Книга 4. Оборотни Его Величества. Полнокружье

— Через две недели наступит Славица, самый главный праздник Иллиатара, и государь выйдет к народу на площадь. В тот момент он будет гораздо уязвимее, чем теперь. Об этом ты подумал, Винтерфелл? Вижу, что нет.

— Да послушайте же, я нутром чую!..

— Хватит, наслушались твоего бреда. До конца церемонии будешь находится под стражей, потом с тобой разберёмся. И радуйся, что полгорода не пялится на твой позор, гвардеец.

Честное слово, Вилль готов был рискнуть крыльями, а о репутации вовсе не думал. Вырваться, даже если придётся убивать своих, разбить витраж, похватать как можно больше народу, а прочие сами выбегут. Плевать. На всё плевать. Аватар будет биться за своё, даже если весь мир обернётся против него.

"Ушастик?!"

* * *

Алесса мрачно огляделась. Благостные лица, сияющие глаза, разинутые рты, неотрывно вторящие хору, даже архимаги прониклись аурой храма и свершающегося в нём таинства. Ни одного человека вокруг, кто рискнул бы своей репутацией ради домыслов девчонки. Даже император и Ярини шикнут на дочку, и только. Как же можно сорвать столь важное мероприятие, когда под одной крышей наконец объединились Престол, Ковен и Церковь, да ещё ради общей цели? Политика — она превыше всего.

— В чём дело, Алесса? — наклонился к девушке эльф.

— Вилль вернулся. Он уверен, что в храме заложена взрывчатка.

Шантэль закатил глаза.

— О, нет, а ещё говорят, будто безумие не заразно...

— Мелия неточно передала слова Флокса. Он явно намекал на взрыв, и намекал для нас, — ровно ответила Алесса. Однако л"лэрд перестал снисходительно улыбаться, обвёл взглядом неф и сделал те же выводы, что и науми.

— Для них слишком важна эта церемония, чтобы останавливать её ради голых подозрений.

— Что заставит Лаврентия прекратить церемонию?

Эльф вдумчиво приценился к архижрецу, чему-то сам себе усмехнулся и принял великолепное решение:

— Сейчас я сниму личину и плюну на алтарь.

— Вы — что?!

* * *

"Веррея!"

"Что случилось, ушастик?" — эмоциональный фон был настолько мощный, что демоница воспринимала людей как единую массу, практически не различая отдельные личности. Чувствовала поблизости того, кого прозвали Цирюльником; смертного с сильной энергетикой, чего-то страстно ожидающего; волны святости, исходящие от человека в храме... То, что сейчас творилось с кровным побратимом, прозвучало внутри как небольшой взрыв на рябистой глади. Отчаяние-надежда, почти паника-просчёт каждого шага, ненависть-любовь, ярость-хладнокровие — и всё вперемешку.

"Там... сейчас... отцепись, кретин!.. я не могу... капитан, чтоб его, тупицу... Тай-Линн... Они все погибнут!.." — похоже, ушастик с кем-то боролся, и удача была на чужой стороне.

Веррея подавилась эмоциональным супом и на какое-то время впала в ступор. Очень сложно было вычленить главное, отбросив излишки.

— Не спи, твой ход! — алхимик помахал веером набранных карт перед её носом.

— Мой ход, говоришь? — медленно проговорила демоница и встала. Недоумевающий кицунэ машинально поднялся за ней. — Верно, пушистик, теперь мой ход.

Тонкие нити в Мировой Паутине, над которыми завис меч Привратницы. Они тесно сплетены между собой, и если обрубить основные, по остальным пройдёт сильнейшая дрожь. И сотрясёт всю Паутину.

Никогда ещё демоница не была так сильна, поглощённые эмоции переполняли её, требую выхода. А вот в какую форму их облечь...

"Я знаю, что делать, ушастик, но это будет очень непросто."

"Так какого лешего медлишь?! Веррея, я тебя очень прошу!" — последняя эмоция забила все прочие. С ней породнилось то, чего никогда прежде не было. Доверие.

— Хорошо, Вилль, я сделаю это, — сказала ишицу вслух и про себя.

— Чего сделаешь? — с дурным подозрением спросил метаморф.

— То, что будет хорошо для всех нас.

