Вид на сельскую местность из окна небоскреба

— Тунеядцы! — вздохнул медэксперт, неспешно занимаясь своим делом, — Коля, а чего ты стонешь постоянно, когда у тебя в напарниках молодая красивая девушка.

Теперь покраснел капитан Авраменко. Вообще, он краснел охотно, ибо его румяное лицо с неглубоко расположенными кровеносными сосудами весьма к этому располагало. В повседневной жизни он, краснел чаще всего в приступах гнева, поэтому глянувший в его сторону Пирогов пожал плечами.

— Таня в данный момент не девушка, а сотрудник милиции!

— Вот пусть она и допрашивает молодых парней! — вытер руки проспиртованной салфеткой Дядя Федор. Труп аккуратно был упакован в черный полиэтиленовый мешок, орудие убийства — в прозрачный мешочек поменьше — все-таки, улика номер один, — вам причину смерти, надеюсь, называть не надо?

— Шуткуешь, Дядя Федор! — хмыкнул участковый, — она и ежу понятна.

— Ну, значит, если больше вопросов ко мне нет, то отправляйте труп с водилой в морг, а я пойду — посижу часок-другой с удочками. Когда-то здесь хорошо брала форель, — судмедэксперт поместил улику в свой саквояж, — а кто, интересно мне, будет сопровождать подозреваемого?

— Я поеду! — вызвался Пирогов, — а Таня с Олегом пусть дознанием занимаются.

Речь старшего лейтенанта отрицательных эмоций не вызвала. Пирогов был обязан доставить преступника в районную КПЗ — не гулять же ему на свободе. И пусть Антон именовался пока нейтральным словом "подозреваемый", но в этом качестве осталось пребывать ему недолго — до суда. Эксперт был доволен, что никто не возражает против его отлучки на рыбалку, Олег Николаевич был очень доволен, что остается с Танечкой наедине, Танечка тоже была очень довольна. Как ни странно, тем фактом, что ей доверили опрос свидетелей, ведь она пришла на работу в органы по зову сердца. Молодого и неопытного.

Пока группа дознавателей пыталась приступить к своим прямым обязанностям, в доме номер двадцать по улице Вождя из Мавзолея было неспокойно. К Артему заявился его протеже — кандидат в депутаты Василий Петрович Чебуреков. Кандидат в депутаты был в ярости, что помощник вляпался в такое мерзкое дело, грозящее опрокинуть все его замыслы.

— Петрович, идите к черту! — резко бросил Орлов, — вы — истинный партократ. Собственная карьера вам дороже, чем жизнь и судьба человека!

Надо сказать, что собеседники разговаривали на повышенных тонах, потому что Надежда вышла в туалет. Артем знал, что это — как минимум, на полчаса. Почему-то быстрее у красивых женщин не получается. Стесняются, что ли?

— Да, мне карьера дороже! — вопил Чебуреков, — потому что это — моя карьера! И людям будет абсолютно наплевать на твое геройство, они увидят в нем лишь то, что кандидат Чебуреков в помощники взял бандита!

— А мне насрать на то, что подумают люди! — заорал Артем, — стадо думать не умеет! Ты понимаешь, что я жить и спокойно спать не смог бы, если бы прогнулся под этой мразью!?! Ты понимаешь, что такое мужская честь и гордость, а Петрович? Каково это ходить, с вазелином в очке?

Чебуреков пожевал губами, точно верблюд из рекламы, что увидел "Пикник".

— Мы вроде на брудершафт не пили! — буркнул он.

— Прошу прощения! — отдуваясь, сказал Орлов, — можете официально от меня отказаться. Напишите в районной газете, что никакого отношения к художествам своего помощника не имеете. И отказываетесь от его услуг в дальнейшем.

— Ладно, — проворчал Василий Петрович, — я подумаю, как лучше мне поступить. У тебя хоть адвокат приличный на примете есть?

Артем пожал плечами. В списке его знакомых юристов не наблюдалось. Тем не менее он ответил:

— Надо просмотреть записную книжку. Так слету и не ответишь.

