Церковь была направляющей силой Третьего крестового похода, её стараниями христианам вернулся Иерусалим и, благодаря этому (а чему-же ещё?), настал Золотой век. Десятину больше не взымали, монастырские земли раздали христианам, устроили бесплатные лечебницы и школы, а кроме того, организовывали эконом-туры паломников к Гробу Господнему. Теоретически, теперь каждый крестьянин, или горожанин, мог посетить Святую землю. Была, конечно, очередь, но она продвигалась, и даже сокращался срок ожидания. Словом, доверие к церкви было всеобщим и почти стопроцентным. Грех было не использовать такой ресурс на благое дело.

Через поколение такого уже не будет, но пока главами семей ещё были те, кто отлично помнил эпоху феодальной раздробленности, беззакония и, сопутствующей этому, нищеты. Те, кто платил Саладинову десятину*, обрекая свои семьи на недоедание. Всё это ещё не забылось, сытую жизнь, безопасность, гражданские права, пока никто не воспринимал, как должное. Скорее, как Чудо, которое Господь явил им за верность в Вере, за преданность Церкви Его. Призови Папа свою паству покончить с бандитами, как с еретиками (а если бы Ричарда, с подачи Маман, начали обвинять в связи с Дьяволом — Робер бы это обязательно сделал), их бы просто порвали на куски, в прямом смысле слова. Правда, порвали бы, при этом, заодно и немало невинных, но это уже неизбежные потери. Если доверить толпе самой определять еретиков, мало кто удержится от возможности сведения личных счётов, под благовидным предлогом. Люди, есть люди. Они не ангелы, не святые и даже не безгрешные, они нормальные, со всеми своими недостатками.

*средства, собираемые в королевствах Франков и Англии, для Третьего крестового похода

Ричард теперь был даже рад, что его идея, с самосудом бандитов толпой, не реализовалась. Да, всё можно было сделать быстро, но быстро — не всегда хорошо. Проливший кровь обыватель, прежним уже не останется. Особенно, проливший за 'святое' дело. Этого 'джина' только выпусти из кувшина, обратно его придётся загонять картечью. Нет уж, если хочешь сделать хорошо — делай сам.

Первой целью для зачистки были выбраны самые крупные, а значит, экономически значимые города, числом в две сотни. Это только в Европе, Русь хоть и являлась частью Принципата, там своя специфика, пусть Спящий Леопард с ней сам разбирается, когда вернётся с Дальнего востока. В Азии и Африке, проблема пока не стала препятствием к развитию. Преступность, конечно, была и там, но до мафии ещё не развилась. Всё-таки, завоёванные города там заселились христианами относительно недавно, и порочными связями они обрасти ещё просто не успели. К тому-же, там любого можно было подвести под статью 'Преступление, совершённое на религиозной основе', за которое полагалось вдвое более суровое наказание, чем местные феодалы пользовались довольно активно.

Двести городов — это много, но ведь города эти пока ещё далеко не миллионники. По десять тысяч жителей проживало в трёх четвертях из них, по двадцать — в одной восьмой, по тридцать — одной шестнадцатой, и только четырнадцать городов имели большую численность населения: Валенсия (столица Западного королевства Европы и Африки), Тулуза и Барселона (Столица Окситании), Брюссель (столица королевства Франков), Руан в Нормандии, Бордо в Аквитании, Антверпен в Западно-Германском королевстве, Вена и Буда (столица Дунайского королевства), Прага (столица Чехии и Польши), Венеция (столица королевства Венеции и Балкан), Константинополь (столица Византийского протектората), Милан и Генуя (столица Нового Сиона) и, наконец, сам Рим, но его мы не считаем, хоть он и был самым крупным, преступность в нём размножаться не успевала, не смотря на полумиллионное население и под сто тысяч 'понаехавших'. Рим был столицей Святого престола, Принципата и всего мира. Естественно, он имел особый статус и собственные законы, в которых о презумпции невиновности ничего не говорилось. Если тебя в чём-то заподозрили, невиновность приходилось доказывать, или отправляться куда подальше. Хорошо ещё, если колонистом в Азию, а ведь могли отправить в Африку, или Лузиньянию, а могли и вообще в трудовую армию.

