Девушка вывернулась из его рук и села, а потом, улыбнувшись парню, нагнулась и приподняла штанину на своей ноге. Ферди склонился к ней, машинально щёлкнув пальцами для вызова огня: её тонкую щиколотку охватывал ремень с маленькими ножнами, из которой еле виднелась рукоять ножа. С трудом сам удержав улыбку, Ферди дотронулся до ремня и, словно заинтересованно касаясь ножен, мягко погладил щиколотку Лары. Она оказалась холодной, и парень сжал ладонь, грея ногу девушки и жалея, что рядом кузены Лары, присутствие которых не даёт греть девичью щиколотку обеими ладонями. С сожалением сел прямо. Слишком долго держать ладонь, грея, наверное, неприлично... Лара лукаво заглянула в его глаза и, согнув, подтянула ногу с ножом к себе.

— Я тебе свой отдам, — заявила она и так быстро, что он возразить не успел, расстегнула ремень, а потом скользнула с бревна коленями на землю и быстро задрала штанину на его левой ноге, закатала почти под колено.

Парень весь покрылся мурашками, отчётливо ощущая, как быстрые тёплые пальцы дотрагиваются до его кожи.

— Хм... На последнюю дырку затянула, — удивлённо сказала Лара и засмеялась. — Ты такой большой, как... как баскетболист!

— Иди сюда, — проворчал Ферди, легко поднимая её под локти. — Как баскетболист — надо же, нашла чем дразнить. Это ты — мышка, поэтому я такой большой, а не потому, что я баскетболист...

— Он ворчит, как наш прадедушка! — захихикала Лара, обращаясь за сочувствием к братьям и ещё больше становясь похожей на смешливую мышь соню. Она прижималась к парню, чуть не прячась в его руках. Ферди тоже посмеивался, правда, слегка скашиваясь на кузенов.

Но парнишки сидели спокойно, глядя на "телячьи нежности", а потом о чём-то заспорили и отошли от бревна. И тогда парень сумел сказать о давно волнующем его:

— Твои кузены относятся ко мне спокойно. Я думал, они будут... ревновать тебя.

— Я сказала им, что выйду за тебя замуж, — гордо сказала Лара. — Они сначала не хотели меня брать с собой, когда знали, что ты будешь. Я даже чуть не подралась с ними. Но потом я им сказала, что ты уедешь и возьмёшь меня с собой в город, и мы там будем жить и учиться. И они перестали. Хотя... — Она приподняла брови вспоминая. — Сначала они обозвали меня дурой, когда я сказала, что ты возьмёшь меня с собой. Но, когда услышали, что ты сказал — я буду в городе учиться, поверили.

— А они тебя потом не будут дразнить городским магом? — с любопытством и поддразнивая спросил Ферди.

— Я же своя, — пожала плечами девушка. — Всё равно ведьмой останусь.

— Вот как...

Ферди задумался, прижимая её к себе: вечерний воздух становился прохладней, тем более что рядом, где-то в темноте, поплёскивала о прутья густых кустов деревенская речка, от которой тянуло промозглой сыростью. Даже близкий костёр напротив не спасал... Девушка вопросительно поглядывала на Ферди... Наконец он убрал руку с её талии, вызвав недовольное бормотание, и снял со своего плеча браслет-оберег. Быстро сдвинул концы браслета, сужая его, и протянул было Ларе. Та неуверенно взяла оберег.

— Нет, — покачал головой Ферди. — Давай я сам. — И надел браслет ей на кисть, доведя размер до необходимого. — У меня пока нет обручального кольца для тебя. Пусть этот оберег будет тебе напоминать, что мы обручились.

— С саламандрой, — заворожённо сказала Лара, разглядывая руку с обвившей её ящеркой. — Значит — мой нож для тебя тоже вместо колечка. Почти как в древние годы, да? Но мой нож — этого мало. Твой браслет такой красивый... — Она задумалась о чём-то, а потом кивнула, словно соглашаясь с кем-то, и пообещала: — Я тебе тоже подарю красивую вещь. Попозже.

