Таковы были некоторые особенности сих примитивных людей, исчезнувших с лица земли до того, как их обычаи и поверья были сочтены достойными исследования. В нашей книге мы не пытаемся подробно рассказать о странах и народах, открытых Колумбом; может быть, мы и без того вдались в ненужные подробности, однако они, на наш взгляд, помогут живее представить события, разыгравшиеся на острове потом.
Как уже отмечалось, многие из этих сведений были собраны Адмиралом и его офицерами во время похода в горы и пребывания на равнине. Туземцы казались испанцам удивительно ленивыми и расточительными, равнодушными к тому, что волновало и заботило остальных людей. Они терпеть не могли трудиться, кое-как выращивали корни юкки, маис и картофель, которыми в основном и питались. Что же касается прочей пищи, то реки индейцев изобиловали рыбой, туземцы ловили зайцев-утиа, игуан и некоторых птиц и круглый год лакомились фруктами, произраставшими в их лесах. Хотя в горах порой бывало холодно, туземцы предпочитали временно пострадать, но не давали себе труда изготовить одежду из хлопка, тонкого, как паутина, который на каждом шагу встречался в их лесах. Они проводили жизнь в праздности, лежа в тени деревьев или забавляясь играми и танцами.
Индейцы и вправду не понимали, для чего нужно упорно трудиться: им были неведомы желания, обрекающие людей в цивилизованных странах или в менее благодатных краях на неустанный труд. Они не знали бесплодной зимы, к которой необходимо запастись провизией; особенно это относится к туземцам, жившим в долинах и на равнинах. По словам Петера Мартира, "остров наслаждался вечной весной, там, к счастью для индейцев, всегда было тепло и земля родила круглый год. С деревьев никогда не облетали листья, а луга вечно зеленели". "Здесь нет такой провинции или края, — отмечает Петер Мартир, — которые не славились бы своими величественными горами, плодоносными долинами, мягкими холмами и восхитительными равнинами, по коим текут чистые, полноводные реки. Здесь не встречается вредных животных или даже четвероногих хищников, нет ни львов, ни медведей, ни прожорливых волков, все твари тут полезны и благословенны".
В Веге с ее мягким климатом в каждый сезон поспевали свои плоды: одни были уже совсем спелыми, другие еще наливались соками на ветках, а почки и бутоны предвещали новый обильный урожай. Так зачем же было людям, жившим в вечной житнице, запасаться впрок и беспокоиться о завтрашнем дне? И к чему им прясть или сидеть за ткацким станком, если в их краях круглый год тепло, и ни природа, ни обычаи не побуждают их носить одежду?
Во время пребывания Колумба и его спутников в Веге индейцы постоянно оказывали испанцам гостеприимство, характерное для людей, которые ведут столь простую и легкую жизнь. Куда бы ни пошли испанцы, везде их встречали с радостью и весельем. Индейцы сбегались со всех сторон, приносили подарки, сокровища, добытые в лесах, реках и горах, и выкладывали их перед испанцами, которых все еще считали небесными пришельцами, явившимися, дабы осчастливить островитян.
Выполнив то, ради чего он приехал в Вегу, Колумб через несколько дней покинул гостеприимных местных жителей и двинулся в гавань, перейдя со своим небольшим отрядом через высокие крутые горы, носящие название Путь Идальго. Проследуем мысленно за ним по скалистым кручам туда, где впервые взорам европейцев открылась Вега; а оказавшись там, оглянемся назад и бросим последний взгляд, полный восхищения и сожаления, на прекрасный, но обреченный край. Грезы о природной свободе, счастливом неведении и вечной праздности еще не рассеялись, но первые шаги к этому уже были сделаны: белый человек проник в Новый Свет, принеся с собой алчность, гордыню, честолюбие, томительные заботы, грязную поденную работу и убийственную нищету. И беспечный индейский рай исчез навсегда.
