— Шестидесятый случай был подтвержден чуть более тринадцати часов назад, — сказала Омонье, постукивая ногтями по столу. — По состоянию на восемь часов назад у нас высокая вероятность шестьдесят первого случая, и наши триггеры в этот самый момент отмечают возможную шестьдесят вторую смерть. Изгиб не просто становится круче, он становится почти вертикальным. Из этого последнего всплеска можно извлечь только одну крупицу утешения, и это великодушие. Вы знаете Элспет Орио?
Дрейфус потер уголки глаз, сухие после воздуха на катере.
— Помню, что она была хорошей ученицей.
— Орио была достаточно близко, чтобы сохранить голову погибшего в деле шестьдесят один. Сейчас мы разговариваем с Демиховым, и есть шанс, что импланты сохранились немного лучше, чем у Броннера. Счастливый случай, если это так.
Дрейфус сделал мысленную пометку поговорить с Демиховым.
— Удача приходит волнами. Возможно, мы опоздали.
— Очевидно, вам есть чем поделиться. Что-то, что, по вашему мнению, не подходило для ушей других моих старших префектов.
Дрейфус взглянул на свои колени, прежде чем ответить, зная, что пути назад не будет, как только он озвучит свою теорию.
— Это насчет Гарлина.
Она выглядела озадаченной. — Этого не может быть. Я запретила вам иметь какие-либо дальнейшие отношения с этим человеком.
— Что-то изменилось. Боюсь, у меня нет другого выбора, кроме как возобновить свои расследования.
— Хорошо, что вы сами приняли это решение.
— Я всего лишь следую тому курсу действий, на который вы меня натолкнули. Мне было поручено разобраться в кризисе с Лесным пожаром, и теперь появилась ссылка на Девона Гарлина.
Несколько мгновений она молча смотрела на него, словно мысленно перебирая все успехи и неудачи в его карьере, каждый случай, когда она доверяла ему.
— Вы молились о связи с того момента, как Гарлин унизил вас. Вообразить что-то — отчаянно желая этого — еще не делает это таковым.
— Вот почему я должен был поговорить с вами наедине. Клирмаунтин и остальные со смехом выставили бы меня из комнаты, как только я упомянул бы Гарлина.
— У них было бы достаточно причин. — Она покачала головой, скорее с печалью, чем с гневом. — Лучше бы это было хорошо. Нет, лучше, чем хорошо.
— Попробуйте это. Одна из компаний, стоящих за клиникой, называется Наутилус Холдингз.
— Я никогда о такой не слышала.
— У вас не было никаких причин для этого. Наутилус Холдингз была основана компанией Шелл-Хаус. Это было инвестиционное предприятие, принадлежащее семье Вой и управляемое ею.
Интерес Омонье был несомненным, даже несмотря на ее природный скептицизм.
— Вам лучше быть уверенным в этом.
Дрейфус передал компад Омонье, документируя цепочку связей, которая связывала Элизиум-Хайтс с местом рождения Джулиуса Девона Гарлина Вой. — Все это здесь, в проверенных транзакциях. В течение примерно десяти лет значительная часть состояния семьи Вой была переведена в Наутилус Холдингз, которая была основным источником средств для аренды и строительства Элизиум-Хайтс. Однако никто не хотел, чтобы это было видно.
Палец Омонье скользнул вниз по бухгалтерской книге транзакций. — Этот десятилетний период начался в 386 году. Напомни мне, когда Алия Вой попала в аварию на своем шаттле?
— В том же году, всего за несколько месяцев до начала этих сделок. Деньги продолжали выводиться до 395-го года, затем количество транзакций резко сократилось. К тому времени клиника уже работала и полностью находилась на самофинансировании. Она продолжала работать немногим более десяти лет, закрыв свои бухгалтерские книги в 407 году.
— Кто-то прилагает столько усилий, чтобы профинансировать и построить огромную, хорошо оборудованную клинику, а затем управляет ею всего двенадцать лет?
