— Вы же понимаете, что Гектор не собирался жениться по крайней мере еще год или около того? — спросил он.
— Конечно, не собирался, но гарантирую, что он не будет спорить с этим! — со смехом возразил Кэйлеб. — Разве тебе не понравилось выражение его лица, когда он услышал проповедь Гейрлинга?
— Признаю, что на ум пришло слово "оглушен".
— И разве Айрис не была похожа на ящерокошку со свежей миской молока? — Кэйлеб покачал головой. — Если бы я не знал лучше от снарков, я бы поклялся, что она подговорила Гейрлинга на это!
— На самом деле, что сделало меня самым счастливым, так это то, что немногие другие люди в соборе выглядели несчастными из-за этой проповеди, — сказал Мерлин более серьезно. — По общему признанию, в собрании было не так много сторонников Храма, и любой, кто был там, вероятно, уже был склонен согласиться со всем, что сказал Гейрлинг, но это все равно показалось мне хорошим предзнаменованием.
— В любом случае, это, конечно, неплохо, — согласился Кэйлеб, затем склонил голову набок, когда часы на башне дворца протектора начали отбивать час.
— Нам нужно попасть туда, — сказал он, поднимаясь со стула. — Есть ли что-нибудь еще, что ты можешь придумать, о чем мы должны упомянуть?
— Не совсем. — Мерлин покачал головой. — В данный момент на ум приходит эта старая фраза о "достаточном на сегодняшний день". Кроме того, я не хочу предлагать ничего, что могло бы превратить это в одну из тех многочасовых встреч, которые вы с лордом-протектором, похоже, так любите.
— Я не "люблю" их! — строго сказал Кэйлеб. — Хотя, — признал он покровительственным тоном, — качество пива Грейгора действительно помогает мне примириться с тяжелыми требованиями моих весомых — моих многих весомых — обязанностей.
— Это то, что они собой представляют? — Мерлин округлил глаза, затем кивнул с видом внезапного понимания. — Весомые, не так ли? Это, вероятно, объясняет, почему вы кажетесь таким тяжелым, когда я в конце концов тащу вашу полубессознательную имперскую тушу обратно в посольство.
— Ты этого не делаешь! — сказал Кэйлеб со смехом, и Мерлин вздохнул.
— Так грустно, что вы так сильно напились, что даже не можете этого вспомнить.
— Думаю, нам лучше оставить эту конкретную тему там, где она есть, сейджин Мерлин, — объявил Кэйлеб, когда они начали спускаться по лестнице.
— Преклоняюсь перед вашей тиранической властью, — пробормотал сейджин.
— И так и должно быть. Но почему ты так беспокоишься о том, как поздно я планирую задержаться, развлекаясь — я имею в виду, консультируясь — с Грейгором и Дариусом?
— Потому что мне нужно выполнить одно поручение. — Голос Мерлина был гораздо серьезнее, и Кэйлеб остановился и оглянулся на него, приподняв одну бровь.
— Сегодня годовщина Нармана и Оливии, — тихо сказал Мерлин. — Я пообещал Нарману, что лично доставлю ей его подарок на годовщину.
Кэйлеб несколько секунд стоял, пристально глядя на него, затем протянул руку и очень нежно коснулся его руки.
— В таком случае, я обещаю быть дома к ужину, — сказал император Чариса своему личному оруженосцу.
.XIII.
Княжеский дворец, Эрейстор, княжество Эмерэлд, империя Чарис
— Знаешь, тебе действительно не нужно было доставлять это лично, Мерлин. Дистанционно управляемые пульты Совы могли бы прекрасно донести это до меня.
— Я пообещал одной несколько полноватой виртуальной личности, что сам отдам это в твои руки. — Высокий голубоглазый сейджин улыбнулся Оливии Бейц с реального оригинала любимого балкона Нармана Бейца. — Он был довольно настойчив. Кроме того, — улыбка смягчилась, — знаешь, ты мне тоже вроде как нравишься.