Из остальных поимённо упомянутых городов, все имели население от сорока до пятидесяти тысяч человек, только Константинополь выделялся из этого ряда, со своими тремястами тысячами. Много. Но это была не разрозненная толпа, а упорядоченное общество. Каждый житель состоял в общине и посещал свою церковь, где каялся и исповедовался. То есть полицейские околотки де-факто уже существовали, осталось лишь сделать их такими де-юре, усилить следственными бригадами и отрядами быстрого реагирования, не привлекая внимания. На всё это Принцепсом отводился церкви один год.

За этот год предстояло сменить власть в городах, провести следствие в отношении старых магистратов, составить поимённые списки мафиозных группировок, а потом, в 'час Икс', всех их разом прихлопнуть. Не убивать, а именно арестовать. Даже эта криминальная погань, пока являлась ценным ресурсом. Очень уж мало пока было желающих добровольно поработать в инфраструктурных проектах Принципата. Чтобы всё организовать правильно, пришлось привлекать в качестве Папских легатов и нунциев 'Псов Господних', а охрану Ватикана временно поручить преторианцам.

Но было ещё одно тонкое место. 'Что знают двое — знает и свинья'. Сенаторы обязательно начнут болтать со своими вассалами, вассалы с доверенными магистратами, магистраты с главарями мафии. Передаваемая по такой цепочке информация обязательно исказится, но самые умные сумеют сделать вывод и спрятаться, оставив на убой только своих быков. Такого нельзя было допустить. Волнения в преступном мире должны начаться раньше, чем главари успеют сбежать. Эта часть операции была поручена Ицхаку Левиту, который должен был скупить у крестьян весь урожай этого года ещё в полях. В городах запасов месяца на три. Если купцы не будут завозить провиант, к ноябрю-декабрю он закончится. Для легальных, зарегистрированных, избирателей, можно устроить столовые и пункты выдачи гуманитарной помощи, а вот бандитам придётся грабить. Не важно кого — столовые, склады, или окрестных крестьян, главное, чтобы они сами не залегли и не позволили этого сделать своим 'Донам'.

— Купить то можно, но где я буду хранить весь этот урожай? — скептически оценил перспективу Ицхак.

— А где его хранят купцы?

— Нигде. Хранят сами крестьяне. Купцы всё, что закупают, сразу везут в города.

— А тебе на такое ума уже не хватит. — притворно печально согласился Ричард — До такого ведь только купцы додуматься могут.

— Похоже, что ума не хватает тебе. — огрызнулся король Нового Сиона — Если я выкуплю урожай, мне придётся его забрать. Крестьяне не станут хранить уже проданное, зачем им лишние хлопоты и риски. А чтобы это провернуть, нужно построить за счёт казны сотни четыре огромных амбаров. Это возможно, но из-за спешки они нам обойдутся по цене дворцов. И всё это ради десятка тысяч бандитов...

— Не десятка, ты их сильно недооцениваешь. Там, как минимум, тысяч сорок-пятьдесят. Они нам за десять лет выкопают новый Суэцкий канал, а он уже гораздо дороже всех амбаров, хотя мы и на них тратиться не будем. Знаешь, как торгуют шведской рудой? Контракты на поставку оплачивают на полгода вперёд.

— Так то руда, что с ней сделается? А урожай может залить дождями, или сжечь засухой.

— Может. Поэтому сразу все деньги мы платить не будем. Четверть при посеве, ещё четверть после сбора урожая, а оставшуюся половину, когда будем забирать.

— Не знаю. С таким подходом мы задерём цены на рынке раза в два, а то и в три, и продадут наш урожай тем-же купцам.

— Захотят, конечно. Только мы то об этом заранее знаем. Предложим цену на пять сотых выше, чем в прошлом году и пропишем штраф за неисполнение контракта. С запасом, чтобы даже самые жадные побоялись нас обманывать, как бы не взлетели цены. Вот представь себе ситуацию — запасы в городе заканчиваются, купцы ничего не привозят, ссылаясь на то, что крестьяне отказываются продавать урожай. Как быстро банды соберутся грабить? Их ведь церковь подкармливать не будет.

