| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
\Wag the Dog — сатирическая комедия Барри Левинсона по мотивам книги Ларри Бейнхарта.\
Второе — меру в пропаганде надо знать, тоньше действовать. Мне товарищ Месяцев кажется человеком, лишенным гибкости. Слишком прямой, искренний, особенно на фоне акул PR будущего. Когда нужно дать небольшой намек, он выставит лозунг, если желательно усилить впечатление, то замучает несчастного телезрителя до смерти. Так нельзя! В хорошей книге читатель должен сам, своей головой, придумать героев и часть сюжета. Тогда ценности и идеи произведения станут его собственными.
Грубое давление закончится отторжением запиханной в подкорку шелухи. Получится как в моей истории "Уже бритву боюсь включать, вдруг и она про Ленина заговорит". После такого честному PRщику остается только стреляться. Хотя где они, честные-то... Разве что Месяцев пока такой, и то не уверен. В общем, если товарищ Шелепин не хочет печальной судьбы своему стороннику — пусть подумает об командировке его в империю добра, поближе к "Дню выборов". Чтоб поучился двусмысленностям, игре на ассоциациях, обходу острых угров, и прочим политтехнологиям.
... Только через несколько лет я понял, что именно в это время в ЦК разворачивалась схватка за будущее Министерство информации СССР. В декабре 1967, после сравнительно успешного проведения первого Национального Ритуала, Николай Николаевич Месяцев стал Министром СССР, без пяти минут Секретарем ЦК КПСС.
2.12 Съезд, часы и экономика.
В марте 1966 года подготовка к XXIII съезду КПСС перешла в последнюю, завершающую стадию. Стоило кому-то вместе покурить, или вместе выйти из лифта, слухи об этом распространялись быстрее звука. Вот, к примеру, утром Семичастный звонил, кроме прочего рассказывал:
— Говорят, вчера Брежнев Мазурова на охоту звал...
— Это в марте-то?!
— Ах-ха-ха, вот и Кирилл от удивления даже возразить толком не смог.
История творилась на глазах. Казалось, весь ЦК перешел на круглосуточную работу. Подковерные схватки вспыхивали непредсказуемо, и оказаться в нужный момент вдали от ищущего взгляда начальника подчас означало прощание с карьерой. О главных претендентах и говорить нечего, иной раз пять минут экспромта могут дать больше, чем года планомерной осады. Так что Шелепин не раз добрым словом помянул устроителей кабинета, не забывших отдельную комнату отдыха с удобной кроватью, да вместительный холодильник. Завотделы вытаскивали из недр шкафов раскладушки или кемарили в креслах, прочие довольствовались обычными стульями, составляя их в тесный ряд.
Звонок внутреннего телефона, опять Денис, референт.
— Александр Николаевич, тут Жаворонков принес очередную сводку по обращениям трудящихся в КПГК. Занести сейчас или уже завтра?
— Давай, посмотрю. Завалил он нас своей аналитикой... И сделай, пожалуйста, кофе опять!
Ничего путевого к семи часам в голову не приходит, спать рано. Практической пользы от этих данных все равно нет, Комитет партийно-государственного контроля скатывается в бессмысленную говорильню. Даже пары десятков серьезных дел поднять не удалось, почти три миллиона человек работает едва ли не в холостую. Мелочи, отписки, всякая чепуха. Крепко приучились не выносить сор из избы в партии. Только от Жавороновского центрального бюро жалоб и предложений отдача неплохая, потому как трудящиеся туда обращаются напрямую, минуя длинную цепочку ответственных секретарей.
Правильно Леня осенью предлагал упразднить комитет, ничего не скажешь. Тогда не согласился, приходится сейчас тянуть этот бессмысленный воз. Впрочем, недолго осталось, после съезда устроим вместо КПГК наполовину декоративный комитет народного контроля. Можно будет с пользой использовать для точечных, локальных действий. Жаворонкова и поставим председателем, в помощь дадим Пашу Кованова. Сам он не справляется уже сейчас.