— И не только это, но они приложили немало усилий, чтобы скрыть связь с поместьем Вой.
Последовало долгое молчание. Не раз Дрейфус чувствовал, что Омонье собирается заговорить, прежде чем она подвергала себя цензуре, как будто не осмеливалась облечь в слова мысли, которыми они оба делились.
— Это... деликатно, — в конце концов призналась она. — Я не могу провести связь с Девоном Гарлином только на этом основании. Богатые семьи вкладывают деньги во множество спекулятивных проектов, особенно когда они нервничают по поводу будущего. Насколько нам известно, клиника была лишь одной из множества инвестиций.
— Есть кое-что еще. — Дрейфус говорил тихо, как ни в чем не бывало. — Это только что поступило от техников. Они восстановили список имен пациентов. Файл был сильно поврежден, но в нем достаточно информации, чтобы провести сравнение с известными погибшими в результате Лесного пожара. Фрагменты фамилий соотносятся с нашими случаями.
— Это... больше, чем я ожидала.
— Что меня интересует, так это имена в списке, которые не соотносятся с нашими погибшими. Их насчитывается почти две тысячи. Я верю, что это граждане, которые все еще живы, все еще разгуливают по округе и которые погибнут от Лесного пожара, если так будет продолжаться и дальше.
Реакция Омонье была сдержанной, она колебалась между беспокойством и виноватым облегчением от того, что условия ее чрезвычайной ситуации, возможно, были прояснены. — Если это действительно ограничится этими двумя тысячами случаев... тогда, по крайней мере, мы не стоим перед концом цивилизации.
— Я тоже так думал. Для этих людей это катастрофа... но жизнь продолжается. Кризис сгорит сам по себе естественным путем. Новости пойдут дальше, и что-то еще станет нашей следующей головной болью.
— Но у нас есть долг перед этими людьми, если этот список принимать за чистую монету.
Дрейфус кивнул. — Мы можем перепроверять каждый случай по мере его возникновения, но не можем идентифицировать две тысячи человек, которые все еще находятся на свободе. Просто существует слишком много возможных совпадений с фрагментами. Нам пришлось бы очень быстро обратиться к нескольким сотням тысяч граждан, все время стараясь не спровоцировать массовую панику. Даже если бы мы полностью сотрудничали со всеми местными констеблями и медицинскими работниками, то не смогли бы сделать это в течение месяца.
— И нет никаких шансов получить неповрежденный список? Если я переподчиню весь имеющийся персонал, вызову наших самых надежных констеблей, мы, возможно, сможем сдержать и изолировать этих граждан за пару дней.
— Если бы я знал способ раздобыть эти имена, они были бы у вас, — сказал Дрейфус.
Со вздохом Омонье отодвинула компад обратно на свою сторону стола. — Без этого нетронутого списка я все еще бессильна. И остальная часть вашей цепочки доказательств остается косвенной. Я доверяю вашим инстинктам, но это не значит, что я могу привлечь Гарлина только из-за какой-то слабой связи с его семьей.
— Кому-то следует повнимательнее присмотреться к Шелл-Хаусу, — сказал Дрейфус.
— Что вы ожидаете найти?
— Меня беспокоит совпадение этих дат. Умирает Алия Вой, и вскоре после этого начинается финансирование клиники.
— Возможно, это так же просто, как то, что Марлон был убит горем и принимал неверные решения относительно того, что осталось от состояния.
— Мы уверены, что смерть Алии была случайной?
Омонье издала долгий, низкий гнусавый звук. — Поскольку я знаю, как работает ваш мозг, я также просмотрела материалы дела об этом несчастном случае. Очевидно, это не наша юрисдикция, но отчет был широко распространен по различным ведомствам.
— Можно сказать, утечка информации. Чтобы помочь стереть любые подозрения в соучастии в том, что касалось выживших членов семьи Вой.
