Тот же акцент на обеспечении водой был очевиден в случайно расположенных больших бассейнах, мимо которых они проезжали. Бассейны, слегка приподнятые над уровнем улицы, около двух метров в поперечнике и метр глубиной, имели длину от пяти до десяти метров и собирали воду из водосточных труб больших зданий. Они были наполовину закрыты крышками и явно содержались в безупречной чистоте, потому что вода в них была прозрачной, как в любом роднике, и на донышках у них тоже виднелись медные и серебряные монеты.
— Снабжаемся? — Кар повернулся, чтобы посмотреть на человека, затем пожал плечами, как мардуканец. — По правде говоря, плохо. И нет, я не возражаю, если ты спросишь. Боги знают, мы и раньше скрещивали мечи с Лигой, но не думаю, что сейчас они меньше, чем союзники.
— Действительно, — сказал Растар. Кавалерист-северянин хрюкнул от резкого смеха. — Это война, которую мы вели против Бухты, или Бухта против нас, из-за ее контроля над устьем Тэма или нашего контроля над северной торговлей. Но теперь все это в прошлом. Лиги больше нет, и она никогда больше не возникнет в какой-либо силе при нашей жизни. Мы все в этом замешаны вместе.
— Но скажи мне, — продолжал он, — почему так плохо? Разве у вас нет почти неограниченных запасов в хранилище под цитаделью?
— Обычно, да, — согласился к'вэрнийский генерал. — Но мы не держим зернохранилища заполненными до отказа в мирное время, потому что запасы...
Внезапный, глубокий, рокочущий звук, похожий на раскаты грома с бронзовым горлом, прервал командира стражи. Все колокола на всех башнях запели одновременно, в ошеломляющем потоке глубокого, колотящегося звука, который прокатился над городом — и изумленной колонной — подобно музыкальному землетрясению. Но это не была дикая, буйная какофония, потому что колокола звонили с размеренным, раскатистым величием, каждый из них подавал голос в одно и то же мгновение. Они прозвонили четыре раза, а затем, так же внезапно, как начали говорить, замолчали.
Люди посмотрели друг на друга, ошеломленные как внезапным прекращением, так и громкостью звука, а их товарищи из Диаспры, казалось, были лишь немного менее поражены. Однако Растар и его северные собратья восприняли это спокойно, и коренные к'вэрнийцы, казалось, даже не заметили этого, но затем Бистем Кар издал хриплый смешок.
— Простите меня, принц Роджер, капитан Панер. Мне не пришло в голову предупредить вас.
— Что это было? — спросил Роджер, тыча указательным пальцем в правое ухо, где, казалось, еще звучало эхо колоколов.
— Четвертый колокол, ваше высочество, — сказал ему Кар.
— Четвертый колокол? — повторил Роджер.
— Да. Наш день разделен на тридцать колоколов, или отрезков времени, и только что прошел четвертый отрезок.
— Ты хочешь сказать, что слышишь это, — Роджер махнул рукой на колокольни, — тридцать раз в день?!
— Нет, — сказал Кар тоном, который люди уже научились распознавать как насмешку, — только восемнадцать раз. Колокола не звонят по ночам. А что?
Роджер уставился на него, и настала очередь Растара рассмеяться.
— Бистем Кар — это... Что это за твоя фраза? Ах, да! Он "разыгрывает тебя", Роджер. Да, колокола звонят, отмечая каждый отрезок дня, но обычно только те, что находятся в зданиях, фактически принадлежащих городу, а не все из них!
— Верно, — признал Кар, хлопнув в ладоши, что заменяло мардуканцам забавное пожатие плечами, но затем титанический стражник посерьезнел. — Мы на войне, принц Роджер, и пока эта война не закончится, все колокола Крина будут звучать в его честь над его городом при прохождении каждого колокола.
Роджер и Панер бесстрастно посмотрели друг на друга, и Кар снова усмехнулся.