Глава 11
Прибытие Колумба в порт Изабелла. Болезни, осаждавшие колонию
(1494)
Двадцать девятого марта Колумб, полностью удовлетворенный результатами экспедиции в глубь острова, вернулся в порт Изабелла. Вид гавани и ее окрестностей еще больше укрепил надежды Адмирала на будущее процветание. Овощи и фрукты, которые он привез из Старого Света, чтобы разводить на острове, обещали богатый урожай. На огородах, в полях и садах произошли большие перемены. Семена многих плодов уже дали ростки, сахарный тростник вытянулся, испанцы аккуратно ухаживали за виноградными лозами, обнаруженными на острове, и на них висели гроздья довольно вкусных ягод, а виноград, привезенный из Испании, тоже начал плодоносить. Тридцатого марта один землепашец принес Колумбу колосья пшеницы, которую посадили в конце января. Скороспелые овощи созревали всего за шестнадцать дней, а более крупные, такие как дыни, тыква и огурцы, можно было подавать к столу через месяц после того, как семена бросали в землю. Почва, увлажняемая ручьями, реками и частыми ливнями, обласканная жарким солнцем, обладала огромной, щедрой животворящей силой, которая поражала чужестранцев, привыкших к более умеренному климату.
Не успел Адмирал вернуться в Изабеллу, как пришло донесение от Педро Маргарите, начальника гарнизона форта Св. Фомы; он сообщал, что местные индейцы проявляют недоброжелательность, покидают деревни и прекращают обмен товарами с белыми людьми; якобы Каонабо собрал своих воинов и готовится напасть на крепость. На самом же деле, после отъезда Адмирала испанцы, которых уже некому было держать в страхе, как всегда, пошли на поводу у страстей и рассердили туземцев тем, что отбирали у них золото и женщин. Каонабо, тоже раздосадованный вторжением ненавистных самозванцев, водрузивших свой флаг в самом центре его владений, понимал, что ничего хорошего ждать от них не следует.
Однако донесения Маргарите не очень обеспокоили Колумба. Он не боялся индейцев, которых видел в центральной части острова. Колумб знал их слабости и то, какой трепет внушают им белые люди, а главное, Адмирал уповал на ужас, который туземцы испытывали перед лошадьми, считая, что эти свирепые животные послушны испанцам, однако готовы пожрать их врагов. Поэтому он удовольствовался тем, что послал Маргарите подкрепление из двадцати человек, провизию и боеприпасы, а еще тридцать человек заставил прокладывать дорогу из крепости в порт.
Гораздо сильнее обеспокоили Колумба болезни, недовольство и уныние, которыми заражались в поселении все новые и новые испанцы. Жара и влажность, благодаря которым здешняя земля родила столь щедро, оказывались губительными для людей. Испарения, поднимавшиеся с заболоченных низин, обширные леса, воздействие раскаленного солнца на дымящиеся от жары поля вызывали перемежающуюся лихорадку и некоторые другие болезни, обычно досаждающие европейцам в диких тропических странах. Многие испанцы страдали также от неведомой болезни, которую они считали наказанием за свое распущенное поведение с индейскими женщинами; впрочем, происхождение сего заболевания (американское или же европейское) до недавнего времени вызывало острые споры. Таким образом, большинство колонистов либо болело какой-нибудь болезнью, либо просто ощущало невыносимую слабость. Запас лекарств вскоре истощился; испанцы испытывали нехватку врачей, а внимательный лекарь для больного порой важнее всяких лекарств. Все, кто чувствовал себя хорошо, или участвовали в общественных работах, или вынуждены были работать для обеспечения своих нужд, ибо, не имея слуг, делали очень многое сами, вплоть до приготовления пищи. Поэтому общественные работы велись вяло, испанцы не могли возделать столько земли, сколько требовалось для создания запасов продовольствия. Еда подходила к концу, значительная часть припасов, привезенных из Европы, портилась еще на корабле, либо протухла из-за небрежного обращения и жаркого, влажного климата на острове Испанцы считали, что никогда не смогут привыкнуть к индейским кушаньям, да и по слабости здоровья им были необходимы привычные продукты. Чтобы предотвратить голод, Колумбу пришлось урезать рацион колонистов, лишив их даже остатков испорченной и нездоровой пищи. Это немедленно вызвало громкие, часто лицемерные возгласы протеста, а те, кто должен был бы поддержать Адмирала в борьбе за общую безопасность, возглавили это недовольство; среди них оказался и священник Бойль, чей бунтарский дух сочетался с лисьей хитростью. Его раздосадовала беспристрастность Колумба, который применял оздоровительные меры ко всем без разбору, не принимая во внимание ни чины, ни звания, и посадил монаха и его окружение на урезанный паек точно так же, как и остальных поселенцев.
