Место под солнцем ч. I

Наконец служба закончилась и народ потянулся к выходу.

По пути к двери, Борис взглянул на галерею, пытаясь разглядеть Яэль, но в полумраке за частой балюстрадой были видны лишь неясные тени. Опустив, по примеру остальных, динар в коробку для пожертвований у входа, он вышел на улицу.

Мужчины клана, а также приглашенные на обед толпились в сумерках на мощенной булыжником улице у входа в синагогу. Они обменивались новостями и слухами, хвастались, жестикулировали. Все ожидали Шимона, который почему-то задерживался. Женщины, включая Яэль, ушли вперед в сопровождении охранников. Наконец, спустя минут десять-пятнадцать, Бен Эзра показался в дверях.

— Идемте скорее, — махнул он рукой, указывая направление. — Суббота вот-вот начнется, надо успеть свечи зажечь.

Вся шумная компания двинулась по узкой улочке к дому. Шимон перекинулся парой слов кое с кем из общины, затем подошел к Борису.

— Где твой друг? — вполголоса спросил он, подхватывая Гальперина под руку.

— Он с утра на лесопилку уехал. Скоро должен вернуться, если еще не вернулся, — ответил тот, удивившись встревоженному тону Шимона. — Что-то случилось?

— Пока не случилось, — отмахнулся Бен Эзра, — но есть новости, которые надо срочно обсудить. Ладно, придем — я пошлю за ним кого-то. Вообще-то в субботу делами заниматься не положено, но здесь время не терпит. Бог меня простит.

Шимон, как обычно, показал себя радушным хозяином. Жена его зажгла субботние свечи, а дочке доверили зажечь менору. После обычных молитв, отдали должное обильному обеду. Гостям пришлись очень по вкусу блюда по новым рецептам. Присутствовавший на обеде Абрахам бен Элиа тут же попытался выведать рецептуру майонеза, но не тут-то было.

— Не в субботу, — отрезал хозяин, — приходи послезавтра — обсудим.

Борис весь вечер провертелся на стуле. Хотя Шимон и сказал, что пока ничего не случилось, он почему-то нервничал и не мог найти себе место. Обычно Борис не страдал отсутствием аппетита, но сегодня за обедом ему кусок в горло не лез.

Константин появился, когда гости уже начали расходится.

— Что случилось? — встревоженно спросил он. — Я только приехал, устал как собака, а мне даже умыться с дороги не дали.

— Я сам сижу как на иголках, — ответил Борис, — Шимон сказал, что пока ничего страшного, но подробностей я не знаю.

Наконец, проводив последнего гостя, Бен Эзра позвал друзей в свой кабинет.

— Значит так, — начал он, привычно разливая амонтильядо по серебряным стаканчикам. — Есть новости как хорошие, так и плохие. Начну все же с хороших. Заказы на зеркала продолжают поступать в таком темпе, что пора закладывать еще одну мастерскую. Из Неаполитанского королевства пришел заказ на четыре тысячи золотых и от короля франков на две с лишним тысячи. А вчера из Алжира передали эту, как ты ее назвал, гелиограмму. Тьфу, язык сломаешь с этими греческими словами. Короче, караван, который я в Александрию и Каир отправил, продал все подчистую за неделю. Чистая выручка более двадцати тысяч. И заказ от султана еще на шесть тысяч. Кроме того, стеклянные окна, что вы в прошлом месяце начали делать, пользуются огромным спросом у состоятельных людей. Эммануэль месяц жену и детей алькальда от простуды вылечить не мог. А как уговорил алькальда вставить новые окна в своем доме, так и жена и обе дочери почти сразу кашлять перестали. Еще бы — дневной свет снаружи проходит, а сквозняков нет и копоть от светильников по комнатам не летает. Так, что здесь вы были тоже правы, признаю, — обратился он к друзьям, поднимая стаканчик с вином.

Они выпили по паре глотков и Шимон продолжил.

— Пока еще за пределы Андалузии новости о них еще не разошлись, но думаю, что на Баскийском побережье и в горах, где зимы суровее, они еще большим спросом будут пользоваться. В общем, мне уже сейчас людей не хватает, чтобы все это продавать. Приходится контрагентов привлекать.