— Не волнуйтесь, друзья мои. Вы можете в это не поверить, но вы привыкнете быстрее, чем можете себе представить. И, по крайней мере, — он бросил на Руса лукавый взгляд, — мы не будем постоянно поливать тебя водой!
Жрец-искусник усмехнулся вместе с остальными, и Кар вернул свое внимание к людям.
— Но прежде чем колокола прервали нас, полагаю, я собирался объяснить вам, что мы не держим зернохранилища полностью заполненными в мирное время, потому что такое накопление наносит ущерб торговле зерном, и обычно у нас достаточно предупреждений о войне, чтобы вовремя закупить достаточное количество припасов. Но на этот раз боманы пришли слишком быстро, и у нас возникли те же проблемы с Синди, что и у всех остальных. Этот ублюдок Тор Кант действительно начал накапливать запасы в прошлом сезоне, что заставляет меня задуматься, действительно ли его убийство вождей боманов было таким спонтанным, каким он хотел его представить. Но он не был заинтересован в том, чтобы делиться какими-либо своими излишками, и зашел так далеко, что приостановил все поставки зерна из Синди на время чрезвычайной ситуации. Мы получили несколько дополнительных запасов из других источников до того, как было захвачено устье Частена, но не так много. Реального дефицита пока нет, но он наступит. Многие торговцы потирают руки в предвкушении.
— Что насчет Бастара? — спросил Растар, указывая на север. — Я ничего не слышал об их людях.
— Почти все они сбежали к нам, когда стало ясно, что не смогут противостоять боманам. — Бистем Кар сделал жест смирения и разочарования. — Еще одна утечка наших запасов, как зерна, так и воды, но не та, от которой мы могли бы с чистой совестью отказаться. И у нас были свои проблемы с Д'Сли, как и со всеми другими городами, но опять же...
— Один за всех и все за одного, — сказал Панер.
— Действительно, — согласился генерал и снова обратил свое внимание на человека. — Но каково ваше место во всем этом? Мне сказали, что эти длинные копья — ваше новшество, а также большие щиты. Я вижу их полезность против топоров боманов. Но почему вы здесь? И вовлекаете себя в наше бедственное положение?
— Это не по доброте душевной, — сказал Роджер. — Полная история длинная и сложная, но короткий ответ заключается в том, что мы должны пересечь это, — он указал на море за гаванью, — чтобы добраться до океана, а затем пересечь его, чтобы вернуться в наш дом.
— Это проблема, — с дурным предчувствием сказал Кар. — О, вы можете добраться отсюда до Таражского пролива, если вам нужно. Это будет дорого, но это можно устроить. Но никто не отвезет вас за проливы, чтобы пересечь Западный океан. Ветры были бы против вас, и никто из тех, кто когда-либо пытался пересечь океан, не вернулся. Некоторые люди, — к'вэрниец искоса взглянул на Руса, — верят, что во всем виноваты демоны, которые наполняют океан, чтобы охранять берега мирового острова, но какова бы ни была причина, ни одному кораблю никогда не удавалось пересечь его и вернуться к нам. Есть древняя легенда об одном корабле, прибывшем с другой стороны — вернее, потерпевшем крушение, потому что его что-то разорвало на куски. Согласно легенде, там был одинокий выживший из ума, который бормотал на неизвестном языке, но он прожил недолго, и никто так и не смог определить, что уничтожило корабль.
— Шторм? — спросил Панер.
— Нет, согласно рассказу, нет, — сказал генерал. — Конечно, это может быть выдумкой, но в одном из здешних музеев есть древний журнал. Он на языке, который, насколько я знаю, никто не умеет читать, но к нему прилагается то, что считается частичным переводом — почти таким же старым, как сам журнал, — и вам это может показаться интересным. Перевод, по-видимому, описывает каких-то монстров, и в рассказах о прибытии сюда корабля очень конкретно говорится, что он был чем-то укушен и разорван.
