Хелена. Общий

Руины Гирэ Нор, столицы Эйана в Ортано Косом, дышат печалью. Они хранят воспоминания о погибших жителях, об их горестях и радостях. Ступая по его улицам, я понимала — город мёртв, однако когда-то он бурлил жизнью. Его ослабевшая Душа нашёптала мне историю о сильных и дерзких людях, осмелившихся воссоздать кусочек родины в чужом мире.

Если город совершенен, то есть полностью завершён, людям в нём делать нечего. Он просто не нуждается в том, что они могут ему предложить

Идти по полированным плитам мостовой Города было всё равно, что смотреть в глаза старому, мудрому и бесконечно равнодушному созданию. Я пережила несколько не самых приятных мгновений, прежде чем привыкла к новому ощущению.

— А здесь премиленько. Жаль только, травки нет. Не на чем поваляться.

Миарк изменил бы самому себе, если бы съёрничал, когда мы наконец достигли цели путешествия.

"А ведь он тоже искал этот город".

Принц пропустил сомнительную шутку брата мимо ушей. Всё его внимание поглотили чудеса ортанцев. Я не осуждала Ларандина: здесь было, на что посмотреть.

Высокие тонкие башни из бледно-жёлтого и розового камня, соединённые мостами высоко над землёй; воссоздающие деревья конструкции со стволами из серебристого металла и нитями крупных стеклянных бус, свисающих с "ветвей"; улицы, шириной с площадь и площади с фонтанами, в которых благоуханная жидкость изливалась из сотен разноцветных трубок.

— Где же находится сокровище? — осторожно спросила я, когда мы миновали тоннель, проложенный сквозь гигантский аквариум. За стеклом, в кристально чистой воде, чёрные машины-морские змеи гонялись за серебристыми машинами-рыбами среди камней и искусной имитации кораллового рифа.

— О, мы скоро его увидим, — бодро проговорил принц. — Не бойся, Хелена. Ты не обознаешься.

Мне совсем не нравился лихорадочный блеск глаз Ларандина. Слишком хорошо я помнила случившееся в Гробнице Гвиневеры. Однако — хвала Владыкам! — в Городе, как и в Заповедном саду, не чувствовалось зла.

— Что точно говориться о сокровище в Книге? — спросила я у Миарка.

"У тебя есть экземпляр, я знаю".

— Ну... Это уже неважно, принцесса, — загадочно улыбнувшись, произнёс эйанец. — Как и сказал наш лидер, скоро ты сама всё увидишь.

"Проклятье! Неужели он действительно ведёт свою игру? О, а ведь я так хотела ошибиться..."

От Кориана в случае чего толку будет мало, Лионель... Он почти часть меня, но — самая уязвимая часть.

- Элевэ...

Элевэ. Посвящённая.

Это слово в эльфелингском обозначает не только служительницу культа. У него есть другое, более древнее значение, сохранившееся ещё с тех пор, когда эльфелинги не признавали над собой божественной власти — "обладающая сокровенным знанием".

Впрочем, вряд ли Кориану оно было известно: как я поняла, мальчик не получил достойного образования.

— Элевэ, почему у меня чувство, будто я здесь не в первый раз?

В голосе мальчика сквозило отчаяние. С того момента, как мы вошли в Город, он сам на себя не походил: понуро опустив голову, молча брёл позади всех, нисколько не интересуясь странными и великолепными вещами вокруг.

— Тебе нехорошо? — осторожно спросила я.

Кориан отрицательно мотнул головой и сказал:

— У меня ничего не болит, но на душе так грустно, что хочется плакать.

Полукровки нежные создания. Они жертвы происхождения: по какой-то причине при смешении крови людей и эльфелингов дети иногда становятся слишком чувствительными.

— Элевэ, что со мной?

Мальчик посмотрел с такой растерянностью и надеждой, что у меня ёкнуло сердце. Пришлось на ходу сочинять правдоподобное объяснение — спасибо Храмовой Школе. Несколько слов, сказанных уверенным голосом, успокоило юного принца. Вскоре Кориан заметно повеселел и принялся донимать вопросами Миарка. Эйанец отчал на них с явной неохотой.

