Надо мною "Безоблачное небо" - 2 часть

Вскоре девушка закончила приводить себя в порядок и вышла к нам.

— Садись, — Илья Васильевич пододвинул ей стул, — Зовут-то тебя как?

Девушка шмыгнула носом.

— Марина.

— Скажи-ка, Марина, — продолжал наш командир, — Что вам такого наговорили про

нас?

— Нам сказали, что напали боевики "Армии ночи", что в плен они не берут. Всех

захваченных или тут же убивают, или убивают потом, во время своих ритуалов.

Капсулы с ядом роздали и предупредили, что если боевики в бункер прорвутся,

то лучше сразу покончить с собой.

Что-то в рассказе Марины было не так, а ЧТО не так, понять не получалось. Попробую рассуждать логически. Капсулы с ядом получили двадцать человек, и девятнадцать из них безропотно отравили себя. Почему-то они даже не попытались спастись, спрятаться куда-нибудь, как та же Марина. Ведь человеку же свойственно хвататься за любую соломинку, надеяться на лучшее даже в безнадежной ситуации. Инстинкт самосохранения — один из глубинных, его не так-то просто преодолеть. Постепенно что-то такое смутное начало вырисовываться у меня в голове.

— Марина, — вмешалась я, — опиши последние минуты перед тем, как вы узнали, что

враги прорвались в бункер. Вот вы стоите перед радио. Дальше что?

— Ну, мы с Галей, — девушка показала на накрытый простыней труп, — сидели за

этим вот столом. Ждали, что нам скажут по радио. Еще когда капсулы получали,

решили: не будем торопиться с отравой этой. Если узнаем, что боевики прорва—

лись в бункер — бежим на склад и прячемся. Там много укромных мест, можно

долго искать...

Похоже, соседка Марины не собиралась сразу же кончать жизнь самоубийством. Так почему тогда...

— А потом включилось радио, — продолжала Марина, — и нам сказали, что "Армия

ночи" уже в бункере, в коридорах идут бои и скоро боевики прорвутся к жилому

сектору. Про яд напомнили ... Гляжу, а Галя достает капсулу и в рот. Я так испу—

галась... Мне и самой тогда вдруг захотелось, чтобы все разом закончилось: бое—

вики эти, страх... Только умирать тоже было страшно...

Похоже, я догадалась, в чем дело.

— Марина, вот вам сообщили, что "Армия ночи" прорвалась в бункер, и посовето—

вали принять яд. По радио что-нибудь еще говорили? Постарайся вспомнить, это

очень важно.

Девушка надолго задумалась.

— Вроде бы что-то еще говорили, только все из памяти выветрилось... Кажется, там

были какие-то слова и цифры.

Так-так, выходит, кодировка? То, что Центр зомбировал низовой состав своих сотрудников, я как-то даже не удивилась — чего еще ждать от этих свехчеловеков. Только как они умудрились сделать это напрямую?

Человека очень тяжело заставить себя убить — инстинкт самосохранения мешает. Конечно, кто-то может и сам захотеть уйти из жизни, тогда другое дело. Но вот против воли заставить кого-то отравиться, застрелиться или, допустим, воткнуть себе в сердце нож — задача крайне трудная.

Но ведь в нашем случае сработала прямая установка. Как они это сделали? А может у меня паранойя? Может, не было никакой установки? Ну, испугалась нас обслуга, наслушались всякой ерунды и со страху все перетравились. Нет. Не сходится. Соседка Марины, Галя, травиться не собиралась, но, прослушав сообщение по радио, разгрызла капсулу с ядом. Спрашивается, а почему тогда Марина не сделала то же самое, оказавшись единственной из двадцати. Какие-то индивидуальные особенности? Судя по отражению, нет никаких особенностей — самая обычная девушка. Не красавица, и не дурнушка, одета аккуратно, но без особых изысков: розовая блузка с небольшим декольте и черная чуть выше колен юбка-чехол... И тут до меня дошло: блузка с вырезом, шея и верхняя часть груди открыты. Где жетон, спрашивается?!

— Марина! А где твой жетон?

— Жетон?