— Да, — вдовствующая княгиня эмерэлдская была не выше своего мужа; ей пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать Мерлина в щеку. — Да, я знаю.
Она повернулась, чтобы посмотреть на залитые лунным светом воды, а Мерлин стоял рядом с ней, упиваясь тихим городским шумом Эрейстора и терпеливым, непрекращающимся голосом бриза, дующего с моря. Он точно понимал, почему Нарман всегда любил именно эту смотровую площадку, а сочетание расположения и дизайна давало любому, кто стоял на ней, оазис почти идеального уединения.
Немаловажное соображение, когда все знают, что сейджин Мерлин находится за тысячи миль отсюда, в Сиддар-Сити, — размышлял он.
— Это все еще немного странно, — задумчиво произнесла Оливия. — Я имею в виду, вернуть его. Бывают моменты, когда вся моя вера в эту новомодную "технологию" возвращается к вере в старомодную магию вокруг тебя, Мерлин. О, — она махнула рукой, как будто отмахиваясь от чего-то, что могла видеть только она, — теперь я понимаю разницу между ними. Не так, как ты, потому что ты вырос с этим, но достаточно хорошо, чтобы я редко ловила себя на том, что хожу и жду, когда в окне с шипением появится Ракураи! Но это даже отдаленно не то же самое, что принимать это как должное и иметь возможность разговаривать с ним, "видеть" его по комлинку, даже если я в действительности знаю, что это всего лишь Сова, генерирующий изображение для меня... это волшебство.
— Надеюсь, что это добрая магия.
— Это чудесная магия, — сказала она, глядя на него снизу вверх. — Иметь возможность поговорить с ним после того, как я потеряла его навсегда? Я не могу придумать большего подарка, который ты мог бы нам преподнести, Мерлин.
— Но разговаривать с ним — это не совсем одно и то же, не так ли? — мягко спросил он. Она склонила голову набок, и он пожал плечами. — Как ты говоришь, я вырос на технологиях и компьютерных изображениях. Я принимаю — или, во всяком случае, принимала Нимуэ Элбан — такого рода общение как должное. Но электронные встречи, разговоры по интернету никогда не были совсем такими же, как сидение в одной комнате, разговор за одним столом. Или то же самое, что иметь возможность протянуть руку и прикоснуться к человеку, с которым ты разговариваешь.
— Конечно, это не так, — согласилась Оливия. — Это просто больше, чем когда-либо давалось кому-либо еще в мире. — Она похлопала по почерневшему нагруднику имперского стражника, и ее глаза потеплели в свете лампы, льющемся через стеклянные двери на балкон. — Достаточно ли я человек, чтобы хотеть еще большего? Желать, чтобы я могла снова прикоснуться к нему? Конечно, это так! Но это не мешает мне распознать великолепный дар, когда я его вижу.
— Я рад, что ты так думаешь. — Он положил одну большую, жилистую руку поверх гораздо меньшей на своей кирасе. — Слишком много вещей, которые я должен был сделать или мог сделать здесь, на Сэйфхолде, имели двойственные последствия, Оливия. Я рад, что это не одна из них.
Она снова улыбнулась ему, и он полез в холщовую сумку через плечо с эмблемой имперского курьера, которая была с ним, когда тяговый луч разведывательного скиммера беззвучно высадил его на балконе. Пакет, который он вытащил, был завернут в яркую цветную бумагу, и Оливия рассмеялась. Эта бумага была красно-золотой эмерэлдской, с серебряной летящей виверной Дома Бейц на темно-синем щите. Виверна была окантована красным, что делало ее личным гербом вдовствующей княгини, но повторяющийся рисунок был перевернут так, что изображения виверн сталкивались друг с другом, зеркально отражая друг друга в бесконечной процессии, а крылья виверн мерно взмахивали всякий раз, когда посылка перемещалась. Ни одна типография на Сэйфхолде не смогла бы изготовить такую бумагу, и она покачала головой с широкой улыбкой.
