Помню, в прошлой жизни я слышал песню, в которой были слова: "Завершая круг, ты назад посмотришь вдруг...". Всего текста мне вспомнить так и не удалось, но снижаясь к широкой грунтовой дороге, пролегающей от дома старосты и обрывающейся перед самым обрывом, по обеим сторонам которой тянулись невысокие каменные домики, я ощущал себя так, словно бы закончил большой круг и теперь смотрю в самое начало своего пути.

Деревенские жители почти не обратили на нас внимания, разве что стайка птенцов с веселым щебетанием сперва кружила рядом, а затем разлетелась во все уголки селения, чтобы разнести свежую новость. Слегка обидно было из-за того, что узнали меня только двое стариков, которые в детстве время от времени за мной присматривали, да сын старосты покивал с умным видом, когда я ему представился...

Родной дом... изменился. И дело было даже не в том, что он стал двухэтажным, со вторым этажом из дерева и большим чердаком под черепичной крышей, а в атмосфере суеты и уюта, которые бывают только в больших дружных семьях: с заднего двора доносились удары молота об наковальню, из кирпичной трубы курился дымок, во дворе бегали двое птенцов лет пяти-шести, а еще один — двух-трех лет отроду, копался в песочнице, обложенной крупными камнями. Идилия... в которой я себя почувствовал лишним.

Глупо наверное, но увидев своих братьев и сестру, первое, что я почувствовал — это обиду, будто бы меня взяли и заменили. И пусть разум говорил об обратном, утверждая о том, что я должен радоваться за своих родителей, да и взрослому лбу, ростом уже превосходящему большинство грифонов, неуместно испытывать подобные эмоции, но... осадочек, как говориться, остался.

— Дядя, а вы к кому? — вывел меня из созерцания голос пташки песочного цвета, с ярко-медовыми глазами. — К папе? Или маму позвать?

— Я и к папе, и к маме, — улыбаюсь чуть натянуто. — Позовешь?

Сестренка убежала в дом, а ее брат-близнец, подхватив младшего брата в верхние лапы (очень правильный поступок) ушел на задний двор. Заходить на участок я не спешил, ощущая самому непонятную неловкость, а если бы не Герда, которая стояла справа и чуть позади, левой передней лапой сжимая мое запястье... возможно вообще трусливо сбежал бы.

Когда из дверей вышла мама и посмотрев на меня, замерла на пару секунд, у меня самого словно бы дыхание сперло. А затем, воскликнув "Жак!", она побежала ко мне и глупые страхи сами собой рассеялись.

"Такая маленькая", — промелькнула в голове отстраненная мысль, когда грифонша уткнулась мне в грудь, обнимая передними лапами и что-то бессвязно бормоча.

— Пап, а почему этот дядька обнимает маму? — донесся до меня голос младшего брата.

Подняв взгляд, вижу выходящего из-за угла дома Дака, находу вытирающегося куском какой-то серой тряпки. Отец остановился, усмехнулся и потрепал сына по макушке, после чего заявил:

— Это не дядька. Это — твой старший брат... Добро пожаловать домой, Жак!

Примечание к части

Экшона нет. Совсем нет. Не завезли еще. Когда будет — не знаю. Да, часто спрашивают;)

Глава писалась тяжело и долго, но как мне кажется, получилась неплохо.

Теперь ты в... 2

В неглубокой ямке, выдолбленной прямо в камне, тускло горел маленький костерок, над которым висел котелок с похлебкой. Лагерь, разбитый в горной пещере, утопал в приятном аромате готовящегося завтрака, за которым был назначен следить Шифр, в то время как остальные члены отряда, за исключением отдыхающего лейтенанта Крюгера, собирали лежанки, проверяли амуницию и готовились вылетать, чтобы в последний раз за свою смену проверить участок границы между Империей Грифонов и Эквестрией.

