Черный маг 2

На этом фоне какая-то пьяная компания, расположившаяся среди ночи прямо под окнами и начавшая горланить песни, смотрелась уже вполне органичным и ожидаемым продолжением веселья. Поворочавшись в постели и убедившись, что, несмотря на усталость, под такой кошачий концерт без многолетней привычки точно не уснуть, я решился на крайние меры. Не вступая в переговоры, встал, извлек из под койки ночной горшок, справил малую нужду, а потом вылил содержимое за окно, прямо в гущу певцов. Как ни удивительно, терапия подействовала — снизу раздалась громкая ругань, но песни больше не возобновлялись.

Утром, надев нечищеные сапоги и невкусно позавтракав, я отправился бродить по городу, быстро убедившись, что в слове "столица", как обычно и бывает, намного больше гонору, чем практического смысла. Те же узенькие, кривые улочки, жмущиеся друг к другу дома... Средневековье, что с него возьмешь. Разве что анализы, и те плохие. Населения — да, побольше малость, чем в других городах, но и только. Хотя на провинциала, пусть и дворянина, даже последний дворник смотрит, как на пустое место. Пожалуй, уровень снобизма у местных зашкаливал, а в презрении, которое они изливали на мою скромную персону, можно было при желании утопиться. Такое отношение я чувствовал как-то, побывав в Москве, там на "замкадчиков" так же смотрели, только в нашей первопрестольной подобное отношение к приезжим было, в основном, у москвичей во втором-третьем поколении, а коренные жители столицы — народ как раз весьма доброжелательный и, как минимум, вменяемый. Здесь же понты, казалось, перли изо всех подряд, что наводило на грустные размышления. Не то чтобы это сильно меня волновало, меня вообще сложно оскорбить тем, кого я априори считаю ниже себя, но все равно атмосфера была нездоровая. Понимаю еще, когда сам морду наглую делаю. Другим мое хамство бывает неприятно, но оно, честно говоря, хотя бы обосновано, я ведь что любому жителю этого мира, случись нужда, башку оторвать могу. А когда мозгляк, которого плевком перешибить можно, цедит тебе слова через губу... В общем, пару раз я не сдержался, и это явно добавило мне уважения в глазах окружающих, хотя и, к сожалению, ненадолго — как только те, кто видели печальную участь наглецов, исчезали в толпе, градус общественного пренебрежения возвращался на прежний уровень.

А еще меня чуточку наивно, прямо с какой-то детской непосредственностью попытались ограбить. Причем обставлен процесс был настолько примитивно, что я даже чуточку обиделся. Понимаю, конечно, что изображаю провинциального дворянина, а вовсе не светоча мысли, но хоть толику уважения-то проявить надо! Неужели, по мнению местных столичных жителей все, кроме них самих, стопроцентные лохи? Да посмотрев на них, приходишь к выводу, что лохи, скорее, они сами, если даже банальный гоп-стоп оформить не сумели.

В общем, иду я, никого не трогаю, выясняю, где, что и как, и откуда мне будет удобнее этот городишко вдребезги и пополам разносить. Белый день на дворе, камни мостовой и стены домов на центральной улице жаром так и пышут, народ, соответственно, рассосался, в тень жмется. Ну, я тоже, чтобы внимания не привлекать, свернул на узенькую боковую улочку, сюда солнце практически не попадало, так что царила здесь приятная, хотя и чуть влажная прохлада. И, что интересно, ни души не было, точнее, вначале кто-то мелькнул в дальнем конце, а потом и они пропали.

И вот стоило мне по этой улочке несчастные полсотни метров пройти, как из какого-то закоулка выскакивает девица, верещит, что ее ограбили, просит благородного дворянина помочь и тащит в этот самый закоулок. Бездарнейший спектакль, что меня развести пытаются, я сразу понял. Как понял? Да просто. На этой, с позволения сказать, даме пробы ставить негде. У нее же на физиономии размалеванной высшее панельное образование даже не написано — зубилом вырублено. Зубилом — это потому, что слой штукатурки, по недоразумению называемый косметикой, ничем иным не возьмешь.