Меня же угнетало дурное предчувствие, становящее всё отчётливее с каждым мгновением.

"Вскоре что-то произойдёт. Что необязательно плохое, но..."

— Ты ведь никогда не отступишься от меня? — спросила я Лионеля. Мне было важно знать ответ. — Никогда, даже если я сделаю неправильный выбор?

Паладин привлёк меня к себе и крепко обнял.

— Я всегда буду рядом, — сказал он. В его голосе не было страсти — лишь спокойная уверенность, и потому к моей радости примешивалась досада. Ведь — как постыдно! — мне хотелось от него большего, нежели просто верности.

— Эй! — весело возмутился Миарк. — Ну не при ребёнке же!

— Кориан и не такое видал, а других детей я тут не вижу.

— Современная молодёжь такая распущенная, — тяжёло вздохнул эйанец. — В моё время всё было иначе. И девушки скромнее, и юноши — ответственней. О времена, о нравы!

"Зачем он ломает комедию?"

Моё недоумение вскоре развеяло радостное восклицание принца, ушедшего, пока мы разговаривали, далеко вперёд.

— Я нашёл! Я нашел Сокровище!

— Как, уже? — Миарк даже не потрудился изобразить удивление.

Я закусила губу.

"Что же у тебя на уме, друг мой?"

— Вы должны увидеть его своими глазами! — не унимался Ларандин. — О, оно прекрасно!

— Нам нужно поторопиться. Мой брат буквально места себе не находит от ликования. Того и гляди, из штанов выпрыгнет, а это, сама знаешь — очень не-при-лич-но.

— Ты прав, — медленно проговорила я, глядя юноше прямо в глаза. — Нужно воссоединиться... с нашим лидером.

"Печальный бог, сохрани мою душу".

Идущая в гору дорога, по которой мы уже довольно долго шли, обрывалась прямо у ног Ларандина. Её сменяла резко уходящая вниз лестница, но не обычная, а примыкающая к стенкам огромной медленно сужающейся воронки. Но не эта странная выдумка строителей Города поразила меня до немоты.

На белых широких ступенях сидели человекоподобные создания, словно бы сотканные из звёздного света и искр. Их лица — всех до одного — были обращены к центру, откуда исходило мягкое золотое сияние.

Сокровище.

"Слишком, слишком просто".

— Скорее! — скомандовал Ларандин, торопливо сбегая по ступеням вниз. — Тут нет ни ловушек, ни охрану. Нам ничего не стоит забрать его!

"Вот это и чудно". Первые жители Ортано Косом были далеко не дураки. Вряд ли бы они оставили свою главную драгоценность без защиты.

Если только оно не в состоянии само за себя постоять.

Прозрачная плоть созданий была холодна, как лёд. По пропорциям тела они почти ничем не отличались от людей, однако унаследованное от Хелены-жрицы чувство говорило — между нами лежала пропасть.

— Мне страшно, — прошептал Кориан, бледный, как мел. Его била мелкая дрожь. — Они смотрят на меня... Они не одобряют... Их презрение... прожигает до костей...

Лионель молча вынул из ножен "Несломленного" и рассёк ближайшую прозрачную фигуру. Со стеклянным звоном она осыпалась горкой сверкающей пыли.

— Это всего лишь мертвецы, — спокойно сказал паладин. — Их не стоит бояться.

— Их — да, — согласился Миарк. — Но наш милый отрок далеко не в безопасности.

В руках эйанец держал лакированную шкатулку, которую Кориану вручила Королева.

— Что ты знаешь? — строго спросила я.

Юноша загадочно улыбнулся и кокетливо приложил палец к губам.

— До времени мои уста запечатаны. И даже поцелуй нежной принцессы не может их отверзнуть.

"Как же мне надоело его паясничество..."