— Тебе придется взять бумагу с собой, когда будешь уходить, но герб — это приятный штрих. — Она провела кончиком пальца по летающим вивернам, и выражение ее лица смягчилось. — Я бы хотела, чтобы Нарман Гарейт тоже знал, что его отец все еще жив. И Мария. Они скучают по нему.
— И он скучает по ним. Но однажды, после того, как мы надерем Церкви задницу...
— Как ты говоришь — однажды, — согласилась Оливия.
Она взвесила пакет и приподняла одну бровь, осознав, насколько он легкий. И какой мягкий.
— Он заставил меня пообещать не говорить тебе, что в нем, — сказал ей Мерлин. — Но скажу тебе, что это то, что он заставил Сову приготовить специально для тебя. И, чтобы сделать это, Сове пришлось провести немало исследований.
— Действительно? — Глаза Оливии сверкнули, и она положила пакет на один из каменных столов балкона, чтобы открыть. — Нарман всегда любил придумывать подарки, о которых никто не догадывался. Думаю, что это в нем от маленького мальчика. Помню, как однажды он потратил пятидневки на встречи с Халом Шэндиром. Я думала, что они, должно быть, работают над каким-то глубоким, темным международным заговором. Затем, в мой день рождения, я узнала, что он поручил агентам Хала опросить хозяина конюшни моих родителей, чтобы выяснить, какая лошадь была моей любимой в детстве, а затем отправил заказ на ту же племенную ферму — это было тринадцать или четырнадцать лет спустя, вы понимаете — чтобы получить...
Она остановилась на полуслове, когда пакет открылся. В нем было два предмета, и ее пальцы двигались очень нежно, когда она взяла первый и наклонила его, чтобы поймать свет лампы через стеклянную дверь.
Золотое сияние сверкало на ее ладони. Медальон был диаметром в дюйм, золотые звенья цепочки, которая предназначалась для его удержания на шее, были украшены маленькими, идеально ограненными рубинами, а на лицевой стороне кулона были выгравированы ее и Нармана переплетенные инициалы.
— Это прекрасно, — прошептала она полушепотом.
— Открой его, — сказал Мерлин. Она подняла на него глаза, затем повиновалась его приглашению, и ее губы задрожали, когда она увидела, что изнутри на нее смотрит Нарман. Это был гораздо более молодой Нарман, стоявший под руку с гораздо более молодой Оливией.
— Как?..
— Он заставил Сову сделать это по государственным портретам, для которых вы двое позировали в первую годовщину вашей коронации, — ответил Мерлин. — Он сказал, что, по его мнению, они правильно подобрали цвета.
— О, они сделали... они сделали! — Оливия покачала головой. — Однако это намного лучше, чем портреты. Они такие чопорные и официальные! В то время мы должны были заказать как раз такие.
— Тогда я рад, что Сове удалось исправить оплошность. И если кто-нибудь спросит, откуда это взялось, просто скажи им, что он сделал это для тебя и оставил мне в качестве сюрприза. — Мерлин улыбнулся. — Это даже будет правдой.
— Спасибо, — тихо сказала она. Она смотрела на портрет еще несколько секунд, затем закрыла медальон, надела цепочку через голову и повернулась к второму предмету в посылке.
Ее брови поднялись, когда она подняла тонкую ткань и поднесла ее к свету. Она казалась нематериальной, как воздух, и в то же время была совершенно непрозрачной. Или, во всяком случае, так казалось. Ни малейшего проблеска света лампы не просачивалось сквозь нее, и все же было странно трудно определить, где заканчиваются ее края. Действительно, она едва могла ее разглядеть — даже ее цвет казался странно неуловимым и трудно определимым, — но это явно была какая-то одежда, хотя она никогда не видела ничего подобного.
— Что это, черт возьми, такое? — Она покачала головой с чем-то подозрительно похожим на смешок. — У меня было бы довольно четкое представление о том, что он имел в виду, если бы он был здесь, чтобы объяснить мне это! Конечно, в таком случае все было бы намного прозрачнее. Кроме того, — она посмотрела на Мерлина с лукавой улыбкой, — он всегда предпочитал порхающие, плавающие неглиже.
