Золотой обоз

— Стреляйте, — прохрипел он. — Надолго меня не хватит, чем больше они стреляют...

Договаривать он не стал, но это и так было понятно, любая защита подобного рода имеет предел насыщения, чтобы остановить стрелу, тратится энергия, на две стрелы её требуется в два раза больше, а если стрел несколько тысяч, то защита просто рассыплется. Купол имел одностороннюю проницаемость, пули наши стабильно летели во врага, который стрелял на скаку, подбираясь всё ближе.

Вот только они на глазах умнели, теперь уже не смыкаясь в плотную массу, а наоборот, рассыпаясь редкими цепями, теперь уже две из трёх наших пуль уходили в молоко. И, тем не менее, потери они несли, а купол держался, если мага хватит ещё минуты на три, от лучников останется жалкая горстка, с которой можно будет даже сразиться накоротке.

Увы, и тут нас ждала неудача, тот факт, что в стране не осталось сильных магов, не говорил ни о чём, в других странах маги были, и оттуда прибывали наёмники. Нашёлся свой маг и у этих. Один из всадников, ничем не выделяющийся из толпы, убрал за спину лук и высоко поднял руку в перчатке. Над рукой материализовался кроваво-красный шар, который сорвался с руки и полетел в нашу сторону. Колдуну не повезло, пуля Кирилла нашла его секунду спустя, разбив голову вдребезги, да только дело уже было сделано, шар ударил в стенку купола, тот мигнул, задрожал и прорвался с громким хлопком, а наш маг отлетел назад, к противоположному краю холма. Тело его при этом странно изломалось сразу в нескольких плоскостях. Не жилец.

Среди рядов противника раздался торжествующий вопль, подхваченный сотнями глоток, а потом они ринулись в атаку. Действовали они точно по маневренной науке, основная часть, взявшая на себя функции огневой группы, подавляла нас нескончаемым потоком стрел, а вторая, поменьше, скакала прямо на холм, с целью завязать ближний бой.

При этом вторые сомкнулись в относительно плотный строй, по которому тут же прошёлся Модест, два передних ряда полегли, но остальных это не остановило. С разгона они выпрыгивали из седел и хватались за вбитые колья, получалось не у всех, кто-то просто срывался, кого-то встречала пуля, но единицы всё же пробрались на край позиции.

Поток стрел стал утихать, видимо, решили сделать ставку на ближний бой, и боялись задеть своих. Мы не боялись ничего, вот только стволов было мало, а лезли они уже со всех сторон. У меня над ухом грохнул выстрел дробовика, Жанна, до того бывшая исключительно вспомогательным родом войск, активно включилась в битву, осыпая врагов снопами картечи.

Небольшую передышку нам подарили гранаты, что почти одновременно полетели во все стороны. Стёсанные края холма прикрыли нас от осколков, а вот нападающим досталось сполна. Но даже это их не остановило, сквозь отчаянные вопли раненых послышалась твёрдо отданная команда на непонятном языке, приказывающая продолжать атаку.

Я стрелял без остановки, но даже так не мог остановить лезущих на холм врагов. Слева от меня Модест, высадивший последний бубен, не стал перезаряжаться, хотя два готовых рожка лежали у него под ногами. У него просто не хватило бы времени, да и пулемёт уже был раскалён едва не докрасна. На него бежали сразу пятеро, убрав луки и вынув сабли. В эту секунду мне удалось рассмотреть их подробнее. С виду европеоиды, более того, кажется, большинство блондины, одеты в длинные кожаные панцири, проклёпанные железом, от пули такие не защитят, а от стрелы или сабли вполне. На головах открытые шлемы, тоже кожаные, но с множеством нашитых металлических блях. От Модеста их отделяло шагов пять, что дало ему драгоценные секунды на то, чтобы, бросив пулемёт на землю, подхватить боевой молот.