Спуск к "сокровищу" оказался делом не быстрым и не самым приятным. Не люблю кладбища. Они навевают на меня смертельную тоску.

Лестница заканчивалась круглой площадкой, в центре которой возвышался постамент с предметом, от которого и исходило золотое сияние. Им оказался... маленький мальчик.

Из одежды на нём была короткая туника, из украшений — венок из цветов. Глаза его были закрыты. Казалось, он спал.

— Ничего не понимаю... — растерянно протянул принц, обойдя по кругу постамент с лежащим ребёнком. — В Книге говорилось о величайшей драгоценности, сокрытой в сердце Города, однако я вижу здесь только дитя. Что в нём особенного?

— Может, стоит разбудить его, молодой господин? — с холодной, зловещей улыбкой предложил Миарк.

— Разве же он живой? Я думал, здесь только мёртвые.

— О, уверяю — этот мальчик живее многих из нас.

Несомненно, наш насмешник имел в виду Лионеля и собственного брата.

"Ха-ха. Очень смешно".

— И как же нам... его пробудить?

— Как и любого бога — жертвоприношением.

— Жертвоприношением? — переспросил принц. Черты его красивого лица искажала гримаса брезгливости. — Мне всё равно, кем его считали ортанцы, но надо мной этот бог не властен. Я не собираюсь пресмыкаться перед ним.

— Как знаете, — пожал плечами эйанец. — Но, может, спросим Хелену? Она большой знаток божественной природы.

Я замерла, поражённая предательством друга. Да как у него только язык повернулся?

— Хелена, это правда?

Я кивнула. А что мне ещё оставалось?

— Ты можешь проверить, кто перед нами?

— Да, мой принц. Это мне под силу.

Слова признания дались нелегко. Я почти физически ощущала, как взваливаю себе на плечи неподъёмную ношу. Ох, не зря меня так мучили дурные предчувствия... Людям не безопасно общаться с чужими богами — также как и мотылькам порхать у открытого огня.

Но слово дано и его нужно исполнять. Как же противно не принадлежать самой себе...

"Это существо не может быть богом", — пронеслось у меня в голове за миг до того, как ладонь коснулась сияющей золотом кожи. — "Создатели Города были чересчур дерзки. Они не признавали никого над собой".

Ведь вместе с Ортано Косом Создатель отверг и их.

"Назови моё имя".

Я резко отдёрнуть руку. Только огромным усилием воли удалось сдержать крик. Оно заговорило со мной — совсем не детским голосом с отчётливо звучащими металлическими нотками.

Плохо. Очень плохо.

— Миарк не лжёт, однако трогать это я не советую.

Ларандин печально вздохнул:

— Я сам виноват. Прочитал в Книге о сокровище и вообразил себе... Надеюсь, Яринна всё поймёт.

— А как же ваша матушка? — вмешался эйанец. — Вы не хотите привезти ей подарок из путешествия?

— Матушка? — удивлённо переспросил принц. — Но ведь она ничего не просила...

— Да вы наверно и не слушали старушку. Я не осуждаю — рядом с юной красавице мужчины склонны попускать просьбы престарелых родительниц мимо ушей, — пожурил брата Миарк. — Она знает об этом и потому прислала напоминание.

Ловким движением он отпёр лакированную шкатулку, и мы наконец увидели её содержимое. На подушечке белого бархата лежал кинжал с серебристым волнистым лезвием и рукоятью, отделанной перламутром.

Подобные клинки служат у заблудших для человеческих жертвоприношений.

— Полагаю, мне не надо объяснять, что с ним делать. Кто вскроет мальчишку, решайте сами.

— Не-е-е-е-ет... Не-е-е-е-ет! — закричал Корианн, падая на колени. — Почему я?!

На лице Миарка появилась гримаса отвращения.

— Не реви! — рявкнул он на мальчишку. — Ты мужчина, а не девчонка. Утри слёзы и будь послушным маленьким солдатом.

— Я никого не стану приносить в жертву, — заявил принц, сложив руки на груди. — Это противоречит моим убеждениям.