— Быстро. Через месяц, может два. Ты не опасаешься, что они сначала попытаются ограбить церкви? Ведь через них планируется подкармливать честных горожан, а значит будут и запасы, и поставки.

— Обязательно попытаются. Я этого не только не опасаюсь, но и провоцирую. К этому мы успеем подготовиться, а разбойникам, после такого, ничего больше не останется, кроме как уходить из городов. А уж в поле, мы их будем вязать, как баранов. Главарей потом публично осудим, причём не только за разбой, но и за покушение на власть, и за святотатство.

— Многие догадаются, что это не само собой случилось. А ведь убытки будут не только у горожан и купцов, но и у сеньоров.

— Догадаются, конечно. А кто сам не догадается — мы подскажем. Убытки — это им наказание за то, что знали и ничего не предпринимали. И в назидание, чтобы в будущем такого не допускали. В следующий раз мы не только магистратов, но и сеньоров будем к суду привлекать. Пусть боятся!

Шестнадцатого февраля 1204 года, эскадра Тихого океана прибыла в Панаму. Город на западном побережье, официально пока не получил собственного имени, хоть и разросся уже до вполне приличных размеров. Оставленные Саксонские мятежники не только достроили крепость у южной оконечности Большого озера*, но и немало поработали в порту. К причальной стенке уже можно было швартовать два винджаммера одновременно, два десятка больших складов пока использовались в качестве бараков для колонистов западного берега, а сами колонисты рубили лес вокруг города, корчевали пни и проходили воинское обучение. На скорую руку, конечно, но даже такой 'курс молодого бойца' очень поможет им в будущем. Кто знает, с чем им придётся столкнуться, вылезли же откуда-то дикари Манко Капака, у которых, оказывается, и государство есть, и армия в тридцать тысяч бойцов. Впрочем, колонисты это и сами уже понимали. Тысячу двести семей предполагалось разделить на шесть поселений, усилив каждое четырьмя пушками, от которых отказались в Бразилии. Против дикарей — это непреодолимая мощь, но кто знает, какие сюрпризы скрываются внутри континента.

*Никарагуа. Малое озеро — Манагуа

Кстати, о 'Сыне Солнца и Луны'. Ле Брюн не проскочил мимо заложенного на побережье города, марсовый наблюдатель с флагмана заметил, строящийся на острове, маяк, за что получил от адмирала неделю отпуска от вахт, двойную порцию 'ливийца', вместо одинарной рома, на этот срок и сорок восемь марок Принципата, то есть годичное жалование в качестве премии.

Место Манко Капак выбрал хорошее. Бухта небольшая, но зато прикрытая с юго-запада довольно большим островом, между двух, стекающих с гор, рек, несущих почти родниковую воду. Если построить дамбу-волнолом с севера, то в порту можно будет переждать даже десятибалльный шторм.

Место под крепость, Ле Брюн выбрал на левом берегу южной реки, то есть на самом опасном, с точки зрения местных, участке. Если арауканы начнут вторжение вдоль побережья, христианская цитадель примет на себя их первый удар. Вот и хорошо. Дикарям с гор доверять ключ к обороне города было нельзя. Это европейцам отступать некуда, а эти соберутся, да и сбегут в свои дикие горы. Впрочем, ждать нашествия каких-то злобных арауканов, сидя на месте, Фараон и не собирался. Вот расселит Саксонских мятежников, вернётся, и сам сходит их поискать. А пока, дружище, 'Сын Божий' — вот тебе место, вот план, начинай строительство. Колонисты должны прибыть не в чистое поле, хоть какие-то укрепления и крышу над головой ты им организуй. Доспехов и оружия привезу ещё для десяти когорт, хоть и не сразу, начинай готовить товар на обмен. Медь, серебро, серебришко*, золото, древесину твёрдых пород. Вырубайте все джунгли в окрестностях. Что не сгодится для строительства, пойдёт на дрова. Кирпича и черепицы понадобится много, а земли потом распашем, наши без хлеба жить не могут.