— Лара, ты подумала об учёбе? Конкретно. Август-то не за горами. Тебе пора собеседование проходить и сдавать экзамены по общеобразовательным предметам. Одно дело — братьям говорить, другое — пора решать серьёзно...

— Подумала. — Девушка уселась удобней на бревне и нахмурилась. — Я подумала вот как. Если ты хочешь, я буду учиться. Ты мне только скажи, когда ехать на экзамены, — я и поеду. Школу я закончила неплохо.

Ферди открыл рот сказать: "Нет, учиться ты должна для себя!" Но заставил себя промолчать. Пусть она пока рассуждает так. Втянется в учёбу — будет смотреть на всё иначе. А пока ей и такой посыл для желания учиться подойдёт.

— Ладно. Лара, когда можно будет подойти к твоим родителям?

— Зачем?

На этот раз парень с огромным трудом удержался, чтобы в ответ не спросить: "Как это зачем? Ты не собираешься говорить им о предстоящем замужестве и о том, что собираешься ехать в город учиться?!" Но спросил о другом:

— Твои родители про меня знают?

— ... Ну, пока нет.

— Вот поэтому я и хочу к ним пойти.

Девушка отодвинулась, чтобы посмотреть ему в лицо.

— А твои?

— Что — мои?

— Ты познакомишь меня со своими родителями?

Сложный вопрос... Ферди задумался, как ответить, прикидывал и так и этак, а потом сообразил, почему она задала этот вопрос, и уже спокойно ответил:

— Лара, мне двадцать шестой год. Я взрослый человек, который решает в жизни сам. Ты — живёшь с родителями. Пока тебе не исполнится двадцать один, они за тебя ответственны. Прости, но я старомоден. Со своими родителями познакомлю тебя поздней.

— Они хотят, чтобы твоя жена была образованной, как городская? — серьёзно кивнула Лара. — Тогда я буду очень стараться учиться в твоём университете.

На это обещание Ферди промолчал, только прижал девушку к себе крепче. "Ничего. Справимся".

До границы лесопарка ребята проводили его, когда небо стемнело до появления ярких холодных звёзд. Всё так же ведя коня в поводу (Регина бегала кругами, что-то обнюхивая), Ферди оглянулся. Лара стояла, прижимая к подбородку лохматые головки цветов — астр, как объяснила она, когда парень спросил, знает ли она, как они называются. Он, отворачиваясь, хмыкнул: она сама как цветок — с распущенными волосами. "Так теплей", — серьёзно сказала она, когда сняла с волос резинку.

Потом, уже тихонько ступая по коридору конюшни, чтобы не потревожить лошадей, Ферди вспоминал разговор и думал, строить ли планы на дни вперёд, или пока не надо? Может, пока надо выждать время, когда снова придётся столкнуться с Кампом, а потом уже начинать думать о том, как жить?

"Камп — это тоже жизнь, — со вздохом решил он. — Точней — её неприятная часть, которую надо пережить. Что ж... Переживём".

Уже в своих комнатах, съев лёгкий ужин, оставленный прямо здесь, он сел на кровать и вспомнил кошмар прошлой ночи. Нет, сегодня на самотёк он не оставит свои сны. Поднапрягшись, он вспомнил простенькое заклинание на спокойный сон и произнёс его. И лишь затем лёг, на всякий случай мысленно задав себе время, когда должен проснуться. Последнее, что он видел, перед тем как заснуть: Регина, чуть потоптавшись, устроилась на ковре, рядом с его кроватью.

... Будильник прозвенел через минуту после подъёма Ферди.

Парень быстро привёл себя в порядок, оделся и, захватив собранный рюкзак, позвал Регину. Они вышли с террасы и пешком направились к Дому Отшельника.

Будто притаившийся в темноте, лес казался совсем иным, чем днём. Ферди поёжился от сырой прохлады, в которую окунулся, пока шёл по лугу, а потом и по лесной тропе. Заблудиться не боялся: сенбернар знал, что такое "Дом Отшельника", воспринимая эти слова как команду, и спокойно вёл хозяина в известное место. Вёл, стараясь не сходить с тропы, и Ферди хорошо понимал его: трава очень уж росная.

