Пушинка в урагане (Контуры нового мира)

— Поздравляю вас, мои дорогие дети! — кашлянув от смущения сказал я — Наша мама подарила нам братика и сестричку. Как мы вместе и решили заранее, назовём их Сашей и Катенькой.

Девочки бросились к Ирине Георгиевне, расцеловали её в обе щёки и защебетали что-то весёлое. Парни подошли ко мне.

— Папа, разреши мне взять на руки братика! — попросил Сергей.

— Не уронишь?

— Не волнуйся мы с братом заранее потренировались на детях нашей кухарки и горничной. Нас научили и держать, и кормить, и даже пеленать деток.

— И они согласились?

— Конечно. Когда узнали для чего нам нужно такое умение, Марфа и Алина с удовольствием нас учили, поведали немало секретов.

Вот так. В этом весь Сергей — обстоятельный, дотошный и надёжный.

— Держи Серёжа, Сашу, а ты, Петя, держи Катеньку.

Парни бережно приняли на руки младенцев.

— Папа, а ведь Саша и Катя близнецы. — шепнул мне Петя.

Я присмотрелся. Действительно, черты лица у них совершенно одинаковы. Цвет глаз не видно, поскольку детки спят, но в остальном — копии.

— Петя, для того, чтобы утверждать уверенно, нужно подождать три-четыре месяца. Мне говорили, что во младенчестве лица могут сильно изменяться. — шепотом пояснил Сергей.

— Ничего страшного, мы подождём. Нам разрешат посещать братика и сестричку? — Петя глянул на меня.

— Конечно же, разрешат. Вы вправе приходить ежедневно, лишь бы это не мешало вашим учебным занятиям и их сну.

— Сну?

— Да, Петя, для младенцев сон очень важен. — пояснил Сергей.

В это время Саша на его руках заворочался, начал шевелить губками.

— Проголодался маленький! Кушать хочет! — восторженно шепнул мне Серёжа, и понес брата к маме.

— Спасибо, Серёженька! — растроганно вздохнула Ирина Георгиевна и поцеловала его в лоб — Сейчас я покормлю Сашеньку.

— А мы пойдём. — деловито заявил Петя, прикладывая Катю к маме с другой стороны — А как Сашенька и Катюша покушают, мы их ещё немного понянчим.

Я, с восторженным умилением, наблюдал эту картину: сосредоточенные и озабоченные старшие дети возятся с младенцами, а младенцы глядят на них пронзительно-синими глазками... Вокруг стоят врачи в белых халатах, и на их лицах отражается восторг никак не меньший чем у меня. Воображаю, что они будут рассказывать своим друзьям!

Со старшими детьми и врачами я вышел на балкон, обращённый на заполненную народом площадь. Световая иллюминация продолжалась, весело звенели колокола церквей, ближе к набережной пристроился военный оркестр, кажется, Флотского Экипажа и наигрывал польку, а под его музыку даже затеялись танцы.

С нашим выходом по площади пробежали шепотки, оркестр смолк и спустя короткое время наступила звенящая тишина. Я подтолкнул под локоток Крассовского:

— Делайте объявление, генерал-лейтенант! Оно по Вашей части

— Любезные мои сограждане! — громким гулким баритоном заговорил Крассовский — Позвольте сообщить вам радостную весть: в присутствии академика Боткина мною, профессором Крассовским, а также врачами Военно-Медицинской академии Ивановым, Гроссе и Бекетовым, приняты появившиеся на свет младенцы мужеска и женска пола, близнецы, дети Его и Её императорских величеств!

Площадь взорвалась восторженными криками, на набережной забабахали пушки, и небо снова расцветилось салютами. Оркестр грянул государственный гимн.

А у меня зародилась более чем практическая мысль: с рождением близнецов династия укрепилась, и теперь нам можно не бояться дворцового переворота.

Нет, не так: мы можем меньше опасаться дворцового переворота.

Важное уточнение, согласны?

Глядя на людское море я размышлял:

До выборной демократии наша страна не совсем созрела — мы ещё слишком глубоко сидим в феодальном болоте — но сохраняя элементы монархии, мы движемся к ней, к народной демократии. Уж я постараюсь воспитать из сына народного царя, а он ли, его сын или внук снимут с себя корону не так уж и важно. России, да и всему миру нужно двигаться вперёд по ступеням социального прогресса, и эти ступени приведут нас к звёздам.

Послесловие

С тех пор, когда я в домашних туфлях бросился по раскисшему снегу спасать императора Александра Освободителя, история повернула на совсем другой путь. Если на первых порах я мог как-то манипулировать послезнанием, то очень скоро этот фокус перестал работать: все мои отрывочные сведения оказались пшиком перед фундаментальными знаниями моих новых современников. Но кое-что мне помогало с самого начала до сих пор — это ненавистные в моей студенческой юности исторический материализм и диалектический материализм, вдруг оказавшиеся жизненно необходимыми и вечно актуальными. Оперируя этими инструментами мне удалось двигать корабль истории не доводя до кораблекрушения. Забавно, но зачатки этих наук я преподавал самим Ленину, Сталину и Троцкому, которые в этом мире не будут иметь таких партийных кличек.

Итак, со времени описываемых событий прошло почти тридцать лет.