Выпустив пар, собеседники начали беседовать в более медленном ключе. Разговор крутился в основном вокруг происшествий за эти два дня: тяжким телесным повреждениям одного дагестанца и смерти другого. Об истинной национальности жертв пока никто не догадывался, но и без того у местного населения не было причин жалеть "беженцев". Своим высокомерием, чванством и мусульманским ханжеством они прилично достали население деревни. Не особенно разбираясь в сурах Корана и законах Шариата, местный люд хоть и краем уха слышал о несовместимости мусульманства с вином и свининой, а также о пятикратном Салате. Поэтому разглагольствования того же Ясира или Саида (лесника) о превосходстве своей религии вызывали лишь недоверчивые покачивания головой и злобные усмешки за их спинами.

А после того, как год назад Муса публично обозвал в магазине продавца "неверной свиньей", всю великолепную пятерку "дагов" вызвали в сельсовет, где им поставили на вид, что положение беженца не столь шикарно, как они себе представляют. Оно требует соблюдения местных законов и уважения традиций. А не для протокола председатель заявила, что "неверными свиньями" в данном социуме как раз и являются они — выходцы из южных земель.

Вернулась Надежда и предложила "мужичкам" отведать чаю.

— Ты знаешь, Надюша, историю Троянской войны? — спросил внезапно Чебуреков, соглашаясь на чай и все, что к нему.

— Что-то слыхала, — ответила осторожно Надя.

— Поводом к Троянской войне стало бегство из Елены — супруги царя Спарты Менелая, — вспомнил Артем, — а вот почему она именно в Трою убежала, я не помню.

Василий Петрович вновь пожевал губами, словно вспоминая забытый вкус "Пикника".

— А кто его знает, почему именно в Трою! Речь не об этом. Речь о том, что когда старейшинам Трои показали Елену, они сказали следующее: за такую красоту воевать стоит. Так вот, чего это я здесь раскудахтался... Надюша, за твою красоту воевать стоит также! Но я принадлежу к тем ужасным типам, которым худой мир лучше доброй ссоры. Возраст, знаете ли...

— Да ладно вам, Петрович, прибедняться, — сказал Артем, — вы ведь еще полувековой юбилей не отметили.

— Полвека — это не половина жизни, а где-то две трети, — грустно улыбнулся Чебуреков, — а вообще, да! Каждый возраст хорош по-своему. Только в юности не хватает мудрости, а в старости — бодрости. А так — очень даже грех жаловаться. Помните, что Островский говорил про жизнь, которая дается человеку только один раз?

— Где же тут забудешь! — вздохнул парень, — в школе всех заколебали Павкой Корчагиным.

— Так вот, Артем Федорович! — допил чай и поставил пустую чашку на стол Чебуреков, — Островский хотел этой фразой сказать совсем другое. "Если бы у меня была возможность выбирать, я бы другую жизнь прожил вовсе не так". Беда только в том, что нам никто не предложит такого выбора. Только и норовят, как бы сократить этот самый миг между прошлым и будущим... я пойду, пожалуй. Ребята, не надо меня провожать, не люблю я проводов.

После ухода кандидата в депутаты в доме повисла напряженная пауза.

— Забавный дядечка, — наконец произнесла Надя, — Артем, ведь это все из-за меня! Это я виновата в твоих проблемах — в глазах твоего Петровича просто нарисовано было осуждение!

— Успокойся! — дунул Артем ей в лицо, — проблема с этими дагами была. И не мне, так кому-то другому пришлось бы ее решать. Будем надеяться на справедливость бывшего "самого гуманного суда в мире".

Тем временем участковый с лейтенантом Васильевой шерстили местных недорослей, которые не для протоколу удивлялись, с чего это капитан Авраменко такой странный сегодня? Про обед у Пешеходовых пришлось забыть, надеясь лишь на ужин у Артема — что поделаешь, служба. Татьяна молча подпрыгивала на переднем сиденье "бобика" и думала о чем-то своем. Капитан ей не мешал, ровно как его чувства не мешали ему. Он думал о том, как найти всю эту ребятню поодиночке и опросить. Желательно, до девяти вечера.

