным населением, о Кассионии, с ее древними обычаями торговли антиквариатом, о Лите, ставшей камнем преткновения между банграми и Федерацией. Рассказал о бикаэлках и шелтянах, у которых экономика настолько неразвита, а планеты — бедны природными ресурсами, что населению приходится продавать собственные услуги, чтобы содержать семьи. Он говорил и говорил, бегло касаясь войн и причинам, по которым они произошли, истории, политики, экономии... пока во рту не пересохло, а в горле не начало першить. Старейшина слушал. Он не задавал вопросов, он просто слушал. Никто и никогда явно не рассказывал ему о том, что творится в Федерации. Никто не считал нужным вообще делиться с аборигенами теми проблемами, которые заставляли человечество и другие расы искать все новые и новые планеты для колонизации. И когда Юдгар закончил, глаза старейшины, подернутые пленкой, казалось, стали отрешенно плоскими, двумерными, как лист бумаги.

— А почему тогда люди твоего племени не научатся создавать свои собственные миры? — поинтересовался он таким удивленным тоном, словно это было самой естественной вещью для любого разумного существа: просто взять и сотворить собственный мир, как Господь Бог.

Ничего себе вопросик! С секунду Юдгар даже не мог найти подходящего ответа, ошеломленный таким заявлением. Что это вообще значит — создавать миры? О чем он толкует? Но пауза затягивалась, и Юдгар решил просто подыграть, рассчитывая, что нечто важное выяснится дальше, в ходе разговора.

— Ну, потому что они — пайкы, ты же сам так сказал. И потом, некому учить их этому искусству, — Юдгар развел руками, словно сетуя на собственную судьбу.

Из плоского носа старейшины с шумом вырвался воздух. Он взял в руки амулет, висевший на короткой шее, и принялся нервно перебирать его пальцами.

— Да, ты прав, Синша-Гра. Этому искусству не так-то легко научиться. Даже дети нашего племени приобретают его только к четырнадцати годам полной луны, и то не все, а те, кто сумел сойти с тропы пай-кы. Каждый из них может создать себе мир, если захочет, а вам приходится покорять планету за планетой...

Обалдеть. Так о чем он все-таки говорит? Что это за бред?

— Только дракон способен вас научить жить разумно, — с важным видом констатировал Пы-Нгу-Май.

Юдгар разозлился.

— Сжигая наши базы и уничтожая людей, которые не причиняли ему вреда? Так, что ли, по-твоему, выглядит учение о разумном способе жизни?

— Ты не понял сути, Синша-Гра. Не дракон старался вас уничтожить, а его тело.

Черт. Этот бред уже начал бесить.

— Я тебе вот что скажу, старейшина — твой дракон не так уж всесилен, как тебе кажется. Людей моего племени никогда не останавливали подобные проблемы. И если на их пути станет дракон, они все равно рано или поздно найдут способ отправить его на тот свет. Так было и так будет.

Старейшина недоуменно уставился на Юдгара. Похоже, последняя фраза его несколько озадачила.

— О чем ты толкуешь?

— Его уничтожат, вашего дракона. Если не справлюсь я, то это сделают за меня, причем в самом ближайшем будущем.

— Вы не можете уничтожить Масма! — шестипалые ладони замотались перед носом Юдгара. — Он триедин, и каждая его часть — это нечто отдельное и самостоятельное. Вам его не одолеть.

— Ты не знаешь Ашуа, — криво усмехнулся Юдгар, пренебрежительно дернув рукой. — Им стоит только подогнать сюда несколько своих кораблей, и вашему Масма — большой кабздец!

— Говори! — властно потребовал Пы-Нгу-Май.

А почему бы и нет, подумал Юдгар. В конце концов, дракон принадлежит этому миру, и аборигены имею право знать, что их ждет в будущем.

Он выложил все. И условия своего контракта, и тот проект, который уготовили Ашуа для Алгисты, и то, как Миро с бикаэлками в тайне от своих партнеров послал его — Юдгара — сюда, чтобы разрешить конфликт более мирными методами. Он едва успел закончить, как Пы-Нгу-Май резко поднялся, словно и не весил больше трехсот килограмм.

— Нам надо торопиться! Если твои Ашуа осуществят свой проект, то на этой планете не останется ни единого живого существа.

— Но они говорили, что это коснется только дракона, — возразил Юдгар.

— Твои Ашуа — пай-кы, — презрительно сплюнул старейшина. — Все на этой планете — всего лишь часть дракона. Им пронизан мир, он часть самой Вселенной. И если эти глупцы решатся уничтожить его триединство, то Вселенная прекратит существование в том качестве, в котором вы ее знаете.