— Ну, который с номером и штрих-кодом.

— А, ты про ключ говоришь. У него цепочка порвалась. Я уж хотела наших мужчин

просить, чтобы починили, но тут нападение случилось. Он у меня в сумочке ле—

жит, сейчас принесу.

Девушка собралась встать, и я, удерживая, схватила ее за руку.

— Стой! Скажи, когда твоя соседка покончила с собой, ключ у тебя был на шее или

лежал в сумочке?

— В сумочке, — ответила Марина и непонимающе уставилась на меня.

— Поздравляю. Тебе повезло, крупно повезло, потому что если бы в тот момент

он висел у тебя на шее, сейчас ты лежала бы вон там, — я показала на труп под

простыней.

Марина мгновенно побледнела. После всего что случилось, она и так не отличалась здоровым румянцем, а теперь ее кожа и вовсе сравнялась цветом с нашей, каинитской.

— К-как это м-может быть? — прошептала она.

— Опытный гипнотизер вмешался в твое сознание. Тебе и всем, кто жил в этих ком—

натах, сделана установка на смерть. Услышав определенное сочетание слов и

цифр, ты, как и все остальные, должна была покончить с собой. А ключ помогал

сработать этой установке: убирал страх смерти.

— Такого не бывает!

— Бывает! Ты единственная осталась в живых. Остальные мертвы. Как и твоя Галя,

они покончили с собой. Но это не их решение, они убили себя, потому что ваши

начальнички запустили установку на смерть.

Глаза Марины повлажнели, слезы потекли по щекам.

— Это вы виноваты, — выговорила она сквозь плач, — Если бы вы не напали на нас, и

Галя, и Алешка, и Яна они все сейчас были бы живы!

— Да, в этот раз твои знакомые могли бы остаться в живых! — (кажется, я начала за—

водиться), — Только не забудь, если есть кнопочка, рано или поздно найдется по—

вод и желающие ее нажать! Вы — только начало. Те, кому ты служила, мечтают

всех сделать живыми марионетками. Нажали на кнопочку — марионетки радуют—

ся жизни, на другую — воспылали ненавистью к врагам. А отпала в марионетке

надобность, опять-таки есть нужная кнопочка. Сегодня ваше начальство ее уже

опробовало.

— Я не верю!

— Веришь, я вижу! Просто боишься это признать. Можно, конечно, от всего, что ты

теперь знаешь, отмахнуться, и, словно страус, сунуть голову в песок. Только бес—

полезно это, да и головы можно лишиться.

— Тебе легко говорить, — всхлипнула Марина, — Даже если вы меня отпустите, куда я

теперь? Если руководство решило избавиться от нас, а я случайно осталась жива,

меня ведь все равно потом убьют.

В чем-чем, а в сообразительности этой девушке не откажешь. Суть она ухватила сразу.

— Мы можем взять тебя с собой.

— Вы поклоняетесь Сатане...

Услышав такое, только и остается улыбнуться.

— Марина, тебя в очередной раз обманули. Мы не сатанисты и к "Армии ночи" не

имеем ни какого отношения.

— Если вы не из "Армии ночи", то зачем же тогда напали на нас?

— Были сведения, что здесь в плену держат наших товарищей.

— Пленные? — Марина с сомнением покачала головой, — Не слышала я ни о каких

пленных. Здесь же не тюрьма. У нас тут лаборатория.

— Лаборатория? Какая еще лаборатория?

— Да не знаю я, — пожала плечами девушка, — химическая, кажется. У меня в нее

допуска не было, это Галя там полы мыла. Говорила, что там почему-то страшно

делается. Приборы какие-то странные стоят. А еще там была живая голова.

— ???

— Ну да, человеческая голова. Сама по себе без тела. Она из какого-то прибора тор—

чала. Галя говорила, мужская очень красивая, только на нее все равно страшно

было глядеть...

С головой, честно говоря, непонятка, да и сама по себе лаборатория на чекистской базе неуместна как-то — не тот профиль у организации. А, впрочем, что гадать-то? Надо просто пойти и осмотреть ее.