— Почему-то я не очень удивлен, — сухо сказал Мерлин, и на мгновение Нимуэ Элбан посмотрела своими сапфировыми глазами на Оливию с общим, нежным весельем. Но потом он покачал головой, и выражение его лица стало более серьезным. — На самом деле, то, что у тебя в руках, — это костюм виртуальной реальности.
— "Костюм виртуальной реальности"? — осторожно повторила Оливия, и он кивнул.
— Как я уже сказал, Нарману и Сове пришлось провести немало исследований, прежде чем они смогли его изготовить. Никто не использовал их в Федерации в течение добрых семидесяти лет до появления Гбаба — с тех пор, как мы разработали прямое нейронное взаимодействие, — поэтому Нарману пришлось изобретать велосипед, чтобы выяснить, как заставить его работать. И, честно говоря, технология, доступная до того, как мы перешли на нейронный интерфейс, была и близко не так хороша, как то, что он и Сова собрали вместе для этого, даже если Сове пришлось придумать примерно треть этого с нуля.
— Это часть технологии? — В ее тоне было сомнение, и он усмехнулся.
— О, да! Мы все знаем, что Нарман всегда был изобретательным парнем, когда дело доходило до того, чтобы получить то, чего он действительно хочет. Незначительная мелочь, связанная с тем, что он умер, ничуть не изменила его в этом отношении.
— Но для чего это нужно?
— Ну, как ты, возможно, заметила, у него есть аккуратные маленькие ботиночки и перчатки. Он открывается сзади, чтобы ты могла забраться в него — я покажу, как это работает, — и как только ты снова закроешь его, он соорудит капюшон, который также накроет твою голову.
— Это звучит... зловеще. — Она подняла его и снова посмотрела на его непрозрачность. — Я не знаю, хочу ли я носить повязку на глазах и падать на мебель, Мерлин!
— О, этого не произойдет. Это, Оливия, твой собственный модуль виртуальной реальности. — ее взгляд метнулся от ткани к его лицу, и он улыбнулся. — Знаю, что шелк стального чертополоха ощущается как свинец, но не позволяй этому одурачить тебя. Он пронизан молицирконовыми датчиками и контактами биологической обратной связи, а внутренняя часть "капюшона" обеспечивает полный аудио-, визуальный и обонятельный ввод. И он привязан непосредственно к процессору Совы, Оливия. Пока ты носишь его, ты можешь посетить Нармана. И когда ты это сделаешь, снова сможешь прикоснуться к нему.
Ее глаза загорелись, и его улыбка превратилась в ухмылку.
— Очевидно, что ты не можешь просто разгуливать на публике с капюшоном на голове. И, как я уверен, ты уже поняла, это то, что должно быть рядом с твоей кожей. С другой стороны, как мы с тобой оба иногда замечали, Нарман — хитрый тип, который склонен думать наперед, и, по его словам, умная ткань костюма прилипнет к твоей коже, как только он будет надет, и она запрограммирована на внешнее дублирование цвета и текстуры кожи.
— Сова загрузил все руководство по эксплуатации в память костюма, и тебе не стоит оставлять его включенным на какое-либо длительное время, пока не найдешь возможность прочитать его полностью и привыкнуть к тому, как это работает, хотя бы из-за дезориентации, которую он может вызвать. На самом деле, управляющее программное обеспечение вышвырнет тебя обратно в "реальный мир", если ты попытаешься оставаться в виртуальной реальности более пары часов за раз. Время можно настроить на более позднее или даже полностью отключить, но, вероятно, было бы неплохо оставить его таким до тех пор, пока не накопится гораздо больше опыта с ним. Как только ты привыкнешь к нему, ты сможешь носить его — и использовать его — гораздо свободнее. Конечно, тебе захочется уединения, пока ты работаешь над созданием этого опыта! На самом деле, Нарман предложил мне, чтобы я, возможно, захотел передать его тебе как можно раньше вечером, чтобы ты могла начать практиковаться с ним этой же ночью.