— Это был частный шаттл, возвращавшийся в Йеллоустоун со Сверкающего Пояса. Алия Вой летела одна.
— Кто-нибудь видел, как она выходила из Шелл-Хауса?
Омонье нахмурилась. — Вы думаете, ее каким-то образом убили дома, а затем ее тело погрузили в этот шаттл?
— Это был небольшой частный космический корабль, и семья Вой с их влиянием не была бы обеспокоена пограничными проверками. Шаттл мог бы пролететь весь путь от Шелл-Хауса, через Город Бездны и в космос, и никто никогда не увидел бы, кто был внутри него.
— С какой целью?
— Кто-то — скажем, Марлон или Джулиус — мог включить автопилот, приказать ему покинуть атмосферу, а затем вернуться по слишком крутому профилю входа в атмосферу. Выглядело это как безрассудство Алии. Тело обуглилось почти до неузнаваемости — осталось ровно столько, чтобы взять образец ДНК, так что все рады считать дело закрытым.
— Да, очень изобретательно. Я немедленно предъявлю Гарлину обвинение в предполагаемом убийстве. Есть только одна загвоздка. Передвижения Алии перед ее смертью хорошо задокументированы. Она посетила ряд орбитальных владений, все еще связанных с поместьем, — второстепенные астероиды и орбиталища в пределах Сверкающего Пояса. Показания свидетелей, вне всякого сомнения, доказывают, что она была жива и находилась в космосе всего за несколько часов до аварии. Эти показания были трижды проверены и верифицированы. Она никак не могла вернуться в Йеллоустоун, посетить Шелл-Хаус и быть убитой, чтобы ее тело было отправлено обратно в космос. — На ее лице появилось почти сочувственное выражение. — Мне жаль. Я более чем готова признать, что в семье Вой есть скелеты, но ее смерть — не один из них.
Дрейфус заставил себя принять очевидные факты этого дела, понимая, что упустил из виду значение свидетельских показаний. — Я бы все равно хотел перевернуть несколько камней. Вы можете получить для меня разрешение посетить Шелл-Хаус?
— Я думала, вы больше не будете просить меня об особых одолжениях.
— Только в этот раз.
— Это не в нашей компетенции, как вы хорошо знаете. Мне нужно связаться с офисом детектива-маршала в Городе Бездны. — Что-то напряглось в ее лице, какое-то неловкое воспоминание. — Это может занять несколько часов.
Талия поднесла руку ко лбу, защищая усталые глаза от пыльного сияния внутри дома Фуксин-Нимбурк. Они со Спарвером только что высадились через стыковочный комплекс и теперь стояли на приемной платформе с низкой гравитацией, глядя вниз на длинную трубчатую часть цилиндрического орбиталища.
На открытых пространствах, которые она могла видеть — местах общественных гуляний, садах, парках и берегах озер — собирались толпы и вступали в столкновения, начали формироваться четкие линии разделения, как будто сотня оборванных армий собиралась для какого-то окончательного, кровавого урегулирования своих различных давних обид. Все системы общественного транспорта, казалось, были приостановлены, ни поезда, ни трамваи не курсировали между своими остановками, и не было видно ни одного воздушного судна. Вблизи и издалека раздавались предупредительные сирены, а также заранее записанные заявления, которые были неразборчивы из-за эха и расстояния. Окрашенные газовые облака — своего рода мера по умиротворению — безрезультатно распространялись по деревьям и крышам. В десятках мест вспыхнули пожары, их дымовые шлейфы поднимались вверх, изгибались, а затем сворачивались в соответствии с гравитацией, создаваемой вращением орбиталища.
— Что это такое с толпами и огнем? — сказала Талия вслух, пытаясь добиться ответа от Спарвера. — Значит, вы можете развести огонь. Наши поздравления. Вы сделали первый шаг к цивилизации. Вернитесь к нам, когда изобретете бумагу и ирригацию.