Юдгар скептически хмыкнул:

— Да ну, не могут же Ашуа так ошибаться! Развитая цивилизация, она пришла к нам с окраины Галактики, подарила многим мирам не только новые технологии, но и мир, изобилие, стабильность... Я слышал о них массу нехороших вещей, и они способны на многое, но зачем им самоуничтожение?

— Вот именно, Синша-Гра, вот именно! И ты идешь со мной! — повелительно сказал старейшина и махнул бревноподобной рукой, с тяжеловесной подвижностью, словно атакующий танк, разворачиваясь к двери.

Глава 16

Вода хлестнула в лицо тугой ледяной струей.

Юдгар задохнулся, судорожно ловя ртом воздух. Холод вышиб сознание из блаженного забытья, и вернул боль, терзавшую все его тело. Он лежал на утрамбованной земле, связанные за спиной руки онемели, а ноги, накрепко прикрученные к деревянному столбу, вкопанному в землю в центре просторной хижины, он ниже колен вообще перестал чувствовать...

Сильные пальцы вцепились в шею, с силой вздернули голову. Взгляд уперся в янтарно-желтые, ничего не выражающие глаза алгистянина. Юдгар не различал аборигенов, но этого — с беловатым шрамом через все лицо — он узнал бы теперь даже в огромной толпе.

Когда Юдгар очнулся первый раз, старейшина захватившего их племени лишь сообщил, что их ждет смерть, если он — Синша-Гра — не согласится стать воином Солу, а потом этот шрамомордый принялся его избивать. Он ничего не говорил, он только бил и, казалось, избиению не будет конца. Потом старейшина ушел, но экзекуция продолжалась. Юдгар не мог бы в точности сказать, сколько раз терял сознание, но шрамомордый не забывал приводить его в чувство, чтобы продолжить свое любимое занятие. Проникнуть в мозг шрамомордого и овладеть его волей так и не удалось, Юдгар натолкнулся на непреодолимый защитный блок. Будь оно все проклято, но такое впечатление, будто половина населения Галактики овладела ментальными способностями. Будь на нем летный комбинезон с мускульными сервоусилителями, он бы порвал путы запросто, но в поход пришлось отправляться в обычном снаряжении — Бловач в санчасти, когда латал его, просто срезал комбез с тела и выкинул на свалку, испортив хорошую вещь, а на смену ничего подходящего, кроме обычной форменки, не нашлось. Не разгуливать же в боевых доспехах, направляясь на встречу с советом племен... как оказалось, лучше бы он разгуливал в боевых... Теоретически он мог бы вырваться из связывающих его пут и самостоятельно — если бы удалось хорошенько сосредоточиться, применив свои способности, но шрамомордый не оставлял его ни на минуту...

Тяжелая рука одним хлестким ударом впечатала затылок обратно в твердую поверхность земли. Перед глазами снова потемнело. Единственное, о чем Юдгар мог сейчас мечтать — вырубиться. И надолго. Но мучивший его алгистянин явно был опытным экзекутором и не позволял ему надолго отключаться, продолжая умело причинять боль.

Юдгар вдруг некстати вспомнил Амсадди. Она была права, эта женщина. Он стиснул зубы и вскинул взгляд на своего мучителя. Он — сын бикаэлки, и пусть он не проходил инициацию болью, он все выдержит.

— Да пошел ты... — Юдгар плюнул кровью. Зубы шатались и кровоточили, разбитые губы распухли. — И ты, и твое жабье племя...

Еще один удар вколотил слова обратно в глотку. Алгистянин бил методично и размеренно, старательно выбирая места. И похоже, не испытывая никаких чувств по поводу своего занятия. Просто выполнял работу. Словно вся эта экзекуция — не на месть со стороны дикарей, у которых отняли священного идола, а нечто вроде дежурно-приветственного ритуала, которым они встречаю каждого чужака на своей земле.

Скрученные за спиной руки не позволяли прикрывать голову и лицо, чтобы защититься от ударов. Юдгар молчал, не позволяя себе стонать. Человек — выносливое существо. Он может вынести гораздо больше, чем предполагает. И если смогла выдержать Амсадди, если Дхази смогла, то ему сам Бог велел. Он — мужчина... Юдгар открыл в себе новое качество, о котором не знал раньше — умение терпеть. И оно ему очень пригодилось.

Мир перед глазами заплывал чернотой. Красные пузыри взбухали из небытия, лопались, исчезали, и снова появлялись...

Когда избиение кончилось, Юдгар осознал это не сразу.

Он несколько раз с наслаждением вдохнул, прежде чем чернота перед глазами стала рассасываться. Он увидел над собой огромную серокожую тушу шрамомордого. Несколько секунд алгистянин стоял и просто смотрел на скорчившееся тело у себя под ногами, потом повернулся, намереваясь уйти.