— Ваша долю прибыли — чуть более шестнадцати тысяч дублонов. Завтра вечером я вам передам векселя на ломбардский банк, — подытоживая хорошие новости сказал Бен Эзра, — итак я заповеди нарушаю. Не стоит еще в субботу к деньгам прикасаться.

— В принципе, весь этот разговор о деньгах можно было бы отложить, — ворчливо ответил Гальперин, — мы пока не нищенствуем.

— Может и так, — Шимон забрал свою бороду в горсть, — но ведь есть еще и плохие новости, так что в скором будущем вам могут понадобиться приличные деньги. И какое-то время поступлений скорее всего не будет.

— Ну так говори, не томи, — поторопил его Костя.

— Со мной после службы ребе говорил, потому я и задержался. Тобой, — палец Шимона уперся в грудь Константина, — заинтересовалась инквизиция.

— С чего это вдруг? — совершенно искренне удивился Николаев.

— Ты сколько раз в церковь ходил? По-моему, всего пару раз, и то потому, что тебя выпихнули. Более чем за два месяца ты ни разу на исповеди не был. По пятницам ты постишься? На сколько я знаю — нет. Еще с иудеями водишься и дела ведешь. А ведь когда дом покупали, ты на распятии поклялся, что являешься верным сыном католической церкви. Ты думаешь, что у инквизиции своих глаз и ушей нет. Вот они тебя и хотят прижучить, что ты в лучшем случае плохой католик, либо вообще не католик и совершил клятвопреступление. Вот они и планируют расследование, а затем церковный суд. А приговор, я думаю, будет лет десять-двенадцать покаяния в монастырской тюрьме или, в худшем случае, аутодафе. Хотя, я думаю, что до этого не дойдет, но в процессе расследования будут допросы с применением дыбы, клиньев, испанского сапога и прочих милых их сердцу средств.

— Нда-а-а, попал я, — Константин поскреб в затылке, — может сходить пару раз на исповедь, отбрехаться.

— Думаю, что не стоит, — покачал головой Шимон, — боюсь тебя могут прямо в церкви арестовать.

— Пусть только попробуют, — вступился за друга Борис, — я эту инквизицию по камешку разнесу. Я, между прочим, сегодня динамит сделал, — добавил он по-русски, обращаясь к другу.

— Что ты, что ты, — замахал на него руками Шимон, — всю общину погубить хочешь.

— Ну так что же делать? И вообще, чего они ко мне привязались? Что я, один такой? Мало ли кто к исповеди не ходит.

— Был бы ты рыбаком или землекопом, инквизиции на тебя чихать было бы с самой высокой колокольни. Я уверен, что они выяснили, кто стоит за производством зеркал и посчитали, хотя бы приблизительно, какие деньги тут крутятся. Я думаю, что как минимум они захотят большой откуп. Не так, как скажем марана, который таллит сохранил или мезузу не снял. Таких можно выкупить за сотню динаров, а часто и меньше.

Здесь думаю речь пойдет о тысячах, а может и о десятках тысяч. Но скорее всего они планируют выбить из тебя секрет производства зеркал и подгрести его под себя. А тебя законопатить в монастырь, где в качестве покаяния, сидя на хлебе и воде, ты будешь это производство организовывать.

— Да, губа у них не дура, — хмыкнул Николаев, — но что же ты предлагаешь? Не сидеть и ждать пока за мной придут, надеюсь.

— Нет конечно, — Шимон огладил бороду, пожевал губами и продолжил, — тебе надо исчезнуть. Скрыться так, чтобы они не знали где тебя искать. Хотя бы до весны. Мы за это время попытаемся найти подходы к нужным людям и разрулить ситуацию.

— А как ее можно разрулить? — поинтересовался Борис.