\В реальной истории Комитет партийно-государственного контроля был 9 декабря 1965 преобразован в Комитет народного контроля. Председателем стал П.В. Кованов.\
Шелепин удовлетворенно отхлебнул из большой кружки кофе и откинулся в кресле. Настоящая робуста, референт наловчился варить не хуже вьетнамцев. И не забывает, паразит, про сыр с маслом на батоне, от такого блаженства никакая диета не способна оторвать.
Далеко не первый раз Александр Николаевич принимал участие в съезде, да и не сильно это центральное мероприятие партии отличалось от бесконечной череды комсомольских и партийных сборищ. Прекрасно понятны все подводные камни. Десяти лет не прошло, как сам ловил за рукав заблаговременно назначенных докладчиков, согласовывал в деталях вопросы, тезисы, лозунги... Вплоть до интонаций. Но в данном случае ситуация никак не хотела укладываться привычные рамки.
Если ориентироваться исключительно на устав, то можно видеть вполне понятные и демократические процедуры, ничем особым не отличающиеся от подобных мероприятий в большинстве стран мира. Сперва партийные организации выбирают делегатов на съезд, который является высшим органом руководства. Собравшиеся делегаты-коммунисты избирают состав ЦК. Согласно уставу, тайным голосованием по каждой кандидатуре в отдельности. Затем, вновь избранный ЦК должен собраться на Пленум, там выбрать первого секретаря, Президиум, и прочие органы оперативного управления.
Вот только реальность сильно отличается от писанных правил. КПСС является единственной партией в стране, и напрямую руководит не только правительством, но и вообще всем народным хозяйством. Соответственно, любая карьера в обход КПСС исключена, даже беспартийный начальник цеха будет белой вороной, об уровне директора завода и говорить не стоит. Подобная фильтрация происходит в течении жизни чуть ли не двух поколений.
За такое время успела выстроиться четкая, дисциплинированная иерархия работников партаппарата. Не стесняющиеся высказывать свою точку зрения коммунисты перевелись еще на XVI съезде, когда была разгромлена правая оппозиция. После этого дискуссий на съездах не возникало, они проходили скорее как хорошо срежессированный спектакль.
\1930 год, Правая оппозиция Бухарин Н. И., Томский М. П., Рыков А. И., и бывшие "зиновьевцы" Угланов Н.А. и Рютин М.\
Что будет, если через пару недель одна из группировок резко раскачает лодку, не мог предсказать никто. Серьезные разногласия внутри Президиума вполне могут привести к осознанию пятитысячной толпой своего немалого значения и права на реальный выбор. Это непривычно и страшно. Всего-то достаточно потребовать реального и вдумчивого соблюдения устава, с его практически безграничными возможностями к дискуссиям и тайным голосованием по каждой отдельной кандидатуре. Стоит остановить конвейер единогласного голосования по заранее выверенным в подковерных битвах спискам и вопросам, и кто знает, чем все закончится.
\По докладу мандатной комиссии, на 23-ий съезд КПСС было избрано 4943 делегата, из них 4620 с правом решающего голоса. Правило — один делегат от 2,5 тысяч членов партии.\
Эту опасность понимали все, и не горели желанием выносить на такой уровень разногласия внутри Президиума. Да что там, даже Пленум ЦК не стоит слишком глубоко посвящать в суть происходящего. Вот только чуть ли не впервые с начала 30-х годов добиться монолитного единства не удавалось.
Шелепину не нужно было заглядывать в много раз перечерканные листочки на столе. Он только подтянул поближе кофе, вооружился свежим бутербродом, и вытянул ноги, еще сильнее откинувшись в кресле.
Из двенадцати членов Президиума ЦК сложились следующие группировки.