— Эй, ты... — Юдгар с трудом прокашлял эти два слова, выплевывая кровавую слюну.

Шрамомордый обернулся и в ожидании уставился на пленника немигающе желтыми глазами.

— Когда я выберусь отсюда... ты будешь первым, кого я убью...

Шрамомордый на секунду опустил взгляд, белесая мембрана мигнула, ноздри вздулись. Он молча развернулся и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Юдгар уронил голову на твердую, утоптанную землю с трудом приводя дыхание в норму. Он слышал, как тяжелые шаги алгистянина удаляются от хижины, тая в подступающей тишине.

"Ты как?"

Расстояние между ними было небольшим — Хорхе висел в двух шагах, привязанный за руки к горизонтальной перекладине, так что общение по лоцманам было возможно и без ретрансляторов. И каждый раз, когда Юдгар приходил в себя, Хорхе задавал ему один и тот же вопрос. Лейтенанта пока не избивали, но попробуйте повисеть так несколько часов... Юдгар не стал открывать глаза и поворачивать голову, чтобы посмотреть, как там сам лейтенант. Его слишком мутило, чтобы испытывать сочувствие к кому бы то ни было еще. К тому же лоцман способен донести его мысль без всяких телодвижений.

"Ничего, лейтенант. Случалось и хуже".

Врешь, зло поправил Юдгар сам себя. Не случалось. Единственный раз — тогда, в пригороде Игарьены, трое подростков, которые просто обширялись и решили немного поразвлечься. Он успел сломать одному руку, прежде чем его затоптали. А больше ничего и не было. И здесь тебе не Игарьена. Это Алгиста, и даже не тот привычный мир, в котором находится их база, а нечто совсем иное. Здесь некому за них заступиться, а этот серокожий урод, когда ему надоест избивать его, вполне может применить какой-нибудь способ поизвращенней — кожу живьем содрать или заживо сжечь...

К черту мрачные мысли и фантазии, не стоит об этом думать...

Юдгар попытался подвигать затекшими руками — ни единой возможности. Упругие волокна травяной веревки с такой силой сдавливали запястья, что невозможно было даже шевельнуть пальцами. Даже мышечные импланты не помогали. Проклятье!

"Надо отсюда выбираться".

Умная мысль, Хорхе, ничего не скажешь, прямо-таки гениальная!

Юдгар не ожидал, что в его душе еще останется место для сарказма. Если бы еще знать: как именно отсюда выбираться. Пы-Нгу-Май вел их такими путями, по сравнению с которыми даже болота Бергана-3 и то раем покажутся... Да уж, такой прогулки не забыть. Калейдоскоп сюрреалистических картин длиной в несколько часов: сиреневое небо, огромное оранжевое солнце в зените и еще одно голубовато-белое — слепящая точка над самым горизонтом, бьющая лучами прямо в глаза, словно свет близко поднесенной к лицу кварцевой лампы... Лес из пронзительно зеленых, и одновременно мертвенных деревьев, с мшистыми листьями, с глянцево-пунцовой изнанкой, чьи жесткие грани царапали лицо и руки. А потом небеса вдруг сразу стали серыми, тяжелыми, укутанными плотным одеялом облаков, и сквозь них, словно прожигая насквозь нестерпимым жаром, проступил огромный шар багрового цвета. Ветер сразу похолодел, пронизывая насквозь, но ни упругости, ни силы в нем не ощущалось, а ощущалась нехватка кислорода. Старейшина все время шел впереди с одинаковой скоростью, он-то и был источником происходивших изменений с окружающей реальностью, и хотя в мирке с разреженной атмосферой они пробыли всего несколько минут, сместившись затем в какие-то болотные джунгли, Юдгар порядком успел запыхаться от нехватки кислорода. Потом — снова свет, страшноватый, нереальный, выворачивающий душу наизнанку...

Хорхе держался молодцом, умудрившись, несмотря на, казалось бы, немыслимые вещи, творящиеся вокруг, не задавать лишних вопросов, но Юдгар чувствовал его невысказанный страх, замешательство, оторопь — лейтенант уж тем более не ожидал, КАК поведет их старейшина. Юдгара и самого страх основательно подгонял. Заблудиться среди этого обилия миров, остаться один на один с неведомым, если что вдруг случится со старейшиной — это страшило его гораздо больше, чем предстоящий суд Совета Племен. Выходит, Пы-Нгу-Май не лгал, говоря о множестве миров, которые им подвластны, но черта с два он поверит, будто аборигены сами их создают. Нашли пай-кы! Потом они ступили в густые заросли, где каждый лист, каждая ветка представляла собой не растение, а хищное животное. Юдгар кожей ощутил угрозу. Он даже открыл рот, чтобы предупредить своих сопровождающих, как мир снова сместился...