*платина (от 'плата' — серебро)

Бонусом адмирал-Фараон получил в Панаме полсотни священников, которых на 'Марке Аврелии', флагмане Ричарда, привёз в Лузиньянию контр-адмирал Готье де Фавр. Дело хорошее, но не по чину адмиралу, пусть и контр, водить одиночные корабли, даже с такими нужными грузами. 'Марк Аврелий', кроме священников, привёз целую гору железа, запас пороха и взрывчатки, шестьдесят семей колонистов-добровольцев, для работы на верфи и организации учебного заведения, а ещё графа большого Яффе Джона Булля и его воспитанника, пятилетнего Ричарда-младшего. Похоже, что кроме наследника, Генриха-львёнка, остальных своих сыновей Принцепс решил воспитать моряками. И это правильно, ведь семь десятых поверхности Земли занимают океаны и моря, кто ими владеет, тот владеет всем миром.

Готье де Фавр был одним из самых опытных моряков Принципата, и лучшего командующего Тихоокеанским флотом найти было невозможно. Ле Брюн с ним был давно знаком и уважал, как профессионал профессионала. Контр-адмирал был своим человеком в Ливерпуле, попробовал на вкус водичку трёх океанов, включая Северный, нанёс на карту шестьдесят семь островов, а кроме того, он был наставником Людовика Капетинга-Плантагенета, нового контр-адмирала флота и одного из будущих Принцепсов. Кроме того, де Фавр и сам уже тяготился своей должностью — командующего круизной эскадрой, и мечтал о новых высотах в карьере. В письме от Ричарда, которое привёз контр-адмирал, было пару строк и насчёт него, вкратце — если нужен, забирай, но только с повышением. Не только в чине, но и в сословной иерархии. Готье де Фавр был патрицием, а значит, предстояло ввести его в сенат. Ну, так Гавайи как раз для этого и нужны. Самому Ле Брюну они не понравились, но как колониальное герцогство годятся отлично, ничем не хуже того-же Сингапура, где уже во всю ширь уже развернулся вице-адмирал Анри де Грасье.

Шестнадцатого марта 1204 года, уже вице-адмирал Готье де Фавр, в должности младшего флагмана вышел в свой четвёртый океан. Самый большой. Мировой океан, только в насмешку названный Тихим. Теперь — это его океан, теперь это его флот, у которого есть собственная база и верфь. Верфь, правда, только начали строить, но она обязательно будет. А ещё есть герцогство. Острова с вороватыми дикарями, но это ерунда. Новоиспечённый вице-адмирал и герцог умел наводить порядок, у него и дикари станут образцовыми подданными. Не сразу, конечно, но обязательно станут. Аминьнах — как говорит Принцепс.

Семнадцатого июня 1204 года, король Русов, Кеннет I Маккинли, по прозвищу Спящий Леопард, заложил город на правом берегу, в устье реки Ялу, тем завершая почти годичное путешествие по своему, самому большому в мире, королевству.

Город Владивосток, именно так повелел назвать город-порт на Тихом океане Принцепс, был уже шестым, основанным во время этого похода, пять были заложены на реке Чёрного дракона*: Аргунск, в месте слияния Шилки и Аргуни; Верный, в месте впадения Зеи; Сильный — Буреи; Уссурийск — Уссури и Грозный — Сунгари.

*Амур

С названиями новых городов, Спящий Леопард не мудрил, всё равно Ричард их переименует по-своему, такое право у Принцепса было, и он им нередко пользовался, приводя карту мира к привычной ему в другой истории. Не назвал их заранее только потому, что, когда король Руси отправлялся в путь, основания этих городов им не планировалось. Некем пока было их строить, некем было заселять, дай Бог осилить хотя-бы постройку Владивостока, на побережье Японского моря. Однако жизнь, как это нередко случается, внесла в эти планы свои коррективы.