— Илья Васильевич! Давайте-ка сходим, поглядим, какими такими исследования—

ми здесь чекисты занимались. Марина, ты ведь знаешь, как туда пройти?

Девушка кивнула.

— Только мой ключ там дверь не откроет, да я и в руки его теперь не возьму.

Чудачка, она что, думает, двери открываются только ключами?

— Насчет этого можешь не волноваться, я открою дверь. Любую.

Наверно, моим спутникам-Охотникам самим надоело плестись в арьергарде и быть в стороне от всего, что сейчас творилось на базе. Илью Васильевича уговаривать не пришлось. Единственным его условием было, чтобы мы с Мариной шли сзади. Ну, и ладно, я в герои не лезу, а Марина — тем более.

...Уже на подходе мы услышали стрельбу. Вообще-то, с самого начала вторжения, звуки боя стали для нас постоянным шумовым фоном, но сейчас, с каждым шагом, треск очередей звучал все отчетливее. Эге, похоже, это за поворотом. Неожиданно пальба стихла.

Напротив металлической, даже на вид массивной двери, громоздилась баррикада — наваленные друг на дружку офисные столы, шкафы, диван с распоротой пулями обивкой. Рядом с баррикадой суетились Охотники: кто-то оказывал помощь раненым, кто-то оттаскивал убитых, еще несколько разбирали мебельный завал, освобождая дверь. Заметила я тут и пленных. Двое выделялись среди остальных светло-серыми камуфляжами защитников базы. Впрочем, главное отличие было в другом: в их отражениях я читала уныние, замешательство, страх, а еще, пожалуй, там были оттенки ненависти. Одному из пленников досталось здорово. (Под взрыв гранаты угодил что ли?) Ему сейчас делали перевязку. Другому повезло больше — отделался легким ранением. С угрюмым видом он молча выслушивал какого-то Охотника, который, если судить по бурной жестикуляции, что-то ему доказывал.