В разгар недовольства подошел к концу хлеб. Запасы муки истощились, и приходилось молоть зерно на ручной мельнице, что было и долго, и весьма утомительно. Поэтому возникла необходимость срочно построить мукомольню, да и другие важные работы по благоустройству Изабеллы не терпели отлагательства. Но многие работники болели, а кое-кто прикидывался гораздо более немощным, нежели был на самом деле: всем хотелось делать только то, что сулило немедленное обогащение. Доведенный до крайности, Колумб решил призвать всех трудоспособных испанцев, а поскольку кабальеро и знатные господа требовали не меньше пропитания, чем простолюдины, Адмирал велел и им принять участие в общественных работах. Многие молодые надменные идальго высокого происхождения сочли это жестоким оскорблением и отказались. Но Колумб требовал неукоснительного соблюдения дисциплины и поэтому обошелся с непослушными сурово и принудил их подчиниться. Это явилось еще одной причиной глубокого и длительного недовольства его поведением, вызвало возмущение знатных и высокопоставленных поселенцев и навлекло на него гнев нескольких гордых семейств в самой Испании. Его яростно поносили, называя самонадеянным чужаком, выскочкой, который слишком занесся, дорвавшись до власти, и думает только о собственном обогащении и возвышении и попирает права и достоинства испанской знати, оскорбляя честь нации.
Вероятно, Колумб действительно был слишком строг и беспристрастен. Есть случаи, когда даже правосудие становится деспотическим, подчас строгость законов должна сочетаться со снисходительностью. То, что простолюдин считал всего лишь утомительной работой, испанский кабальеро воспринимал как унижение и позор. Многие из этих молодых людей приехали в Новый Свет не для того, чтобы разбогатеть, а из романтических побуждений, вызванных рассказами Колумба. Они вне всякого сомнения надеялись прославиться героическими подвигами и рыцарскими приключениями, продолжая в Индии военную карьеру, начатую в недавних войнах в Гранаде. Другие воспитывались в неге и роскоши, доступной богатым семьям, и были плохо приспособлены к опасным морским путешествиям, утомительным скитаниям по чужим землям, тяготам жизни под открытым небом и лишениям, которые терпят люди, селящиеся в диких краях. Если они заболевали, то их болезнь быстро становилась неизлечимой. Телесные недуги усугублялись душевной болью. Они страдали от уязвленной гордости и впадали в меланхолию от того, что надежды их терпели крах; заболев, юноши не видели нежной заботы и ласки, к которым привыкли с малолетства, и угрюмые, отчаявшиеся, сходили в могилу, проклиная тот день, когда покинули родину.
Почтенный Лас Касас, а за ним Эррера торжественно повествуют о распространенном на острове поверье. Оно восходит ко времени пребывания там Адмирала и связано с безвременной кончиной этих кабальеро.
