Я поднялась и помогла советнику добить бандитов. Работать с ним в паре оказалось очень интересно. Он угадывал каждый мой шаг и страховал, иногда позволяя пнуть своего рыжего противника, скажем, меж ног. Удивляясь нашему тандему, главарь стоя на коленях перед Таем, только взглядом спросил: "А как же поединок один-на-один? Как же мужское братство и всё такое?". На что советник соизволил ответить:
— Ну не могу я отказать даме в таком удовольствии! — и озорно подмигнул бандиту, вырубив его ударом колена в нос.
— Вяжи их! — крикнула Фая своим бойцам в юбках.
— Ранили? — повернулся ко мне Тай, когда оба наших врага лежали лицом вниз.
Я молчала, совершенно опешив, потому что не понимала, откуда он здесь взялся. В душе воевали странные чувства, отражающиеся ноющей тяжестью внизу живота и бешеным ритмом сердца — ему вдруг стало тесно в груди. Тай коснулся рукой моей окровавленной шеи. Я резко дёрнулась в сторону. А он обижено на меня скосил свои зелёные глаза и прикусил нижнюю губу.
Тем временем, разобравшись с негодяями, толпа оголтелых девах, на волне общего сумасшествия жаждала продолжить избиение мужчин. В их поле зрения попал никто иной, как Тай, стоявший около меня. Я и раньше обращала внимание, как на него реагируют женщины, но чтоб вот так! Казалось, что все они одержимы. С горящими ненавистью и глупостью глазами толпа безумных баб надвигались на парализованного шоком от увиденного советника. Он попятился. Пришлось влезть между ним и стадом сумасшедших. Я выдвинулась вперёд, преграждая путь бывшим пленницам с угрожающе поднятым мечом.
— Он свой! Не трогать! — рявкнула я, и что-то в их общем разуме щёлкнуло, девушки переключились на Кроху, весело обсуждавшего с Фаиной бой. Но осознав приближение беды, его защитила подруга. Так что деревенским наложницам пришлось успокоиться.
— Иди сюда! — потянул меня за локоть советник, не сводя глаз с окровавленного плеча. Вытащив платок, он аккуратно перевязал мне руку, а потом краем рукава стёр кровь вокруг раны на шее. — Объясни, зачем вы влезли в это? — спокойным ровным, глубоким голосом говорил он, продолжая процедуру. Лицо его было суровым, но излучало кроткую едва уловимую нежность. Мне стало страшно, отчего я тут же насупилась.
— Ты считаешь, что это я затеяла? Почему во всём обязательно нужно винить меня?
Он внимательно осмотрел моё лицо, изучая признаки негодования. И только печально покачал головой.
— А кто?
— Фая! Ей приключений захотелось! И вообще, почему, ты сразу на меня подумал? Откуда вы тут появились? — нервничая, я говорила быстро, сбивчиво и слишком много. Оттого советник приложил к моим губам ладонь, чтобы хоть самому слово вставить.
— Твой друг забеспокоился, — кивнул он в сторону Крохи. — Потом кто-то сказал нам, что две добрые амазонки решили пожертвовать собой ради селения. Мы и пошли за вами. Точнее дошли до того дерева, к которому вас привязали, а потом увидели двух странных мужиков, и решили проследить.
Он замолчал. Его взгляд по-прежнему "ощупывал" моё раненое горло.
— Ори, я тебя очень прошу! — Настоятельно требовал сосредоточится на нём Тай. — Больше никаких походов за справедливость и прочее!.. Пока вы идёте с нами, никаких лишних приключений на задницы! Мы вас наняли помочь, и я отвечаю за вас. — Сглотнув слюну, в помощь пересохшему горлу, проникновенно проговорил он.
— Тай?
— М? — промычал он, на мой зов, ожидая от меня чего-то явно другого, нежели слов:
— Сначала поговори с Фаей. Я действительно не причём! — буркнула я.
Отказавшись от идеи спорить с упёртой амазонкой, доказывать, что я не права и тому подобного, Тай просто развернулся и зашагал от меня подальше. Мне стало тоскливо и больно от этого его пренебрежения. Я как минимум рассчитывала полчасика попрепираться. А он, игнорируя меня, подошёл к человеку, придумавшему Ящура.