Ну, секунду подумав, я за ней все же пошел — так, размяться. Правда, по пути успел засечь нишу, темную такую и глубокую. Прятаться в ней идеально, но я-то в темноте вижу, поэтому того, кто там сидел, засек сразу. Наверное, он, выскочив, должен был мне по затылку врезать. Учитывая, что затылок — место уязвимое, я не стал зря рисковать, а, проходя, ткнул в нишу рукой. Девочка-подставочка ничего даже не заметила, да и парнишка, который в засаде сидел, подозреваю, тоже. Просто соприкоснулся затылком со стеной и тихонько по ней сполз. Хвастаться ему теперь сотрясеньем мозга и сломанной челюстью. Ну а я спокойно пошел дальше, предвкушая внеплановую тренировку.

Дальше было примерно так, как я и предполагал, исходя из здешних реалий и прогнозируемого уровня мозгового вещества в головах местных любителей легких денег. Дворик, трое лбов откровенно бандитской наружности, лица которых, не отмеченные печатью интеллекта, позволяли однозначно отнести всех троих к пролетариям. Не к тем, которые гегемоны революции, а к тем, что всюду пролетают из-за отсутствия смазки в тыкве. Дальше ожидаемый визг моей провожатой, что я — насильник и к ней пристаю, и сакраментальное: "Этот хмырь напал на вас, девушка? Вам помочь?". Ню-ню. Я, демонстративно не извлекая из ножен меча, встал в стойку — ножей, которые словно по волшебству появились в руках моих противников, не боялся совершенно, потому что был в кольчуге. Не слишком-то доверяя охране гостиницы, столь ценную вещь оставлять не стал, натянув на себя и предпочитая видеть усмехающиеся взгляды местных. Поддоспешника, правда, не надел, ну да и плевать — нож кольчуга остановит в любом случае.

Несколько секунд сохранялась пауза, закончившаяся разочарованным выражением на лице моих противников. Ну да, они-то ждали, что их приятель, сидящий в нише, тихонько подойдет сзади и оглушит меня чем-нибудь тяжелым, например, дубинкой или камнем. Убивать вряд ли будет, потому что мертвый дворянин может стать проблемой, тогда как побитый — только поводом посмеяться. Ну вот, ждали-ждали, а он взял и не пришел. Все правильно, ему не то что кого-то бить — самому бы к врачу на прием попасть. Так что напрасно, мальчики, ждете, сегодня явно не ваш день.

Очевидно, до "мальчиков" тоже дошло, что что-то пошло не так, но все же их было трое, а я — один, и такие расклады закономерно вызывали реакцию атаки. Только вот атака — это, конечно, неплохо, но вот только для того, чтобы она была успешной, надо ее, как минимум, скоординировать. Когда же тот, что был у этой троицы за главного, ощерился и, продемонстрировав неполный комплект кариозных зубов, размахивая ножом, попер в атаку, его приятели чуть отстали. Непринципиально, конечно, но все же в схватке с противником, которому для того, чтобы вырубить любого из них достаточно один раз попасть, и секундное промедление может оказаться слишком долгим.

Первому я просто и безыскусно врезал в челюсть. Мой тренер по боксу за такой удар отправил бы меня дрова колоть, но, учитывая мою силу, хватило и его. Нападающий на меня бандит моментально стал безразличен к происходящему, улетев к ближайшей стене да так и оставшись лежать у ее подножия неэстетичным памятником собственной глупости. Сместившись влево, чтобы не драться сразу с двоими, я заблокировал окольчуженной рукой удар того, который оказался ближе, и пробил ему в грудину. Ну все, вот и еще один безучастный силуэт. Сломанные ребра — это вам не хухры-мухры, тут даже вдохнуть больно, не то чтобы шевелиться. Третий, видать, сразу сообразил, что происходит, и зайцем кинулся вон со двора. Девчонка испарилась вслед за ним — невелики же, похоже, у них чувство дружбы и принцип взаимовыручки. Хотя, надо признать, поступили они вполне разумно. В драке я их мог и убить или, как минимум, покалечить, а гоняться за ними было попросту лень.