Спустя время, когда колонисты из-за нездорового климата перебрались из Изабеллы в другое место, город начал разрушаться и впал в запустение. Как любое заброшенное, пришедшее в упадок поселение, он вскоре стал вызывать у простых людей суеверный трепет, и никто не отваживался входить туда. Если же кто шел мимо или охотился на кабанов, которых в округе было великое множество, то потом уверял, будто из-за городских стен день и ночь раздаются страшные вопли. Поэтому землепашцы боялись работать на полях по соседству с Изабеллой. "Рассказывают, — добавляет Лас Касас, — что два испанца как-то бродили по разрушенному городу. Попав на одну из пустынных улиц, они заметили две шеренги мужчин (судя по их величавым манерам, высокородных идальго и королевских придворных). Они были богато разодеты по старой кастильской моде, на боку у каждого болталась рапира, а на голове красовалась широкополая шляпа, какие в свое время носили путешественники. Испанцы очень удивились, увидев в безлюдном месте, о котором островитяне даже не знали, столь важных персон. Поздоровавшись с кабальеро, они спросили, когда и откуда прибыли те на остров. Господа мрачно промолчали, однако вежливо ответили на приветствие, поднеся руку к сомбреро или шляпам и сняв их вместе с головами. Затем видение исчезло. Испанцы так удивились и перепугались, что чуть не упали замертво и потом несколько дней не могли прийти в себя".
Эта легенда интересна тем, что показывает, сколь суеверным был тот век и особенно люди, с которыми приходилось иметь дело Колумбу. Она также демонстрирует, какое глубокое и мрачное впечатление произвела на простых людей смерть юных кабальеро, существенно снизившая популярность Колумба, ведь бытовало неверное мнение о том, что Адмирал сманил их из дому и принес жизни молодых людей в жертву собственным эгоистическим интересам.
Глава 12
Размещение испанцев в центральной части острова. Приготовления к экспедиции на Кубу
(1494)
Растущее недовольство среди пестрого населения Изабеллы и быстро истощавшиеся скудные запасы продовольствия были для Колумба источником постоянной тревоги. Ему очень хотелось совершить еще какое-нибудь путешествие и открытие, но перед отплытием было необходимо обеспечить спокойствие в порту Изабелла. Поэтому он решил отослать всех, кого только можно, в глубь острова, приказав посетить владения различных касиков и хорошенько обследовать остров. Колумб надеялся таким образом приободрить и воодушевить своих соратников, приучить их к местному климату и пище туземцев, а также пресечь интриги Каонабо или какого-нибудь другого враждебно настроенного касика. По плану Колумба, всякого здорового человека, услуги которого не были необходимы городу или больным, поставили под ружье, и таким образом создалось небольшое войско, куда вошли сто пятьдесят арбалетчиков, сто десять аркебузиров, шестнадцать всадников и двадцать офицеров. Командовать всем войском Колумб поручил Педро Маргарите, которому очень доверял как каталонцу благородного происхождения и рыцарю ордена Св. Иакова. Алонсо де Охеде предстояло повести свой отряд к крепости Св. Фомы, где он должен был сменить Маргарите на посту главнокомандующего, а тому предписывалось двинуться с основными частями в военный поход, чтобы обследовать провинцию Сибао, а также другие места.
Колумб написал длинное и серьезное письмо Маргарите, наставляя его, как нужно себя вести в походе, требующем большой осмотрительности. Превыше всего, заклинал он Маргарите, следует соблюдать справедливость и проявлять сдержанность по отношению к индейцам, защищая их от обид и оскорблений и стараясь сохранить их доверие и дружбу. В то же время Колумб велел испанцам научить индейцев уважать собственность белых людей и сурово наказывать туземцев за кражи. Если армии требовалось продовольствие, его следовало покупать, причем Адмирал специально для этого назначил закупщиков и предписал им совершать сделки в присутствии представителя ревизора. Если же индейцы отказывались продавать продукты, Маргарите вменялось в обязанность вмешаться и принудить их к сделке, однако действовать по возможности мягко и добиваться своего лаской и уговорами. Товарообмен между отдельными испанцами и туземцами не дозволялся, поскольку это не нравилось их величествам и наносило ущерб всему предприятию; не следовало забывать, что повелителей Испании более заботило обращение туземцев в истинную веру, нежели изъятие у них сокровищ.