— Это ты сконструировал машину, что стоит, прикрытая ветками у входа? — поинтересовался он, нагнав на себя серьёзности.
Человек гордо задрал подбородок.
— Я. А что?
Тай сменил гнев на милость, приглядываясь повнимательнее к изобретателю.
— Механик! — при этом слове стёклышки с носа пухлого дяди скатились вниз. Он снова посмотрел на стоявшего пред ним мужчину, наконец, узрев в нём не простого воина, а знатного дворянина, разумного, учёного мужа.
— Если пообещаю хорошую плату, пойдёшь ко мне? — неожиданное предложение советника, понравилось горе-изобретателю больше, чем возможная расправа деревенских жителей.
— А платить ты ему будешь двадцатью наложницами в месяц? — съязвила я, выглядывая из-за плеча Тая. Но кроме механика на моё высказывание никто не отреагировал.
— Сколько платить будешь? — глазки, оправленные толстыми стёклами, заблестели, как у дикого зверя.
— Десять золотых в неделю. А как вернёмся в королевство, у тебя будет личная мастерская! Но работать будешь честно, на благо государства, договорились? — поставил условие Тай, а мужичок посмотрел на меня.
— Эта с тобой будет?
Тай тоже на меня посмотрел, смерив холодным взглядом. Он уже высказал своё недовольство по поводу нашего с Фаей прибывания в логове бандитов, и конечно, злился. Вот только почему-то именно на меня, а Фае даже слова не сказал! За что я на него обиделась.
— Они сопровождают нас в Ладонис, — отмахнулся советник, и мне до чесотки в руках захотелось отпустить ему затрещину.
— Согласен! — обрадовался горе-изобретатель.
— Тай, он, что с нами теперь пойдёт? — возмутилась я.
— Светлый разум везде пригодится! Я правильно говорю? — развязывая мужичка, уточнил советник.
— Правильно, хозяин. — Уже лебезил перед нанимателем тот.
— Как звать тебя?
— Каноний, господин! — раболепно поклонился советнику механик.
— О! Быстро вы нашли общий язык. Пойду я от вас! — буркнула я, оставив эту парочку наедине обсуждать композиционные хитрости деревянного Ящура.
Разговор их затянулся до самой деревни. Каноний посвящал Тая в премудрости, рассказывая о смеси, которой обработал монстра и, как смастерил аппарат, пускающий огонь из пасти.
У главных ворот деревни столпились мужики и старухи, глазея, как двадцать восемь баб гордо конвоируют связанных, избитых и униженных бандитов, выдававших себя за чудо-монстра Ящура. В награду за возвращение женской половины общества деревенский староста приказал накрыть в харчевне стол и потчевать героев. Мне до этого не было дела.
Я закрылась в комнате, уселась на кровать, закрыла глаза, мечтая подремать и совершенно позабыв о злобной бабке-хозяюшке, которая подозрительно тихо себя вела. Но как только я уходила в мыслях от бренного мира, являлся образ Тая, перематывающего мою руку платком. Пришлось подниматься, плестись в темноте к корыту с водой и умываться, чтобы отогнать наваждение. А потом посмотрела в окно и в голове образовался порядок.
За окном светила луна. Звёзды сияли. Я засмотрелась на них, отыскав, наконец, покой в той далёкой красоте чёрных небес. Странный шорох в передней напугал меня до заикания. Подкравшись к двери, я прислонилась к щелочке, стараясь разглядеть причину возникшего шума. Стройная высокая фигура в белых одеяниях почти не касаясь земли, двигалась ко входной двери.
Решив, что любопытство не порок, я отправилась следом за загадочной персоной. Ведь интересно же откуда молодая красивая женщина появилась в ветхом домике чокнутой старухи. Конечно, за то время пока нас с Фаей не было могло многое измениться и, скажем, каргу навестила давно покинувшая её внучка... Но как-то не верилось, что у этой ведьмы есть дети!