Подойдя к ушибленным и потому безучастным ко всему бандюкам, я внимательно посмотрел на обоих. У того, что в лицо словил, ничего смертельного, придет в себя и уползет. Правда, очень может быть, придется ему до конца жизни ходить с мордой перекошенной, но это, опять же, не смертельно. Зато второй мог похвастаться кровавой пеной на губах — видимо, осколок ребра пропорол легкое. При местном уровне медицины, особенно если не окажется рядом мага-лекаря, может и не выжить. Ну, такова твоя планида, мальчик, нехрен было выбирать работу с риском. А раз уж выбрал, стоило хотя бы уметь получше драться, а то мне, чтобы справиться с этими двоими, не пришлось даже ускоряться. Мельчает преступность, мельчает...

Правда, один раз они меня удивить все же смогли. Это когда я уже вышел с негостеприимного двора обратно на улицу было. Смотрю — шуруют обратно, да не одни. С ними вместе двое стражников местных, такие колоритные дядьки, вооруженными страшными на вид и, похоже, жутко громоздкими и неудобными алебардами. Оба с усами, оба в касках, как у Дон Кихота, и панцирях, от этого напоминающие цветом распаренных лиц вареных раков, а общим видом самовары на ножках. Кстати, штаны у них были небесно-голубого цвета. Интересно, это что — мода такая, или намек? Не сдержавшись, я фыркнул, хотя на самом деле смешного было мало — увидев меня, девчонка, ну, которая подставная, сразу начала тыкать в меня пальцем и вопить:

— Это он! Он! Он моих друзей избил, а меня изнасиловать пытался!

Судя по тому, с какой готовностью стражники, внушительно пыхтя, затопали в мою сторону, передо мною был то ли местный пример сращивания милиции с криминалом, то ли просто вечный принцип не сдавать земляков какому-то залетному фраеру. Честно говоря, ситуация выглядела настолько знакомой и, можно сказать, привычной, что я даже возмущаться не стал. Дождался, пока стражники припыхтят поближе, и с интересом стал ждать, что же они мне скажут. Честно говоря, это требовало выдержки — потом от обоих несло так, что страшно становилось. Для жары, в общем-то, неудивительно, да и дезодорантов здесь еще не изобрели, но все равно напрягает страшно. Они бы хоть мылись иногда, что ли...

Отдышавшись и прокашлявшись, один из стражников, тот, что повыше и с красной нашивкой на рукаве, голосом, который ему, очевидно, казался грозным, а мне, в силу большей осведомленности о соотношении сил, смешным, прорычал:

— Стоять! Держать руки на виду! Кто такой?

— А ты сам-то кто такой? — насмешливо и чуть презрительно, как и подобает дворянину, спросил я в ответ, не пытаясь бежать и держа руки на виду, одну на эфесе вытащенного примерно на два пальца меча, а другой придерживая ножны. И вопрос мой, и тон, и, главное, поза, несомненно указывающая на то, что я готов драться, не слишком понравились стражнику, зато сразу осадили его наступательный порыв.

— Я — десятник городской стражи Андербальд, — прорычал он, правда, теперь уже на два тона ниже. Создавалось впечатление, будто он свято уверен, что его звание должно произвести на меня впечатление. Интересно, с чего бы? Десятник — это ведь вроде ефрейтора по-нашему, максимум сержант. В общем, ничего серьезного.

— У вас что, десятник, дел других нет, кроме как со всяким ворьем якшаться?

— Чего-о... — начал было Андербальд, но я, быстро шагнув вперед, взял его левой рукой за плечо и сжал. Заскрипело, сминаясь, не слишком толстое и не самое качественное железо. Десятник взвыл — похоже, мышцу ему защемило основательно, да еще и железкой зафиксировало.