С молодым Лещинским им повезло. Серега получил недавно права, поэтому с чувством собственной значимости валялся под отцовским "фордом" и ковырялся в его внутренностях. Когда он вылез из-под автомобиля, его испачканное отработкой лицо довольно сияло. Но как только он увидел гостей, все удовольствие покинуло его.

— Здравствуйте, Олег Николаевич! — произнес он, — вы к кому: ко мне или к батьке?

— Здорово! — буркнул Авраменко, — а что, и батька твой что-то натворил?

Серега пожал плечами. У них с отцом натуры были одинаковые: любили выпить и были не дураки подраться. Но трезвые производили исключительно положительное впечатление.

— Мусу херачили сегодня? — спросил участковый, позабыв, что с ним очаровательная коллега.

— Ага! — глупо улыбнулся Лещинский.

— А нафига? — включилась в игру Татьяна. Капитан посмотрел на нее с одобрением. Серега — с обожанием. Красивых женщин любят все, даже когда они ругаются и грозят пистолетом.

— Так он сказал, что резал русских, как баранов, и резать будет! — недовольно поморщился парень, — ну, мы ему и показали "баранов". Небось меня в ихнем Дагестане сразу бы зарезали.

— Ну, так и его зарезали, — терпеливо сказал Авраменко, — не правда ли?

— Туда ему и дорога! — буркнул Сергей.

На самом деле, у него до сих пор из памяти не выветривалась картина, как хладнокровно "Век воли не видать" подрезал этого черного. Пару раз парень даже блеванул за сараем.

— Ярошевич говорит, что это он пырнул Мусу, — задавал наводящие вопросы капитан.

— Так не я же!

— А нож где он взял? — допытывалась Татьяна.

Сергей поковырялся в своей памяти.

— Так нож Муса и вытянул, — сказал он, — хотел резать Антона.

— Уф! — вытер пот со лба участковый, — а из-за чего хоть спор начался?

Лещинский вновь совершил мысленное путешествие во времени, вспоминая первопричины и исторические предпосылки. Милиционеры ему не мешали. Татьяна записывала показания в протокол, а капитан решил это дело перекурить.

— Да вроде "Век воли не видать" сказал дагу, что такого... такого хамства они бы у себя со стороны русских не потерпели бы. Точно, не ручаюсь за слова, но смысл такой был, — Сергей покраснел, — а тот сказал. Что русские у них на цырлах ходят. И всегда ходить будут.

— А что потом? — спросила Татьяна, думая о том, как пишется слово "цырлах", — что потом было.

— Ну... потом Антон дал этому дагу в ухо! — со знанием дела, смакуя, пояснил Лещинский, — качественно дал. Тот полетел со всех четырех. А вот потом он нож достал.

— Ясно! — вздохнул капитан, — нарвался на "необходимую самооборону"!

— Кто? — не поняла Васильева.

— Да оба! — махнул рукой участковый, — а ты еще такие ножи у кого-нибудь видел?

Парень пожал плечами.

— Да у нас как-то не в почете это, — сказал он, — вы ведь сами знаете.

Участковый знал. Знал, что в качестве подсобного средства при бытовухе используется обычный кухонный нож. Чтобы когда-нибудь пырнули стилетом или финкой — такого не бывало в районе. Русский человек, он ведь отходчивый, а вот в гневе хватается за первое попавшееся. Кухонный нож и есть — это первое попавшееся. В Петровске случалось пару разборок с применением нестандартного вооружения: арматурных прутьев и залитых свинцом пластиковых труб. Несколько раз палили из пистолета, случалось, но спецножей не использовали. А здесь этот ножик успел засветиться аж два раза.