На улице никого не было — народ чествовал героев и героинь в харчевне. Женщина в белом плыла именно туда. Наверное, тоже хотела присоединиться к компании. Но я ошибалась. Она остановилась против входа, прячась в тени деревьев. Мне пришлось сделать то же самое.
Спустя несколько минут сквозь толпу пьяных гуляк протиснулся командующий Ольгерд. Он шёл прямо к протягивающей к нему руки даме в белом. Оказавшись в объятиях друг друга, они пошли в сторону леса, будто были давно знакомы.
Я строила догадки. Ведь не припоминаю ни единого словечка из рассказа Тая о его благородном друге и некой таинственной особе женского пола, появившейся после смерти Элины. Ведь считалось, что Ольгерд всё ещё чтит память о погибшей любви. Или она не умерла? Может, вся история была выдумкой для окружающих, даже для Тая, и эти двое спокойненько проводят времечко прячась от людей по ночам?
Не хотелось прерывать романтичный порыв настрадавшегося командующего, но чуяло моё сердце: неприятности близко. Поэтому, я и последовала за влюблёнными, отставая на десять шагов.
Грозное рычание за спиной заставило временно прекратить слежку, остановиться и очень медленно обернуться. Огромная псина со сверкающими глазами хищно скалилась, глядя на меня.
— Я слишком худая, чтобы меня есть! — попыталась отговорить зверя я, наивно полагая, что описание скудного меню, заставит его сходить поискать пищу посолиднее.
Аккуратно ступая, псина двинулась ко мне. Чтобы не дать ей повода лишить меня жизни, я не шевелилась. Когда зверь подошёл ближе — сел, согнув переднюю лапу, будто здороваясь. На его роже было что-то вроде улыбки. Я смотрела на чудного пса. Он, кажется, подзывал меня к себе. Осторожно сделав шаг, я подобралась к нему ближе и рассмотрела в этой псине — волка, ещё вчера сдыхавшего под кустом в лесу. Но это не мог быть он. Ведь тот зверь умирал, и такие раны вряд ли излечились бы за короткое время. Коричневая полоска на морде, не типичная для представителей волчьей братии, убедительно свидетельствовала о том, что именно его я встретила во время похода, там во тьме чащи. Дабы у меня больше не возникало сомнений, габаритное создание повалилось на спину и задрало лапы к верху, требуя, чтобы ему погладили пузо. С опаской, я выполнила его просьбу, и даже повеселела. Мне всегда хотелось иметь собаку, к тому же умную.
Волк преданно смотрел мне в глаза, пытаясь передать послание.
— Считай, что твоё "спасибо" принято. Можешь идти! И не надо было меня искать! — сказала я животному, и развернулась, чтобы уйти. Но это создание лесное покорно, словно на поводке, плелось за мной. Каждый раз, когда я поворачивалась, он садился и делал вид, будто совершенно не понимает слов: "Иди отсюда! Кыш!".
Командующий и его странная пассия почти скрылись из виду, попав под тёмное покрывало ночного леса. Я ускорила шаг, не стараясь больше прятаться. Меня подгоняло что-то невидимое, будто ветер шептал: "Ты можешь не успеть!". Достигнув более-менее подходящего укрытия, я была крайне смущена, когда застала любовную сцену на самом откровенном моменте. Вдалеке от посёлка, на траве лежал оголённый по пояс командующий. Над ним нависла та красивая женщина. Описывать чем они занимались, не буду, потому что, поняв, решила уйти. И оставила бы их наедине, если бы не Великая Мать, пожелавшая показать мне кое-что интересное. Она выпустила вестницу Луну из плена единственной тучи на небе. Её свет спустился сквозь ветви деревьев прямо на любующуюся парочку. В этот момент женщина подняла лицо к небу, и оно стало древним, морщинистым, уродливым до безобразия. Волк рядом со мной пронзительно завыл, разрушив планы отвратительной любовницы. Она резко поднялась на ноги, обратив взор ко мне.
— Ну, спасибо, дружок! Помог! — поблагодарила я прижавшего уши волка. Он пристыжено глядел на меня. Ага. Сам испугался.