Двуручное оружие чудовищного веса, да в умелых руках, да ещё руки эти принадлежали человеку в тяжёлой броне. Короче, шансов у этих монголо-татар не было никаких. Спасение только в быстром беге. Они разом шарахнулись назад, но один всё же не успел. Сабля переломилась пополам, а грудь от мощного удара вмялась до позвоночника. Второму тоже не повезло, заряжающий Модеста, на секунду отвлёкшийся от основного занятия, всадил ему арбалетный болт прямо между глаз. Третьего и четвёртого снял из двустволки Лёва, два выстрела прогремели почти одновременно, не успевшая разойтись картечь оставила в груди одного и второго внушительные дыры. Последний, отступив ещё дальше, просто свалился с края, проломив собой ряд кольев. Почти то же самое случилось со мной, выщелкнув пустой магазин, я не успел нагнуться за новым, из-за края выскочила орда человек на десять и кинулась в мою сторону. Спас меня отчасти щит, загородивший им дорогу, отчасти залп из трёх арбалетов, что были наготове у заряжающих, выстрел Жанны, потратившей последний патрон в магазине, и свои умелые действия. Я успел подхватить с земли алебарду, противника не достал, но смог отогнать, а рядом, прижавшись ко мне плечом, встал заряжающий, которого я даже по имени не знал, совсем молодой парень, но крепкий и толковый.

Из-за края поднимались всё новые враги, выстрелы звучали всё реже, никто не успевал менять магазины, скоро нас просто задавят числом. Дальнейшие события отложились в памяти плохо. Вот я достал острием алебарды противника, воткнул ему в грудь сантиметров на восемь, может, и выживет, но уже не боец. Вот второй, ловко уходя от удара, обрушил на меня удар сабли. Доспех не пробил, но левая рука от удара почти отсохла, силы ему было не занимать. Вот он заносит руку для второго удара, но не успевает, я прыгаю вперёд и сбиваю его с ног, а встать он уже не может, потому что мой кинжал на всю длину воткнут ему в глаз. Выдернуть застрявший клинок не получается, и я, чтобы не попасть под следующий удар, откатываюсь назад, где ещё бьются свои.

Меч Кирилла, выписывая в воздухе хитрые финты, сносит голову одному печенегу и серьёзно ранит второго, но и тот второй прожил недолго, Жанна, успевшая перезарядиться, стреляет ему в лицо с расстояния в пять сантиметров, шлем подлетел вверх, вытряхивая остатки кровавого содержимого, а обезглавленное тело, простояв ещё пару секунд, падает на спину. Мне снова прилетает клинком по спине, разрубить бронежилет и кольчугу не получится даже двуручным мечом, даже удар относительно мягкий. Перехватываю ударившего за ногу, опрокидываю на спину и... кинжала нет, поэтому просто с размаху вколачиваю большие пальцы рук в глазницы. Глазные яблоки лопаются, брызгая кровью, отвращение шевельнулось в глубине души и погасло, потом, когда отходняк накатит, до которого дожить нужно.

Откатившись от бешено визжавшего противника, я рукой нащупал карабин. А рядом два магазина, полных, успели зарядить, прежде, чем началась свалка. Руки слушаются плохо, но пропихнуть рожок в горловину получилось. Сразу почувствовав себя бодрее, я встаю за спинами двух заряжающих, что держат врага на расстоянии, быстро размахивая алебардами, начинаю отстрел. Тридцать патронов — тридцать трупов, с двух шагов не промахнусь. Сколько их там ещё осталось?

На Модеста, опознав в нём самого опасного, бежит целая толпа, а богатырь тяжело дышит, и молот его опущен, поднимает пулемёт, но барабан пуст, а заряженные магазины нужно ещё найти под кучей трупов. У меня есть один, вынимаю и бросаю в него. Тот ударяет в шлем и падает вниз, но на полпути к земле, оказывается подхвачен могучей рукой в перчатке. Несмотря на усталость, среагировал он мгновенно, враги и двух шагов сделать не успели, как рожок оказался на месте, а патрон заехал в ствол.