Демоница вдруг улыбнулась. И быстро обняла опешившего алхимика.

— Я знаю, что ты мечтаешь умереть молодым. Никогда больше так не думай. Если нам позволят встретиться снова, я хочу, чтобы это случилось в твоём доме, а не в моём.

"Ведь только ты сможешь узнать меня в любом облике, потому что вряд ли я вас всех буду помнить", — мысленно закончила Веррея.

...В доме на Восьмом Лепестке сквозная трещина пронзила берестяную кружку, рассекая предсказание напополам...

* * *

— Можно и более цинично осквернить алтарь, но тогда я сам себя перестану уважать. В любом случае, церемонию придётся отложить, пока престол Божий не очистят от оскорбления, причинённого язычником, что согласно канону займёт трое суток.

— Шантэль, вы гений! — Алесса дёрнулась обнять его и отпрянула, нечаянно толкнув Видану Хрусталь. — Но вас же попросту растерзает толпа!

— Вполне возможно. Наверное, так это и должно случиться... забавно.

Лицо л"лэрда в благородной маске приобрело то одухотворённое выражение, что любят описывать в романах. А всю вторую половину книги главная героиня убивается по героическому покойнику, отдавшему жизнь за правое дело, и в эпилоге бросается со скалы в Океан.

— Вот уж нет, я сама это сделаю, — шёпотом отрезала девушка, — меня папенька терзать не позволит.

— Репутация Девы-Хранительницы дорогого стоит, зато я реабилитируюсь в глазах Короля Саридэла.

— А если храмовники вас канонизируют как святого великомученика-спасителя?

— Алесса, мы вот-вот взорвёмся, а спорим, кому из нас плевать на алтарь!

Несмотря на ситуацию, у обоих вырвался смешок.

Гневно посматривающие да похмыкмвающие на болтунов люди внезапно приковали взоры к престолу. Петь продолжал только стоящий спиной архижрец и хор.

— Видимо, ему... — прошелестела Алесса.

Демон появился в храме внезапно. Как подобает исчадию Бездны, соткался из клубов сизого дыма над алтарём, пыхнул серой, обдав архижреца с хором и первые ряды зловонными клубами. Почему-то пока не кричали, только смотрели, зато такими круглыми глазами, что демон мог собой гордиться. Лаврентий украдкой чихнул, извинился и, внезапно обнаружив, что более не является центром внимания, обернулся за выяснением. Тварь приветствовала нового зрителя душещипательной огненной улыбкой.

— Так должно быть, — борясь с дрожью в голосе, выговорила пророчица. Если она и видела демона, то каким-то иным зрением. А, может быть, давно знала о нём.

Первым заорал сам Верховный Жрец, пронзительным фальцетом, сразу зарубив на корню всё уважение Алессы, и вклинился в толпу, хлопая по одеждам, будто сбивал с них пламя.

Люди переняли эстафету и с воплями ломанулись к выходу.

Алесса скинула не нужный более платок. Всё складывалось гораздо лучше, чем можно было рассчитывать.

— Что за... Привратница! — стянув личину, ахнул Шантэль.

— Смерти боишься?! — утробно захохотал демон. И Алесса поняла.

Каждый представлял своего персонального демона, с клыками, копытами, сотней рогатых голов — всем, на что способен затуманенный страхом разум; судя по возгласам, Стайну примерещилась давно почившая тётушка. Только науми видела его настоящего: бестелесное серое облачко, призванное из Бездны нести смерть, но нашедшее новую жизнь среди друзей. Возблагодарив всех Богов за отличные вокальные данные, Алесса набрала полные лёгкие воздуха, уже не пахнущего серой — лишь для неё. Для прочих же объятый пламенем иконостас рухнул, расползшийся огонь перекинулся на ткани и образа; под ногами исполинского демона крошился пол и трещали стены, от ударов хвоста летела храмовая утварь.

— Бегите, я его задержу! Шантэль, уводите государя! — девушка подтолкнула эльфа, успев шепнуть. — Это свои.