Во-первых, сильный центр, выступающий за спокойствие и стабильность. Это Брежнев, Суслов, Кириленко. При внешней малочисленности и слабости, их позиции непоколебимы. Как действующий первый секретарь ЦК КПСС, Леонид Ильич успел проявить себя как неплохой, но не слишком строгий хозяйственник. Это очень устаивало секретарей обкомов. Искать иного руководителя они не собирались, а известного своей твердостью и принципиальностью Александра Николаевича прямо опасались. Особенно заметно это было на уровне секретарей республик после истории с Грузией. Кто на самом деле стоит за историей, закончившейся самоубийством Мжаванадзе, было известно всем.
Во-вторых, "свои". Косыгин, Мазуров. К этой группе тяготели Демичев и Полянский. Первый поневоле был на стороне Шелепина после истории с отстранением Шелеста, второй всегда был в прекрасных отношениях с Косыгиным и менять точку зрения не собирался.
В-третьих, на пенсию по состоянию здоровья собирался Шверник, ему было уже наплевать на всех. Подгорный "потух", смертельно обиделся на всех, да еще по слухам начал пить горькую. Последнее время он даже не приходил на заседания Президиума. Микояну также пророчили пенсию после его нерешительной, но заметной поддержки Хрущева, хотя он продолжал относительно успешно лавировать между основными игроками. Крепкий политический долгожитель, рекомендованный в наркомы еще Каменевым в начале 20-х, Анастас Иванович обладал колоссальным авторитетом среди рядовых партийцев. Но среди нового поколения партаппаратчиков ЦК он выглядел сущим динозавром, и не пользовался их особо поддержкой.
\Поговорка про Микояна "От Ильича до Ильича — без инфаркта и паралича" по сути очень верна.\
В стороне от этой борьбы стоял Геннадий Иванович Воронов. Он неприязненно (мягко говоря) относился к Брежневу, считая его неумным и слабым организатором. Но при этом почти ненавидел "комсомольцев", считая их лидера опасным сталинистом, мечтающим об возвращении авторитарных времен. Последние политические маневры Александра Николаевича не смогли ни на йоту поколебать этой позиции.
\В отличии от РИ в члены Президиума введен П.Н. Демичев, и выведен П.Е. Шелест.\
Среди кандидатов в члены Президиума можно было твердо рассчитывать на содействие Устинова. Щербицкий обещал нейтралитет или даже поддержку при условии перспектив на членство в Президиуме, он почти в открытую заявлял о своей готовности присоединиться к любому победителю. При своем невысоком кандидатском статусе, он был первым секретарем второй по величине республики, и его позиция могла изменить многое. Гришин и Рашидов однозначно поддерживали Брежнева, впрочем, это не страшно. Последний кандидат, Ефремов, слыл большим другом Хрущева. Во время смещения он оказался на Ставрополье, там и задержался надолго в качестве первого секретаря крайкома.
От мыслей оторвал очередной звонок.
— Александр Николаевич, к вам товарищ Косыгин.
— Пусть проходит! — И через секунду, — кофе еще сделай!
Шелепин встретил гостя на полпути к дверям, крепко пожал руку. Присели за приставной стол, напротив друг друга. Едва коснувшись стула, Косыгин зло вытолкнул в лицо в собеседника язвительные слова.
— Что, Саш, проигрываем?
— Да ну, переплюнь! — Шелепин и на самом деле сплюнул за спину.
— Вот тебе последняя новость, — Алексей Николаевич устало потер лоб. — Воронов только что решился поддерживать Брежнева.
— Черт! Он же намекал... — От неожиданности Шелепин аж привстал, уперевшись ладонями в стол. — Ты с ним сам разговаривал?
— Вот только что от него. — Премьер поджал губы, которые отчеркнули устало обвисшие щеки, — поставил вопрос ребром, зря быть может...
— Прямо так и сказал?
— Еще попенял ехидно, дескать, пожалеешь, старый хрыч, что с Шелепиным связался.