Рюк и Зиро выглядели слегка сонными, так как именно им выпала честь дежурить вторую половину ночи, сам же Морген вполне неплохо отдохнул, пусть на сон и отводилось едва ли больше трех часов (магия жизни и медитация, в случае нужды, могли бы поддерживать в нем бодрость до пяти дней вообще без сна, но уже на третьи-четвертые сутки, разум начал бы сдавать позиции моральной усталости). Предлагать свою помощь другим бойцам отряда он не спешил, все же грифоны его окружали гордые и горячие, так что за намек на свою слабость, вполне могли затаить обиду...

"А ко мне в команде и без этого относятся предвзято", — мысленно констатировал альбинос.

На самом деле, в полноценном ночном дозоре, состоящем из двух часовых в смене (один — у костра, второй — в тени у выхода из лагеря) не было необходимости, так как этот участок границы, на протяжении уже двух сотен лет, считался одним из самых спокойных: пони не лезли к грифонам, а у самих владык гор не было поблизости никаких поселений. Однако Крюгер, вознамерившийся "Превратить желтоклювиков в полноценных имперских солдат", требовал следовать самым строгим правилам военного времени, из-за чего члену Ордена Башни приходилось особенно тяжело.

За время патруля Штерн успел десять раз порадоваться тому, что благодаря Жаку вплотную занимался шаманизмом. Если бы не духи воздуха, берущие на себя разведку и слежку за пройденной территорией, то он бы был вынужден оставлять магические маячки каждые пять километров, при этом не имея никакой гарантии на то, что они продержатся хотя бы пару дней...

"Стоило только вспомнить об этом", — досадливо подумал заместитель командира крыла, получив мыслеобраз от младшего духа воздуха, который обнаружил нарушителей границы.

— Лейтенант, сэр, — подойдя к расположившемуся чуть в стороне от подчиненных офицеру, привлек к себе внимание альбинос.

— Докладывай, — лениво шевельнул правой передней лапой Крюгер.

— Примерно в пятидесяти километрах от нас, небесный караван из дюжины повозок, пересекает границу Империи, — привычно вытянувшись по стойке "смирно", отрапортовал Морген.

— Направление? Численность? — оживился старший грифон, бросивший быстрый взгляд на других подопечных.

— Летят из Эквестрии, — вызвав в памяти образ, переданный духом воздуха, волшебник попытался подсчитать возможных противников. — Не меньше полусотни пегасов.

— Много, — констатировал лейтенант, плавным движением поднимаясь на задние лапы. — Отправь сообщение на базу: пусть пошлют кого-нибудь навстречу.

— Мы не будем их проверять? — удивился Штерн, который подсознательно уже был готов к приказу собираться и бросаться в погоню.

— На контрабандистов караван не похож: те предпочитают летать малыми группами, да еще таскают товар на себе, а не в неповоротливых повозках, — снизошел до объяснений лейтенант. — А даже если бы это были контрабандисты... впятером против полусотни, мы бы в лучшем случае заставили их насторожиться. Наша задача, боец — не геройствовать, а обнаруживать нарушителей границы, задерживать одиночек и предупреждать о появлении крупных отрядов. Ты почему еще здесь, а не исполняешь приказ?

— Виноват; исправлюсь, — ощущая некоторое разочарование, поспешно отозвался альбинос. — Разрешите исполнять?

— Исполняй, — отпустил волшебника Крюгер, а когда тот уже выходил из пещеры, услышал слова, произнесенные в спину: — Не спеши воевать, орленок. Еще успеешь устать от боев и крови.

...

На то, чтобы призвать очередного младшего духа воздуха, вложить в его разум сообщение и координаты места, по которому его следует доставить, Морген потратил пять минут. К моменту его возвращения в пещеру, напарники уже расселись вокруг котелка с мисками и увлеченно хлебали похлебку. Ему оставалось только достать свою посуду и присоединиться к трапезе.