— Боже мой, — вызывающе пробормотал Фром. — Ты же не думаешь, что это мог быть один из тех мифологических демонов, не так ли?
— Я не знаю, что бы это могло быть, — весело признался Кар. — За исключением того, что, что бы это ни было, оно, должно быть, было большим. И недружелюбным. Любого из них было бы достаточно, чтобы убедить меня держаться подальше от этого, клянусь Крином!
— Но ты знаешь, что на другой стороне что-то есть? — спросил Роджер.
— О, да, — ответил к'вэрниец, — конечно. В конце концов, мир круглый; математики продемонстрировали это достаточно ясно, хотя и не без возражений со стороны некоторых наших, э-э, более консервативных религий. Это означает, что в конце концов вы должны вернуться сюда, но расстояние огромно. И, честно говоря, ни у кого никогда не было особого стимула плавать в открытом океане. Помимо ветра, волн и возможных морских чудовищ, — он ухмыльнулся Фрому, который усмехнулся ему в ответ, — существует проблема навигации. Как моряку узнать, где он находится, если он не может время от времени приближаться к берегу и сравнивать местные ориентиры со своими картами? И какой купец отправился бы в путешествие за пределы Таража? Мы не знаем ни о каких городах или народах, с которыми можно было бы торговать там, и у нас есть — по крайней мере, была — вся торговля, которую мы можем обслуживать прямо здесь, в К'Вэрнийском море. Что касается того, что случилось с одним или двумя сумасшедшими, которые пытались пересечь его, никто по-настоящему не знает, так что это благодатная тема для, гм... воображения.
— Ну, мы слышали, что вы не можете переплыть его, — сказал Панер, — но мы сделали в этом мире немало вещей, которых никто никогда раньше не делал.
— Они пересекли горы Тарстен, — вставил Растар.
— Нет! Правда? — Кар рассмеялся. — И действительно ли земля за ее пределами заполнена гигантскими каннибалами?
— Думаю, что нет, — сказал Корд. Старый шаман обладал сильным даром к языкам, но, не имея собственного языка, ему не хватало поддержки автопереводчика, которой пользовались люди, и к'вэрнийский генерал пристально посмотрел на него, услышав его ярко выраженный и весьма необычный акцент.
— Д'Нал Корд — мой аси, — сказал Роджер, — мой, гм, верный товарищ и товарищ по щиту. Он из народа, который живет в долине Хуртан. Это не только за горами Тарстен, но и на самом деле дальше от Тарстенов, чем отсюда до этих гор.
— Довольно близко к четвертой части пути вокруг света от Тарстенов, — согласился Панер. — И люди на дальней стороне Тарстенов не сильно отличались от вас. Правда, без циванов, без туромов.
— Воистину, мы живем во времена чудес, — сказал Кар. — И я не хотел обидеть ваших людей, Д'Нал Корд.
— И я ничем не обижен, — запинаясь, сказал аси. — Далеко мы зашли, и многое я повидал. Многое остается неизменным от одной стороны к другой. — Он на мгновение огляделся. — Хотя это, безусловно, самый большой город, который я когда-либо видел. Войтан был таким же... живым до своего падения, но он не был таким большим.
— Войтан? — спросил Кар.
— Долгая история, — сказал Роджер. — И предостерегающая.
— Да, — согласился Корд, выразительно хлопнув в ладоши, и спокойно посмотрел на к'вэрнийца. — Войтан, как все знали, был неприступен. До кранолта.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Роджер оглядел комнату и удовлетворенно кивнул. Помещение было относительно небольшим, но удобным, располагалось на обращенной к морю стороне цитадели и выходило окнами на синее К'Вэрнийское море, и морской бриз, который дул из окон с этой стороны, выходил наружу через внутренние окна, которые смотрели во внутренний двор с другой стороны. Колокольня цитадели находилась менее чем в пятидесяти метрах от этих окон, и принц внутренне содрогнулся при мысли о том, что будет, когда начнут бить "часы" к'вэрнийцев, но он был готов принять это как цену окон. В любом случае, во всем городе не было места, где он мог бы реально надеяться избежать звона колоколов, а ветерок, дующий через комнату, казался почти невероятно приятным после душной паровой бани городских улиц.