Дети мои выросли, и каждый из них занялся своим направлением деятельности: Сергей, как я и полагал, занялся государственным управлением, и теперь он премьер-министр России, один из важнейших государственных деятелей современности. Сергей обладает невероятным по нынешним меркам образованием: он экстерном получил три диплома в различных университетах, стал доктором философии и считается основателем нового научного направления — геополитики. Должен сказать, что я подкинул Сергею только сам термин, а всю методологическую основу он разработал сам. Вокруг него тут же сплотилась жадная до дела учёная группировка из русских и иностранных, в основном немецких учёных, как ни странно, не только гуманитарного, но и целого ряда естественнонаучных направлений.

Пётр стал инженером. Сначала он увлёкся чистой авиацией, потом перешёл в едва народившееся реактивное двигателестроение. Оттуда он перешёл в ракетчики, а в конце концов вернулся к вычислительным машинам, которые он в детстве помогал строить старшему брату. Теперь инженерная, химическая и физическая группы общими усилиями пытаются создать полупроводники, и независимые специалисты говорят, что юные безумцы на пороге весомых результатов. Впрочем, даже если они и добьются результатов, придётся ещё создавать целые отрасли промышленности, в первую очередь — специальное станкостроение. Не знаю, может быть он сумеет вывести первый в мире спутник на околоземную орбиту, хотя лично я сильно сомневаюсь... Впрочем, денег на ракетные исследования мы не жалеем. Мы — это Россия, Германия и Испания. Турция чисто номинально считается великой державой, поскольку погрязла в лютой междоусобице, десятки лет балансирующей на грани гражданской войны, поэтому её голос не интересен никому. А вот мы владеем всеми ресурсами мира, и можем себе позволить многомиллионные траты на фундаментальные исследования. Строго говоря, исследования свойств радиоактивных элементов уже начаты, а в моём мире до них было как бы не полвека.

Александр готовится к должности царя. Его усиленно обучают всему необходимому в этой нелёгкой должности, но из всех предлагаемых наук он отдаёт предпочтение экономике. В сущности, это прекрасно — экономика есть хребет государства. В ближнем круге Александра работают Иосиф Джугашвили и Владимир Ульянов — они разрабатывают теоретические и методологические основы перехода нашего пёстрого земного сообщества сначала к госкапитализму, а потом к социализму. Непростая работа, но ребята не ноют.

Анна крепко держит в своих маленьких ручках Германскую империю, с некоторых пор включившую в себя и Австро-Венгрию. Собственно, держат уже пятеро: Анна, Генрих и трое их сыновей: Фридрих, Пётр и Иоганн. Хорошие растут парни: умные, твёрдые, решительные и способные слышать окружающих. На их фоне дети Альфонса Тринадцатого, выглядят бледно, невыразительно. Мы с Генрихом и ближним кругом советников уже решили, что пора в Испании вводить республиканское правление, только не придумали, как избежать волнений и гражданской войны.

Аглая пошла по научной части: как в гимназии увлеклась химией, так и погрузилась в фармацевтику. Теперь она профессор Университета и жена академика Александра Ульянова. Ну да совет им да любовь. Оба блестящие учёные, оба дали миру не по одному десятку открытий, а вот их детки, два парня, двинули в авиацию.

Надежда, как и собиралась, получила фамилию Бредихина. Её избранник создаёт и совершенствует газотурбинные двигатели, а она ему помогает, работая в его конструкторском бюро. Киностудию Надюшка оставила, передав в надёжные руки, но кинославы не избежала: история её любви к безвестному подхорунжему стала основой для трёх фильмов. Говорят, у кинотеатров стояли очереди.

Катя занялась микробиологией. Почему её привлекло такое непопулярное направление — право не знаю. Есть у меня версия: когда-то я пересказывал детям повесть Вадима Шефнера 'Лачуга должника', и подробно остановился на упомянутых там сапогах 'вечсапданах' . Тогда она загорелась идеей создать нечто похожее. Кто знает, может и сумеет?

Что касается России, то формально это империя, над которой никогда не заходит Солнце: владения России имеются на всех континентах Земли, и эти владения немалые. Другой вопрос, что Россия, Германия и Испания постепенно движутся в сторону слияния. Мы уже имеем общие вооружённые силы, которые комплектуем и снабжаем на паритетных началах. Нижние чины и офицеры несут службу там, где им предписывает Генеральный штаб трёх империй. Скажем, я нередко вижу в Москве офицеров испанцев и немцев. Формой они не отличаются — мы ввели общую военную форму, общее вооружение и общее же снаряжение. С одной стороны, это очень экономит деньги, а с другой — очень объединяет военнослужащих. Остаются проблемы с языком, но тут нашли выход: в качестве языка Вооруженных сил ввели эсперанто. Что будет дальше? Не знаю, но во всех наших странах действуют научные группы, которые изучают возникающие тенденции и планируют будущее — их работа очень помогает правительствам.

Экономики наших держав пока автономны, но уже во многих вопросах унифицированы. Нам удалось создать что-то вроде Госплана советского образца, и его работа позволила нам экономить сотни миллионов золотых рублей ежегодно. Мы не пошли по дурацкому пути Евросоюза: узкая производственная специализация государств. Наоборот! Мы стараемся развивать производства там, где они нужны, там, где имеется запрос трудовых ресурсов, иначе говоря там, где люди хотят что-то делать. Это сложная работа, впрочем, она будет не менее сложной и через столетия.

Что же будет дальше — зависит от самих людей, и большинство из них родилось и возмужало во времена новой эпохи, а значит облик будущего определят они.