— Скорее бы вернуться на базу, — вздохнул Шифр, куском хлеба собирая остатки завтрака со дна миски. — Вот уж никогда бы не подумал, что буду мечтать о жесткой кушетке в казарме.

— И не говори, — поддержал медика Зиро. — Я думал, что уставал в учебке...

— Тяжело в учении, боец, не так трудно в бою, — поучительно заявил Крюгер. — Вот вернемся на базу, устрою вам марафон тренировок, чтобы вы действительно поняли то, каково это — уставать до потери сознания.

— А ведь спать на камнях, во время отдыха на патруле — не так уж и плохо, — заметил Рюк, вызвав невеселые смешки. — Лейтенант, сэр, может не надо столь радикальных мер?

— Надо, Рюк, — абсолютно серьезным тоном ответил офицер. — Вы мне еще "спасибо" скажете... когда-нибудь.

— В глубокой-глубокой старости, — пошутил мечник, но под взглядом командира стушевался.

— Отставить шуточки, — Крюгер легко поднялся на задние лапы и окинул пещеру придирчивым взглядом. — У вас две минуты на то, чтобы замести все следы нашего здесь нахождения. Жду всех на карнизе. Тот, кто опоздает, получит право на личную тренировку во владении мечом, в паре со мной. Князь, проследишь и отчитаешься. Исполнять.

...

Утро выдалось по осеннему холодным: в горных ущельях и долинах, до самого полудня сохранялся туман, отдаленно похожий на заблудившиеся облака. Крыло облетало горные хребты, время от времени останавливаясь на явно искусственных площадках, чтобы отдохнуть и дать волшебнику время на призыв очередных духов, исполняющих роль сигнальной сети. Так как готовить что-либо серьезное не было ни сил, ни желания, грифонам пришлось ограничиваться перекусом из хлеба и вяленой рыбы, которые запивались сладким морсом, одновременно и утоляющим жажду, и бодрящим.

До самого вечера с пограничной стражей не случилось ничего сколь-нибудь интересного, что заставляло Моргена ощущать себя обманутым в лучших чувствах. Упоение полетом уже прошло, да и виды необжитых гор, более не вызывали в душе прежних восторгов. Утешала только мысль, что не он один рассчитывал на нечто большее: кислая морда Рюка была будто обезболивающий бальзам на душу.

На закате они прилетели на базу, расположенную в крепости, которая перекрывала один из немногочисленных перевалов, где ходили редкие торговые караваны наземников. В старые времена данная цитадель, представляющая из себя квадрат с четырьмя угловыми башнями и центральным донжоном, сложенная из массивных каменных блоков, спаянных между собой при помощи магии, служила защитой от вторжения тяжелой пехоты пони, но теперь грозные башни, ощетинившиеся крепостными арбалетами и катапультами, представляли собой лишь декорацию и памятник славному прошлому.

"Тому самому прошлому, когда империя едва выстояла под ударом принцессы дня и ее армий, а первый император новой династии начал объединять народ в единый монолит", — мысленно напомнил себе уроки истории Штерн.

Наставники в Часовой Башне часто говорили, что прошлое нужно помнить, им можно гордиться, но о его возвращении не стоит мечтать. Худшее, что может случиться с народом, это погружение в болезненные сожаления о том, как все было хорошо раньше, и насколько все стало унылым сейчас. По словам архимага Роуга выходило, что даже маги подвержены заблуждениям о том, что когда-то все было лучше чем сейчас, а некоторые из них даже начинают искать древнюю мудрость и знания, которые якобы превосходят все то, чем владеют нынешние поколения.

"Наука не зря развивалась тысячами лет. Когда-то великим магом считался тот, кто мог создать молнию или огненный шар. Даже Старсвирл, которым до сих пор восхищаются эквестрийцы, по нынешним меркам был не гением, а просто одаренным волшебником, чуть выше среднего уровня", — напоминал себе альбинос, когда его начинали захлестывать мечты о давно минувших временах великих героев и злодеев.