— Вали отсюда, козел, а не то нашивку оборву. Еще раз увижу — пеняй на себя.

Краем глаза я увидел, как второй стражник начинает движение, которое явно должно было закончиться для меня плачевно. Проще говоря, древком алебарды по хребту. Нет уж, я к алебардам еще после первого знакомства с этой пакостью относился крайне предвзято, да и вообще не собирался давать всяким олухам меня бить. Моментально перехватив деревяшку, я сжал кулак. Хрусть! Древко, как и ожидалось, переломилось пополам. Бац! Обломком, который остался в моих руках, я безжалостно съездил стражнику по каске. Дзыннь! Ну, это уже каска зазвенела. Контуженный стражник как стоял, так и сел, звук при этом получился, кстати, интересный, этакий плюхающий лязг. Тоже, кстати, понятно, почему. Лязг — это панцирем о камни мостовой, а плюх — это от того, что с той же мостовой соприкоснулась его толстая задница. Нормально я ему врезал, в общем. Сам виноват, нечего было наезжать.

В принципе, на этом инцидент был исчерпан. Мелкокриминальная парочка испарилась, как по волшебству, и стражники даже не попытались возразить, что еще раз подтверждало мое предположение о том, что они были крышей этой шайки. Мне тоже претензий не предъявлялось, наверняка все сообразили, что захоти я — и живым отсюда уйдет только один человек. Как говорится, с трех раз угадайте, кто. Потрепав скривившегося от такой наглости десятника по щеке и ободряюще улыбнувшись его товарищу, все еще пытающемуся разобраться со сведенными в кучу глазами, я сделал всем ручкой и пошел своей дорогой. Больше меня никто трогать не рисковал — новости в криминальном сообществе разлетаются быстро.

Это маленькое приключение пробудило во мне аппетит, поэтому я заскочил в первую попавшуюся ресторацию. Здесь тоже было дорого, но зато и кормили намного лучше, чем в гостинице, так что поел я с удовольствием, к тому же, то ли в связи с практически пустым залом, то ли еще почему, официанты были расторопными, и покинуть помещение, даже после того, как я съел все, что заказал, не просили. Такой сервис мне понравился, поэтому я заказал еще кувшин хорошего вина, и с полчаса сидел, заодно с интересом рассматривая из окна очень удобно для наблюдения расположенный храм какого-то местного божества. Кажется, Сорес, так его звали, я не запоминал специально. Храм, кстати, был красивый, построенный со знанием дела, в таком и помолиться людям не стыдно.

Вообще, народ в этом мире, как я заметил, особым религиозным рвением не отличался. Да, была целая толпа, или, как любят говорить ученые мужи, пантеон богов, которым иногда даже молились, но храмы, виденные мною раньше, величием не поражали, да и толп народу я в них что-то не замечал. В столице с этим дело обстояло несколько серьезнее, храмов было побольше, повнушительнее, да и люди в них заходили и выходили частенько. Это, конечно, не как у нас, когда на какой-нибудь церковный праздник в церковь набивается столько народу, что от духоты и давки люди, бывает, не то что в обморок падают, но и просто ласты склеивают, но все же хоть какой-то признак активно работающей религии. Опять же, неизменный атрибут преуспевающего храма имелся — нищие на паперти. Живописные такие нищие, похожие на наших хиппи — такие же непонятно одетые, длинноволосые и бесполезные.

А так, конечно, ничего особенного, храм как храм, бог как бог. О богах местных у меня уже сложилось определенное, не самое лестное мнение, подозреваю, что и у них обо мне какое-то мнение сложилось. Во всяком случае, в мою жизнь последнее время ни один местный бог вмешиваться не пытался — понимали, видать, чем это грозит, ну и я, соответственно, претензий к ним не имел. Так что понаблюдал за храмом еще немного, потом мне это наскучило, и я, допив вино, расплатился и пошел по своим делам.