— Деньги многое могут, — усмехнулся Бен Эзра. — Главное найти кому и сколько дать. Например, следователь андалузской инквизиции неожиданно получает срочное направление в Эстремадуру. А заместитель, которому он дело передаст, вдруг несвежей рыбки съест. А пока он животом мается, архивариус кое-какие пергаменты в давно закрытое дело подошьет и в архив сдаст. Или служка склянку чернил опрокинет и опасаясь наказания, сунет испорченные пергаменты с доносами в печку. Так глядишь и дело рассыпалось. А пока они новые доносы собирать будут, можно и в Рим пожаловаться, что инквизиция поставщиков нескольких королевских дворов преследует. И в королевском окружении к влиятельным людям подход найти можно. Но денег потребуется не мало. Потому я и сказал, что новые поступления будут не скоро.

Друзья переглянулись и рассмеялись. Коррупция явно родилась намного раньше буржуазного строя.

— Мне что, на африканский берег перебираться? — спросил Костя, сделав еще один глоток амонтильядо.

— Можно и на африканский, — согласился Шимон, — главное, чтобы подальше от Андалузии.

— Погоди-ка, — встрепенулся Борис, — а как насчет Толедо? Ты же собирался туда сразу как мы из Севильи вернемся. С оружейниками договариваться. Я так понимаю, что к королевскому двору мне самому ехать придется. Или все — поездка эта накрылась.

— В Севилью вам ехать не надо, — вмешался Шимон, — королевский двор там только осенью был. Весну и лето король с королевой обычно в столице проводят — в Толедо. А зимой, особенно на рождество, они в Сеговию перебираются, в родовой дворец Изабеллы. А в Толедо как раз вам ехать можно. В большом городе затеряться легче.

— Где умный человек прячет лист? — озвучил бессмертную сентенцию Честертона Борис. — В лесу.

Кроме того, — продолжил Бен Эзра, — еврейская община в Толедо очень большая и в гильдии оружейников наши люди большинство составляют. Они вас укрыть легко смогут, а пока война идет никакая инквизиция их трогать не осмелится. У меня у самого троюродный брат в этой гильдии не последний человек, да и другой родни много. Так что езжайте в Толедо. Письмо я кузену дам. И дону Абрабанелю тоже письмо дам, Он как раз в Толедо сейчас, в королевской канцелярии его найти несложно будет. А оттуда в Сеговию за пару дней доехать можно. А мы тем временем инквизицию по ложному следу пустим. Пускай вас в Алжире ищут или в Лиссабоне.

— Погоди, — наморщил лоб Борис, — мне что, тоже уезжать надо? А как же верфь и постройка корабля, и все мои химические опыты.

— Тебе тоже надо, — Бен Эзра кивнул головой. — Ничего не поделаешь. Как только они поймут, что твой друг от них ускользнул, они за тебя возьмутся.

— Но я же не выдавал себя за католика. Что они против меня иметь могут?

— Ты думаешь, что будешь первым евреем, которого инквизиция арестовывает? Знал бы ты скольких мне выручать приходилось. А скольким не удалось помочь, — Шимон горестно сморщился и махнул рукой. — Обвинение тебе скорее всего предъявят стандартное, что ты христианина с пути истинного сбиваешь и от христианской веры отвращаешь. А поскольку ты алхимией занимаешься, то могут и колдовство добавить. Этой весной брата нашего кантора так обвинили. Он со своим подмастерьем-католиком краски варил. А родственники этого парня донос написали. Ничего община сделать не смогла. Костром дело закончилось. Единственно с палачом удалось договорится, чтобы он его заколол, когда к столбу приковывал. Так, что собирайтесь-ка вы в дорогу. Дня два-три у вас есть, но не больше. Кстати, через три дня каррака идет с грузом зеркал и хлопка в Севилью и Кордобу. Она вас может и чуть дальше, до Монтаро довезти, а оттуда на лошадях через Линарес, где к торговому каравану на Толедо пристать можно.

— Не надо до Монтаро, — вскинулся Борис, — мы лучше в Кордобе задержимся на недельку. Обсерваторию нам посетить надо.

— Как хотите, — пожал плечами Бен Эзра, — но охрану до Толедо я вам все равно дам.

Обговорив с Шимоном еще массу деталей, друзья отправились к себе, приводить дела в порядок и собираться.

Эпилог I части

(Средиземное море, 11 декабря 1488 г.)