* * *

"Вроде бы готова", — окинув свое отражение в высоком серебряном зеркале критическим взглядом, Кали поправила воротник темно-синего камзола и удовлетворенно кивнула.

Утро еще только вступало в силу но посольский корпус императорского замка уже гудел, словно бы был пчелиным ульем. К счастью, личных покоев сиреневой пташки эта суета не коснулась, так как она приготовила все вещи еще пару дней назад и можно сказать "жила на чемоданах".

Небольшое, но уютное помещение, едва ли превосходящее размерами комнату в общежитии Часовой Башни, но имеющее собственное окно и всего одну кровать, успело полюбиться волшебнице. К своему стыду, грифонша умудрилась обзавестись кучей совершенно лишних вещей: разнообразные книги, от научных трудов и до развлекательной литературы, не только заполнили полки стеллажа, но и возвышались двумя стопками на краю стола, а ведь до большинства из них лапы так и не дошли; несколько платьев висели на вешалках в углу, отгороженном занавеской фиолетового цвета; униформа целителя Ордена Башни висела на подставке у изголовья кровати; коллекция бронзовых статуэток радовала взгляд на подоконнике...

— М-да, — тяжелый вздох вырвался как-то сам собой. — За сувенирами мне лучше не ходить.

В свое оправдание Кали могла заявить, что многие вещи купила не она, а грифоны из числа воздыхателей, которые пытались заслужить благосклонность юной (и по их мнению — несомненно глупой) волшебницы. Пташка же, пусть и принимала подарки, но дальнейших ухаживаний не допускала, парочке наглецов даже сломав пальцы на передних лапах, после чего залечила их без обезболивания, что было еще болезненнее самих переломов.

Вместе с тем, некоторые дипломатки, особенно из числа помощниц и секретарш, пытались совершать телодвижения в сторону Жоана. Впрочем, откровенный разговор с ними, сопровождаемый намеком на то, что в случае отказа сотрудничать, все что от них останется будет легко вынести из замка в коробке из под спичек, позволил всем остаться относительно недовольными.

Сам розовый грифон, с головой ушедший в попытки разобраться с политическим положением внутри империи, делами семьи и предприятий по производству пневматического оружия, суеты вокруг себя даже не заметил. За подобную его близолапость стоило благодарить медитации на концентрацию, позволяющие не отвлекаться от работы, даже когда под ухом что-то взрывается.

Усмехнувшись воспоминаниям о маленькой победе, сиреневая грифонша продолжила экипироваться: два пневматических револьвера отправились в кобуры под крыльями, два кинжала скрылись в ножнах на предплечьях, артефактные беспалые перчатки заняли свое место на кистях передних лап, тут же заискрив сине-фиолетовыми молниями. В отличие от друзей, она решила создать для себя концентраторы, которые всегда будут готовы к использованию, ведь стилет или саблю можно потерять, а вот перчатки, если не снимать их самостоятельно, точно не подведут.

Стук в дверь отвлек от отстраненных размышлений, а затем прозвучал голос Луи:

— Кали, ты готова?

— Уже иду! — откликнулась пташка, подхватывая с пола заплечную сумку, тут же накидывая на себя лямки.

Выйдя из комнаты, она улыбнулась розовому грифону, одетому в красный камзол и уже привычно потерлась клювом о его шею. Жоан в свою очередь приобнял подругу крылом и повел к холлу, где уже собралась почти вся делегация, отправляющаяся к минотаврам.

...

В посольской миссии участвовали девяносто грифонов, среди которых было сорок членов Ордена Короны, которых выделил лично Мол Четвертый, пять членов Ордена Башни, среди которых трое уже почти выплатили свой долг родине, пятеро гильдейских магов, два десятка упряжных летунов и только двадцать дипломатов, среди коих точно затесались Черные Розы.