Не до конца очухавшийся, но мгновенно сориентировавшийся л"лэрд, кивнув, ловко пробрался к императору, оттёртому от Алессы толпой. Судя по хмурым лицам, они с Ярини были единственными, кто счёл происходящее глупым розыгрышем, но поделать с этим ничего не могли. Люди ревели и выли, рвали на себе волосы и плакали, сбивая кулаки об обитые золочёной медью створы, позабыв, что храм заперт изнутри. Кто-то в суматохе сшиб канделябр, к счастью, упавший на мрамор, не зацепив ковра.

— Именем Иллиатара и Альтеи заклинаю тебя — остановись! — вскинув руки, как это делает Триш, запуская по реке волну, повелительно воззвала Алесса.

— Прочь с дороги, жалкая смертная! — проревела с алтаря ишицу.

— Дева Алесса спасёт ваши души! Верьте ей, внимайте! — вставил свои пять сколок Шантэль, подхватив Аристана и Ярини под руки. — Ваше Величество, госпожа, пожалуйста, пройдёмте к выходу.

— Защити нас, Хранительница-а-а! — люди, наконец, опомнились, скинули тяжеленную щеколду и валом повалили наружу, не разбираясь, кого пихать в спину — графа, архимага или простого священнослужителя из охраны. Имя Алессы было почти у всех на устах, особенно старался Ревенгар Стайн, даже в сумятице пытавшийся по привычке урвать выгоду.

— Но моя дочь...

— Всё идёт по плану, Ваше Величество, не беспокойтесь за неё.

-Так это ваши шутки?! — побагровел император, выдёргивая локоть. — От вас, л"лэрд, подобной выходки я не ждал! Сегодня же отправитесь в Силль-Миеллон, вы...

— Да хоть к демону на рога, Ваше Величество, только пойдёмте скорее

А демон ревел и ярился, понарошку круша храм. Алесса поймала взгляд Ярини, сменившийся с негодующего на почти одобрительный.

— Идём, Ари, — вдвоём старшая науми и Шантэль потащили к выходу упирающегося императора.

Неизвестно, что кому наплели сбежавшие люди, но пока в храм никто из охраны не совался. Алесса осталась наедине с Верреей — Верреей, какой друзья её знали. Красноволосая женщина стояла на алтаре, заслоняя Иллиатара, и немного грустно улыбалась.

— Непросто мне было сюда прорваться, малышка. Вера человека, освящавшего храм, слишком сильна для меня, повезло, что обряд ещё не был завершён.

— Здорово ты придумала! — науми восторженно хлопнула в ладони. — Теперь пойдём отсюда.

Демоница покачала головой.

— Не могу, малышка, у меня больше нет тела. За вход пришлось заплатить, да и Договор я нарушила.

Согласно Договору ишицу не могла воздействовать на смертных. Только теперь Алесса заметила, что воплощенный ею образ подруги просвечивает, с каждым мигом выцветая всё больше.

Разум и сердце отказывались верить глазам. Никто не должен погибнуть сегодня. Разве Боги не видят, что Веррея нарушила Договор ради добра, спасая жизни сотни людей? Разве они не мудры и справедливы? Вот сейчас появится в храме вся великая семёрка, и Весёлый Игрок скажет, что демоница заслужила собственное тело, через свой поступок став настоящим человеком. Сейчас-сейчас... ещё немного...

Но куда же она исчезает?!

...Уготовили вам Силы три короны, три могилы...

Голова закружилась, грудь сдавило точно в тисках.

— Веррея... — все слова застряли в горле.

— Не грусти, малышка, и росинка пусть тоже не грустит. Передай ушастикам, что я на них не в обиде. Твой уже здесь... — последние слова растаяли в пустом воздухе. И Верреи не стало.

Алесса тупо смотрела на алтарь, где только что стояла демоница, за полгода ставшая верной подругой. Веррея, эксцентричная и мудрая, читающая души как с листа, так сильно полюбившая этот мир, отдала свою жизнь, чтобы в нём жили её друзья.

— Лесь, полетели! — не дождавшись ответа на оклики, волк потянул девушку за рукав, приглашая сесть верхом. Алесса подчинилась, не различая ничего за влажной пеленой.

Первые слёзы не совсем искренние, это просто неосознанная реакция на нечто пугающее. По-настоящему больно будет потом. Но никто не увидит, как наследная принцесса молотит кулаками об пол, навзрыд проклиная всех Богов, вместе взятых.