Задав еще несколько незначительных вопросов, Авраменко посоветовал Лещинскому сидеть тише воды ниже травы, тогда может все и обойдется. И его не будут привлекать как соучастника. Серега пообещал пересмотреть свое жизненное кредо. Он с регулярностью раз в месяц давал подобные обещания, так что Авраменко знал — на две недели его точно хватит. С учетом летального исхода, от силы на месяц.

Остальных свидетелей отловить было не так просто. Ивана Жлобича нашли в трех километрах вверх по реке — он вместе с палаткой и удочками расположился там надолго. Недоумевая, как его обнаружили, он тупо подтвердил показания Лещинского и от себя добавил, что нож у Мусы он видел неоднократно.

— Батя мой на охоту с ними постоянно ходит и меня иногда берет. Я однажды на номере стоял, так Муса кабана подстрелил и этим ножом потрошил. Шикарно стреляет... стрелял, гад!

— Бля! — выдохнул участковый, — но на охоту вы по лицензии хоть ходили?

— Конечно! — побожился Жлобич, — папка без лицензии только если зайца подстрелит когда... а так всегда покупают. У этих дагов денег немеряно, а охотиться страсть как любят!

Мишка Веремейчик по кличке "Варяг" жил вообще в другой деревне, километрах в десяти от Березовки. Он, чтобы забыть кошмары сегодняшнего дня, выпросил у матери стакан самогона и лег спать. Пришлось дознавателям беседовать с полупьяным подростком. Но, тем не менее, информация подтвердилась. Муса попросту нарвался. Дело можно было бы закрывать и отправлять прямиком в суд, минуя такую важную птицу, как следователь, если бы не одна непонятка. Нож Мусы, чудодейственным образом перенесшийся из спальни Надежды Пешеходовой обратно в руки владельца.

Ясно было только одно. Надо выдергивать Дядю Федора с рыбалки и отправлять его в вышеуказанную спальню. Пусть пошаманит там и попытается ответить на этот вопрос. Хотя бы попытается. На часах было восемь вечера.

— Едем, Татьяна, разыскивать наше светило в области судебной медицины. Нам срочно понадобился эксперт.

— Как скажете, Олег Николаевич, — зарделась девушка, — а что вы хотите проверить?

— Комнату той девушки, на которую сегодня ночью было совершено покушение. Авось наш Дядя Федор обнаружит что-нибудь интересное...

— А почему вы сразу его не направили туда? — невинным голоском осведомилась она.

— А потому, Танечка, что капитан Авраменко, однофамилец известного фантаста и по совместительству участковый в этом сраном околотке, попросту лоханулся! — смотря вперед себя, капитан помолчал. Ему было стыдно, точно он обгадился в присутствии этого милого лейтенанта.

Девушка наверное прочувствовала ситуацию (ох уж эти девушки), и положила свою ладонь на его лапищу. Лапища, как мы уже упоминали, лежала на руле "бобика", несущегося по гравейке со скоростью шестьдесят километров в час. От неожиданности эта лапища дернулась, и "бобик" совершил на дороге резкий маневр вправо, абсолютно не делающий чести опытному водителю. Татьяну бросило на капитана, но он уже успел сориентироваться и вдарить по тормозам.

— Прошу прощения, — пробормотал Авраменко, вылезая из машины.

Он сошел с дороги и спустился вниз — к речке. Происшествие это случилось как раз напротив постоянного места ночевок авантюристов всякого толка: рыбаков, охотников и просто любителей попить водки на природе. Неподалеку от воды располагалось кострище, обнесенное глыбами песчаника, а вокруг кострища стояло несколько скамеек. На одну из них капитан положил фуражку и китель, а сам принялся умываться. Умывался он долго, с наслаждением смывая с себя соль засохшего пота, фыркая и отплевываясь. Когда же Авраменко повернулся к скамейкам, то обнаружил там сидящую Татьяну.

— Ради бога, извините! — сконфужено произнесла она, — я неправильно выбрала момент, чтобы пожалеть одинокого, в конец задолбанного участкового.