Борис, облокотившись о поручень, с тоской глядел на удалявшийся берег и силуэт Малаги. Прошедшие дни были заполнены суетой до предела, так что на сон оставалось часа по три-четыре в сутки. Ударными темпами они за одну ночь разобрали автомобиль, варварски вырубая зубилом сварные точки корпуса. Аккуратно сняли стекла, фары, приборную панель, мотор с трансмиссией. Сняли колеса и разобрали мост. Все это, включая раму и детали подвески, уложили на фуру и вывезли на свой огороженный участок. Там, к этому времени уже закончили постройку полудюжины домиков и столько же разного рода сараев. Туда же эвакуировали обе лаборатории вместе с персоналом. Шимон оперативно нашел покупателя на их дом — главу ломбардской меняльной конторы, недавно открывшейся в порту. Он также купил им на подставное имя другой дом, чуть поменьше, уже в пределах еврейского квартала. Сейчас там делали ремонт, поэтому все они временно перебрались опять к Шимону. В деньгах, даже с учетом всех вложенных в ремонт средств они выиграли, несмотря даже на то, что Бен Эзра забрал полсотни золотых за посредничество — уж очень их дом понравился итальянцу. Тем не менее дома было жаль. Они успели к нему привыкнуть за эти пару месяцев. Но их партнер резонно мотивировал, что если не удастся обуздать местную инквизицию, то дом просто конфискуют.

Весь последний день он провел с доном Мигелем над чертежами шхуны, обговаривая все мельчайшие детали и технологические операции. А последняя ночь была совершенно безумной. Часа два он утешал Яэль, которая сначала долго плакала и, то не хотела его отпускать, то порывалась ехать с ним. Лишь после того, как Борис поклялся, что если через три месяца он не вернется, то пришлет за ней, она немного успокоилась. А потом Яэль накинулась на него как шальная. Казалось, она пытается выжать из него ласки за все дни предстоящей разлуки. Лишь под утро, оба совершенно вымотанные, они забылись в коротком сне.

— Тоскуешь, — подошедший сзади Константин хлопнул его по плечу, — не волнуйся, никуда твоя Яэль не денется.

— Тебе легко сказать. Она чудная. И мы любим друг друга. В прошлый раз мы на пару дней всего уехали, и то я по ней скучал, а тут на несколько месяцев.

— Любишь, так женись. Чего вола мотать. Ты уже сколько, года три как в разводе?

— Да, почти три года, — Борис на секунду поднял глаза к небу, потом, видимо приняв решение, упрямо выдвинул челюсть. — А и женюсь! Вот вернемся и хупу устроим.

— Ну и правильно.

— А ты сам-то как? — Гальперин вопросительно взглянул на друга.

— Да никак, — Костя скривился и махнул рукой, — со служанкой одной молоденькой пару раз перепихнулся. Уж очень она мне глазки строила. Но не то... Не тянет меня к ней.

— С кем это? — Борис округлил от удивления глаза. — Вообще-то у себя в доме со слугами шуры-муры разводить не стоит.

Да не у себя я, у Шимона, когда мясорубку на кухне демонстрировал, — он опять раздраженно махнул рукой, — я, может, никогда ее больше не увижу.

— Ничего, — Борис обнял его за плечи, — вот в Новый Свет приплывем, найдем тебе какую-нибудь Покахонтас. И станешь ты у нас вождем и великим шаманом.

— Да ну тебя с твоими шутками, — Николаев пихнул Бориса локтем в бок, — пошли лучше поедим. Кухарка наша котлет нажарила в дорогу.

Спускаясь с юта, Борис снова бросил взгляд за корму. Города уже почти видно не было. Лишь зубцы крепостной стены Гибралфаро на холме еще просматривались сквозь клочья утреннего тумана. Он вздохнул и последовал за другом в каюту.

Буйабесс — (фр. Bouillabaisse) Марсельская уха — блюдо французской кухни, рыбный суп, характерный для средиземноморского побережья Франции. Является оригинальным провансальским рыбным супом, наиболее распространён в Марселе. Включает несколько сортов рыбы, креветки, ракушки и прочие морепродукты назад