— Малкмус, — сказал Спарвер, игнорируя ее.
Главный констебль поднималась по последнему пролету лестницы, ведущей на платформу. Она сутулилась от напряжения, волосы прилипли ко лбу от пота. На верхней ступеньке она остановилась, положив руку на перила, переводя дыхание, прежде чем продолжить.
Как и в случае с большинством гражданских полицейских, на ней не было никакой униформы, кроме черной повязки на рукаве; никакого правоохранительного снаряжения, кроме нескольких предметов, пристегнутых к поясу. Констеблям редко приходилось иметь дело с чем-то более серьезным, чем домашняя ссора или случайные публичные потасовки. Хотя ее одежда соответствовала требованиям ее задания, это была гражданская одежда. Только двойная золотая полоска на нарукавной повязке выдавала в ней начальника.
— Шеф Малкмус? — спросила Талия. — Я префект Нг. Это префект Банкал. Похоже, у вас здесь небольшая проблема.
— У нас было бы немного меньше одной, если бы вы прибыли раньше, — сказала Малкмус. — Мои констебли только-только заняли ядро голосования, и все, что у них есть, — это электрошоковые дубинки и звуковые пушки.
— Теперь мы здесь, — сказала Талия.
— Мой заместитель ждет с машиной у подножия лестницы, — коротко сказала Малкмус. — Остается только два пассажирских места. Смогут ли остальные ваши последовать за нами пешком, если мы как можно быстрее доставим вас двоих в центр беспорядков?
— Остальные наши? — спросила Талия.
Что-то промелькнуло на лице Малкмус. — Только не говорите мне, что вы — это все, что у меня есть.
Спарвер отстегнул первую из двух ищеек, которые были у него с собой. — Мы намного лучше, чем ничего, главный констебль.
Они спустились по ажурной лестнице, Талия потеряла счет пролетам, пока они спускались с платформы для приема гостей. Внизу ждал автомобиль на колесах из рифленого серого металла, с открытым верхом и одним передним ветровым стеклом. Они со Спарвером заняли свои места позади двух констеблей и пристегнулись, когда машина с жужжанием тронулась с места. Они шли зигзагообразным курсом по лесистой местности с крутыми склонами, второй констебль управлял автомобилем с помощью руля.
Малкмус обернулась, чтобы заговорить с ними, повышая голос, чтобы перекричать грохот колес.
— У меня никогда не было времени на Девона Гарлина. Все еще не понимаю. Но когда Гарлин говорит, что Броня предлагает свою защиту только тогда, когда это им подходит ... мне трудно с ним не согласиться.
— Прошу прощения, шеф Малкмус, — сказала Талия, изо всех сил стараясь сохранить дипломатичный тон. — Но Девон Гарлин был бы первым, кто пожаловался бы, если бы Броня действовала решительно, не так ли? Он бы сказал, что это была чрезмерная реакция, и начал бы разглагольствовать о своей свободе самовыражения, о том, как мы злоупотребляем его правами. Затем он бы разглагольствовал о том, что мы стали слишком могущественными, что нас нужно сократить, уменьшить нашу численность. С такими людьми, как он, невозможно победить. Ты либо делаешь слишком много, либо слишком мало, и середины никогда не бывает.
— Значит, ваш босс считает, что мягкое прикосновение — это способ решить проблему, не так ли? — спросила Малкмус.
Талия начала отвечать, но Спарвер опередил ее, наклонившись вперед так, что его морда оказалась всего в нескольких сантиметрах от Малкмус. — Мне все равно, что вы думаете или не думаете о верховном префекте, констебль Малкмус. Но я скажу вам вот что. Один день на ее месте, и вы бы забились в угол, сосали большой палец и плакали изо всех известных вам отверстий, плюс еще несколько, о которых вы не знаете.
— То, что мой заместитель хочет сказать... — начала Талия.