— Не станешь, говоришь? — голос эйанца источал яд. — Я бы тоже не стал, однако придётся.

— Но почему именно я? — полукровка дошёл до крайней степени отчаяния. Он был так молод, так хотел жить... Я отвела взгляд, не в силах видеть его молящих глаз.

— Считай, что спасаешь сестру. У вас одна и та же кровь — превосходная смесь человеческой и эльфелингской. Лучшего лакомства для этого творения Древних не найти.

— Ты сказал творения?

Несмотря на нелепость и трагичность происходящего, исследователь во мне не мог сдержать изумления. То, к чему я прикасалась, несомненно обладало божественной природой, хоть и весьма отличной от сущности Жиюнны. Ближе всего оно было к Белой Королеве или тому, кто получил от меня Имя.

"Их дерзость не знала предела", — вспомнила я жуткую правду о статуях в саду. — "Начав с малого, они в конце концов достигли вершины".

— Хелена, ты разве не понимаешь серьёзность происходящего? — раздражённо проговорил Миарк. — Мы тут собираемся не в игрушки играть, а совершать человеческое жертвоприношение, между прочим. Специально для тебя поясняю: эльфелинги являются дальними потомками ортанцев. Их предки сбежали из Пустого мира в Эмьвио Косом (тогда это можно было проделать гораздо проще, чем сейчас) и наложили запрет на упоминания истинной родины и всего, что с ней связано. По счастью, за многие века они почти не смешивались с людьми, и потому кровь полукровок — особенно полукровок — является носителем кода активации главного сокровища Древних. Одна беда — её нужно много.

"Примерно столько, сколько течёт в жилах одного мальчика-подростка".

"Если что, ты защитишь его". Не так давно Миарк сам сказал мне эти слова. Что же, выходит, он лгал? Или...

...есть иной путь?

"Назови меня по имени", — произнёс у меня в голове излучающий золотой свет мальчик.

— Думаю, я нашла другой путь.

На душе было спокойно и хорошо. Не удивительно, ведь я собиралась совершить правильный поступок.

— Ну наконец-то ты решилась! — воскликнул эйанец. Его воинственный настрой словно ветром сдуло. — Я уж и не знал, как ещё намекнуть.

— Ага, как же, — пробормотала я себе под нос. — Будто я не заметила, что ты наслаждаешься спектаклем.

Кориан, не до конца осознавший случившееся, растерянно спросил:

— Выходит, я... спасён?

— О, да! — подтвердил его догадку Миарк и тут же добавил, шутливо погрозив пальцем:

— Впредь ответственность на хрупкие девичьи плечи не перекладывай. Это крайне не-му-жест-вен-но.

— Н-н-не буд-д-ду, — запинаясь, проговорил мальчик и с блаженной улыбкой потерял сознание.

Я неодобрительно покачала головой. Надо же, каким нежным оказался! Прямо оранжерейный цветок, а не будущий воин. Абсолютно не приспособленное к реальной жизни создание.

Тихо подошёл Лионель и взял меня за руку. Его жест словно говорил: "Не бойся, я рядом". "Ох, возлюбленный мой..."

— Спасибо, — шепнула я. Мне было крайне важно чувствовать его поддержку. Удивительное ощущение. Прежде я ни на кого не опиралась... но та жизнь осталась в прошлом.

Без страха и колебаний я закрыла глаза и прикоснулась к источающему свет телу.

"Ты готова? Не сбежишь вновь?"

"Нет. Мне некуда отступать, да и не хочу я".

"Тогда назови моё имя".

На мгновение мной овладели сомнения. Когда-то я была жрицей Жиюнны, но Алая Владычица никогда не требовала от меня чего-то особенного. Вырывать у забвения имя древнего бога совсем не тоже самое, что изгонять демонов или снимать проклятья брошенных любовников.

"Не бойся. Не волнуйся. Просто назови его".

Я спросила саму себя, как могли звать спящее божество?