В комнате были вездесущие низкие подушки и столики, но Мацуга уже установил его походную кровать и откуда-то раздобыл стол повыше. Вместе с его складным стулом это было удобное место, с которого можно было обдумывать свои следующие шаги.
План был прост. Они должны были показать жителям Бухты К'Вэрна некоторые военные технологии из кровавого прошлого человечества, которые были бы в пределах их нынешних возможностей в обмен на путешествие через океан. Это звучало разумно, когда они все обдумали перед отъездом из Диаспры, но Поэртена уже высказал свое мнение о мореходных качествах местных лодок, и это было не очень хорошо. В голове Роджера звенели такие фразы, как "жесткость палубы", "надводный борт" и "кливерные паруса", большинство из которых он уже знал по своим собственным дням яхтинга. Поэртена, однако, казался настоящим кладезем информации о практичных рабочих лодках с парусным движителем, и этот источник говорил "Ни за что".
Таким образом, казалось, что просто установить лучший план парусов на одну из местных лодок может оказаться невозможным, что означало бы месяцы времени, потраченные на строительство новых лодок. Или, по крайней мере, переоборудование одного из местных судов с киля до клотика.
Остальная часть плана тоже начинала выглядеть сомнительной. Они еще не встречались с местным советом, но Бистем Кар явно чувствовал, что Бухта К'Вэрна не так непобедима, как считали Растар и Хонал. Если его отношение разделял совет в целом, то может не сработать простой способ сказать: "Эй, вот несколько трюков. Повеселитесь, и мы уйдем отсюда",.
Все это звучало так, как будто могло означать еще одну битву, и Роджер не был уверен, что готов к этому.
Он посмотрел на море и вздохнул. Большую часть своего семнадцатого лета он провел в плавании по голубой воде у Бермудских островов, где, в отличие от Пинопы, парусный спорт был скорее развлечением богатых, чем вопросом экономического выживания. Гонки на голубой воде в Атлантике были товарищескими соревнованиями между членами финансовой элиты и их тщательно подобранными экипажами, и используемые яхты имели такое же малое сходство с тем, что было необходимо здесь, как гоночный флайер с грузовиком на воздушной подушке, но, учитывая выбор между плаванием на грузовом шлюпе по средне-атлантическому шторму и борьбе с боманами, Роджер был уверен, каким будет его ответ. Даже с учетом возможности появления морских чудовищ для пущей убедительности.
Кто-то постучал в дверь, и он повернулся к ней. Охранником снаружи была Депро, и она отказалась встретиться с ним взглядом, когда открыла дверь, впуская Мацугу. Инцидент в Ран Тай все еще лежал между ними, как минное поле, и он должен был преодолеть его. Ран Тай доказал, что неразумно подходить слишком близко к телохранительнице, но еще менее разумно иметь телохранительницу, которая была смертельно зла на тебя. И Депро не могла просить о переводе, так что рано или поздно ему пришлось бы поговорить с ней об этом и попытаться сгладить ситуацию.
Кроме того, он все еще был глубоко смущен своими чувствами к ней.
Он вздохнул при этой мысли, затем снова улыбнулся, услышав, как Мацуга возится у него за спиной. Тихое кудахтанье, когда камердинер приводил в порядок вечный беспорядок, действовало успокаивающе.
— Ты рад, что выбрался из кухни, Костас?
— Это был очень интересный опыт, ваше высочество, — ответил камердинер, — но, учитывая все обстоятельства, да, я очень рад. Я всегда могу вернуться и внести там вклад, если у меня будет настроение, и не похоже, что на данный момент я действительно все еще нужен. — С колонной из более чем пяти тысяч человек, людей и мардуканцев, найти поваров было достаточно легко.