Длинная, почти бесконечная очередь в упор не просто принесла врагу разорение в рядах, каждая пуля пробивала двух, а то и трёх, уже через три секунды, когда магазин опустел, перед Модестом не осталось никого. Враги закончились?

Увы, не все. Кое-кто продолжал лезть в самоубийственную атаку и даже добивался успеха. Один из заряжающих лежал с разрубленной головой, с него сначала сбили шлем, а потом уже убили, чуть поодаль валялся Лёва, тоже без признаков жизни, из шлема торчала стрела, а по стальному горжету обильно стекала кровь.

Жанна, отчаянно матерясь, высаживала очередной магазин из дробовика, сбивая с холма последних уцелевших. Я заглянул ей через плечо и увидел, как возвращается наша конница, принц не забыл о нас и, разобравшись с самозванцем, отправил отряд на выручку. Половцы, те, что остались живы, а таких было меньше сотни, кинулись наутёк, яростно нахлёстывая коней. Жанна пошатнулась и начала падать на меня.

Бросив карабин, я поймал её за подмышки, плавно опуская на землю. Тут стала видна причина. Кольчуга не выдержала, или лук был слишком мощным, а скорее всего, и то, и другое. В животе у неё торчала стрела, вошла глубоко, почти по самое оперение, наконечник вышел с другой стороны, но кольчугу уже не пробил.

Глаза её смотрели на меня, зрачки были широко расширены, она силилась что-то сказать, но из горла вырывался только хрип.

— Врача, — крикнул я, точнее, едва слышно прохрипел.

Тут до меня дошло, что врача никакого нет, что врач — вот он, лежит, тяжело раненный, возможно, даже смертельно. "Поймаете стрелу в брюхо, считайте, что вам конец", — вспомнилась мне её же фраза. Но тут память воспроизвела и слова командира о неких чудодейственных рунах.

— Руну! — голос, кажется, вернулся. — Руну несите!

— Подожди с руной, — рядом на корточки присел необычно бодрый Доцент. Учёный был весь залит кровью, но своей или чужой, разобрать не получилось. — Стрелу вынуть надо. Жанна, слышишь меня.

Девушка едва заметно кивнула, изо рта выплеснулась кровь.

Доцент оказался самым сообразительным, надрезал ножом древко стрелы, отломил, вызвав у Жанны протяжный стон, потом сунул руку под спину и, ухватив за наконечник, протащил древко сквозь тело. Кровь полила ручьём, счёт времени пошёл на секунды. Обернувшись, я принял у Кирилла руну, отмечая про себя, что и командиру досталось неслабо. Шлем помят, лицо в крови, а руну протягивает левой рукой, поскольку правая висит плетью.

Плоский чёрный камень с гравированным знаком. От него исходит тепло, даже через перчатки чувствуется, теперь приложить к ране, а активируется автоматически. Камень стал ещё теплее, от него полился красноватый свет, который напоминал ручеёк, затекавший прямо в рану. Через пару секунд поток крови начал ослабевать, потом прекратился, а через минуту, разорвав окровавленную футболку, я увидел здоровую кожу с маленьким шрамом. В сознание она так и не пришла, сказалась потеря крови, но дышала ровно, как в самом глубоком сне. Я накрыл её одеялом и осмотрелся.

Чуть поодаль лечили Лёву, тот тоже был без сознания, стрела вонзилась в лицо, её выдернули, но наконечник остался в пазухе носа, чуть-чуть не достав до мозга. Теперь Модест старательно выковыривал его пассатижами. Ещё дальше наши оруженосцы добивали ножом ослеплённого мной печенега.

С мерзким чмокающим звуком кусок искорёженного железа покинул голову нашего товарища, также вызвав неслабое кровотечение. Руну положили сверху, а через пару минут Лёва сидел, оглядывая окружающих безумными глазами, и ощупывал свой нос.

— Ещё одну сэкономили, — сказал Кирилл, оглядывая поле боя.

Действительно, все, кто был с нами, оказались либо мертвы, либо ранены легко, никто не пренебрегал бронёй, и это принесло свои плоды. Но один из заряжающих показал на дальний край площадки.