* * *

Шеренгу храмовников просто смели. Услыхав истошное "демон, демон!", святые отцы без промедления присоединились к бегущим, и живая лавина возросла втрое. Эльф благоразумно держался позади вместе с Его и Её Величествами, хлёстким словом подстёгивая отстающих, однако, первым увидел, как вытягивается лицо капитана лички Рэйвена Грома.

— Де-емон! Де-емон! — орали люди, массой стекая к подножию. Шантэль дождался передышки и что есть мочи выкрикнул:

— Бомба!

— Бомба! Бомба-а!!! — они не знали иномирного слова, подхватили машинально, может, приняв его за имя или породу демона, но Гром сразу понял, в чём дело, и что-то сказал четверым гвардейцам, удерживающим аватара.

Те отступили на шаг. Освобождённый Арвиэль, благодарно кивнув, на месте перекинулся волком и полетел к храму.

— Бомба? — на бегу переспросила госпожа Ярини.

— Неизвестная взрывчатка, — уточнил Шантэль, — просто "бомба" — короче.

— Бред, — ещё более укоротил император.

Гвардейцы изменили построение на шахматный порядок, и основная масса просочилась меж ними как вода сквозь пальцы, не сломив оцепление. Император хотел там и остаться, но Шантэль повлёк его дальше к подножию, только с бега перешли на быстрый шаг. По приказу Грома стражники лички оставили позиции, теперь прикрывая Его Величество.

— Неизвестно, какой мощности будет взрыв, — присмотревшись к потасовке в строю магов, Шантэль заметил ученицу, чуть ли не с кулаками бросавшуюся на коллег, и махнул ей. Девушка увидела и смущённо спрятала руки за спину.

— И будет ли вообще, — проворчал император. — Арвиэль уже ошибался.

— Лучше перестраховаться, но если он в этот раз ошибся, ничего страшного не произошло. Церемонию перенесут, и только.

— Храмовники придут в себя и начнут разбирательство. Обвинят в диверсии иноверцев или Ковен, и все размолвки, что мы только-только уладили, начнутся заново, — возразила Ярини.

— Ковен точно не обвинят, архимаги перепугались не меньше остальных. Скорее, заподозрят Сознающих, — Шантэль усмехнулся. — Но я не думаю, что Лаврентий захочет делать инцидент темой для массового обсуждения. Орал-то он едва ли не громче других, так что гордиться ему нечем. Не ожидал подобной слабости от Верховного Жреца.

— Вы сами белый как снег до сих пор, — мстительно хмыкнул император. — Да и я, признаться, и сейчас вижу его лицо перед глазами...

— Его? — удивился л"лэрд. — Разве вы видели не Привратницу?

— Отца, который требовал вернуть ему корону. Яри?

— Берена Грайта, — призналась науми. — Мне часто снится, как он возвращается из небытия, чтобы отомстить за жену и сына, почему-то считая меня виноватой в их смерти.

И л"лэрд Шантэль Тирриашаль"д"ривен задумался о смерти. А, задумавшись, понял, что меч Привратницы, с Ярицы щекочущий горло, исчез. Отчего-то Боги решили внести коррективы в планы насчёт одного смертного, и эльф чувствовал это каждой клеточкой тела, будто оживающего после зимней спячки. Поутихла боль в ноге, перегруженной быстрой ходьбой, снег похрустывал, солнце уже не слепило привыкшие к яркому свету глаза, да и вообще день обещал стать благоприятным для любого дела. Но с чего вдруг Привратница передумала? Прежде за ней не водилась привычка оказывать подобные милости...

Да какая к лешему разница! Главное — живой, и в ближайшее время помирать Шантэль не собирался. Впереди десятки, а то и сотни лет, чтобы успеть многое: и в проблемах Силль-Миеллона разобраться, и вернуть чародеев на путь истинного волшебства, и на построенном цеппелине облететь вокруг света, открыть неведомые земли... И забыть это треклятое слово "успеть". Потрясающее, ни с чем не сравнимое чувство свободы опьяняло, словно с плеч упал ненавистный груз, до сих пор отчего-то не казавшийся таким уж тяжёлым, он, оказывается, пригибал к земле, едва давая сделать шаг. "А ведь свои капиталы-то я..." — подумалось л"лэрду.