Нас заметили, нас поприветствовали. Охотник, говоривший с чекистом, обернулся: "О, дядя Илья! Да у вас тоже пленные! Спустились с одной девушкой, а сейчас, глядим, уже с двумя идут!" "А что ты хотел? — засмеялись разбиравшие баррикаду, — Илья Василич знает, кого надо в плен брать!" "Да ладно вам, зубоскалы, — отмахнулся наш командир, — какой уж тут плен. Девчонка из местной обслуги, в столовой работала. Кира говорит, их всех зомбировали, а когда жареным запахло, приказали покончить с собой, чтоб под ногами не путались. Наша-то по случайности в живых осталась". "Ну, чекисты, ну, мразь!" — присвистнул кто-то. "Ну, а ты, Николай, как службу несешь? — в свою очередь отыгрался Илья Васильевич, — Болтаешь с пленными, а они у тебя даже не в наручниках". "Дядя Илья, — смущенно отозвался Охотник, — ты же сам видишь, разоружить мы их разоружили. А что до наручников, так одному из них совсем худо. Он и без наручников ничего не сможет, а второй... Сашкой его зовут, служили мы с ним. В Косово вместе были, когда там заварушка пошла. Ну, а потом я в Охотники, связи потерялись и вдруг здесь встретились... Не по людски как-то его в наручники. Да и база все равно уже наша. Куда ему рыпаться?" "Ты предупредил своего приятеля, что ему суд грозит, и судить его будут за преступления перед человечеством?" Чекист, названный Охотником Сашкой, стоял поодаль, слушал разговор и вдруг не выдержал, видно нервы у парня были на пределе. "Это мы то совершили преступление перед людьми? — закричал он, — А вы, значит, радетели человечества? Кто вступил в сговор с вампирами — врагами человеческого рода? Я?" Марина с недоумением и даже некоторой опаской глядела на Сашку, как, смотрят на сумасшедших. "Че глядишь, дура? — чекист повернулся к ней, — Не знала? Так знай. Вампиры есть на самом деле и именно с ними то и борется ЧК. А эти предатели вступили с нежитью в сговор! Охотники, твою мать! Че глазами то хлопаешь? Не веришь? А ты на нее погляди, — его палец указал на меня, — мне про нее уже успели порассказать. Думаешь, она человек? Черта с два! Она — вампир! Оживший мертвец. Да-да, такая, как в кино показывают. По ночам она высасывает у людей кровь и благодаря этому продолжает жить. Такие твари живут долго, очень долго. А ты думала она твоя ровесница? Да она, наверно, давно уже тебе в прабабки годится!" Почему-то его последний наезд меня особенно достал. "Сам ты прадедка, — буркнула я, — да мне по совокупному возрасту еще и двадцати одного нет! А что до крови, то да, мы ее пьем, потому что другую пищу организм не усваивает. Но силой кровь у людей никто не отбирает, враки это. Мы за нее честно расплачиваемся и деньгами, и своей собственной кровью". Марина во все глаза глядела на меня и, кажется, готова была упасть в обморок, ну а Сашка-чекист только губы кривил в усмешке. Наконец соизволил высказаться: "Кому, — говорит, — нужна ваша поганая кровь? Разве что выпустить ее всю без остатка, чтобы сдохли поскорее!" От такой заявочки я, как говорится, в осадок выпала. "Придурок, — отвечаю, — ты то что будешь делать, если без нашей крови останешься?" Сашка смотрит на меня, на лице приклеенная улыбочка, а в глазах непонимание. Да что там в глазах, я же по отражению вижу: он вообще не врубается, при чем тут наша кровь. Тут-то до меня и дошло. "Ах, — говорю, — лох ты наивный! Когда при инициации вам давали пить густую темную жидкость со странным запахом, что сказали то? Что это новейший боевой эликсир? Преперат, делающий из обычного человека суперсолдата? Ноу-хау секретных лабораторий российского ВПК? Лапшу тебе вешали! Это была наша кровь! Ее никакая химия не заменит, и без нее ни один человек не сможет тягаться с нами на равных! А еще наша кровь защищает людей от болезней, заживляет даже смертельные раны, сильно замедляет старение. Тот, кто ее пьет, сможет прожить лет триста и даже больше. Ты этого не знал?" Ха, а Марина то, похоже, передумала в обморок падать. Смотрит уже не столько со страхом, сколько с интересом. Наверно, прикидывает в уме, как хорошо было бы прожить сотню лет и при этом остаться все такой же молодой. "Это ничего не меняет, — изрекает Сашка, — вы угроза для людей". Ну, какой придурок! До него что, не дошло? "Меняет, Александр, очень даже меняет. Неужели ты не понял? ЧК пытается уничтожить нас вовсе не потому, что мы вампиры. Нет у вашего руководства никаких высоких устремлений, а есть лишь банальное желание дорваться до власти. Иначе, какой был бы смысл начинать войну против лояльных к людям "Общества" и "Анархов", и при этом заключать союз с "Шабашом"? Получается, чтобы извести одну нежить, вы объединяетесь с другой, куда более нетерпимой. Где логика? Так что не надо мне говорить о высоких мотивах ЧК, все равно не поверю". "Этого не может быть", — шипит Сашка сквозь зубы. "Ага, — подхватываю я, — потому что этого не может быть никогда". "Кончай темнить, парень, — вмешался Илья Васильевич, — Девчонка из обслуги могла не знать, но ты то здесь был в охране. Ты не мог не видеть каинитов на вашей базе". "Этого не может быть. Это ложь, — упрямо повторил чекист и после паузы добавил, — даже будь это правдой, я все равно бы не узнал вампиров. У нас к Божественной силе могут обращаться только офицеры". Илья Васильевич недоверчиво посмотрел на него: "Этот дар не часто встречается, у нас тоже не все могут к ней обращаться. Так ведь на то и существуют детекторы аур. Хочешь сказать, у тебя его нет?" Сашка покачал головой: "У меня только стандартное оснащение". Илья Васильевич аж крякнул от удивления. "Да этот детектор, — говорит, — и есть стандартное оснащение. Иначе как каинитов от людей отличить? Николай, дай ему свой, пусть посмотрит". Молодой Охотник снял с шеи небольшой крестик на цепочке, протянул чекисту. "Надевай", — распорядился Илья Васильевич.