— Маг, он ещё жив, когда на меня замахнулись, он схватил врага за ногу, тот упал, а я успел его заколоть.

Все, кто мог стоять, бросились к телу Региса. Тот в самом деле ещё дышал, хотя для меня оставалось загадкой, как можно выжить при таких травмах, а в него до кучи ещё и три стрелы воткнулись, пока он лежал.

— Куда прикладывать? — спросил я, поворачивая в руках руну.

— Просто на грудь положи, — сказал Кирилл, вытаскивая стрелы. — Ещё желательно руки с ногами на место вернуть. Что испытал маг, когда его переломанные кости складывали на место, я не знаю. Надеюсь, что ничего, поскольку в сознание не приходил. А руна своё дело делала, тело на глазах приобретало нормальные очертания, раны от стрел затягивались, а спустя пять минут он открыл глаза.

— Как ты? — задал я самый идиотский вопрос.

— Всё болит, — он через силу попытался улыбнуться. — Но шевелиться немного могу. Это была руна?

— Она самая, хотя, как вижу, помогла не до конца.

— Повреждения были слишком обширны, запаса энергии не хватило, кости соединились, но лучше мне в ближайшее время не шевелиться.

— Сейчас носилки прибудут, — сказал Кирилл, указывая вниз.

Внизу уже собралась обширная толпа, к стене прилаживали лестницу, а чуть поодаль, спешившись, стоял наследник престола, да чего там, новый император Крейг. Он был залит кровью врагов по макушку, даже его алый плащ был пропитан ей.

— Ваше Высочество, — обратился Кирилл, отбросив окровавленный меч, который до сих пор сжимал в руках, — надеюсь, теперь наша миссия выполнена?

— Именно так, — с улыбкой ответил принц. — Все ваши обязательства выполнены, за мной награда и ваше сопровождение домой.

Глава двенадцатая

В тот вечер мы напились. Сильно напились, никто уже ничего не боялся, да и делать было больше нечего. Основная масса армии занималась неотложными делами, вроде утилизации трупов, каковых набралось несколько тысяч. Теперь по полю прошлась трофейная команда, собравшая всё, что имело хоть какую-то ценность, затем отловили разбежавшихся лошадей, а уже потом пошла бригада похоронная. Они же добили раненых, тех, кого невозможно было вылечить, а теперь складывали трупы большими штабелями.

Вступление в столицу отложили на послезавтра, а пока будущий император отдыхал в своём шатре посреди полевого лагеря. Самозванец, к великому сожалению многих (особенно Жанны), не пережил поражения. У него был шанс отступить в столицу, а уже оттуда с остатками разбитой армии бежать из страны. Вряд ли Крейг стал бы его преследовать. Но он предпочёл, будучи уже разгромленным, отправиться с отрядом верных нукеров в последний и решительный, надеясь уже не на победу, а на героическую смерть в бою. Это у него получилось в полной мере, вот только Крейг расстроился. Он хотел зарубить противника самостоятельно, но не успел. Тот ещё раньше оказался на пути отряда арбалетчиков, который в один миг сделали из него подобие ежа.

Зато памятный нам барон Эндер таки попался живым, и сейчас активно беседовал с палачами. У тех, собственно, никакой особой задачи не стояло, только убить его самым зверским образом, но в процессе всё же допросили, узнав множество подробностей случившегося переворота. Прочитав записанные показания, принц как-то неоднозначно хмыкнул и сказал, что предстоят новые казни.

Сами мы пострадали умеренно. Лёва и Жанна, получившие тяжёлые ранения, спаслись благодаря рунам. Доцент получил сотрясение мозга, Лысый получил стрелу в плечо, но её удалось вытащить без особых последствий. Серому пробили стрелой стопу, буквально прибив к земле, сражался он, уже не сходя с места. Кирилл и Модест обошлись без единой царапины, благодаря собственной ловкости и тяжёлым доспехам. У меня самого остались резаные раны на ногах, но когда я их получил, вспомнить не удалось.