Седьмая печать

И теперь всё, на что мог рассчитывать Тома, это краткие слова, сказанные Лилит Кроули в их первую встречу после всего произошедшего:

— Надежда не умерла.

В неописуемых пустотах реки мёртвых неслось нечто — и вопреки своей участи громко хохотало:

— Нет, ты видел их лица? Серьёзно, они бы меня без всяких поддавок в клочья разорвали! И это они ещё без присмотра выросли — а представь, что было бы, если бы я их воспитанием занимался!

— Получились бы твои мерзкие копии, — прошипел второй образ. — Столь же унылые и пакостные.

— Унылые? Если я унылый, то кто тогда весёлый, а? Или ты опять пытаешься подколоть меня в отчаянии?

Злобное шипение было ответом, но нечто лишь вновь захохотало:

— Нет уж, дружочек, ты теперь привязан ко мне! Или как думал, я откажусь от шанса умереть внутри собственной дочери? То есть не совсем внутри, не совсем дочери и не так пошло, но ты ведь понял?

— К сожалению.

— Сожалей сколько угодно, Коронзон, ибо наши приключения только начинаются. Я серьёзно намерен вернуть Томе его девушек и вообще всех, по кому он горько сожалеет. Может, на радостях позволит хотя бы отсосать! И ты мне в этом поможешь, ибо куда денешься!

— Найду способ. Обязательно выберусь из этого мерзкого тела.

— Но не сейчас, так ведь? Сейчас мы плывём к неизведанным далям, где даже тебе лучше бы не уходить далеко! Голову выше, ноги шире и наслаждайся прогулкой! — нечто захохотало с неземной радостью. — В конце концов, смерть это всего лишь новый слой реальности!

Эстер открыла глаза.

И увидела своё тело, неуклюже пытавшееся сесть. Она попыталась помочь ему руками и не сразу сообразила, что руки... то есть...

Её голова лежала отдельно от тела. И оба они всё ещё жили.

— Сейчас, я помогу, — кто-то подошёл, подобрал её голову. Эстер... то есть тело Эстер вытянуло руки, и голова аккуратно легла в них. Руки уже чуть увереннее ощупали её, а затем осторожно повернули к человеку.

Оллерус стоял как при жизни, но через левый глаз теперь шла огромная чёрная повязка, как у пирата, Эстер даже невольно улыбнулась.

— Да, — маг улыбнулся в ответ. — Отинус несомненно оценит. Если, конечно, мы сумеем встретиться.

— Что произошло? — Эстер хотела оглянуться, но вместо этого развернулась всем телом. — Мы победили?

— Да... технически.

Они стояли на самой крыше небоскрёба, не на краю, но даже оттуда Эстер были видны ткущие город белоснежные нити.

— Вопрос становления Магическим Богом не самый прояснённый в мире, — Оллерус тоже посмотрел на них. — Но один момент практически неизменен: нужно обладать священными магическими знаниями, которые практически недоступны окружающим.

— Некромантия, — догадалась Эстер, поднимая голову и вогружая её на плечи.

— Некромантия, — согласился Оллерус. — А ещё зелёные глаза часто считают приметой предрасположенности к становлению всемогущим существом.

— Со всемогуществом пока не очень, — Эстер тщетно пыталась приставить голову на место, но та чуть не свалилась.

— Предсмертные травмы засчитываются как своеобразная жертва и тоже останутся навсегда, — Оллерус осторожно коснулся повязки.

— Ну... — Эстер слегка недовольно положила голову на плечо. — А остальные где?

— Остальные не сумели.

Некоторое время они молча смотрели на город, а затем Эстер грустно поинтересовалась:

— Мы ведь теперь откроемся им и поможем?

— Поможем обязательно. А открыться... — Оллерус покачал головой. — Научный Бог ступил в изначальный мир, и сам факт этого изменил многое. Думаю, нам стоит переждать, пока не поймём, насколько мы вообще будем уместны.

— Думаю, я приду к нему в хорошем сне, — пробормотала Эстер; на это маг ответил лишь улыбкой.

Двое новоиспеченных Магических Богов ещё долго смотрели на город, постепенно отстраивающий былое величие.

А где-то внизу возвращающийся к столику с друзьями Камидзе Тома вздрогнул от внезапной головной боли, едва не прижал к виску правую руку, но вовремя опомнился. Прислушался к ощущениям, улыбнулся и зашагал уже куда веселее.

Потому что надежда не умерла.