Без лошади путь оказался длинней, но Ферди почти не замечал этого.

Сначала его обуревали странные мысли о том, что где-то далеко Камп тоже начал движение к Дому Отшельника... Потом размышления сменились, и Ферди неудержимо застрял на мыслях о том, как он и Лара поедут в город, как они будут ходить в университет и как удивится декан огневиков при виде сгоревшего баскетболиста, который спокойно войдёт к нему в кабинет при дневном свете... Улыбка тронула его губы. Это счастье — быть здоровым и жить, как все.

Потом он подумал об огненном баскетболе. Стоит ли мечтать о продолжении спортивной карьеры? Или оставить спорт страницей личной истории, которая уже никогда не повторится? Ведь в его жизни теперь дела будут поинтересней, а спорт будет отнимать время... Хотя тренерство... Он снова улыбнулся. "Посмотрим по обстоятельствам..."

Оглядевшись, он понял, что стоит на той самой дороге у склона, на который ещё надо подняться. Прислушавшись, Ферди шёпотом позвал собаку и стал взбираться наверх.

У дверей в Дом Отшельника он некоторое время стоял, "сканируя" жилище и его ауру. Входя в дом, он уже знал, что в нём трое: Голд и двое его помощников.

— Доброе утро! — поздоровался он, очутившись в гостиной, ещё никого не видя, но зная, что никто не спит. В помещении еле теплились свечи по стенам, но разглядеть можно было многое.

Незнакомая женщина выглянула из коридора напротив и приветливо откликнулась:

— Доброе! Хотя вроде для утра рановато! Вы Фердинанд Тиарнак?

— Да. Зовите меня Дин.

— Меня зовут Анна. Я помощник экзорциста, — представилась женщина.

На вид ей было немного под тридцать, но, возможно, тусклое освещение не давало рассмотреть её настоящий возраст. По голосу Ферди дал бы ей и меньше. Мешковатые штаны и спортивная кофта вкупе с изношенными туфлями на низком каблуке скрывали фигуру Анны, зато, судя по ауре, она была очень сильным магом. Когда женщина подошла ближе, он разглядел короткую стрижку и добродушное большеглазое лицо.

— Говорят, Дин, вы раньше вели ночной образ жизни?

— Было такое.

— На сегодня вам придётся вернуться к этому режиму. Мы приготовили для вас комнату, где вы сможете поспать до вечера.

Встречу Кампа с Тиарнаком в Доме Отшельника придумали полицейские. Дом был на отшибе, и здесь никто не пострадал бы, случись демону сбежать, например.

— А какую комнату мне надо занять?

— Пойдёмте — провожу.

Они прошли коротким коридором до последней комнаты, и Ферди улыбнулся: именно эту комнату отмывала Лара, когда он застал её в Доме Отшельника после ритуала.

— Сумеете заснуть крепко, чтобы к вечеру быть наготове?

— Я бы хотел посмотреть, что здесь делается, чтобы поймать Кампа, — сказал Ферди и заторопился. — Нет, я не сведущ в экзорцизме. Мне просто интересно. И потом. Наверное, мне надо поздороваться и с теми двумя, кто здесь работает.

— Откуда вы знаете о двоих? — неожиданно сухо спросила Анна.

— Я видел их ауры, — с недоумением сказал он. — Разве их присутствие должно было оставаться тайной? Простите, если это так. Инспектор Голд ничего про это не говорил.

— То есть вы видите ауры так мощно, что даже стены вам не преграда? — поразилась Анна. — Мне об этом не говорили.

Ферди огляделся и положил рюкзак на стол.

— Я не хочу ложиться спать сразу, — объяснил он. — Может, смогу чем-то помочь или... Мешать я точно не буду.

— Но ведь ваше видение открывает новые перспективы в поимке преступника, — медленно сказала Анна. — Надо предупредить мастера о ваших способностях.