Это была вполне серьезная угроза. Геннадий Воронов занимал одну из ключевых позиций как Председатель Совета Министров РСФСР. Формально Косыгин, как премьер СССР, был "главнее", но влияние Воронова на директорский корпус нельзя недооценивать.
\В партийной иерархии реальной истории Воронов был пятым (после Брежнева, Косыгина, Подгорного, Суслова), Шелепин шел седьмым.\
Референт постучал, просочился беззвучной тенью, поставил на край стола поднос с кофе и съедобными мелочами. Алексей Николаевич приблизил чашку к лицу, подул, втянул крохотный глоток.
— Кипяток совсем, — опять подул, потом втянул аромат. — Все еще Вьетнамская робуста? Отпусти Дениса на неделю, пусть научит моих охламонов правильно кофе варить.
— Не верит мне Гена, вообще. — Не стал уходить от темы Шелепин. — Если б не его антипатия к Ильичу, не разговаривал бы даже.
— Саша, с ним у Брежнева будут четыре голоса. Или даже шесть, если уговорят Микояна и вовремя найдут трезвого Подгорного. В такой ситуации я не поручусь за Демичева и Полянского. И так Диме Андрей Кириленко каждый день по мелочам всяким звонит.
\Решения в Президиуме принимались единогласно. Однако, была хорошая традиция меньшинству соглашаться с мнением большинства.\
— Не надо мне это объяснять! — повысил голос Шелепин. — С осени хожу вокруг, ни по хорошему, ни по плохому не выходит.
— Подумал насчет Петра? — Косыгин примиряюще отпил длинный глоток чуток остывшего напитка.
— Много раз... Вредный шаг, вот только иных вариантов не остается.
— Чтож. Тогда ты знаешь, что делать. — Премьер поставил кружку и поднялся. — Не буду отвлекать.
Время клонится к восьми вечера. Но откладывать нельзя, мало ли какие шаги предпримет за ночь определившийся с выбором Геннадий Иванович. Придется разговаривать прямо сейчас, и возможно ехать в М-Град. В руку опять трубку:
— Денис, найди мне срочно Петра, ну, который из "Интела".
— Что ему сказать?
— Пусть едет на работу, и там ночует. Чтоб был как штык! Возможно, мне придется приехать.
— Хорошо!
Следующий телефонный аппарат из стоящего на столе небольшого стада, на сей раз главный, вертушка. Ох, как не хочется набирать этот номер...
— Воронов у аппарата.
— Геннадий, здравствуй еще раз, — без паузы, чтоб не нарваться на грубость. — не против, если я сейчас зайду на пару минут?
— Все что нужно, уже сказал Алексею. — холодно возразил собеседник.
— Это совершенно иная тема. Ты помнишь девушку Нину из Перми, в 32-ом году?
На несколько минут в трубке повисла пауза. Наконец, когда Александр Николаевич уже был готов ее разорвать вопросом, Геннадий Иванович ответил заметно севшим голосом.
— Приходи. Расскажешь, что опять нарыл!
Резко, как бросаясь в холодную речную воду родного Воронежа, Шелепин открыл сейф и достал HTC Legend, включил, не удержавшись, бросил взгляд на сменяющиеся картинки экрана, убрал в карман. Добавил бумажник Петра с документами из будущего. Проворчал про себя — "словам, значит, не веришь", и пошел навстречу тяжелому разговору.
... Уговорить товарища Воронова своими глазами посмотреть на артефакты и правнука собственной персоной оказалось не слишком сложно. Любопытство страшная сила, невозможно устоять после того, как повертел в руках маленькое чудо электроники будущего. Тем более Шелепин не требовал ничего взамен, даже сохранения тайны. Зачем бояться доклада на Президиуме? Катастрофы от этого не случится. Впрочем, Александр Николаевич готов был спорить на что угодно — Геннадий лишнего никому не скажет. Не первый день в ЦК, понимает, какой козырь получает в руки.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