Я схватила первое, что попалось под руку — крупный камень и швырнула его в тётку из ночного кошмара. Она двигалась медленно, но силищи в ней было немерено! Стоило мне выйти к ней и подойти, как дамочка схватив меня за ворот, подняла над землёй, да хорошенько встряхнув, придвинула свою страшную рожу к моему лицу. Из раскрытого рта донеслось зловоние старинного могильника. Так пахнут только трупы. У меня всё закружилось перед глазами и я беспомощно обвисла в её худосочных руках. Она же делала своё дело. Сквозь пелену помутившегося зрения, я видела, как бледный свет от меня поглощается ею. Я теряла силы и сознание... А она приобретала мою жизнь.
Рычание, удар. И я падаю. Лежу на траве, возле командующего, а спасённый мною волк, защищает жизнь глупой амазонки, решившей, что справится в одиночку с нечистью.
— Очнись! — хлестала по щекам я воина.
Он открыл глаза. Они были совершенно белыми, и я испугалась, что для него уже слишком поздно принимать хоть какие-то меры. Но постаралась и сделала всё, что могла: била его по щекам и громко ругалась матерными словечками из недавно услышанных от Канония. Как ни странно, это подействовало. Ольгерд моргнул, приобрёл человеческий вид, однако продолжал лежать, отсутствующим взглядом рассматривая небо.
Моего спасителя отбросили прочь. Тот отлетел, шваркнувшись об землю с жутким звуком, и жалобно заскулив, волк исчез в кустах. Я не знала ранен ли он, но надеялась, что жив. Упыриха, или кем она там была, бросилась на меня, схватив за горло. Она вжала меня в землю, отбирая остатки дыхания. Я барахталась, задыхалась, пыталась отбиться, но ничего не выходило — хватка упырихи была слишком сильной.
Командующий всё лежал и не подавал признаков вменяемости. Он напоминал живой труп. Мне даже стало обидно: меня тут, понимаете ли, убивают, а ему — совершенно это не интересно! Отдыхает, небо, звёздочки рассматривает!
Что-то изменилось в его состоянии. Голова повернулась в мою сторону. Серые глаза сосредоточились на моём красном лице, и мужчина, наконец, поднялся. Отбросив от меня упырицу, он потянулся за единственным оружием, которое можно найти в лесу — палкой. Разъярённая ведьма кинулась к Ольгерду, наставившему на неё деревяшку. Ему удалось пригвоздить женщину к дереву. Рогатина держала её за шею, так что сделать нам что-либо она не могла. Но кое-что ей удалось: обе её руки потянулись к голой груди командующего. Они хрустели, будто в них ломались кости, удлинялись и вот когтистые пальцы впились в кожу, расцарапывая, пуская кровь. Запах страха и боли доводил упырицу до экстаза, она извивалась и хохотала. Командующий терпел, но всё же дрогнул, отпустив рогатину. Женщина было бросилась к нему, но в моих руках удачно оказалась внушительная дубина, которой я со всей дури, размахнувшись, вмазала по хлипкому телу уродины. Она пролетела с метр и упала. Поднявшись, женщина что-то услышала, оглянулась и испугано пыталась бежать. Но что-то или кто-то, стоящее в темноте и скрывающее свой облик не позволило ей уйти. Наоборот, манило, требовало, приказывало прийти! Ведьма рыдала, скребла когтями по земле, но шла. Мы сидели с Ольгердом и просто смотрели. Может быть неведомое нечто и нас околдовало, поэтому мы не могли двинуться. Но мы не проверяли. А упырица скрылась во тьме кустарника... До нас донёсся странный, пугающий шепот, всхлипывания и всё стихло... Гнетущая атмосфера ночного леса перестала запугивать двух уставших воинов.
— Кажется, это конец! — заключила я.
Командующий кивнул.
— Уходим отсюда!
Я была с ним согласна, как никогда! Ольгерд поднял свои рубаху, перепачканный мундир и мы двинулись к селу. Командующий шёл с трудом. Я предложила свою помощь, шмыгнув ему под правую руку, и перехватив за торс. Он не сопротивлялся, принимая это молча.