— Он за этой стеной, — рассеянно бросив взгляд на соседнее помещение, сказал Ферди, начиная вытаскивать из рюкзака вещи. — Вместе с инспектором Голдом.

— Как вы определили инспектора?!

— Я запомнил его ауру, когда говорил с ним сегодня днём.

— Впервые встречаю человека, который так ярко видит ауры, — задумчиво сказала Анна. — Кто вы по специальности?

— Огневик-недоучка, — усмехнулся Ферди.

Стук в дверь прервал диалог. На пороге встал инспектор, кивнул Ферди.

— Доброго утра!

— Доброго утра, инспектор.

— Дин, позвольте вам представить мага-экзорциста. Андерс Райан.

Протиснувшись боком, в комнату шагнул невысокий светловолосый мужчина. Выглядел он тощим — возможно, из-за мятого костюма, который свободно болтался на нём. Глазища у него светло-карие, небольшие, но Ферди по-другому не мог назвать их — только глазища, потому что сверлил он взглядом пронизывающе и весьма ощутимо. Смотрел чуть исподлобья, но, наверное, только потому, что все собравшиеся, даже Анна, были выше его ростом. Впрочем, Райана небольшой рост не смущал. Он оказался человеком, плюющим на все условности.

— Это ты, что ли, тот Тиарнак, из-за которого детки здешних богатеев чуть не сдохли на вызове демона? — скривившись, бросил он.

Ферди чуть не вспыхнул. Но взял себя в руки, хотя в ответ хотелось крикнуть что-нибудь обидное или оправдательное. Успокоился же он мгновенно, заметив, что инспектор, стоя за спиной экзорциста, трясёт Райана за рукав, безмолвно призывая: "Да успокойся же ты! Так нельзя!" Они давние знакомые? Собрав силу воли и самоконтроля, Ферди ответил:

— Да, я тот самый.

— И за каким чёртом ты не сообщил о ритуале куда следует, если о нём знал?

— Почему вы разговариваете со мной в таком тоне! — возмутился Ферди.

— Потому что ты для меня преступник! — рявкнул Райан. — И мне не нравится это благостное спокойствие на твоей морде, как будто ты ни в чём не виноват, хотя из-за тебя пострадало огромное количество народу! Мне не нравится, что ты сохраняешь хладнокровие, будто считаешь себя ангелом во плоти...

Ферди чуть не выплюнул в ответ, что экзорцист в любом случае не имеет права так вопить на него... Призрачная тень скользнула мимо, и парень осёкся... Минута молчания позволила ему прийти в себя. Теперь он "смотрел" на Райана и понимал, что тот, кажется немало повидавший, выплёскивает ненависть не просто на "того самого Тиарнака", но на всех дураков, которые легкомысленно играют в опасные игры. Понимал и "видел", что он прав, но... Тот ещё орал, когда парень медленно и спокойно сказал:

— Мне нельзя терять хладнокровие.

На половине этой фразы Райан, которого Голд, рыча, уже тряс за грудки, чуть не отрывая от пола и стараясь усмирить таким образом, а женщина умоляла экзорциста прийти в себя, замер, упорно всматриваясь в парня.

— Послушаем! Договаривай! — будто выплюнул он.

— Я огненный маг. Сгорел, если вы понимаете, что это такое. Три года в темноте. Сейчас излечился. За три года изоляции от жизни я немного не в курсе, как нужно поступать в тех или иных случаях. Ещё не адаптировался. Это не извиняет меня, что не сообщил о готовящемся ритуале. И я не требую, чтобы ко мне относились как-то по-особенному. Я виноват и знаю это. Но не надо доводить меня до потери самоконтроля. Вам это потом самому... не понравится.

Экзорцист раздражённо ударил инспектора по рукам и, освободившись из его хватки, вполголоса ругаясь, вышел из комнаты.

— Простите, господин Тиарнак... — обратился Голд к Ферди.

Тот покачал головой.

— Дин. Меня зовут Дин. И не надо извиняться за Райана. В нём много горечи.

— Аура? — понимающе сказала после паузы Анна.

— Да, она.